Crown of the Queen's Hand

      Сегодняшний день, на удивление, был солнечным. Огромные тучи выплакали все свои слёзы ещё к середине ночи, поутру оставив за собой лишь напоминание в виде луж. Красный Замок ныне был охвачен повышенной тревогой. Всюду мельтешили слуги, то и дело норовя попасть под ноги. Эймонд успел выгнать из своих покоев уже несколько надоедливых служанок: Марта прибегала с поручениями от матушки, Сибелла то и дело таскала ему записки от Отто. В общем и целом, к девяти утра принц готов был кидаться всем, что попадёт ему под руку, когда дверь покоев вновь и вновь дёргалась в попытках открыться. Вот и сейчас, когда дверь в его покои бесцеремонно открыли со всего размаху, Эймонд, в порыве раздражения, схватил книгу со стола и обернулся. К удивлению принца, на пороге не стояла ни одна из посыльных служанок. В дверях стоял Эйгон, глупо улыбаясь и прижимая к себе бутыль с вином. Если в Марту или Сибеллу кидать книгой Эймонд не стал бы, то отговорить себя от акта насилия над старшим братом ему было крайне трудно. В итоге парень пришёл к выводу, что портить рукописное произведение из библиотеки отца об Эйгона было бы, по меньшей мере, неразумно. Поэтому пришлось лишь опустить книгу на место, а самому присесть на край подоконника. Старший Таргариен к этому моменту уже закрыл двери и мостился в кресло. Эйгон устроился ровно так, чтобы они смотрели друг другу в лицо. Вино быстро потекло в стоящие на столе кубки. Эймонд не помнил для чего Марта притащила их сюда, когда он только проснулся. — Скажи мне, Эйгон… — слишком спокойным голосом начал Эймонд. — М-м-м? — Эйгон уже отпил из своего кубка, растягивая наслаждение напитком. — В какой момент своей жизни ты напился настолько сильно, что наконец-то пропил весь свой страх?! — Принц резко приблизился к брату, поставив руки по бокам от белобрысой головы. — Кто разрешил тебе врываться ко мне в покои? — Ой, — Эйгон, кажется, и бровью не повёл, — не бубни с утра пораньше… Уже и к брату зайти нельзя. Эймонд, опешив от наглости, лишь отстранился, возвращаясь на место. Эйгон был расслаблен и его вообще не волновало ничего, что происходило этим утром. Ну да, чего бы ему думать об прибытии старшей сестры и её «драгоценной» семьи. Всё, что интересовало Эйгона было здесь, прямо в его кубке. — Я лишь пришёл подбодрить тебя. Я хотел ещё взять сюда Дейрона, но Джейхейра уговорила его заплести ей косички. Так мило… — Эйгон, с твоими детьми возятся все, кроме тебя, — Эймонд неодобрительно глянул в сторону брата. — Это же прекрасно! И дети под присмотром, и я доволен. Все счастливы. Знаешь, — Эйгон встал и вальяжной походкой подошёл к подоконнику. Присев рядом с братом и прикрыв ставни, он продолжил, — я ведь вижу, что с тобой твориться. Когда отец повелел вызвать Рейниру, ты прямо поменялся в лице… — Не неси чушь, я всего лишь беспокоился за короля! — Повысив голос, перебил Эймонд. — Бред собачий! — Эйгон вмиг перечеркнул слова брата. Старший Таргариен наблюдал как меняются эмоции на лице младшего: от злости до тревоги, из тревоги в желание придушить Эйгона на месте. Всё это дико забавляло принца. Эймонд был до ужаса легко читаем, но все вокруг предпочитали делать вид, что читать не умели. Только не Эйгон… Да, он много пил, но тупее не становился и зрение пока не терял. — Я вижу, что ты волнуешься, — просто подытожил Эйгон. — Ты перепил с утра-то пораньше… — Эймонд лишь прыснул и отвернулся. Присутствие родственника знатно давило на нервы, а вариант дать ему по голове книгой не казался принцу таким уж ужасным. Усмешка Эйгона раздражала до зуда в голове. Строит из себя великого всевидящего, а сам хотя бы почаще пары раз за день поднимал глаза от кубков с пойлом. — Злись сколько хочешь, Эймонд, но я вижу насколько сильно сжимаются твои кулаки, когда речь заходит о бастардах Стронга… Вернее, о Люцерисе!.. — Эйгон не успевает договорить, когда брат тянет его на себя за грудки. Вино летит на пол, разливаясь вокруг их ног, словно кровь. Эймонд больно бьёт Эйгона головой об ставни, сжимая дублет брата до побеления костяшек. Комната погружается в тишину. Жизнь за пределами покоев замирает на долю секунды. Эймонд закрывает глаза в попытке успокоится и не выкинуть надоедливого Эйгона в окно. Последний же будто и вовсе сливается с окном, не издавая ни звука и даже пытается не дышать. Принц прекрасно знал, что с братом в таком состоянии лучше не шутить, иначе присутствовал риск быть убитым на месте. — Не смей напоминать мне об этом… бастарде! — шёпот, будто змея, медленно обволакивал комнату. В голове Эймонда возникла мальчишеская кудрявая фигура с кинжалом в руке. С тем самым, что сейчас висел на поясе принца, выжидая момента, когда исполнит своё предназначение. Таргариен и Веларион не виделись уже порядочное количество лет, однако Эймонд был уверен лишь в одном: мальчишка был, есть и останется трусом. И очень скоро принц это докажет. Эймонд не знал сколько они с Эйгоном простояли, когда в дверь покоев постучали. Спустя мгновенье на пороге появилась Марта. В одной руке она держала поднос, а другой крутила красный локон, выбившийся из хвоста. Увидев, что застала принцев в таком виде, она ойкнула и опустила глаза в пол. — Простите, Ваши Высочества! Я не должна была… — её прервали взмахом руки. Эймонд одним движением отпустил брата и отошёл на два шага назад. Ярость всё ещё бушевала в нём, но он не мог дать ей волю прямо сейчас. Зыркнув на Эйгона, поправляющего свои одежды, принц развернулся к служанке. — Чего тебе, Марта? — голос его дрожал от злости, но Эймонду не стоило больших усилий привести его в норму. — Вас зовёт королева. Обоих… Сказала, что у неё с вами важный разговор. — Заметив на себе пристальный взгляд принца Эйгона, который уже привёл себя в порядок и стоял чуть с боку от брата, Марта засмущалась и улыбнулась в кулак. Эймонд лишь закатил глаза и молча вышел из своих покоев, надеясь на то, что брат пойдёт за ним. Эйгон, действительно направляясь за Эймондом, улыбнулся служанке и, проходя мимо, убрал выбившийся локон ей за ухо. Путь до покоев матери проходил в абсолютной тишине. Эймонд шёл быстрым размеренным шагом, держа руки за спиной. Эйгон плёлся где-то сзади, кажется, бормоча под нос что-то о зря пролитом вине. Эймонду было абсолютно плевать на его бормотание. Принц просто старался держать себя в руках, чтобы не убить Эйгона прямо на глазах у матери. Это была задача не из лёгких. Раздражение на брата росло в геометрической прогрессии каждый раз, когда Эймонд слышал стук его каблуков о пол сзади него. В итоге, юноша влетел в покои матери без стука или предупреждения. Двери тяжело стукнулись о стены, заставляя Алисенту вздрогнуть и выронить септонскую свечу из рук. Она недовольно глянула на вошедших сыновей, отпуская служанок из покоев. — Что ты себе позволяешь, Эймонд? Я не просто твоя мать, я всё ещё твоя… — от теплоты и нужды, которые присутствовали в Алисенте вчера, не осталось ничего. Королева вновь закрылась под маской величественной и набожной женщины. — Да-да… Ты всё еще моя Королева-регент… Я помню, матушка, могла не напоминать. — Эймонд раздражённо закатил здоровый глаз. Эйгон в этот раз вёл себя тише воды, ниже травы. Скорее всего, чтобы королева не учуяла, что её старший сын к девяти утра осушил уже все бокалы с пойлом, что находились в его поле зрения. Алисента смотрела на сына с удивлением. Обычно он так с ней не разговаривал. — Ты звала нас?.. — Да, звала… — Женщина подняла упавшую свечку, ставя её обратно в канделябр. Её зелёный наряд сегодня особенно ярко выражался на фоне ясного голубого неба. Золотые украшения в её волосах, на одежде и руках поблёскивали, отражая на стены солнечных зайчиков. Эймонд помнил, как в детстве часто таскал мамины украшения, чтобы пускать по стенам солнечные блики. Да, когда-то Королева-регент с каменным и набожным лицом была просто его мамой. Но это было давно… — Хочу поговорить с вами до того, как приедет… принцесса. — Алисента на секунду запнулась, не зная как лучше назвать бывшую подругу, но довольно быстро нашлась. — Что именно ты хочешь обсудить с нами, матушка? — Эйгон вдруг подал голос, усаживаясь в кресло. Эймонд, последовав примеру брата, уселся в соседнее. — Я хочу, чтобы вы были уважительны по отношению к нашим гостям… Всё же, мы разделяем с ними общее горе. — Алисента требовательно посмотрела на сыновей, держа руки в замке на своём животе. Покои вдруг опустились в тишину. Тишина была настолько давящей, что начала звенеть в ушах Эймонда. Он недовольно прыснул и отвернул голову, рассматривая вазу с цветами. Будто принц не видел эту вазу раньше неведомое количество раз. Эйгон в соседнем кресле резко засмеялся, скрестив руки на груди. Эймонду было неприятно это признавать, но сейчас он был полностью солидарен со старшим братом. О чём она просит, о Неведомый?! — Я разве сказала что-то смешное, Эйгон? — Ты слышишь себя, мама? Ты просишь нас быть вежливее к этим… бастардам? — Эйгон сморщил лицо, посмотрев Алисенте прямо в глаза. — Они ваши племянники, а она ваша сестра! — Алисента неожиданно раздражилась, махнув в сторону Эйгона рукой. Она перевела взгляд на Эймонда, ожидая, что он сделает то, о чём она просит. Он ведь всегда слушался её. Всегда… но не сегодня. — Не смотри на меня так, матушка… Что ты хочешь от меня услышать? — Эймонд резко встал с места, смотря матери прямо в глаза. — Просишь уважать того, кого я убить готов? — Алисента поморщилась от реакции сына, закрывая глаза. Она тяжело вздохнула перед тем как продолжить говорить. — Она приедет сюда не для того, чтобы пиры здесь с вами устраивать. Этого желает коро… — Алисента вновь была перебита. Комнату заполнил звук разбитого фарфора. Эймонд со злости пнул столик с вазой и она разлетелась осколками по полу. На лице королевы застыли удивление и нотка страха. Принц стоял, сжимая кулаки и пытаясь успокоиться. Он никогда раньше не позволял своим эмоциям литься через край. Принц всегда держал себя в руках до этого дня. До дня, после которого уже ничего не будет как обычно. В Эймонде плясали злость и ярость. Он впервые не знал куда их выплеснуть. Королева продолжала смотреть на сына, а Эйгон лишь вжался в своё кресло, наверное решив, что так он более незаметен. — Да кто она? Ты даже имени Рейниры выговорить не можешь… — голос Эймонда шипел, извиваясь в воздухе, будто змея. Впервые в его нотах слышалось презрение и желание посильнее уколоть. — Как ты смеешь со мной так говорить? — Алисента в несколько шагов приблизилась к сыну, смотря ему прямо в глаз. В её глазах отчётливо виднелись отблески боли и разочарования. Будто треснула не фарфоровая ваза, а стеклянная розовая вуаль на лице его прекрасной матушки. Треснула больно, резко и обидно. Прямо стёклами внутрь. — Как я смею говорить правду, матушка? — Эймонд слегка наклонился к матери, тяжело дыша. — Да с тех пор как Рейнира уехала на свой Драконий Камень и увезла свой выводок, ты и имя её полностью произнести боишься… В чём проблема? — Прекрати, Эймонд! — Королева схватила сына за подбородок пальцами, не давая отвести взгляда. В её глазах бушевал огонь. Если присмотреться, то этот огонь был зелёным. — Я не позволю с собой так говорить! Я ваша мать! Крик Алисенты прервал стук в дверь. Королева замолчала и отошла от Эймонда, когда двери открылись и на пороге появилась Хелейна, а за ней Дейрон с Джейхейрисом на плечах и Джейхейрой под руку. На руках у своей матери посапывал маленький Мейлор. Увидев обстановку в покоях и ощутив неприязнь в воздухе, Дейрон дернул головой, снимая с плеч племянника. Он отпустил руку Джейхейры и вышел вперёд. Под его ногами захрустели остатки вазы. — Матушка-королева, братья… Наши гости прибыли. Дейрон ободрительно улыбнулся, поворачиваясь к сестре. Хелейна нежно укачивала сына на руках, пока старшие дети держались за подол её юбки. Юный принц поморщился от звука хрустящего фарфора под своими ногами и вновь перевёл взгляд на братьев и мать. Алисента выглядела абсолютно безразлично. Её гнев выдавали лишь раздражённый взгляд в пол и крепко сцепленные руки в замок. Она так сильно впивалась ногтями в свои собственные руки, что казалось они вот-вот порвут нежную кожу королевы и хлынет кровь. Эймонд даже не повернулся к прибывшим. Его дыхание было судорожным, а пальцы сжаты в кулаки. Впервые за двадцать один год жизни принца, мать раздражала Эймонда больше всех. Алисента привыкла быть ферзём, ходящем куда ей вздумается. И как же был разочарован ферзь, когда прямо перед его носом встала собственная ладья. Его любимая ладья… Раздражение и молчание в один момент нарушил рык дракона, где-то над замком. Королева-регент тут же причесала рукой выбившиеся пряди и направилась вон из собственных покоев, слегка задевая Эймонда плечом. Принц лишь раздражённо хмыкнул, смыкая руки на спине, как он обычно делал. — Ну, идём встречать сестрицу? — Эйгон вновь подал признаки жизни, хлопнув брата по плечу и вышел вслед за матерью. Он даже взял своих детей за руки, чтобы они не мешались у Хелейны под ногами. Дейрон взял с рук сестры Мейлора и тоже выскочил из покоев достаточно быстро. Его тонкая душевная организация не выдерживала столько напряжения в воздухе. Хелейна и Эймонд остались наедине. Они смотрели друг на друга, но будто сквозь. Принцесса зашелестела подолом голубого платья и медленно подошла к брату. Принц молчал, зацепившись взглядом за её пурпурные глаза. Он не знал зачем Хелейна подошла к нему и опешил, когда сестра обняла его. Хелейна, что почти никогда не давала касаться себя, обняла его… Эймонд только положил руки на спину Хелейны, как она поднялась на носках и прошептала ему на ухо: — Pa aeragon tida. Uja dreje? — Хелейна тут же отстранилась и ушла из покоев. Эймонд остался один. Юноша рассматривал разбросанные куски вазы, подняв с пола один из них. Кусочек фарфора отломался в форме половинки сердца. Эймонд потёр его большим пальцем и резко кинул в стену. Фарфор разбился и Эймонд покинул покои. Когда принц добрался до двора, все его родственники стояли уже там. Отто стоял возле Алисенты, держа руку на её плече. Стоило ладье отойти — слон тут как тут. Эймонд встал рядом с Дейроном и Хелейной, улыбнувшись, когда Джейхейра протянула ему какой-то дворовой цветочек. Он взял его и тут же впутал цветок в прядку племянницы, подталкивая её ближе к Эйгону, когда во двор заехала карета. Все тут же насторожились и вытянулись, будто струны на скрипке. Из кареты вышел Деймон. Он даже не удостоил родственников взглядом, сразу подавая руку Рейнире. Принцесса спустилась вниз, держа руку на животе. Эймонд сразу же увидел её печальный смазанный взгляд на королеву-регент. Алисента отвела взгляд, прикрывая глаза и поджимая губы. Вслед за Рейнирой выскочил Джоффри, а за ним две служанки, держа на руках двух белобрысых мальчиков. Они точно Таргариены. В небе послышался звук рёва и над королевской семьёй пролетели пятеро драконов: Караксес, Сиракс, Вермакс, Арракс и Лунная Плясунья. За каретой Рейниры заехала ещё одна. Вот тут Эймонд напрягся. Из кареты вышли две девушки в голубом и синем платьях. У одной из них была брошь с Драконом, у другой подвеска с сапфировым морским коньком. Бейла и Рейна. Девушки похорошели и стали настоящими прекрасными леди. Девочки стали подле отца. За ними вышел Джекейрис. Парень достаточно возмужал к своим девятнадцати годам. На его плечи ложились тёмные кудри. Вот оно — наследие Стронгов воплоти. Но ни Джейс, ни двойняшки не особо волновали принца, как тот, кто вышел из кареты последним. Единственный глаз Эймонда царапнул по лицу племянника. Люцерис Веларион превратился в сносного, красивого юношу. Его волосы, конечно же тёмные, уютно вились и лежали волнами. Зелёные глаза были скрыты под пышными ресницами. Парень выглядел слегка взволнованным и часто дышал, смотря в пол и боясь поднять глаза. Эймонду только это и нужно было: заглянуть в его бесстыжие зелёные глаза. Люцерис стал возле матери, теребя в пальцах края своего синего плаща. Люк поднял взгляд лишь на мгновение и Эймонд тут же его подцепил. На его губах расцвела злая усмешка и он почувствовал тяжесть ножен на своём поясе. В глазах племянника промелькнуло нечто, что Эймонд не успел рассмотреть, отвлечённый резким голосом матери. Королева натянула на лицо улыбку и развела руки в принимающем жесте. — Добро пожаловать домой, принцесса…