Прошлое (не) повлияет на настоящее

Антон спускает чужие джинсы с бельём и проводит руками по коже, на ней чувствуются неровности, и парень зажмуривается, потому что он определенно не хочет верить, что это так. Он думает, что Арсений шутит, когда упоминает о методах его воспитания на передачах, но не может же человек вот так вот выкладывать всё? Сейчас внутри зарождаются сомнения, а вдруг Арсений не врёт. Все считают его скрытным, но, возможно, просто никто не верит, что тот говорит реальные факты. Антон и раньше видел его голым, но только сейчас удается рассмотреть всё внимательно. Тогда они просто переодевались в гримёрке, сейчас они — в его квартире. Шастун точно что-то испытывает к этому человеку, и это что-то переходит в отношения. Он не может молчать. Антон смотрит на чужую спину, ягодицы и зажмуривается. Ему морально больно осознавать, что с Арсением в прошлом было такое. — Блять, Арс, — он трогает чужую кожу, какого-то ярко отличающегося цвета от остальной она не имеет, но параллельные полосы сразу видны. Кажется, Арсений уже готов встать в защитную позицию и послать его, если что-то не нравится. И Антон даже не знает, как сказать всё, что он чувствует. Хотя это не его боль, не его прошлое. Неужели из-за этого болевой порог Арсения настолько высокий, что он почти никак не реагирует на шокеры? Антон теперь этим фактом может объяснить какие-то моменты в поведении Арсения, но людей, которые сделали всё это, он презирает. Он не понимает, почему. Почему Арсений сейчас так спокойно и в шутку об этом говорит, почему те решили, что такие методы воспитания будут правильными? Шастуну хочется все высказать этим людям, но он навряд ли имеет право. — Если тебе не нравится, то я… — начинает Арсений, но Антон не даёт ему закончить это. Он сглатывает в горле комок и припечатывается к чужим губам. Возможно, это он просто слишком чувствительный, и всё это в порядке вещей, но он даже представить не может, что кто-то так делает. Попов смотрит на него внимательно и взгляд у него какой-то уставший, замученный, голубые глаза вокруг болезненно-красные, и Антон не привык видеть его таким. Этот человек должен быть счастлив, должен почувствовать, что такое настоящая любовь, забота, поддержка, понимание, предоставление выбора, а не переделывание человека под себя, чёткий контроль и постоянные рамки. Антон благодарен родителям за своё детство, до подросткового возраста всё было очень даже не плохо, ему давали достаточно много свободы, и он чувствует себя, кажется, в некоторых моментах спокойнее чем Арсений. Тот его на восемь с чем-то лет старше, и не Антону лезть в чужую жизнь, а тем более в чужое прошлое, но Шастун не в силах так просто спокойно это оставить. — Давай уже потрахаемся? — предлагает Попов. Парень не может, у него ступор. Ему очень сильно хочется поговорить. Хотя, возможно, для Арсения уже всё нормально, для него — нет, и он каждый раз, когда будет видеть чужую кожу, будет испытывать эти сильные чувства, которые чуть ли не до слёз пробирают. Он отстраняется. Нужно что-то придумать. — Тебе правда настолько не нравится? — интересуется Арсений. Антон мотает головой, но не успевает ничего ответить. — Это просто шрамы, что в них такого? — продолжает Попов, — Да, меня прям ремнем били… Ну, и… В чём проблема? Шастун даже не знает, что теперь сказать на такое заявление. — Мне всё в тебе нравится, но мне больно смотреть на это, Арс. Это же, сука, не правильно. Не должно так быть. Кажется, Антон только всё портит. — Ну, иди, найди кого-нибудь без шрамов, правильного, по твоему мнению. Попов обижается, видимо, он так и не понимает, что имеет в виду Антон. — Мне нужен ты, Арс. Но я, когда это вижу, мне становится так больно и обидно, что с тобой все это делали. — ещё раз пытается объяснить Антон. Арсений тяжело вздыхает. — Да похуй, Шаст. Всё нормально, — заверяет он. По голосу слышно — пиздит. Арсений хороший актёр, но сейчас у него, кажется, играть не получается. — Ты понимаешь, что сарказм и ирония защитный механизм, Шаст. Просто так легче. Легче делать вид, что ничего не было или что мне всё равно. Я тогда не выдержал, сбежал в Питер от такого воспитания. И я не хочу, чтобы кто-то с таким сталкивался. После такого сложно отучиться стремиться быть идеальным и самым лучшим. Антон его внимательно слушает. Вот он — настоящий Арсений и его чувства. — Ты для меня важен любой, Арс. Это ужасно, что с тобой такое было, но… Скажи, что я могу сделать, чтобы тебе было лучше? — Шастун не знает. Столько откровенного от Арсения он никогда не слышал и сейчас без понятия, как действовать в такой ситуации. — Ты хочешь на эту тему поговорить или наоборот забыть? — Шаст, — тяжело вздыхает тот, — Просто делай все, что хочешь. Мне правда уже всё равно. Многие партнёры не замечали, остальные тактично избегали эту тему. Об этом как-то не принято говорить. Поэтому… Если ты, конечно, считаешь меня каким-то неправильным и испорченным, лучше сразу это скажи, если всё хорошо, то давай продолжим. Антону даже страшно представить, что сейчас в голове у Арсения, если он говорит такое. Как вообще Шастун может в случившемся винить его? — Я люблю тебя, Арс, и, смотря на эти следы, я люблю тебя только сильнее, и мне больно за тебя, что тебе приходилось всё это переживать, но я хочу, чтобы тебе было хорошо. — Так сделай это, — просит Арсений. Антон к нему прикасается, проводит рукой рядом с членом, тот слегка оживает. Антону много всего хочется сделать: и погладить, и поддержать, и даже поцеловать, но это всё слишком интимно и лично. Сейчас он сжимает чужой член, всё ещё не окрепший, и разминает его рукой, ожидая реакции. Всё же разговор выбивает из колеи их обоих, но Шастун рад, что они правда все это обсудили. Арсений стонет и подаётся вперёд. Он доверяет, а это в отношениях важно. Антон любит этого человека, его открытость в данный момент — что-то нереальное. Попов податливый и отзывчивый, и это сводит с ума. Он обходит Арсения сзади, встаёт и обнимает, рукой надрачивая его член. Арсению нравится, и это заметно, а Антону так хорошо, когда он прижимается к чужому телу. Эта поза позволяет оставить несколько поцелуев на шее и склониться к чужому уху. Антон сегодня уже много всего наговорил: и в чувствах признался, и на откровенный разговор вывел. Хочется ещё раз сказать все, что он испытывает к Арсению. Он сильнее его сжимает, ускоряет темп и ощущает, как Попов громко и резко втягивает воздух. — Арс, ты самый лучший. Я так тобой восхищаюсь. Ты такой талантливый, невероятный, то, чего ты добился, каким ты стал, это… — Антон прерывается, потому что Арсений потирается задницей о его член, и Шастун вспоминает о своём возбуждении. Да, не таким он представлял первое сближение с Арсением. У того шрамы на теле, у Антона теперь шрамы на душе за другого человека. Но он всё ещё рад, что они правда вместе, и открытость Арсения это подтверждает. Попов выпутывается из его рук и разворачивается. Он стягивает с Антона футболку, рассматривает его тело, проводит пальцами по груди и спускается к брюкам. Без белья Антон ощущает себя комфортно, что странно. Да, у него достаточно много опыта было с девушками, но своей фигуры он всегда стеснялся. Тем более он должен её стесняться сейчас, когда на него смотрит такой идеальный Арсений. У него подтянутое тело, накачанные мышцы, из всего этого выбиваются только шрамы, но эту часть Попова Антон тоже любит. Тот такой сильный. На него смотрят нежно, отдают эту заботу, и Шастун ощущает себя так, будто он на своём месте. Они целуются. Руки на ощупь касаются членов друг друга, они прижимаются и возбуждения можно соединить. Арсений обхватывает их вместе, а Антон кладет ладонь на его, задавая темп. Он чувствует, как Попов совсем быстро подходит к оргазму, извивается и дрожит. Антон держит его, чтобы тот не упал, и быстро дрочит себе. Он боится, что в следующий раз, когда они перейдут к чему-то более глубокому, он не сможет доставить удовольствие, потому что будет всё делать слишком невесомо или расклеется, смотря на чужие ягодицы. Ему уже сейчас хреново, хоть возбуждение все ещё есть. Оргазм выбивает его из колеи. Приходит в себя Шастун через несколько секунд. Арсений смотрит на него, стоя практически вплотную. — Спасибо, Антон. — тихо говорит тот. Антон не знает за что. Они идут в душ, затем — на кровать. Попов ложится на живот и поворачивает голову в его сторону. Взгляд выжидающий. Шастун не знает, что сделать. Он проводит рукой по пояснице, касается ягодиц и сжимает их. Арсений прикрывает глаза и расслабляется. А Антон наконец делает то, что хотел с самого начала: нагибается и целует. Проводит языком, руки не убирает. Подбирается ко входу, а ладонями продолжает трогать. Приходится Арсения немного приподнять и заставить согнуть ноги в коленях. Тот слишком податливый. Антон ввинчивается языком внутрь, кажется, они идут на второй круг. Он оглаживает ягодицы. — Шаст, можешь шлёпнуть, не сильно, для остроты ощущений. — шепчет тот. У Антона внутри возникает противоречие. Что Арсений почувствует? Но, если тот просит, он делает. И это скорее не шлепок, а резкое прикосновение, но Попов толкается навстречу и стонет. Значит это сейчас точно не напоминает ему прошлое. Антон уже действует на ощупь, двигается языком, крепче сжимает ягодицы, и Арсений реагирует намного ярче — сильнее. Ему хорошо, а Антону вместе с ним. Тот собственной рукой обхватывает член и кончает второй раз. Попов тянется за салфетками и вытирает руки, а Шастун их выкидывает и возвращается обратно в постель. Он из-за всех этих реакций Арсения возбудился, конечно, но сейчас на это отвлекаться не хочется, хочется полежать вместе с парнем. Тот его обнимает. И Антон счастлив, сейчас уже в голове нет никаких мыслей. Арсений о чём-то шепчет, и он не сразу понимает, что от него хотят. Но тот просто говорит, что ему хорошо. Антону тоже. Попов замечает его вставшую проблему и как-то изгибается, касаясь стопой. Антон задерживает дыхание. Он уже и забыл, какой Арсений изобретательный. Видимо, дальше его ждёт очень много всего интересного. И он рад, что это именно с Арсением. Он любит, он хочет, чтобы тому человеку было хорошо, а Попов, кажется, испытывает те же сильные чувства в ответ.