Проще подавиться ириской,
Чем в лапы угадить террористам.
Чисто символически риски:
Скорее печень или сердечный приступ.
Монеточка — Ириски и риски.
***
Вокс выглядел обескураженным, но его глаза, бездонные и холодные, совершенно не изменились. Они все так же в упор смотрели в чужое лицо, и Валентино мог поклясться, что не видел в них своего отражения. Ни в одном уголке этих чертовых манящих голубых глаз не было его лица. Один глаз Вокса был травмирован несколько лет назад, и его чудом удалось спасти. И теперь его хрусталик был похож на разбитое зеркало, которое кое-как склеили. И ни в одном из этих разломанных осколков не было места для Валентино. Как же гадко. – Тебе еще осталось, что сказать? Я думал, что ты высказал все ранее, – смеется Вокс, опуская голову вниз. – И, эй, отойди от меня, мне неудобно постоянно смотреть наверх, шея затекает. Что ж, что правда, то правда. У мужчин была значительная разница в росте. И если рост Валентино составлял около ста девяноста семи сантиметров, — плюс этот утонченный молодой человек ходил на каблуках, а это прибавляло знатные сантиметров пять, — то рост Вокса был всего лишь сто семьдесят три, и мужчина доставал лишь до груди оппонента, смотреть на которую для Вокса стало чем-то постыдным. Хотя раньше… Впрочем, не важно. Валентино хмурится, но все равно отходит назад на один шаг. Ему вдогонку тут же выставляют ногу, упирая ступню в область паха. Выше не дотянулся бы. Двое мужчин в уборной один на один, в весьма неоднозначной позе... Это могло бы стать чьей-то эротической фантазией. Но, увы, Валентино в данный момент не горел желанием устраивать ролевушку в стиле "хозяин-слуга", поэтому его лицо отразило много не самых приятных эмоций, которые колебались между желанием послать далеко и надолго и просто галантно подвинуть чужую ногу. И, видит Бог, если он вообще есть, что мужчина изо всех сил старался не предаться первому варианту. Но что делать, если этот, блять, высокомерный ублюдок поставил свою сучую обувь, в которой он ходил хер знает где, прямо на его драгоценные меха, стоящие, между прочим, дохуя. Валентино делает максимально глубокий вдох, чтобы успокоиться. Ладно, надо немного потерпеть. Он ведь, как никто другой, знал рычаги давления на своего коллегу, по крайней мере, несколько сильнодействующих точно. Этим он и хотел воспользоваться, и мы совершенно не в праве его осуждать. Когда имеешь дело с вредными людьми, самое главное — умение их приструнить. Мужчина легко усмехается и отходит на ещё один шаг. Нога, на секунду зависшая в воздухе, опускается вниз и возвращается к своему хозяину. Вокс удивленно приподнимает бровь. Так и знал. Он намеренно хотел создать ещё один конфликт и вновь убежать, но, видимо, Валентино разрушил его план. Как странно, мужчина не был из тех, кто, поджав хвост, уйдет даже от простого разговора, но когда дело касалось коллеги, он тут же менял свои принципы и уходил как можно дальше, а главное, как можно быстрее. Валентино вновь поймал себя на мысли, что такого раньше не было. У Вокса просто не могло быть причин его избегать, правда же? – Ты так и будешь молчать? – Мужчина недовольно хмурится. – Если нечего сказать, я пошёл. У меня, в отличие от некоторых, есть дела. – Стоять, – тормозит того Валентино, скрещивая руки на груди. – Я просто кое-что обдумал, – усмехается, – не попросить ли мне об одолжении за предложенную тебе информацию. Что ж, надо ковать железо, пока горячо. Если все пройдет гладко, мужчина сможет выяснить, в чем же так согрешил перед коллегой и что же произошло семь лет назад… Убить зайцев одним махом — единственное, что он хочет прямо сейчас. – Информацию, ха? Кое-кто забывает, что именно я владею информацией в этом городе. Нет, чуть ли не во всей стране. К тому же, я не собираюсь торговаться за воздух, – Вокс отрицательно качает головой. – Да пожалуйста! – Валентино разводит руками. – Я дам тебе подсказку. Моя новость касается одного нашего старого знакомого, который пропал семь лет тому назад, успев перед этим славно расшатать нашу организацию. Он не только выкрал важную информацию, но так же он чуть не забрал… – Валентино, нет. – …твой глаз. Свет неумолимо замигал, то включаясь, то выключаясь, словно в какой-то лихорадке. Вокс опустил голову и теперь смотрел точно в пол. – Вокс, Аластор вернулся. Послышался треск, и в один миг помещение погрузилось во мрак. Лампочки, не выдержав перегрузки, лопнули. Валентино посмотрел на потолок и удовлетворенно вздохнул. Задел таки? Интересно. – Ты… шутишь что ли? – В словах Вокса слышалось неподдельное раздражение и… страх? Хотя может это было просто некое волнение. – Шучу? – На лице Валентино отразилась, почти что безумная, улыбка. – Может быть. А ты бы хотел, чтобы это была шутка? – Вокс молчал, а мужчина продолжал давить. – Раньше мне всегда казалось, что вы были отличными коллегами, можно даже сказать, друзьями. Что же изменилось? Его предательство и уход так подкосили тебя, или же есть другая причина твоего поведения при упоминании этого человека? Пока Валентино вел свой монолог, он вновь стал уверенно сокращать расстояние между собой и Воксом. В конце концов мужчина вновь вплотную приблизился к собеседнику, слегка склоняясь вниз, что бы лица обоих находились на одном уровне. – Ответь мне… почему твое сердце бьется так беспокойно? Его рука уже преспокойно лежала на чужой грудной клетке, и сквозь несколько слоев одежды Валентино чувствовал быстрое сердцебиение. Дыхание Вокса опаляло лицо, и на секунду мужчина подумал, что в помещение стало в разы жарче. Как забавно, вечно холодный человек правда может стать таким? Валентино облизал пересохшие губы. «Умница. Выключил свет и избавил меня от возможности видеть твое несчастное лицо. Кто знает, что бы я сделал, если бы увидел тебя таким жалким.» – Именно такая мысль пришла ему в голову, после чего он довольно улыбнулся, обнажая зубы с выделяющимся среди них золотым клыком. Будто вечность прошла, прежде чем Валентино отстранился от чужого лица, а после, будто напоследок, провел изящной рукой в черной перчатке по чужой груди до галстука, небрежно поправляя тот. – Впрочем, это ведь меня касается, верно? Это ты хотел сказать? – Мужчина усмехается. – Ладно, я подумал, что не так уж мне и важно слушать твои объяснения, чему бы то ни было. Я сказал все, что хотел, поэтому пойду, – Валентино почти что принужденно зевает и направляется к выходу из уборной. – Валентино! Нет, Вал, стой. – Что такое? Разве тебе что-то ещё от меня нужно? Я ведь просто предупредил, больше информации у меня нет. – Пиздишь, – глаза Вокса казалось засветились в темноте, то ли от злости, то ли ещё от чего то. Валентино не долго притворялся, хитро улыбнулся и сказал: – Может быть нет, а может и да, – мужчина пожал плечами и, отцепившись от чужой руки, все же пошел на выход, жестом поманив Вокса за собой. Он даже не сомневался в том, что за ним последуют. В науськивании тому не было равных.***
Вокс сидел у самого окна, скучающе глядя на сменяющиеся один за другим небоскребы. Мужчина не привык ездить на пассажирском сидении, но что поделать, если Валентино затащил его именно сюда. Он то ли ленился ездить самостоятельно, то ли вовсе не умел водить. В общем, с машинами Валентино никогда не заморачивался, предпочитая иметь водителя, а может и нескольких, нежели чем водить самостоятельно. Стояло безмолвие, прерываемое лишь тихой музыкой из радио да легким шумом мотора и колес, что катились по трассе. Валентино, который около пятнадцати минут назад хвастался своим красноречием и актерскими талантами, сидел тихо, изредка посматривая на соседа. Он неустанно крутил в руке массивную позолоченную зажигалку: то щелкал крышкой, то зажигал и ненадолго засматривался на пламя, то вновь закрывал ее, гася огонек. Все начиналось по новой. Из раза в раз. Закурить он даже не пытался, хотя, если бы был один, непременно сделал бы это. Все дело в Воксе, сидевшего рядом? Возможно. – Ты удивительно спокоен для человека, который несколько минут назад чуть не оставил целое здание без электричества, – очередной щелк крышки, и зажигалка отлетает куда-то в ноги под сидения. – Кстати, не припомню, чтобы раньше ты использовал ее так часто. Твоя способность так возросла? – Если от большого количества секса у человека уменьшается мозг, то я тебе соболезную. Скоро в твоей черепной коробочке не останется места хоть для каких-нибудь воспоминаний, – Вокс снова был отстранен и заносчив. Как всегда. Удивительно, как этот человек быстро умел взять себя в руки и вновь нацепить маску. – Знаешь, это обидно, мы не виделись столь долгое время: почти год, а ты ведешь себя так грубо. Настолько сильно меня ненавидишь? – Мы виделись три месяца назад, восемнадцатого декабря, в районе шести вечера. Ты направлялся наблюдать за процессом каких-то там съемок, а я… – Точно ненавидишь, – Валентино резко выдыхает и грустно улыбается. – Верно ведь говорят — держи друзей близко, а врагов еще ближе. Ты либо одержимый, либо чокнутый. Вокс молчит несколько минут, а потом, вздохнув, отвечает: – Ты заблуждаешься. Это вовсе не ненависть. – Тогда что это? – мужчина подается чуть вперед, всматриваясь в чужое задумчивое лицо. Собеседник молчит, и Валентино, отпрянув, горько усмехается. – Так и знал, что ты не ответишь. Лицо Вокса от этого стало только мрачнее. Он отвернулся и сложил руки вместе. Валентино, на секунду переведя на них взгляд, тут же неудовлетворенно скривился. Большинство пальцев мужчины выглядели как самый настоящий ужас мастера маникюра: кожа вокруг ногтей сплошь была содрана до крови, а на только недавно затянувшихся болячках были видны попытки расковырять их вновь. И вот сейчас несчастные пальцы вновь подвергались жестоким насильственным действиям. Валентино застывает в немом шоке, наблюдая за происходящим. Воксу хочется вырвать руки, да и, в принципе, данная привычка мужчины порядком подбешивала. Стоп. Разве ему приходилось наблюдать нечто подобное раньше? Валентино с превеликим удивлением обнаружил, что видел такой жест Вокса тысячу раз. Когда тот был чем-то расстроен, на что-то зол, или просто пребывал в состоянии глубокой задумчивости — он из раза в раз становился озабоченным маньяком, решившим попытать жертву, которой сам и являлся. В голове вдруг всплыл давно забытый случай: Валентино сидел в офисе Вокса, безучастно листая разноцветный глянцевый журнал новой коллекции одежды. Вообще-то, он видел его уже не в первый и даже не во второй раз, но, видимо, ему настолько было нечем себя занять, что идея перечитать что-то в который раз — не казалась настолько отстойной. Со страниц журнала на мужчину смотрели очаровательные девушки с прелестными формами в довольно откровенных нарядах, но Валентино видел подобных «моделей» чуть ли не каждый день, поэтому они уже не будоражили его сознание так, как могли бы. Вдруг до его ушей доносится стук ударившегося об пол предмета, а после тихое невнятное ругательство. Мужчина встает с насиженного места, бросая свое чтиво на диванчик — журнал закрывается, и на смену грудастым красоткам приходит молодой очаровательный парнишка с ослепительными белыми волосами, ярко подведенными глазами и лукавой, слегка пошлой, улыбкой. Взгляд Валентино на секунду задерживается на его лице, а в глазах читается некая насмешка, но вскоре он отворачивается и идет к рабочему столу Вокса. – Ну, что случилось? – Опираясь на руку, поставленную на поверхность стола, спрашивает мужчина. – Порезался, – кратко поясняет собеседник, показывая подушечку большого пальца, на которой красовалась маленькая, но глубокая царапина. – Ну-ка, дай сюда, – Валентино резко берет чужую ладонь в свою, рассматривая порез, а после переворачивает руку. Тут-то его и ждал весьма неприятный сюрприз. Пальцы Вокса выглядели, мягко говоря, не очень, а, если говорить откровенно, как полный пиздец. При том, что мужчина обладал очень красивыми длинными ногтями, вокруг этих самых ногтей было настоящее месиво, которое Валентино бы с удовольствием забыл в следующую же секунду. Он немедленно переворачивает ладонь обратно, смотря на палец, который, из-за давления его цепкой руки, начал кровоточить. Несчастную руку отпустили, и мужчина принялся искать по карманам пластырь. К счастью, он почти всегда был при нем, на всякий случай. Избавившись от упаковки и отклеив защитный слой, Валентино довольно бережно обернул пластырь вокруг большого пальца. Вокс, молчавший все это время, обронил сухое «спасибо» и собирался возвращаться к работе, но его задержало чужое наставление. – Не делай так, – Валентино указал на его обгрызенные пальцы, – это, мало того, смотрится просто ужасно, так еще и заразу занести можно. – Мне некогда заботиться о красе ногтей, как некоторым, – Вокс усмехнулся, утыкаясь в отчеты. – Просто не делай так больше, – раздраженно говорит мужчина, а после отходит от стола и возвращается на свое место, усаживаясь на диван. – Как скажешь,… – Последнее слово было сказано тихо, а Валентино и не обратил на него никакого внимания, вновь утыкаясь в журнал. – Я просил тебя так не делать при мне, – это была даже не обычно свойственная Валентино претензия, а скорее какое-то задумчивое замечание. Точно, просил ведь… Просил. Мужчина не отвечает ничего, но все же перестает пытаться сломать себе пальцы, оставляя их в покое. В салоне вновь тишина, как в гробу, честное слово. Но это было не надолго. Уже минуты через две автомобиль остановился около очередного высотного здания, символически обозначая конец пути. Вокс выбрался из машины первым, видимо, не желая проводить в ней ни минуты более. Валентино вышел следом за ним. Здание, в котором расположились студии Валентино, представляет из себя стеклянную многоэтажку, похожую на пирамидку из разноцветных кубиков, сложенную ребенком. По вечерам оно пестрит неоновыми вывесками и рекламой на теле-баннерах. Ближе к самому верху на здании располагалась огромная светящаяся буква «V», сделанная, как видно, по образцу почерка определенного человека. Нет смысла гадать, какого именно. Внутри здания на первом этаже расположилось что-то вроде стойки информации, если это можно было так назвать. Вообще, первый этаж — наверное, единственное место, которое пыталось казаться дружелюбным всем тем, кто приходил сюда. Остальные этажи не блестели таким лоском, они даже светлыми не были особо. Коридоры больше напоминали темные проходы в замке какой-нибудь злой ведьмы из старых мультиков компании «Disney»; такие же зловещий и пугающие. Некоторые из них даже нормально не освещались, точнее освещались они какими-то всратыми неоновыми лампами, чаще всего, розового или не менее раздражительного фиолетового цветами. Вокс готов поклясться, что это идеальные помещения для плантации какой-нибудь травы. В принципе, учитывая то, в каких количествах Валентино пичкает своих сотрудников разной наркотой — а для Вокса это не было секретом, — подобная плантация уже не кажется не к месту. Мужчины минуют «чистый» первый этаж и проходят к лифту. Вокс даже не смотрит, куда конкретно их собирается поднимать эта железная коробка. Настроение у него было довольно паршивое. Едут они в полной тишине... Все как утром. Лифт останавливается и раскрывает свои тяжелые двери. Вокс, на свое удивление, видит вполне адекватный коридор, который, хоть и освещался тусклым светом, но освещался добротно без примеси странных неоновых оттенков. Мужчина уверено выходит из лифта. Что ж, этот коридор и впрямь располагал к себе. Наконец мужчины проходят к кабинету Валентино. Вокс вообще всегда удивлялся тому, что у этого человека он есть. Зачем тебе нужно рабочее пространство, когда ты не работаешь? Вот и Вокс думал, что Валентино подобная роскошь в общем-то незачем. Хотя, он прекрасно осознавал, что просто не может воспринимать работу коллеги как работу. Ему подобная сфера никогда не была близка, и, возможно, поэтому думать о ней, как о чем-то серьезном, не получалось. Кабинет был как кабинет. Обычная просторная комната с рабочим лакированным столом из темного дерева и стулом на колесиках около него; небольшим кожаным диваном и низким стеклянным кофейным столиком; здесь же стояло пару шкафов из того же материала, что и стол. В принципе вся комната была выполнена в темных тонах, потому, чтобы добавить света, в кабинете было огромное окно, расположившееся от потолка до пола. Похоже, что этот кабинет — одно из тех мест, которое посещается довольно редко, потому что он выглядел слишком чистым и нетронутым. Вокс бы мог назвать это место «маленьким раем среди блядушника». По крайней мере, ему хотелось верить в то, что в этом месте ни один человек не занимался чем-то развратным. Если бы кто-то показал этот кабинет Воксу просто так, он бы даже не признал хозяина этого места. Слишком уж все было не в стиле Валентино. Хотя нет, кое-что все же выдавало принадлежность данного помещения «мистеру-вычурность». Этим чем-то была среднего размера картина – может быть сантиметров пятьдесят на сорок, впрочем Вокс прикинул это лишь на глаз – ядреного кислотного розового цвета с примесями черного, красного, фиолетового и белого. Мужчина без сомнения определил чьего авторства данный шедевр, особенно, когда в углу картины четко выведена подпись «Valentino». Честно говоря, Вокс так и не понял, что конкретно изображено на этом несчастном куске холста, но мог сказать лишь то, что автор вложил в это изображение всю свою душу. Всю свою прогнившую душу. – Нравится? – Неожиданный вопрос Валентино заставил выйти из раздумий. – Это… Весьма нестандартная мазня, – такой вот «комплимент» обронил Вокс, отворачиваясь. – Вообще-то это мотылек, – голос звучал не то чтобы обиженно, но было видно, что слова мужчины ранили, нет, не чувства, но гордость точно. – Я не разбираюсь в современном искусстве, – Вокс жмет плечами и садится на диван. – К тому же, мы здесь по другой причине. Разве нет? Валентино издает приглушенный смешок, а после проходит к этой самой картине, которая уже порядком успела помозолить глаза. Понадобилось мгновение, чтобы с коротким щелчком кусок стены, на котором висело изображение, открылся, словно дверца. За картиной, как ни странно, находился тайник: небольшой сейф с электронным замком, к которому Валентино, сняв черную перчатку, приложил ладонь. Раздался негромкий писк — дверца сейфа отворилась. Немного покопавшись в лежащих внутри вещах, Валентино с удовлетворенным вздохом достал небольшую папку с документами и флэшку. Дверца вновь оказалась закрыта, а мужчина со своим уловом возвратился к Воксу. Он бросил папку перед гостем и, раскрыв ту, ткнул пальцем в одну из строчек: – Читай. – Что это? – Вокс удивленно приподнял бровь, а после опустил глаза в текст. – Сведения об украденных документах? – сам ответил он на свой вопрос, пока Валентино отходил к рабочему столу за ноутбуком. – Откуда ты это взял? – Если знаешь, где искать, – найдешь все, что захочешь. Было бы желание. – Намекаешь на то, что я не хотел искать что-либо после того случая? – Вокс хмурится. – Все может быть, – Валентино, включив технику, присел рядом. – Я не знаю, почему ты так поступил, но в этом тоже есть плюсы. Теперь этой информацией обладаю я, и именно я могу водить тебя за собой на коротком поводке и ставить условия. – Мерзкий ублюдок, – мужчина кривится, – ты слишком много о себе возомнил. Я уже сказал, что твои слова о его возвращении звучат как блядская шутка. – Еще какой, – ноутбук наконец полностью загружается, и Валентино подключает к нему флэшку, открывая какие-то файлы. – Если бы у меня не было весомых доказательств, я бы тебя и не тревожил вовсе. Признаться, я и сам бы, услышав от кого-нибудь о возвращении Аластора… – При упоминании этого имени Вокс поджал губы, – не поверил бы, но несколько дней назад я получил занятное сообщение от некого анонима, потом еще одно, и еще. А потом, как ты знаешь, начали происходить убийства. – Кармилла говорила только об одном убийстве, – напомнил Вокс. – И ты веришь этому? Я вот, в отличие от некоторых, раскрыл свои глаза, навострил уши и узнал, что именно в низах начались массовые убийства. И если ты скажешь, что так было всегда, то нет, не было. Пачками нас ведь никто никогда не вырезал, а сейчас что-то осмелели. – Почему ты думаешь, что во всем этом замешан Аластор? Думаешь, он метнулся к правительству? А ведь Кармилла говорила, что именно оно-то нам и досаждает. – Вокс, кажется был не очень доволен тем, что рассказывал мужчина. Валентино недовольно закатил глаза, а после полез в ноутбук, щелкая мышкой и выводя на экран нелицеприятные картинки: на одной был обезображенный труп человека с насквозь пробитым животом, на другой — тоже труп, но со свернутой набекрень шеей так, что раздробленный позвоночник вывалился наружу, на третьей фотографии — снова труп, точнее его половина, на четвертой фотографии была его вторая половина, на пятой фотографии труп был расчленен почти полностью, на шестой… – Валентино, остановись, – потребовал Вокс, рассматривая кровавое месиво перед собой. – Что это? – Подчиненные, – беззаботно ответил мужчина. – Могу я продолжить? – Да, то есть, нет, – собеседник, кажется, сам запутался. – Откуда у тебя эти фотографии? Твои обязанности вообще не связаны с разгребанием трупов. – Ты думаешь, что один можешь совать взятки продажным слугам закона на право и налево, узнавая что-то? – Валентино усмехнулся. – Не смеши меня, Вокси. Денежки — это, конечно, хорошо, но когда вместе с ними тебе приводят обворожительную девчушку или парня, тут уж у кого какой вкус, сложно отказать в том, чтобы поделиться крупицей информации. – Им лишь бы члены свои присунуть куда-нибудь. Выблядки. – А кто безгрешен в наше время? Словно тебе не хочется порой трахнуть кого-нибудь, засадив свой член по самое не балуй. Впрочем, мы не об этом, – Вокс болезненно застонал от таких слов, скатываясь с дивана. Кто о чем, а Валентино о ебле. – Мы вообще не об этом, блять. Мы о чертовом Аласторе, вроде как, – напомнил мужчина, возвращаясь в свое изначально положение. – И так, с чего же ты решил, что он здесь замешан? – Почти все убийства выполнены очень странным образом, сложно поверить, что такое может провернуть человек, не обладающий способностью. Тут уж можно привести множество людей, состоящих на учете особого отдела и, может быть, даже не состоящих там, но Аластор попадает в список моих подозреваемых по нескольким причинам. Во-первых, письма. Кто вообще в наше время пользуется письмами, если, конечно, ты не доисторический динозавр, проживший дохуерион лет. Во-вторых, содержания писем: отправитель знает много грязных дел, не только моих. В-третьих, инициалы — «a. R.». Вроде бы, все сходится. – Покажи письма, – устало просит Вокс. У него уже кипела голова от количества информации. – Мне бы не очень хотелось, – вдруг начал вертеться Валентино, усаживаясь в «закрытую позу». Вокс недоуменно посмотрел на того: – Показывай. Или там написали что-то, что задевает твоё хрупкое эго? – Я… – Ты? – Допытывается мужчина. – Я их выкинул, почти все, – сознается Валентино. – По глупости, естественно. Осталась парочка последних. Вокс снова болезненно стонет, думая о том, чтобы прибить незадачливого детектива, а потом, видимо мирясь с тем, что его собеседник в некоторых аспектах непроходимо тупой, говорит: – Ну, неси, что есть. – С этим тоже небольшая накладка. Последние письма были зашифрованы, и я отправил их на дешифровку. Есть только ксерокопия, – горе-следователь, открывает ещё одну фотографию на ноутбуке, поворачивая экран точно к собеседнику, как бы разрешая оккупировать свою аппаратуру. Вокс несколько минут просто смотрел на экран, бегая глазами по строчках, а после озадаченно сказал: – Здесь два разных шифра. Один, я почти уверен в этом, —простой шифр Цезаря, а вот второй… Я даже не могу предположить точно, перестановка не подходит однозначно, значит здесь явно заморочились больше. И нет никаких ключей? – Раздосадованно интересуется он после просмотра. – А зачем ключи? Мы это письмо вскрывать как сейф будем? Я думал, просто дешифровывать, – Валентино вдруг выдал такую фразу, от которой Вокс мог только повторить кучу мемов, называемых молодежью "рука-лицо". Ну вот как его коллега мог быть одновременно и умным, и тупым? – Ключ к дешифровке. Отдельная бумажка, которую высылают вместе с шифром, обычно. Ну, конечно, если отправитель хочет, чтобы его послание разгадали. Валентино вздохнул: – М-да, все эти шифры, коды, загадки как раз в духе Аластора, – мужчина указывает пальцем на инициалы в конце письма, – он даже автограф оставил. – Почему его имя написано с маленькой буквы? Это очень странно. – Да черт его знает. Но это только на этом письме, на другом он подписался нормально, – Валентино пощелкал мышкой, переключая снимки туда-сюда. Вокс внимательно осмотрел письма еще раз, а после устало откинулся на диван: – Это все, конечно, увлекательно, но, честно тебе скажу, подобных доказательств маловато. Вот если бы ты мне хотя бы записи с камер показал, на которых записана его рожа, – начал рассуждать он, поднимаясь с дивана. – К тому же мне пора идти. – Значит ты предлагаешь ждать момента, когда он сам высунется? Но ты сам прекрасно знаешь, что, если выходит он — это не к добру, – Валентино захлопывает ноутбук, именно захлопывает, зло сверкая глазами при этом. – А ты предлагаешь ждать и бояться чьей-то тени, которая, может быть, даже не объявится до конца своей жизни? – Вокс развернулся почти у самого выхода. – Расслабься, Валентино. Тебе не к лицу напряженность — макияж осыплется. Пусть большие боссы решают эту проблему. – Разве не ты так и живешь, – ехидно замечает Валентино, а потом, пока собеседник не успевает переварить сказанное, добавляет, как бы напоминая, – кстати, насчет одолжения. Признай, я раскопал кое-что интересное, пусть пока что ты не веришь особо, но все равно, за информацию требуется плата. Вокс тяжело вздохнул, через силу подходя поближе к коллеге: – И так, что ты хочешь? – Ты знаешь, я еще не решил, – тянет мужчина, крутя недавно вытащенную флэшку в руке. – Как тебе такое, если мне понадобится что-то от тебя — я звоню — ты оказываешься рядом, как верная собачка, идет? – Валентино поднимает на Вокса лучезарные глаза, сверкающие нахальством и насмешкой. – Иди нахуй, Вал! – красноречиво отвечают наглецу, а после стремительно скрываются за дверью, хлопая той, что есть силы. – Погавкать не забудь, ну!