***
Глубокие и темно-зеленые воды снова окутали мое тело. Снова не вздохнуть. Я стараюсь открыть глазницы, чтоб разглядеть что меня окружает, но непонятная тьма вмиг сделала меня слепым. Глазницы чертовски болят от жидкости, заполняющей их. В руках стало неприятно покалывать от осознания того, что зрение я могу не вернуть. Вода стала весело бурлить вокруг меня, что очень напрягло мой слух. Чужое веселье в самой кромешной тьме пугает и заставляет мои плечи задрожать от страха неизвестности. Что-то жидкое и холодное проскользнуло по моим ребрам. С каждым соприкосновением с моим телом я содрогаюсь от ледяного хлада и вскрикиваю, покуда мой рот свободен. И плевать мне что вокруг вода. Я хочу, чтобы кто-нибудь услышал меня. Я хочу знать, что здесь есть кто-нибудь еще. Не хочу быть во тьме один. И покуда я еще могу говорить, то буду кричать во все горло до тех пор, пока вода не заставит меня умереть под своей тяжестью. Все-же черный дёготь заставляет меня заткнуться, погружаясь в мой рот и проскальзывая по позвонкам, прямиком к душе, что неистово бьется. Я еще не привык ко всему кошмару, творящемуся в моей голове пока я сплю. В один миг стало так холодно, что сейчас я только и мог молить о лучике солнца на моем мизинце. Ненавижу мороз. Могу ли я вообще просить о чем-то в этой холодной мгле? М-мне вообще кажется, будто я обречен быть один, а ежели услышу голос, то это только тьма, что так и спешит напакостить доверчивому мне. Мое сердце потихоньку начало болеть и уставать биться. А зачем оно должно работать? Вроде, кому-то такому как я – бессердечному ублюдку, покрытому негативом – такой атрибут и не нужен вовсе. Я усмехнулся своим мыслям. Тьма сжалась вокруг меня, будто предупреждая что не отпустит даже после смерти. Смех наполнил мою голову, мне вмиг стало страшно с громких низких и высоких голосов, что окружили каждую клеточку естества, высмеивая само мое существование. И я очень захотел закричать. Я ощущал, как смех выдавливал меня из моего же тела, убивая все что есть в моей душе. Вода проходит сквозь меня, погружая в еще большую глубину; черная тьма покрепче сжалась на моих костях, выдавливая оставшийся во мне кислород. Я старался заглотнуть хоть что-то – вода, кислород, песок – неважно, дайте хоть что-нибудь, что будет отличаться от липучего дёгтя расползшегося внутри. Мои плечи неистово дрожат, душа бьется об ребра, а тело испуганно дергается. Я стал ощущать будто исчезаю из этого мира, оставляя гнетущее прошлое позади, но сверху что-то погрузилось в воду. Мне страшно. Что могло ко мне присоединиться? - Потерпи еще минуту, хорошо? – успокаивающе проговорил неизвестный мужской голос. Он подплыл ко мне и обхватил меня одной рукой. Его руки были теплыми и успокаивающими. Доверчиво приложившись к его груди, я отчаянно погрузился в такое желанное мною тепло. Жидкая ненависть вмиг была отсечена от моего тела. Теперь, с поддержкой незнакомца, мы направились на поверхность, а пока воды простирали мой слух, я задумался: «А есть ли здесь какая-либо поверхность? Что существует за неприступными слоями воды?». Через несколько минут я перестал чувствовать волны, кочевавшие вокруг меня все это время. За место этого, я услышал, как вода стекает с моего тела, как успокаивающий шум волн ласкает мое беспокойное сердце; я почувствовал тепло ярких лучей от солнца и чужое дыхание. Никогда мои сны не были такими чарующими, как ощущение покоя и умиротворения вокруг меня. Многие эмоции смешались во мне в ту же секунду, как я оказался на поверхности. Я не верил такой удаче и такому нежному теплу, что в один взмах оказались у меня, обволакивая мое тело и душу с головы до ног. Мужчина понес меня на руках подальше от воды и усадил на что-то мягкое и сыпучее. Я окунул свои пальцы в нечто горячее и мягкое, все так же не открывая глазниц, ведь я не хотел потерять эти ощущения. - Э-это песок? – растерянно, но с трепетом произнес я в надежде того, что мне ответят. - Конечно! Что это еще может быть? – с усмешкой ответил он. – Не хочешь открыть глазницы и посмотреть на него? - Я…я боюсь, - сказал я и сжал в руках песок, что начал вытекать струйками сквозь пясти. - И чего же ты боишься? - Я боюсь открыть глазницы и увидеть перед собой темноту. Мужчина промолчал, выслушав мой ответ и, судя по звукам присел рядом со мной, повернув меня к себе. - Доверься мне и открой глазницы. Здесь тебе ничего не угрожает. Я нахожусь рядом с тобой прямо здесь и сейчас, - мягко потрясывая мои плечи, произнес он. Я сомневаюсь в его словах, но решил довериться, возможно, мимолетному приятному ветру, скользнувшего по моей одежде. Я потихоньку стал открывать их, но в ту же секунду чужая рука накрыла их. - Почему ты закрыл мои глазницы? Мужчина помялся и тихонечко начал, - В этом месте мы предстаем в своей истинной форме бытия, так что не удивляйся и, пожалуйста, не бойся, когда откроешь глазницы. Я не причиню тебе ни боли, ни зла, - закончив он убрал руку с моего лица. Первым что я увидел было солнце, ослепившее меня своим ярким сиянием. Я накрыл глаза рукой, дабы потихоньку привести их в порядок и привыкнуть. И покуда я концентрировался, стал рассматривать небо сквозь пясти. Теплый янтарный небосвод с плывущими персиковыми облаками, что медленно уплывали за куда-то далеко за горизонт, заставили мое сердце затрепетать от красоты. Я задержал дыхание и пристально наблюдал за ними, погружаясь в красоту нового места. Когда мои глаза более или менее привыкли к солнцу, я решился посмотреть вперед и был чертовски рад своему решению. Приветливо сияя, уходящая киноварем звезда, окрасила лениво волнующееся море своим цветом, пригласив небо поделиться своими оттенками. Светлые поблёскивания на поверхности воды, уходящие в само солнце, зацепили мой взгляд, заставив рассмотреть их подольше. - Это…это великолепно! – трепетно произнес я, пока зрачки мои дрожали в неверии. - Да, и в правду красиво, - согласился сидящий рядом. Я с интересом повернулся, дабы узнать моего спасителя и обомлел: - Эррор? Передо мной был совсем не тот малыш, с кем я повстречался недавно, а самый что ни наесть высокий и грозный мужчина в свободной черной куртке со струящимися по бокам синими полосами; в свободной красной футболке и темных штанах. Его лицо хоть и старалось выглядеть мягче, милее он от этого не становился. Он с интересом смотрел мне в глазницы, в ожидании моей дальнейшей реакции, а я, в свою очередь, совершенно не двигался, не понимая происходящего. Нет, мне не было страшно. Просто у меня в голове не укладывается сон это или очередная реальность. Он выглядит таким живым, словно существует на самом деле, что он не очередной проходимец во сне, а совсем другой скелет, с кем по случайности мы встретились в мире грез. - Я ожидал такой реакции, - слабо улыбнувшись, произнес Ошибка и с досадой отвернулся к волнам. – Прости что испугал тебя, малец. Я моргнул, приходя в себя, и непонимающе переспросил: - Малец? Эррор все еще смотрел куда-то вперед. Возможно, его взгляд зацепило что-то находящееся далеко за пределами этого горизонта. - Ну да, почему ты удивляешься? Мне давно за тридцать, - он замолчал на секунду, - перевалило бы… Я поморщился от цифр и приложил руку к черепу. Я все еще ни черта не понимаю. - Как? Сколько? Когда? – похоже, моя черепушка не выдержала такого потрясения. - Спокойно-спокойно! Я могу рассказать тебе все, о чем ты хочешь узнать! – выставив руки перед собой, стал успокаивать Эррор. Я стал решать с чего начать, раскладывая по полкам вопросы. Начать нужно с самого простого. - Кто ты? - Эррор, подопытный #1, владелец четыреста тринадцатого отдела, - отчеканивая, как выученную фразу, ответил Ошибка. - Подопытный #1? Никогда раньше не слышал о первом. - Оу! - понимающе воскликнул мужчина, приложив руку к нижней челюсти в задумчивой позе. – Кажется и меня посчитали провальным экспериментом, хех, - пожав плечами закончил тот. – Не думал, что вышка настолько жестока к работникам, а ведь раньше я был их любимцем, - он вздохнул, выпрямив плечи. – О чем еще хочешь узнать? - Пожалуй о том, кем ты был, пока работал там? Расскажи свою историю, если не против конечно же! Эррор сложил руки на груди и усмехнулся, - Думаю, тебе можно доверять. Слушай внимательно.***
С грохотом усадив скелета на твердый стул, его руки, тело и шейные позвонки сцепили ремнями. Сам подопытный совершенно не был против того что происходит, ведь контракт был подписан. И, являясь самым первым подопытным, он чувствовал некую гордость за серьезный шаг вперед. Департамент так хорошо напел в уши о новых достижениях, силе и повышению квалификации, что скелет просто не мог не отказаться в силу своей неопытности и желания стать лучше. Тем более на встрече было сказано, что он будет единственным экспериментом, что стало еще одной причиной выдвижения своей кандидатуры. Душу подопытного вынули из его же тела. Это заставило насторожиться, но парень не придавал этому особо значения, пропустив мимо мыслей. Над гладкой поверхностью здоровой душонки занесли большой шприц с синеватой жидкостью и, не церемонясь, воткнули, проскользив до середины. Скелет поморщился от боли и холода медицинского инструмента, сжав кулаки, но продолжил спокойно наблюдать над экспериментом, отмечая правильность своих поступков. Жидкость постепенно разливалась внутри его души, заполняя ее до краев. Подопытный стал медленно терять сознание; ноги и руки расслаблялись, а глазницы медленно закрывались, пока мощная волна боли не расползлась внутри его тела. Скелет начал скулить, вырываться из ремней изо всех сил. Боль затмила его разум, как и синяя жидкость, вытекающая из глазниц вместе со слезами. Где-то вдалеке он все еще слышал радостные возгласы ученых, что говорили о мутации крови скелета. Что ж, они были чертовски не правы. Парень через несколько секунд смог вырваться из ремней и сжать собственную душу. Совершенно не соображая, стал сжимать ее, пытаясь покончить с собой, но быстро вывернувшие его руки сотрудники отрезали путь к такому быстрому концу. Он перестал понимать зачем он здесь, почему ему так больно и какую цель вообще преследовал. Конечно же в этом деле ему помогли: - Ты, Эррор, опасный монстр, созданный в лаборатории. Ты сражаешься с несправедливостью в этом мире. Постарайся исполнить свой долг ради своего создателя и своей семьи, дружок. Иначе будет худо…твои близкие могут пострадать! Ошибка потихоньку успокаивался, рассматривая перед собой человека в халате, но, услышав о семье вновь взбунтовался. - Не угрожай моей семье, ты, немощный старик! – рявкнул подопытный. - Кто тебе здесь угрожает, Эррор? – сложив ладони вместе непонимающе спросил мужчина. – Я всего лишь говорю тебе строго следовать указаниям! Ну, а ежели не будешь послушным мы сделаем твоих родных следующими подопытными. – вот теперь старик начал угрожать, понимая, что до того по-другому не дойдет. – Ты же не хочешь, чтобы они страдали? – улыбчиво закончил он. Немного промычав и покорячившись, он покорно склонил голову и ответил, - Нет. Не хочу. - Отлично!***
- У тебя была семья? – расстроенно спросил Найтмер, чувствуя некую связь с сидящим напротив. - Да, была, - отвернувшись, тяжело произнес рассказчик. - А как их звали? – с интересом задал вопрос младший. - Гено и Фреш. Один старший, другой младший, - он вернул свой взгляд и досадно улыбнулся. – Я очень их любил и люблю до сих пор, - его брови дрогнули на секунду, что было заметно, и он отвернулся к морю, что било своими краями золотистый берег, переполненный песком. – Я очень скучаю по ним, честно, но совсем не жалею о том, что я сделал. Найт тихо следил за своим другом, что раскрывался с каждой секундой с новой стороны. Чужой рассказ стал потихоньку наседать на душу тяжким грузом. - Могу я узнать, что произошло дальше? Почему Гено и Фреш стали подопытными? – осторожно подначивал на разговор младший, подсаживаясь чуть ближе. - Откуда ты…Ладно, спрошу об этом в конце. *** Спустя какое-то время Эррор привык к новым возможностям организма. Стал заведовать отделом «четыреста тринадцать» и следить за работой своих коллег. Сам он стал более серьезен, потеряв свою улыбку и приветливость, что была с ним всегда. Многие заметили изменения в поведении – теперь уже командующего – и стали потихоньку побаиваться скелета. Первое время чужие взгляды были незаметны для первенца экспериментов, но услышав за спиной мерзкие переговоры о себе, стал сомневаться в своих силах – что ему совсем не понравилось. Будучи таким расклеенным, весь гнев, скопленный за каждый день прожитый в очередных грязных разговорах, что без всякого стыда со временем обсуждалось вслух, он срывал на очередных ночных тренировках в контроле своей силы. В поглощаемой страсти новоприобретённого оружия, он частенько перенапрягался просто вырывая очередные ветви нитей из своих глазниц. И пока его взор не будет размыт до неузнаваемости предметов перед собой, пока кровь не потечет с разодранных глазниц, он будет продолжать эти тренировки, чтобы никто больше не смог усомниться в его силе. Он сможет защитить свою семью. В один из прекрасных дней Эррора пригласили в лабораторию; усадили в кресло и приковали ремнями, но было одно отличие – теперь он является наблюдателем за толстым слоем стекла. - Что это? – невольно произнес Ошибка. Занавес открылся, представив второго подопытного глазам общественности. В этот миг вся взращенная твердость и злоба разбилась вдребезги перед собственным братом, закованным цепью. - Э-ЭЙ! Мы так не договаривались! – дрожащим от понимания того, что произойдет дальше, голосом завопил Ошибка. Парень сильно заволновался и понял почему его держат в замках. Они хотят, чтобы он смотрел и запоминал. Но зачем? - Смотри внимательно, Эррор. Ты будешь тем, кто будет следить за поколением мутировавших, - тихо произнесли рядом с височной костью. - В-ВСМЫСЛЕ?! ВСМЫСЛЕ!? – завертелся он, но вмиг остановился услышав крик за стеклом. Ошибка медленно повернулся к нему, всматриваясь в помещение и задержал дыхание. Второму подопытному в это время вкачивали препарат, воткнув по самое основание в душу. Гено кричал, кривился от боли, но более ничего не происходило. Это сильно расстроило ученых. - Избавиться, - скомандовал главный, под охреневшие глазницы Эррора. - ТЫ САМ ГОВОРИЛ, ЧТО ТРОГАТЬ ИХ НЕ БУДЕШЬ! Старик расслаблено повернулся, - Ты такой доверчивый. За стеклом лезвие пронзило подопытного номер два, заставив повернуть голову и застыть в немых слезах. Все тело среднего брата пронзила молния молчаливой боли. Он увидел, как умирает его брат. Душонка старшего медленно раскалывалась и исчезала, а кровь беспрестанно вытекала из большой раны на груди, но он стоял. В камеру запихнули покалеченного скелета, которому уже пихнули препарат. Второму приказали брызнуть кровью на него, предполагая возможные изменения свойств в крови. И он это сделал. Увидев заживления мелких ран, куда попали красные капли, ученые радостно воскликнули новому удачному эксперименту. А пока все пожимали друг другу руки, Эрр не отрывал взгляда от стекла, тяжело дыша. Слава богу, он жив.***
Следующим на очереди оказался Фреш. Эррор в этот раз просто не хотел смотреть туда. Глазницы старались закрыться, а череп отвернуться. Он не хотел смотреть на то, что происходило перед ним за вычищенным до блеска толстым стеклом. Младший брат так же раздирал любящее сердце своими криками, а залазивший в его тело паразит делал картину еще более отвратительной и душераздирающей. Сам эксперимент прошел успешно, что несомненно радовало всех. Новая способность – монструозные конечности паразита – была чем-то совершенно крутым.***
- Я…я даже и не знал кого было им. Мы всегда видели их такими спокойными… - высказался Найт и замолчал, наблюдая за другом, все так же смотрящему куда-то за пределы просторов. – Давай немного передохнем? – поглаживая по спине, мягко продолжил Негатив. Эррор молча облокотился на младшего, Найтмер не спеша обнял того рукой, присев впритык и не заканчивая гладить чужие позвонки, сквозь одежду. Солнце за все это время все не уходило за море, а оставалось освещать их беседы. Теплые лучи гладили скелетов и грели, не давая замерзнуть от ветров, дующих с моря. Песок потихоньку успокаивал своей мягкостью, а шум прибывающих волн, бьющих по берегу, скрашивали тишину. - Эррор, что тебе нравится больше всего? – чутка с задором спросил Найт, дабы немного отвлечься. Мужчина моргнул и посмотрел на светлого, сказав: - Звезды. - И почему же они тебе нравятся? - Обычно, возвращаясь домой пешком, мы с братьями каждый раз начинали считать встреченные на небе огоньки и постоянно спорили кто насчитал больше прямо на пороге нашей квартиры. Фреш очень любил соревноваться со мной в цифрах, ведь чаще всего выигрывал именно я, - Эрр тихо рассмеялся, вспомнив раздосадованное лицо младшего. – Ну и в принципе, звезды скрывают в себе нечто недостижимое и вечное. Это привлекает и дает задуматься. - Это…очень мило! – подбадривающе хлопнув по спине изъявил младший. - Все, хватит, перестань. Я в порядке, - выставив руку перед чужим лицом отрезал Эррор. - Хорошо, - немного растерянно ответил тот и тихо присел рядом. - Не пойми неправильно, я не привык к телесному контакту – считаю это проявлением слабости…Раньше считал, - мужчина откашлялся. – Продолжим? – он уселся поудобнее и стал выслушивать вопрос. - Как ты стал таким? То есть, почему все так получилось? Что ты чувствовал все это время? И Эрр начал свой рассказ: - Ты никогда не чувствовал себя совсем другим? Я чувствовал. Не отрицал что становлюсь кем-то другим - мне было глубоко плевать. Спокойно погружался в новое смольное обличие кромешного непонимания, скользящее внутри меня, сплетаясь с каждой частичкой моего естества. Больно ли это? Думаю, лишь морально. Мне с самого начала постарались снести крышу страданиями семьи, Блу и Рипера. Хруст костей до сих пор стоит в моей голове, стоит мне закрыть глаза, а чужая боль, от осознания того, что он не больше не сможет дотрагиваться до других, погрузила меня в раздумья. С другой же стороны: мои коллеги – коими я их считал – лишь перешептывались за моей спиной, стояли на месте, словно пришибленные колом и смотрели, просверливая во мне дыру все то время, что я был рядом с ними. Я чувствовал, как яд сочился из моих «ушей», слушая их перекрикивающий друг друга шёпот. А после смерти моего товарища я потерял всякий смысл держаться за человечность, потому и стал вгрызаться в свою боль как можно глубже, чем то было ранее. До какой-то поры скребущая молниями, расползающаяся по всему телу, боль была ощутима, но после долгих лет упрёков и уничижения собственного достоинства чувствоваться она перестала вовсе, либо она болела где-то настолько далеко, что и не отбивала по моим костям. С той тихой болью притупилось и сочувствие. То, чем раньше я дорожил превратилось в ничто пред моими новыми целями, что горели перед глазницами, ослепляя дорогу позади меня; но мне и не нужно было оборачиваться. Я постепенно забывал обо всем теплом, что грело меня всю жизнь, оставляя горячую ненависть в моем сердце. Братья пытались заботиться обо мне, но я отталкивал их от себя, как бы оберегая от главной опасности – меня. И я не говорил об этом вслух, не видя в этом никакого смысла. Я обернулся самым что ни наесть монстром даже в глазницах двух самых близких. Тогда то мне было всё равно на эти изменения - нет, я даже радовался этому - новое обличие моего бытия, в котором я, как младенец, начинаю свою новую жизнь, раскачиваясь и пытаясь встань на едва протоптанную дорожку тернистого пути в будущее. В те моменты, в новой и чистой оболочке без эмоций я чувствовал свой вес пешки и даже не противился этому, ведь все мы в коем то роде являемся деревянными пешками на залитой светом чёрно-белой доске. Я – очередная послушная фигурка – выполнял свою роль все оставшиеся мне годы, стараясь извести себя до стука в дверцу смерти, и пытался защитить своих братьев, как бы невзначай погружаясь в очередной танец фигур, с грохотом стучащих по доске, с новым ходом погружающих в мрак других. Только не пойми меня превратно, я просто двигался к свободе, прорывая свой путь сквозь чужие жертвы и море крови, как собственной так и чужой, ради очищения душ моих близких от тяжёлой участи страдальца раба системы, выстроенной на больших ошибках человечества. Я старался бороться с преступностью один и не подпускал кого-либо ближе. Я боялся новых смертей, отпугивал всех, пока не остался по-настоящему один. И что в итоге? Я стал не просто чем-то новым - я стал полностью свободным.Ты понимаешь меня, Найтмер?
Холодные багровые ручьи, стекающие по телу, ускользающий кислород и еле ощутимый тёплый ветерок – вот она свобода. Свобода от долгой, мучительной, но наконец законченной работы. Я в одиночку постарался разобраться со всем злом в этом месте, тем самым доказывая верхушке ненадобность новых подопытных. Может быть обычному монстру эти слова покажутся чем-то несуразным, но так оно и есть - те секунды перед моей смертью являлись настоящей свободой. Тебе мило шепчут, прикасаясь к твоему лбу – «Ты выполнил всё что было тебе предначертано судьбой, теперь можно уйти на отдых.» Ветер и, обжигающие раны, лучи бурого солнца, толкают тебя в сырую землю, заставляя прикрыть до боли уставшие глазницы и наконец погрузиться в глубокий сон - отпуск, длинною в вечность. Смерти я не боялся, не считаю ее чем-то страшным – это всего лишь вечный покой и умиротворение. В этом нет ничего грустного; расклеился я совсем по другой причине – понимание того, что вся моя жизнь была потрачена в пустую: Я так и не смог обрести настоящих друзей, понимающих – чаще всего они либо умирали, либо преставали видится со мной. Все мои старания и сила сами свели меня в могилу от переработки. Я не учел того факта, что физически я все еще живой и мне нужно питаться, восполняя энергию. Вот и попал под удар двух людишек, пытавшихся меня разорвать. Да, я эгоист - не подумал о братьях; о, возможно, друзьях, что у меня были помимо Блу; и совсем забыл о работе, погружаясь в бескрайний и вечный мир моих снов. Но, теперь, оставаясь где-то в глубине своего же сознания, спрятавшись как можно дальше, я ощущаю приятное спокойствие, пока какая-то частичка меня пытается вырваться к вам, подарить и получить в ответ то самое тепло. Может эта частичка является воплощением моих старых желаний - когда я был совсем юнцом? Не знаю. Я больше не являюсь самим собой. Я забыл кем я был, кем я являлся по-настоящему, оставив позади гнетущее прошлое. Сквозь шум волн Эррор повернулся к Найтмеру и произнес то, о чем он переживает, - Поэтому я не хочу, чтобы ты стал таким же как я. Найт просто посмотрел на него, немым жестом предлагая продолжить. Эррор мягко улыбнулся, - У тебя есть семья – Дрим. Он заботиться о тебе и сильно волнуется, если тебе плохо. Не отторгай его, прими его помощь и люби, как никогда не любил, ведь когда-нибудь ваша встреча станет последней и ты станешь винить себя за черствость. – Никогда не сражайся один – у тебя есть люди, окружающие тебя – тот же самый хлюпик-Инк, твой брат и другие ребята. – Не теряй контроль, будь сильным душой и внимательно следи за окружением, - Ошибка хлопнул другого по плечам, наставляя, и ярко улыбался от осознания того, что он сейчас раздает советы младшему поколению. - Воу, я…Я и не думал, что в департаменте все настолько плохо было еще в самом начале. Мне тебя очень жаль, - грустно высказался Найтмер и замолчал, подбирая следующие слова. Он решится рассказать ему о семье, что все еще жива и сильно замкнута. – Эррор, помнишь я упоминал про Гено и Фреша? – Эрр прикрыл глаза, тем самым соглашаясь, что помнит. – Так вот, они все еще живы, но выглядят очень расстроенно. Я предполагаю, они до сих пор скучают по тебе и не могут забыть о потере, - Найт уселся поудобнее и продолжил, - Сейчас они работают на износ, помогают нашему поколению и разбираются с проблемами, вставшими между нами. Косвенно, они упоминали о тебе сквозь просьбы уследить за Дримом; кажется, они винят себя в том, что попросту не уследили за тобой, и дали тебе сойти сума окончательно. Эррор промолчал еще некоторое время, оставаясь в ступоре, - Нет…Я не хотел этого. Я не хотел делать хуже…Я просто защищал, почему они не понимают? Найтмер помотал головой, продолжая, - Они хотели видеть не результат твоей работы, а тебя, свою кровиночку; и узнав только о твоей смерти, погрузились в болото из ненависти к себе. Ошибка задумался, отворачиваясь к небу. Гетерохромные зрачки стали неприкаянно следить за плывущими персиковыми облаками, изредка моргая. Немного погодя он лег на песок, все также не отрывая взгляда от небосвода, и грустно хмыкнул, - Значит, моя смерть не принесла ничего хорошего, верно? Все что я сделал стало просто ничем? – он глубоко вздохнул, закрыв глазницы, и привстал, продолжая, - Я не исправил ничего, что хотел бы. Они до сих пор остались в этом месте, а я закрыл им единственное, чему они улыбались, - Эррор провел фалангами пальцев по черепу, остановив ладонь на шейных позвонках, - Я…Я ошибся и очень раскаиваюсь за все, что я сделал. Я жалею. Жалею, что…,- он рассмеялся, - Ох, странно осознавать это после своей смерти, но, да, я жалею, что умер; я жалею, что был настолько слаб психологически, мог бы все перетерпеть, будучи таким же, кем я…был раньше. Выслушав, младший замялся. Он думал над одним предложением, что может и не понравиться другому, - Может, ты хочешь с ними встретиться? - Спустя столько лет? Я не думаю, что они хотят меня видеть, - Ошибка отстранился, и продолжил, - Дам решать это дело тебе, а сейчас…Тебе стоит проснуться.