Freeze

— Хён~ним… — Парень протянул последний слог так высоко, что в ушах зазвенело, а ладонь зачесалась от желания приложить её к чужим губам. — Хёнджин~хён! Невыносимо. Хван потер костяшками пальцев красные и опухшие глаза, мечтая о лучшем самоконтроле, потому что сейчас собирался выколоть пару улыбающихся глаз. — Война с Северной Кореей началась? — Парень уперся лбом в покрытую царапинами поверхность парты, стараясь дышать глубоко, как после забега, но надувающиеся на шее вены выдавали эмоции с потрохами. — Что? — Чонин непонимающе уставился на старшего, но быстро вновь сменил тему, возвращая голосу былой настрой. — Хён~а, хватит нести чепуху и подвинься, я нам кое-что добыл! Хван вновь зажмурился от звонкого голоса, больно отражавшегося от висков. Айен бесцеремонно пихнул друга бедром в сторону и уселся на свободный край стула, выкладывая на стол небольшой кулек из фольги и пергамента. — Боюсь спросить, что внутри? — Хёнджин вздернул черную бровь, но младший лишь закатил глаза, разворачивая края. — Всего лишь кимпаб, он чуть-чуть заветрился, но на вкус это не повлияло никак! Мальчик был горд собой, особенно заметив, как чуть приподнялся и опустился кадык хёна, когда тот сглотнул слюну. Кабинет, как и всегда пустовал, пока студенты старшей школы доедали свои обеды на мягкой освещенной солнцем весенней траве или в шумном кафетерии. — Украл? — Хван сощурился, пока не притрагиваясь к угощению. — Дурак! Купил, конечно! — Ян надул пухлые губы скорее для вида и подвинул закуску ближе. — Ешь, давай, скоро уже урок начнётся. — А ты? — Хёнджин медленно положил отрезанный кусочек в рот, щуря глаза от удовольствия. — Уже поел, твоя очередь, — Чонин немного соврал — он ел только с утра, но денег хватило лишь на одну порцию, а зная семью Хвана, тот, возможно, даже не завтракал, поэтому сытый желудок хёна стоял в приоритете. — Не замызгай форму, денег на прачечную у нас нет. — Так точно, мамочка-Чонин! — Хван приложил ребро ладони к виску, выкрикивая фразу, как настоящий солдат, но из-за набитого рта выходило весьма непонятно. — Неисправимый дурак. Как бы глупо порой себя не вел старший, Айен обожал его. Каждый жест Хвана вызывал непреодолимое желание улыбаться так широко, чтобы щеки заболели. Это было странно иногда, иногда было всё равно, но чаще всё же странно. Чонин никогда не задумывался о романтических отношениях, прогулках в парках или по набережной за ручку, приготовлении ужина вместе, обнимая друг друга со спины, но постоянно думал о Хёнджине. Он был высоким, а еще очень худым, но любовь к танцам придавала его телу грации и плотности мышцам. — Планы на вечер? — Айен спросил скорее для галочки, зная ответ наперед. — Сухёк пригласил фильм посмотреть, мелодрама какая-то, сказал классная. — Хван продолжал набивать щеки лакомством, периодически бросая взгляд на настенные часы. — Предохраняйтесь. — Это была стандартная шутка, доводившая Хвана до кипения. — Придурок, мы просто посмотрим фильм и я пойду домой, иначе отец вновь побьёт. — Парень оставил легкий удар на чужом затылке и обиженно отвернулся к окну. — Ладно тебе, я просто пошутил, — Чонин обнял друга поперек груди и уткнулся носом в щеку. — Куплю тебе потом новые кроссовки, чтобы танцевать было удобнее. — Подкупить меня хочешь? — Пухлые губы растянулись в улыбке, которую Айен, разумеется, не заметил, погруженный в свои собственные мысли. Не хотелось возвращаться домой, вновь встречаясь взглядами с пьяными родителями, и отвечать на тысячу тупых и бессвязных вопросов. Но ещё больше не хотелось стоять в сыром переулке рядом с самыми злачными заведениями Сеула, раздавая листовки с не самыми законными предложениями. Но им с Хёнджином были нужны деньги, чтобы не свихнуться от голода и холода где-нибудь под мостом у реки Хан. Айен никогда не думал, что будет уходить из школы с таким тяжёлым сердцем. Ему хотелось вернуться к Хвану, прижаться покрепче и болтать о всякой ерунде, забыв о всех проблемах. Но он стал взрослым слишком рано, взяв на себя ряд обязанностей. Пусть весна и начала опускать на улочки Сеула, вечерний ветер продолжал пробирать до костей, заставляя пальцы прижимать к себе тонкую куртку крепче. Народу на улицах было довольно много, всё же вечер пятницы предполагал наплыв клиентов в местные забегаловки. Ян стоял в отдаленном углу, в пальцах сжимая листовки с пикантными изображениями и насвистывая странную мелодию. Кисти давно покраснели от холода, как и милые, ещё чуть пухлые, щёчки. Мысль о том, чтобы зайти и погреться где-нибудь начинала казаться всё менее глупой. Перспектива мерзнуть ещё несколько часов совершенно не радовала. — Девятнадцать есть? — Чонин зажмурился, когда невысокий, но довольно крепкий мужчина окликнул его, после жалкой попытке войти в один из клубов. — Я просто у дверей постою недолго, руки согрею. — Чонин сделал свой самый милый взгляд и натянул добрую улыбку, надеясь всё же попасть внутрь. — Малец, мне плевать, — мужчина обвил чужое запястье и оттянул парня подальше от входа, чтобы тот его не загораживал. — Не положено, иди в другое место погрейся. — Да ладно вам! — Айен взвыл, понимая, что другие места тут ничем не лучше. — Кто узнает, что я ещё несовершеннолетний, я даже внутрь не войду! — Топай, пацан! — Охранник пихнул парнишку дальше по улице, обратно к сырой подворотне. Единственное, о чем мог думать Чонин, была жажда мести и чувство несправедливости. Хотелось сломать напыщенному индюку нос, желательно в нескольких местах, если такое возможно. Спина прижалась к холодному бетону, пока взгляд всё продолжал сверлить чужую широкую спину. Ветер становился лишь сильнее, а руки уже начали заметно дрожать, даже нормально флаеры передать не получалось. — Эй, щеночек, замёрз? — Противный голос донёсся откуда-то справа вместе с омерзительным запахом алкоголя. — Это что у тебя такое? — Чьё-то тело, лицо было трудно разглядеть в тусклом освещении, врезалось в хрупкое плечо, чуть не сбив с ног. Листовки рассыпались по земле, и Айен с раздосадованным рыком опустился вниз. — Некрасиво старших игнорировать, малец! — Чонин хотел парировать чужой выпад, но кто-то несильно вновь пихнул его в плечо, наконец окончательно уронив на землю. — Подкинешь пятерку на сигаретки? — У меня нет денег. — Чонин попытался оттолкнуться ладонями именно в тот момент, когда пыльцы прижал каблук чужой обуви. Из груди вырвался оглушительный вскрик, а потом послышался мерзкий хруст, и огненная боль поползла по предплечью вверх. — Какой же ты невоспитанный, — голос хрюкнул, а на щеку опустилась хлесткая пощечина. — Придется нам это исправить. Айен вновь вскрикнул, но это не помогло. Удары сыпались неравномерно, смазано из-за количества алкоголя в крови нападавших. Большинство из них метило в живот, чаще попадая по хрупким ребрам, дробя их в пыль. Несколько раз носок ботинка ударился о лицевую кость и в висок, а после по щеке заструилось что-то теплое, даже обжигающее на фоне промозглого ветра. Сознание плыло, но при этом было не готово покинуть своего владельца окончательно, продлевая агонию. Сил кричать не осталось, да и пользы это особой не приносило, всем было плевать. — Опа, — мужчина вытянул из кармана потрепанный бумажник, — негусто, конечно, но пойдёт. Оставьте его парни. Чонин закашлялся, когда остановившийся поток ударов, наконец позволил вдохнуть глубоко. Тело болело везде, даже движение пальцем стало непосильной задачей. Парень просто смотрел на серый асфальт и разбросанные листовки, что кое-где покрылись его собственной кровью, и думал о Хёнджине. Он надеялся, что парень сейчас улыбается, может морщится на очередной сопливой сцене в мелодраме, но главное Хван был в безопасности, не чувствовал, как из него капля за каплей утекает жизнь. Смерть в тёмной подворотне, пожалуй, была закономерным исходом его жизни. Холод пробирал до переломанных костей, даже как будто вытесняя боль. Он бы начал дрожать, если тело не утратило любую способность к движению. Но вдруг его шеи коснулось что-то теплое и мягкое, заставив распахнуть тяжёлые веки. — Чёрт, возьми! — Голос врезался в сознание тысячами острых гвоздей. — Ты меня слышишь? Малыш? Чан упал на два колена, чтобы иметь возможность разглядеть молодое лицо, сейчас изуродованное до неузнаваемости. Он не ожидал встретить кого-то в этом переулке в такое время, точнее кого-то, кто бы не пытался достать пару граммов герыча на предстоящие выходные. Мальчик не двигался, но его добрые лисьи глаза были раскрыты и будто искали кого-то. Кожа совсем остыла и побледнела, тело выглядело лишенным жизни. — Не говори, ладно, — Крис стянул куртку с плеч и достал мобильный из кармана, прежде укрыв хрупкое тело. — Береги силы. Айен медленно моргнул, выражая согласие, на большее сил не осталось, крошечные крупицы ушли на то, чтобы разобрать смысл слов. — Сон~а, мне нужна помощь, — Крис прочистил горло, убирая из голоса панику. — Тут мальчик, совсем малыш, думаю, его кто-то избил, он очень замёрз. — Из динамика послышалось тяжелое дыхание и хлопок автомобильной двери. — Пожалуйста, поспеши, Сон~а. — Пом…помогите… — Тише, тише, — Чан бросил телефон в карман и прильнул обратно к милому личику. — Я здесь, милый. Я тебя аккуратно приподниму, асфальт очень холодный. — Джинни… — Айен выдохнул имя в надежде, что мужчина позаботиться о парне, но кажется, сейчас он был сосредоточен на других вещах. — Это твоё имя, солнышко? — Чан говорил спокойно и очень нежно, чтобы не напугать еще сильнее. Руки мягко обвили тонкую талию и чуть передвинули, переложив на колени под звонкий стон. — Всё хорошо, всё хорошо, давай, малыш, потерпи ещё немного, и мы поедем в тепло. — Чан с ужасом осознал, что его джинсы пропитались кровью в том месте, где лежал затылок мальчика. — Сонни, поторопись, пожалуйста. — Джинни без меня не справится… — Каждое слово приносило всё больше боли, Чонин чувствовал, как жизнь медленно ускользает сквозь пальцы. — Милый, пожалуйста, не говори, у тебя мало сил. — Невольно Чан вспомнил об ослабших Джисоне и Сынмине, что медленно угасали на сеульском морозе. Крис услышал звук шагов за своей спиной и выдохнул, им срочно нужно было возвращаться домой. — Боже, хён, его кожа серая! — Джисон накинул на мальчика плед и написал смс, прося Чанбина вызвать врача. — Он потерял много крови, ты весь в ней. — Он очень слабый и, кажется, немного бредит, — Крис аккуратно поднял парня на руки, пока Хан контролировал положение конечностей и головы, чтобы возможные травмы не усугубились. — Милый, — Хан провел ладонью по холодному личику, — мы рядом, ты в безопасности, тебе нужно лишь немного потерпеть. На заднем сидении чёрного автомобиля, что, как и раньше, отражалось в зеркале заднего вида теперь лежал лишь один мальчик, бережно завернутый в плед, а Хан занял своё место рядом с водителем, пытаясь выбросить из головы воспоминания. — Ещё ребёнок. — Чан будто мог читать чужие мысли, но на деле выражение лица младшего было слишком красноречивым. — Ненамного младше вас с Минни. — Наркоман? Как думаешь, хён? — Слишком маленький, у него денег и на одну дозу с трудом наберется, не говоря уже о регулярном приеме. — Чан покачал головой, вновь бросая взгляд на хрупкое тело. — Думаю, малыш, просто пытался заработать денег на жизнь. Посмотри, какой он худой. — Ты знаешь имя? — Хан подобрал под себя ноги и обернулся в кресле, так было легче следить за третьим пассажиром. — Он несколько раз говорил Джинни, но не думаю, что это его имя. — Покачав головой и наконец свернув на дорогу к дому. — Девушка? Парень? — Разберемся позже, когда его жизнь будет в безопасности, милый. — Эти слова звучали достаточно тихо на фоне звонкого и душераздирающего всхлипа, после которого всё вновь потонуло в тишине и глухом шуме шин. У подсвеченного фонарями и светом из окон входа в дом теперь стояли два парня, жмущихся друг к другу из-за сильного ветра. В руках у Сынмина был ещё один тёплый плед, заготовленный на случай сильного обморожения. Даже в тусклом свете, можно было разглядеть страх, застывший на обоих лицах, но волноваться было о чём. — Хён, что произошло?! — Чанбин кинулся вперед, как только захлопнулись обе передние двери автомобиля, Ким, не отставая, двинулся следом, выдохнув чуть более спокойно, заметив, что на его возлюбленных ран нет. — Где врач? — Чан кивнул на задние сидения, объясняя причину поведения. — Уже внутри, он привез, кажется, лечебный центр с собой. Сказал, что есть даже набор для экстренного принятия родов. — Чанбин внимательно следил за тем, как его муж открывает дверь, а потом достает хрупкое тело, завернутое в теплую и уже грязную ткань. — Чан… Пожалуйста, не говори, что это то, о чём я думаю. — Я не знаю, о чём думаешь ты, но я думаю о том, что с каждой минутой шансов становится всё меньше. — Неси его в зал, — Минни чуть сжал крепкое плечо Со и сдвинул с пути, чтобы Крису было легче его обойти. Чан благодарно выдохнул, читая понимание в круглых добрых глазах своего младшего парня, а ещё поддержку. Сынмин, как и Хан, помнили, кому обязаны жизнью, знали, что когда-то Чанбин и Крис также несли их в спасительное тепло. В этом было что-то забавное — теперь находиться по другую сторону. — Чанни~хён просто нашёл его, — Джисон смотрел на быстро удаляющуюся фигуру, растирая ладонью чужую спину, — его избили и ограбили. Он ребенок совсем, Чанбин~хён, мы с Минни были такими же. Ему бы никто не помог, людям, в основном, не плевать только на себя. — Знаю, котёнок, — Чанбин поцеловал тёмную макушку, тяжело собирая носом приятный цветочный аромат бальзама для волос. — Я просто пытаюсь быть аккуратнее. Когда они вошли в дом, мальчик был уже раздет до нижнего белья, а из его руки тянулась капельница. Темные гематомы смешались с бордовыми разводами и на серой коже смотрелись слишком чужеродно и неестественно. — Боже, меня тошнит, — Сынмин закашлялся и прижался лбом к холодной стене, пытаясь прийти в чувства. — Он ведь ещё жив? Ответом на вопрос был стон, что невольно сорвался с разбитых губ, когда врач прошёлся пальцами по острым рёбрам, прикрытым лишь тонкой, как пергамент, коже. Хану почему-то показалось, что даже они с Минни не были настолько изнеможёнными, мальчик будто сбежал из концлагеря, оставив там душу. Он был похож на оболочку человека, но отчего-то Джисон знал, что раньше его глаза горели очень ярко и искренне счастливо. Хотелось увидеть эту искру воочию. — Сынмин~а, может ты пойдёшь наверх? — Хан обнял парня, закрыв спиной ужасающую его картину. — Я хочу помочь, — помотав головой и сглотнув вязную горьковатую от желчи слюну. — Быть рядом. — Как он? — Чанбин обхватил плечи мужа и прижался губами к виску, высказывая свою поддержку этим жестом, говоря, что понимает. — Много крови потерял, но череп цел, это хорошо. — Крис выдохнул, позволяя прижимать себя крепче. — Один осколок ребра чуть зацепил легкое, не критично, но может потребоваться операция. — Милый, мы должны сообщить в полицию, — Чанбин помотал головой, пытаясь вразумить старшего. — Он ребёнок, у него есть родители, он ходит в школу. Оставив его здесь, мы совершим преступление. — Лишь очередное из многих, — Чан фыркнул и вновь вернул взгляд на погруженного в медикаментозный сон мальчика. — Посмотри на его тело, даже без травм оно не выглядит здоровым и сильным. Он раздавал в подворотне листовки на промозглом ветру за копейки. Думаешь, у этого ребенка действительно есть любящая семья? Вспомни своих родителей, Бин~а, но какими бы мудаками они не были, они не доводили тебя до такого. — У меня был ты. — Чанбин кивнул в знак согласия, не забыв упомянуть и о вкладе Чана. — Я не хочу лишать его свободы и держать здесь насильно, но я просто не верю, что его семья позаботится о нём должным образом. — Чан внимательно следил за всеми манипуляциями врача, что накладывал уже третий шов на висок, с которого предварительно сбрил тёмные чуть вьющиеся волосы. — Приютим ещё одного? — Со вздёрнул бровь чуть саркастично, поглядывая на двух парней, возивших неподалеку по мелким поручениям врача. Сынмин держался с трудом, его кадык то и дело подскакивал, когда он пытался унять тошноту и головокружение. Хан не отпускал ладони с его поясницы, поддерживая физически и морально, направляя, когда это было необходимо. На полу появлялось всё больше тряпок, окропленных красными каплями, а внутри оставалось всё меньше сил. Джисон старался вдыхать через раз, боясь вновь почувствовать металлический привкус на языке, что неумолимо полз ниже к желудку, скручивая его в узел. — Это ваш мобильный? — Врач указал на вибрирующий маленький разбитый телефон со стертыми кнопками, что владелец явно мог набрать лишь по памяти. — Собираешься ответить? — Чан посмотрел на мужа, но не остановил его от нажатия верхней левой клавиши. Корпус хрустнул, и на мгновение Чан подумал, что этим закончится даже не начатый разговор, но всё же из старых динамиков послышался сиплый голос. Он доносился странным эхом, а ещё прерывался тяжёлым дыханием, возможно, владелец бежал. — Ало? — Со не мог прочитать имя из-за паутинки трещин на поликарбонатном стекле, но почему-то предполагал, что это не родители бедного парня. — Чонин~а! Ты где? Почему трубку не брал?! — Слова сменяли друг друга так быстро, что приходилось вслушиваться и вдумываться в их смысл. — Чонин? — Мужчина протянул имя задумчиво и вскинул подбородок, примеряя его на парня. — Это не Чонин, но я хочу, чтобы ты выслушал меня. Ладно? — Ч-что? — Наконец-то голос запнулся и повисла тишина, даже частое дыхание перестало свистеть в ухе. — Кто вы? Где Чонин? — Ты его друг, да? На парня напали и избили довольно сильно. Он сейчас в безопасности с врачом, но кто-то должен связаться с его семьей, ты можешь? — Чанбин выпалил на одном дыхании, забыв ответить на вопрос взволнованного парня, чувствуя, как по ту сторону назревает буря, что уже будет не успокоить. — Напали?! Боже, Йенни жив? Он же дышит, да? Я хочу услышать его! — Мужчина поспешил убрать динамик от уха, пока барабанная перепонка еще функционировала исправно, и почему-то вновь посмотрел на спящего мальчика, будто действительно проверяя состояние. — Он спит, но будет в порядке. Передай его родителям о случившемся. — Нет, — Со не мог видеть говорящего, но почувствовал, как напряглось его тело вместе с голосовыми связками. — Я не дам им ещё одного повода воспользоваться им ради денег. Пусть лучше думают, что Айен вновь сбежал из дома. Я заберу его к себе, у меня, конечно, предки не лучше, но если повезет, они будут настолько ужравшись, что даже не заметят пополнения. Просто скажи адрес. — Бин~а… — Чан покачал головой предостерегающе, но в ответ услышал лишь тихое: «ещё ребёнок» и чуть подуспокоился. — Я отправлю за тобой машину, — Чанбин кивнул мужу, будто прочитав его мысли, — просто скажи адрес. Если боишься, можешь взять с собой кого-нибудь ещё. — Я не боюсь, — парень ответил почти сразу, обиженно протягивая слова, — буду один, если вы меня убьете… — парень вновь задумался, но на этот раз скорее картинно, — всё равно никто не спохватится. Адрес вышлю сообщением. Со не успел остановить собеседника, связь оборвалась слишком быстро, оставив лишь тишину и короткие гудки, что тоже быстро стихли. — Я попробую переслать смс на твой мобильный, хён, — Со вглядывался в паутину трещин, но пиксели больше не собирались в единую картину, превращая содержимое сообщения в чёрное пятно. — Тут я ничего не разберу. — Я уже написал водителю, он ждёт только адрес, — Крис накинул пиджак на свои плечи, что, казалось, снял буквально пару минут назад. — Поеду с ним. — Чан~хён, ты уверен, что твоё присутствие необходимо? Хан хранил молчание довольно долго, наблюдая за разговором своих хёнов и продолжая обрабатывать мелкие ранки, которые доверял ему с Сынмином врач. Его чувство эмпатии не давало держать язык за зубами, почему-то переживания парня, чей голос взволнованным хрипом совсем недавно доносился из динамика, разливались в его груди слишком сильно, даже непривычно. — Я согласен с Джи, — бледный Сынмин упал на ковер, добрия под себя колени и стараясь дышать медленно и глубоко, попутно считая до десяти. — Он и так взволнован, твой суровый взгляд и полуметровый размах плеч вместе с ним на заднем сидении вряд ли будут действовать подобно ромашковому чаю. — Останься здесь, — Чанбин кивнул, наконец перенаправив сообщение с адресом на номер Чана, и поднял взгляд, оглядывая крепкую фигуру из-под сведённых к центру бровей. — Твоё присутствие там, абсолютно точно, не предаст этому парню уверенности. Кристофер крутил между пальцами скользкий мобильный. Его взгляд был устремлен вниз, но чуткий слух продолжал считать рваные вдохи, что делал избитый парень. — Чонин. — Чанбин поднял подбородок выше и выпрямил плечи, стремясь придать своему виду больше собранности. — Ты сейчас нужен Чонину, хён. Чан надеялся, что его грустная улыбка не была замечена ни одним из его парней. Он бы хотел быть нужным этому мальчику по другой причине, как и Хану с Минни, когда впервые встретил их, но пора бы было привыкнуть к своей жизни, в ней ничего не происходило так, как того хотел Чан. — Я отправил смс. Судя по адресу, парнишка будет здесь чуть меньше, чем через час. — Крис выдохнул и опустился на пол рядом с Сынмином, чтобы забрать его к себе в объятия. День был действительно длинным, а теперь стал ещё и волнительным, хотелось просто завалиться спать рядом с любимыми мужчинами. — Я могу сделать укол успокоительного, оно немного снимет тошноту, но в сон будет клонить довольно сильно. — Врач смотрел в остекленевшие глаза Кима, пока Крис продолжал успокаивающе поглаживать прямую спинку и нашёптывать слова утешения в лохматый висок. — Я в порядке, — Сынмин сглатывал горькую слюну слишком часто, противореча своим словам. — Я был с тобой, когда ты мучался от ломки, сейчас тоже выдержу. — Сейчас я достаточно ясно соображаю, чтобы не втягивать вас в это. Кристофер привык к роли лидера, в которую за двадцать один год вплавился и плотью, и душой. Куча совершенных ошибок, что люди называют ценным опытом, копилась в его шкафу годами, а он не стремился вновь его открывать. Быстрый взгляд в сторону врача был понятен без слов и буквально спустя пару секунд обнаженной кожи, что не прикрывала домашняя футболка, коснулась игла. — Хён… — Тише, мой маленький, тебе нужно поспать, — Чан покрепче сжал слабо сопротивляющегося парня, терпеливо ожидая, когда лекарство подействует. — Всё будет хорошо, с Чонином обязательно всё будет хорошо. — Минни, — Хан прижался к совсем расслабившемуся парню, улыбаясь так мягко и искренне, что у старшего сердце щемило — он был не достоин их. — Я могу отнести тебя в спальню, малыш. — Не нужно, — Чан покачал головой и поднялся, поднимая за собой уснувшего Сынмина, сжимая хрупкое тело бережно, но так, чтобы даже через пелену медикаментозного сна мальчик чувствовал его присутствие. — Я спущусь через пару минут, Минни будет в моей спальне. Хан, даже если и был немного расстроен тем, что эту ночь проведёт без Кима, ничего не сказал, ограничившись лишь тихим «хорошо». Кристофер не любил долго что-то обдумывать, взвешивать «за» и «против», чаще принимая решения интуитивно, но в такие моменты, как этот, как тот, когда замёрзшие до полусмерти Хан и Сынмин впервые оказались на заднем сидении его автомобиля, он просто не знал, что делать, его интуиция буквально молчала, как и сердце, оставался лишь измотанный за годы тяжелой работы разум. — Я же не могу его украсть, правда? — Чан задал вопрос пустоте, когда наконец опустил любимого парня на мягкие подушки и стянул домашние шорты, после укрыв одеялом. — Он ребёнок, у которого есть родители, даже если они недостойны так себя называть. Но куда мне его деть? Парень, который звонил, едва ли старше, он не сможет позаботиться о Чонине. Имя всё ещё ощущалось странно, будто пока мальчик сам его не произнесет, Крис тоже не имеет права. Они даже не были уверены на сто процентов, что старый мобильник действительно принадлежал этому ребёнку, а не был украден. — Я сойду с ума, — Крис коснулся бледной щеки губами, призывая себя забыть, какой холодной она когда-то была. — И виной тому станет моя любовь к вам. Бан ещё какое-то время посидел рядом со спящим мальчиком, гладя по голове, играя с волосами и целуя идеальное личико. Он почти потерялся во времени, когда вспомнил, что они ждут гостя. Когда Кристофер вернулся в комнату, все звуки уже стихли, врача тоже не было видно, лишь Чанбин сидел в кресле, покачивая на руках Хана. Он что-то тихо шептал, но Джи молчал, убаюканный любимым голосом. — Как он? — Чан присел перед ногами мужа на корточки, заглядывая в янтарные глаза. — Хани, или малыш, которого ты привез часом ранее? — Чанбин поджал губы и откинулся назад, чтобы младший мог удобнее устроиться на широкой груди. — Врач сказал следить за дыханием, если начнутся хрипы и сильная одышка, незамедлительно ехать в больницу. Еще у него сотрясение, поэтому тошнота и даже рвота — это нормально. Водитель не писал? — Нет, но не думаю, что им ещё долго ехать. — Крис хотел развернуться, чтобы посмотреть на Чонина, спящего на гладкой холодной коже дивана, но никак не мог собраться с силами. — Боюсь представить, что будет. Он может оказаться психопатом, подумать, что это мы напали на его друга и попытаться сделать что-то. — Они ещё дети, надеюсь, он не будет пытаться совершать глупости. — Чанбин вновь поджал губы, как делал всегда, когда беспокоился или злился, его тело слушалось хуже его языка, часто подводило, выдавая эмоции. — Как бы я к ним не относился и не желал помочь, мой приоритет — мальчики, — Кристофер заверил мужа, замечая тень беспокойства на красивом лице. — Как и мой, — Чанбин кивнул более расслабленно, принимая позицию мужа, разделяя её полностью. Внимательный взгляд Со упал на расслабленный лоб Хана, где больше не было задумчивых морщинок, а потом мягко вернулся к спящему парню, выглядящему не менее невинным. На левой щеке на ссадине был приклеен чёрный пластырь с инициалами «SKZ» и глубокими следами от когтей. Такие всегда носил Джисон, отмечая тем самым свою принадлежность к их семье, к бизнесу. Было немного странно вновь видеть чужое лицо так близко, в месте, которое Чанбин мог назвать самым безопасным во всей Корее. Еще страннее было признавать, что каждая клеточка его души хочет, чтобы незнакомый мальчишка был в безопасности. За панорамными окнами блеснул холодный свет фар, предупреждая о прибытии ещё одного гостя, встреча с котором обещала стать непростой. — Посиди с Ханом здесь, — Чан мягко остановил порыв младшего подняться, придержав за острое колено. — Я встречу его и всё объясню, насколько это возможно, подготовлю к тому, что он увидит. — Не хочешь взять что-нибудь из сейфа? — Чанбин приподнял одну бровь, однозначно отмечая о чём идет речь. — Надеюсь, это не понадобится. — Крис выдохнул но всё же достал из ящика серебристый Глок с увеличенным магазином, в душе ругая себя за это, ведь за дверью его скорее всего будет ждать ребенок. Ствол был заткнут за пояс и закрыт подолом рубашки, на которой уже подсохла чужая кровь, так, если повезет, парень даже не узнает, что хозяин дома был вооружен. Медленные шаги отражались от высоких стен, заполняя собой тишину, а потом щелкнул замок, отрезав Кристофера от его семьи. У автомобиля стоял высокий худой парнишка в школьной форме и черной ветровке с капюшоном, натянутым на голову. Он переминался с ноги на ногу так быстро, что его дыхание сбилось, как при беге. — Здравствуйте! — Высокий голос обрушился на Чана так оглушительно, что его нос в секунду сморщился, а глаза прищурились. — Где Йенни? Скажите, пожалуйста, что он жив! — Меня зовут Чан, я нашёл твоего друга в подворотне и привёз его к себе домой, чтобы его мог осмотреть врач. — Кристофер начал издалека, полагая, что лучше подготовить почву. — Я не делал ему больно и тебя не трону, как и мои парни, если ты не будешь делать глупости, хорошо? Мальчик, что действительно выглядел ещё совсем ребенком, как-то неоднозначно махнул головой, но всё же кивнул. — Ты позволишь обыскать тебя? — Крис перевёл взгляд на ожидающего команд водителя, а потом вновь на милое личико с острым подбородком и большими глазами. — Я в школе учусь, откуда у меня оружие? — Парень шокировано уставился на высокого широкоплечего мужчину, что довёз его до этого места, и сделал несколько шагов назад. — Я тоже учился в школе, и именно поэтому, хочу проверить твои карманы. — Хорошо! — Мальчик вскрикнул, когда спина уперлась в дверцу машины и обреченно опустил руки. — Только не лапать! — Никто и не собирался, — Чан покачал головой, — просто потрогают карманы и посмотрят рюкзак. — Вы мафиози? — Парень внимательно наблюдал, как мужчина сжимает руками его куртку, а потом еле заметно касается боков под ней и напоследок просит снять рюкзак. — Просто осторожный человек. — Чан благодарно кивнул своему сотруднику и позволил вернуться обратно в машину. — Меня зовут Хван Хёнджин, я не представился сразу, переволновался сильно. — Парень засеменил ближе, недоверчиво оглядывая огромный двор и всё ещё грозную фигуру молодого хозяина. — Хёнджин, твоего друга сильно избили, сломали несколько костей, чем повредили лёгкое, но он жив. Если за его травмами хорошо ухаживать, он быстро поднимется на ноги. — Крис пропустил ребёнка вперед, но не отставал и не замолкал, чтобы не нагнетать и не пугать Хвана. — Внутри ещё мой муж, Чанбин, и два моих парня: Хан и Сынмин, они оба спят сейчас, но сделали очень многое, чтобы Чонину стало лучше. — Я благодарен вам, хоть и не доверяю полностью. — Мальчик пискнул вместе с замком и врезался спиной в широкую грудь Криса. — Это просто дверь, она тебя точно не убьёт. — Чан засмеялся, чуть приобнимая Хвана за талию, лишь чтобы парень не упал на бетонный пол крыльца. — Просто не ожидал, что будет так громко, — голос Хёнджина стал чуть выше, выдавая волнение и страх. Чан толкнул дверь и подтолкнул мальчика вперед, следуя вновь позади. Чанбин продолжал сидеть в кресле, а Хан — спать на крепких бедрах. Тяжёлый взгляд Со опустился на плечи парня неподъемной тяжестью, заставил съежиться и вновь прижаться к Чану, ненамеренно, но так он чувствовал себя безопаснее. — Бин~а, это Хёнджин, он пришёл к Чонину. — Крис говорил спокойно, взглядом показывая, что всё в порядке, и можно расслабиться. — Меня зовут Чанбин, — мужчина поднялся, продолжая держать спящего Джисона на руках, зная, что когда мальчик уставал, его разбудить не могла даже война. — Очень приятно, я Хёнджин, — парень снова пискнул, начиная переживать ещё сильнее, когда литые мышцы стали перекатываться под домашней футболкой. — Я бы хотел забрать Айена, я не представляю для вас опасности, честно. — Расслабься, — Со чуть фыркнул и прижался губами к лбу Хана, — это мы не представляем для тебя опасности. Твой друг сейчас спит, ему сделали укол успокоительного, может, даже не один. Он сильно пострадал, но жить будет. Чанбин сдвинулся в сторону, позволив Хвану обойти диван и рассмотреть избитое личико друга. — Йенни! — Парень вскрикнул, но тут же зажал рот рукой, виновато глядя на Чана и Чанбина, но слёзы всё равно потекли по острым скулам. — Это я виноват. — Перестань, малец, это не ты избивал его, твоей вины в этом нет. — Чан покачал головой, а потом кивнул на Чонина. — Он беспокоился о тебе сильнее, чем о собственной жизни. Не обесценивай его любовь к тебе. — Я же старший, я должен защищать и заботиться о нём, но это он стоял на холоде, это он теперь лежит весь в синяках в чужом доме, — Хёнджин подошел ближе к другу и сел на пол, после утыкаясь носом в чужую руку. — Спасибо, что помогли ему, он очень хороший мальчик, он не заслуживает этого. Он не заслуживает своей жизни. — Мы все её не заслуживаем, но живем, — Чанбин поджал губы. — Ты можешь побыть с ним, столько, сколько захочешь. Мы не будем тебе мешать. На случай, если ты решишь что-то стащить, тут везде установлены камеры. — Спасибо. — Хван приподнял заплаканное лицо, чтобы убедиться, что на него не злятся, не собираются выкинуть на холодною улицу, он ведь даже не знал, куда идти. Чан приобнял Чанбина за талию, подталкивая в сторону спальни, где уже спал Сынмин: — Не будь так строг к нему. Он ещё малыш совсем, как Ханни и Минни. Ему тяжело, вряд ли его жизнь можно назвать образцово показательной. — В этом и проблема, — Чанбин уложил Джисона рядом с Сынмином, по чьим волосам после любяще прошёлся ладонью. — Такие дети отчаянные, как мы с тобой. Я не осуждаю их за это, они пытаются выжить. — Я дам ему денег, Бинни, ладно? — Чан присел в офисное кресло, но взгляд его остался прикован к двум спящим парням. — Они оба напоминают мне наших мальчиков. От одной мысли, что они вновь вернуться в ту подворотню у меня в горле пересыхает. — Это дело моего мужа, я не могу тебя останавливать, да и не хочу, если честно. — Чанбин подошёл ближе, чтобы поцеловать влажную от пота макушку Криса и прижать чужое тело к своему. — Мы не обеднеем от пары сотен тысяч вон, а они смогут пару дней поесть что-то сытнее дешёвого рамена. — Ложись к малышам, я провожу Хёнджина и вернусь. — Чан нехотя оторвался, чтобы вновь спуститься вниз и проверить Хвана. — Ты всё ещё не можешь украсть этих детей, хён, — Чанбин усмехнулся и запечатлел ещё один любящий поцелуй на розовых губах со вкусом клубничного бальзама. — Так видно, что я об этом думаю? — Я слишком хорошо тебя знаю. Ты неисправим, но даже если бы и был, я бы всё равно не хотел ничего менять. Когда после ещё одних длительных объятий Кристофер спустился вниз, Хёнджин уже спал, свернувшись калачиком на полу у дивана. Хоть и было тепло, он все равно не снял с себя куртку, наоборот посильнее в нее укутался. В достаточно ярком свете Крис смог разглядеть почти модельное личико с пухлыми губами и ровным носом. Он выглядел очаровательно и абсолютно невинно, его хотелось спрятать от того мира, в котором он жил все эти годы, желательно, в этих стенах. Чан присел на колени, подобрав под себя пятки, и невесомо смахнул несколько светлых прядей с лица, замечая маленькую царапину у ушка. — Я уснул? — Гость захлопал ресничками медленно, пока сознание старалось вернуться в уставшее тело. — Извините, я сейчас уйду. — Нет необходимости, — Крис придержал парня за плечо, пока тот усиленно пытался принять вертикальное положение. — Свободных спален наверху достаточно, двери закрываются на замок, поэтому ты можешь лечь там. — У меня родители дома, — при упоминании этих людей Хёнджин сморщился от отвращения, — я должен вернуться. — Это они сделали? — Чан позволил себе коснуться небольшого увечья на гладкой коже, тоже поджимая губы. — Разве это имеет значение? Я живу с ними почти восемнадцать лет, всем плевать, если у мудаков, что решили родить детей, есть хоть какая-то жилплощадь и заработанных ими копеек хватает на паршивые консервы, то закон на их стороне. — Хван чуть повернул голову, таким образом прося убрать руки, и Крис послушался, вновь возвращаясь обе ладони на колени. — Чонину нужен уход, он сам о себе сейчас не сможет позаботиться, — Крис смотрел в карие полные забот глаза, говоря медленно и четко, чтобы быть уверенным, что парень его слушает и слышит. — В этом доме он будет в безопасности. У меня есть врачи, мальчики будут рядом. Ты можешь оставить его здесь и навещать, когда захочешь. Я дам визитку, просто позвони, и я пришлю за тобой машину, ладно, малыш? — Оставить его? — Хван тяжело вздохнул, потому что не знал, что делать. Его взгляд вновь вернулся к увечьям друга, бледной коже, на которой больше не было здорового румянца, по правде, его не было уже давно. Денег на хорошую больницу и уход у Хёнджина, разумеется, не было, и забрать к себе Айена возможности тоже. Родители бы никогда не позволили. — Я действительно не могу заботиться о нём должным образом, просто не могу пустить его в таком состоянии в его дом. Его родители сильно пьют и бьют его, — Хван сжался, когда картина лежащего на полу и покрытого синяками Айена встала перед глазами. — Мои не лучше. — У меня есть связи, я могу сделать так, чтобы эти ублюдки сели очень надолго, — Чан смотрел на Хёнджина глазами полными сожаления. — Мой муж тоже из неблагополучной семьи, да и я, но мне повезло вовремя сбежать из от них в другую страну. — Зачем вам помогать мне? И Йенни? Нам нечего дать вам взамен, мы едим то не каждый день. — Хван боялся услышать ответ, но Бан просто продолжал взволнованно смотреть прямо в карие радужки. — Мне не нужно ничего, — Кристофер покачал головой и поднялся, чтобы потрогать лоб Айена, удостовериться что жара нет. — Я помог, потому что просто не мог оставить его одного на холодном асфальте, как когда-то не оставил Хана и Сынмина. Я такой человек, я делаю то, что велит мне сердце, а не мозг. — Я правда благодарен вам, но это всё чересчур, — Хван попытался подняться на ноги самостоятельно, проигнорировав чужую руку. — Я могу оставить вам свой номер? Просто хочу быть уверенным, что если что-то произойдёт, вы напишите мне. — Разумеется, — Чан похлопал по карманам в поисках телефона, но мальчишка просто выудил из портфеля смятый листок и быстро записал на нём короткий номер и своё имя, на всякий случай. — С ним всё будет хорошо. Айен пришёл в себя лишь спустя сутки. Он был слаб, казалось, что сил в его теле стало только меньше, но когда он услышал, что с Хёнджином всё хорошо, на его разбитых губах появилась улыбка, что не могла оставить равнодушным никого. Сынмин и Джисон проводили подле его кровати в просторной спальне наверху, куда его перенес Чан, часы напролет, помогая с уроками и просто рассказывая интересные истории и смотря дорамы. Иногда приезжал Хёнджин, всегда виновато опустив глаза в пол и до последнего отказываясь от сытного обеда. Сперва младшие давали Хвану время с Чонином наедине, но Хёнджин быстро привык к их компании, что не могло не радовать Чана и Чанбина, также быстро привязавшегося к парням. Вставать и полноценно передвигаться Айену разрешили только спустя неделю, но, на удивление остальных, Ян не жаловался и стойко выполнял все рекомендации. — Йенни, пожалуйста, просто сядь! — Сынмин подскочил к мальчику, когда тот попытался достать из посудомоечной машины целый поддон, чтобы разобрать всё по местам. — Врач сказал не поднимать тяжести, тем более, эта штука не вытаскивается. — Чувствую себя мебелью, — Чонин надул губы, но послушно сел обратно на барный стул, открывая книгу, — только отдыхаю целыми днями. — Сделай уроки, Джинни принес тебя целый лист с домашкой, там, между прочим, я видел сочинение по английскому, а ты даже учебник ещё не открывал. — Ким покачал головой в немного сокрушенном жесте, но его губы были растянуты в улыбке, это радовало. — Вы с Ханом вообще в школу ходите? — Чонин захныкал, когда понял, что Сынмин не шутит, и ему действительно придется сесть за домашку. — Периодически, — Ким кивнул, — в самую простую с такой же домашкой, как и у тебя. — Ни разу не видел вас за учебниками. — Хочешь всю жизнь на улице листовки раздавать, мелкий? — Сынмин потрепал парня по голове и поставил на стол горячий чай и кекс, намекая на то, что пора что-то съесть. — Вы же не раздаете. — Нас обеспечивают наши мужчины, а мы взамен, помогаем с бизнесом, честный обмен. — Хён? — Айен ковырнул вилкой сладкое лакомство и посмотрел на Кима нечитаемым взглядом. — Когда мне нужно будет уйти? Этот вопрос давно вертелся на языке, по правде с самого момента пробуждения, но Чан его не выгонял, а Айен предпочитал молчать. Он боялся вернуться к родителям, хоть Хёнджин и прикрывал его всеми силами, ему все равно достанется, как и всегда. — Тебе здесь не нравится? — Сынмин прищурился, но всё равно не увидел ничего в черных добрых глазах, они вновь были пусты, как и в день встречи. — Вы кормите и ухаживаете за мной, но мне нечем платить, я не хочу быть обузой. — Чонин положил вилку, так и не попробовав угощение, казалось, он больше не сможет проглотить и кусочка. — От тебя ничего не требуется, ты живешь здесь, потому что так хотим мы, — Ким покачал головой, ругая младшего за подобные мысли. — Хёны не выгонят тебя, но ты волен уйти, когда сам захочешь. Мы с Ханом не захотели. — Как вы поняли, что Чан~хён и Чанбин~хён вас любят? — Айен сжал пальцами колени, задавая давно мучивший его вопрос. — Что? — Ким вздернул одну бровь, действительно не уловив сути вопроса. — Как понять, что ты не безразличен человеку? — Чонин попытался перефразировать, но получилось слишком откровенно, щеки залил румянец. — Ты влюблен в Хёнджина, да, малыш? — Сынмин улыбнулся, а Чонин покраснел лишь сильнее. — Чан и Чанбин, они… Они просто всегда были рядом, помогали, поддерживали, отдавали все и ничего никогда не просили взамен. Хан сделал первый шаг тогда, когда это было особенно нужно нам всем. Это было так правильно в тот момент. — Я не думаю, что я могу быть для него чем-то большим, чем просто другом, — Чонин сглотнул, и лишь после этого, Сынмин заметил, как с его подбородка сорвалось несколько капель. — У него есть парень, и вроде они счастливы. Я же не могу желать оказаться на его месте, да? — Глупый лисенок, — Сынмин обнял мальчика со спины, стараясь не сжимать сильно, чтобы не сделать больно. — Он так любит тебя, проводит с тобой любую свободную минуту. Не думай о том с кем он проводит сейчас, стань для него тем с кем он проведет вечность. — Расскажешь мне про хёнов? — Чонин всё ещё был смущён, но праведное любопытство, просто не давало держать язык за зубами, Сынмин не злился, наоборот даже воодушевился. — Что ты хочешь узнать? — Ким поспешил занять место напротив, предварительно налив и себе горячий чай. — Как вы познакомились? Все. — Чан и Чанбин — друзья детства, буквально с пеленок вместе, учились в одной школе. Мы с Ханни из одного приюта. Мои родители отказались от меня после рождения, а предки Джи погибли от передоза, ему около трёх лет было. — Сынмин остановился, чтобы подтолкнуть к младшему забытый кекс. — Когда мне исполнилось пятнадцать, я понял, что не интересуюсь девушками, точнее, что не интересуюсь никем, кроме Джи. Мы жили в одной комнате, и это никак не облегчало мое положение. Мы ели мало, но это никак не отразилось на его красоте, я был ей заворожен, а ещё его характером. Он был в меру дерзким, веселым и очень заботливым. Я был влюблен по уши. — А он? — Чонин говорил невнятно, еле ворочая языком из-за больших кусков кекса внутри рта. — Мне казалось, что он не замечал меня. — Сынмин залился краской, когда воспоминания накрыли его с головой. — А потом, ночью, он просто залез ко мне в кровать, жалуясь на то, что очень замёрз. Он не давил на меня, не заставлял, но я так давно этого желал, что не сдержался в момент, когда его губы коснулись моей шеи. Я был готов умереть в ту же секунду, потому что ничего лучше в этой жизни уже произойти не могло. Но потом случился Чан, когда мы чуть не замерзли до смерти на вокзале. Он спас нас, подарил дом, и подарил себя с Чанбином. И теперь я очень рад, что продолжил жить. — Парень Джинни… Я не видел его никогда, но он из хорошей семьи, из хорошего района, — фигура Айена снова осунулась, былой огонек в глазах потух, любая мысль о дальнейшей жизни без Хёнджина приносила боль. — Мне там места нет, мне нечего дать такому человеку, как Джинни. Он танцами увлекается, хочет в училище поступить, но платить нам нечем. Я есть то нормально начал только в этом доме. Сердце Сынмина разрывалось от острой боли, и становилось лишь хуже от осознания того, что Чонину вновь придется вернуться на холодные улицы Сеула, чтобы продолжить бороться за свою жизнь. Его длинные пальцы ухватились за болезненно худое запястье младшего и чуть сжали, чтобы дать мальчику чувство поддержки. — Милый, останься здесь с Джинни, я уверен, хёны против не будут, они сделают всё возможное, чтобы вы были в безопасности. Больше всего на свете мы не хотим, чтобы вы страдали, Йенни. — Нам здесь нет места, Сынмин~хён, ты и сам знаешь. Вы семья, а мы те, кто воспользовались вашими добрыми сердцами. — Мальчик не пытался убрать свою руку из-под чужой чуть влажной ладони, но Сынмин сам подался назад. Его светло-русые волосы, что Чанбин с утра помог немного завить, прилипли ко лбу, выдавая напряжение, которое переполняло тело молодого парня. Ким молчал, жуя пухлую нижнюю губу, яростно обдумывая всё сказанное Айеном. Чонин привык к немного холодному взгляду, иногда будто отсутствующему, убедившись в том, что это просто образ, но сейчас в карих глазах действительно было пусто, это пробирало до мурашек. — Мы тоже не были жданными гостями, Йенни, — Сынмин подал голос спустя минут пять, после тяжёлого вдоха. — Два детдомовца, решивших сбежать и чуть не сдохнувших на морозе. У Чана был муж, которого он любил, бизнес, влияние, но тем не менее, он не оставил нас. Он просто такой человек. Он холодный ко всем, кроме тех, кого действительно любит. Когда в этом доме появились мы, Чанбин~хён стал более осторожным, даже запретил Чанни~хёну встречаться со своими партнерами внутри дома, но в тебе никто не видел опасности, ты и Джинни для хёнов ничем не отличаешься от нас, они хотят защитить вас. — Я боюсь, что не смогу стать частью вашей семьи, — Ян глубоко вдохнул, позволяя тревоги разлиться по телу. — Но не потому что не хочу, а потому что не достоин. Но Айен был достоин, как и Хёнджин, который после очередной серьёзной ссоры дома, переехал к новым знакомым и к лучшему другу. Они все чувствовали странное сладкое чувство в груди, что усиливалось, когда они находились рядом друг с другом, но все его старательно игнорировали, особенно Чан, что не хотел торопить и давить. Первым сдался Айен. Его юношеское тело мешало работать разуму, что сильно раздражало, но в какой-то момент, Ян просто перестал бороться. Он смотрел на крепкие тела своих хёнов, изводя себя крепким желанием, что лишь грело кровь в венах, никогда не выходя наружу более решительными действиями. Но в какой-то момент, он понял, что заводят не просто его хёны, а власть которую они имеют, которую не спешат скрывать от окружающих. — Айен, пожалуйста, отойди оттуда, — Чан обвил тонкую талию рукой, оттягивая парня от изрядно выпившей компании, коих было полно в это время в «Stray kids». Этот жест пустил волну мурашек по телу, а когда его обошёл с другой стороны Чанбин, а сзади пристроился Хан, чтобы прикрыть парня со всех сторон, жар медленно пополз ниже. Сынмин следовал впереди, убрав ладони в карманы свободных джинсов. За пояс был заткнут тяжёлый пистолет, было видно лишь отблески от рукоятки, но ощущение опасности щекотало изнутри, Чонину нравилось это ощущение. — Не бойся, — Чанбин наклонился к уху парня, неправильно истолковав язык тела Яна. — Это просто мера предосторожности, малыш, рядом с нами тебя никто не тронет. Они миновали общий зал и поднялись в стеклянном лифте на второй этаж. Ян бывал в этом месте довольно часто: иногда заезжал пообедать после школы, когда Чан и Чанбин работали допоздна и не могли забрать его домой, или приезжал вместе со всеми, когда не хотел оставаться дома. Он не поднимался на второй этаж никогда, но видел, как туда уходят Хан с Сынимин и старшие хёны. Он никогда не задавался вопросами до этого момента. — Что здесь, хён? — Коридор был красивым и мягко освященным, с дверьми по обе стороны. — Комнаты отдыха и офисы, — Чан сказал это спокойно, буднично. — Иногда мы проводим здесь время вместе. — Вместе? — Айен хотел, чтобы рядом был Хван, чтобы можно было разделить с кем-то своё замешательство, но Джинни вновь уехал к своему парню, который, как оказалось, учился в одной школе с Сынмином и Ханом. — Секс. — Джисон прошептал это слова на ухо и залился смехом, когда Чонин вздрогнул и густо покраснел. Это было сделано ради шутки, но Чонина это волновало мало. Его уши заложило от шума крови, а взгляд не мог оторваться от деревянной двери с табличкой «Не входить!» на ручке. — Что такое, милый? — Тон подошедшего Сынмина был привычно теплым и спокойным и чуть любопытным, но Ян был уверен, что тот прекрасно понимал причину замешательства Айена. — Хочешь посмотреть изнутри? Чанбин рядом поджал губы и что-то прошептал, но совершенно не протестовал, когда Айен медленно открыл дверь, наконец получая возможность увидеть невероятных размеров кровать с белым и явно очень мягким постельным бельем. С каждой стороны стояли прикроватные тумбочки, на одной из них стояла почти полная бутылочка с массажным маслом. — Эта штука лучше смазки, — Чонин сглотнул, чувствуя горячее дыхание Джисона на своей шее. — Быстрее расслабляет. — Джи… — Чонин чувствовал, как возбуждение дурманит рассудок, а всё, о чём сказал Джисон, хотелось испытать на себе. — Наш милый малыш хочет попробовать? — Хан мягко подтолкнул парня вперед, оставляя горячую ладонь на пояснице. Дверь захлопнулась за спиной легко, был слышен лишь щелчок дверного язычка, а потом вновь лишь собственное тяжелое дыхание. Айен смотрел на удобную кровать, пытаясь найти причину, чтобы отказать, сказать, что не готов или не хочет, но проблема была в том, что он хотел, он безумно желал, и это видели все. — Чонин? — Всегда мягкий и нежный голос Чана стал хриплым и более властным, Ян ждал приказа. — Не играй с нами, мальчик. Айен сглотнул. Его никогда не заводило чувство опасности, но сейчас, когда он находился в узком помещении с четырьмя вооруженными мужчинами, он был готов признать опасность фетишем номер один. Они не будут принуждать его, не сделают ничего, если с его губ сорвется короткое «нет», но мысль о возможности иного исхода кипятила кровь. Ему нравилось это ощущение слабости, но только рядом с этими парнями. — Хён~ним? — Младший редко называл Чана так, когда был с ним наедине, предпочитая неформальное обращение. — Ты правда не хочешь, чтобы я играл с вами? Взгляд чёрных чуть лисьих глаз скользнул в сторону, чтобы зацепить такой же карамельных напротив. Ладонь Джисона сжалась крепче, казалось под ней плавились мышцы, воздух толчками вырывался сквозь разомкнутые губы. — Поиграйте со мной, хён, — Айен не обращался к кому-то особенному, но развернулся в чужих руках, выдыхая слова прямо в губы Джисона. —Ваш малыш действительно очень хочет попробовать. Хан кинул быстрый взгляд на тяжело дышащего Чанбина и резко накрыл мягкие и такие манящие губы в крепком поцелуе, прижимая парня к себе сильнее, желая слиться в единое целое. Ноги Яна потеряли всякую опору, когда широкая ладонь Чанбина обхватила одну мягкую половинку, сжимая почти нежно, хотелось попросить быть жёстче, впервые Чонину действительно хотелось подчиниться, а не показывать свои острые зубки. — Сам дойдёшь до кровати, милый? Или мне взять тебя на руки? — Шёпот Чанбина обжёг ушную раковину, пока узел внизу затягивался туже. Но Айен не двигался с места, продолжая подаваться горячим ласкам, изредка постанывая в страстный поцелуй Хана. Старший был действительно хорош, Сынмин был прав, рядом с ним было невозможно думать ни о чём кроме жарких прикосновений к своему телу. — Ты должен быть послушным, мой маленький, разве ты не хочешь быть хорошим для хёнов? Чонин хотел, очень хотел. Он мечтал тонуть в похвале и подставляться под нежные касания, но перед этим он страстно желал ощутить на себе чужую силу и власть, почувствовать, как перестает сопротивляться тело, как последняя мышца расслабляется и сдается. — Заставьте меня, хён, — Айен оторвался от тёплых губ лишь на секунду, но этого хватило, чтобы Чанбин прижал свободную ладонь к лицу парня, не дав проронить больше не звука. — Я сказал — на кровать! — Чонин всхлипнул, когда новая порция мурашек защекотала кожу на шее. Ноги не слушались совершенно, но всё же, когда все руки исчезли с его тела, Айен медленно двинулся к кровати, лишь на секунду ловя на себе всё такой же внимательный взгляд Сынмина. Этот парень был для него загадкой, которую так сильно хотелось разгадать, увидеть, как трескается толстая корка собранности и хладнокровия, которую он не видел на парне лишь рядом со своими хёнами. — Мин~а, — Чонин сел на кровать и протянул руку, чтобы почувствовать чужую тёплую кожу, но перед тем, как он смог коснуться, Ким завёл руку за спину, чтобы достать оружие и передать мигом появившемуся за спиной Чану. — Эти штуки меня не пугают. — Это заметно, — Сынмин усмехнулся едва различимо, а потом подался вперед, чтобы увлечь младшего в нежный поцелуй. — Любишь, когда с тобой обращаются пожестче? — Сжимая и оттягивая короткие волосы на затылке. Чонин понятия не имел о своих предпочтениях в постели, но то, как мягкость контрастировала с грубостью, заставляло забывать о том, как дышать. Сынмин смотрел на своего макнэ с толикой любопытства, но возбуждения в этом взгляде всё же было больше. Ким никогда не занимал ведущей позиции, даже рядом с Ханом он предпочитал принимать все ласки, что с таким остервенением дарил ему Джисон. Сейчас он тоже не собирался занимать ведущую позицию, не тогда, когда рядом с ним был Чан и Чанбин, что одними руками могли расщепить на атомы. — Раздевайтесь. — Чан прижался к Киму со спины и чуть шлепнул по упругой ягодице. Вот так выглядело безумие в глазах Айена — раскрасневшийся Сынмин, что старается расстегнуть дрожащими пальцами свою рубашку, прикусив одну красную от поцелуев губу и постанывая от крепкой хватки на своих бедрах. — Тебя это тоже касается, малыш, — Джисон оказался позади кровати совершенно неслышно. Хан, как и Сынмин всегда был снизу, когда дело касалось Криса и Чанбина, он был универсалом, прекрасно зная, как доставить удовольствие в любой позиции, но рядом со старшими он не хотел доминировать. Он знал, что заставит Чонина кричать под собой ещё ни раз, но сейчас хотелось быть с другой стороны. Чонин дернул свою футболку наверх именно в тот момент, когда бельё Сынмина оказалось на полу вместе с джинсами, а ладонь Чана сжала основание возбужденного члена. — Это слишком? — Крис шептал тихо, надрачивая медленно, пытаясь вслушиваться в язык тела Кима. — Совсем нет, — Сынмин всхлипнул, когда большой палец надавил на уретру, будто желая выдавить больше смазки, устроить больше беспорядка. — Мне всегда будет мало вас. Слова, сорвавшиеся с губ Сынмина, заставили Чонина замереть, так и не сняв собственные брюки. Он смотрел на подставляющегося под ласки Кима и думал о том, что ему здесь не место, что он не должен был нарушать эти границы. — Всех вас будет мало, — Ким почувствовал на себе липкий взгляд младшего, он делал больно. — Поцелуешь меня, Йенни? Чонин вскинулся и прильнул к чужой шее, думая о том, как давно хотел попробовать эту карамельную кожу на вкус. Соленые капельки стремились стечь со светло-русых волос ниже к ямкам на пояснице, но Айен ловил каждую кончиком языка. Его джинсы упали к щиколоткам, обнажив слишком худые ноги и обтянутые черными боксерами ягодицы. — Это всё ещё слишком много одежды, — Чанбин коротко шлёпнул парня и, обвив руками тонкую талию, притянул к себе, чтобы вернуть на кровать. — Тебе сказали снять всё. Чонин не был уверен, что сможет пережить этот вечер. Ни тогда, когда подушечки его подрагивающих пальцев касались широкой груди Чанбина, а его собственную обласкивал губами Хан. Айен приподнял бедра повыше, позволяя Со стянуть бельё. Багровая головка мазнула по рельефному животу, оставив после себя тягучий солоноватый след, что собрал языком Джисон. — Боже, Йенни, — парень блаженно закатил глаза и приоткрыл рот, чтобы самый кончик крупного члена мог проникнуть глубже. — Ты просто удивительный на вкус. Джисон поднялся наверх, чтобы разделить с Яном этот терпкий вкус, пощипывающий горло. Это не было мягко и аккуратно, их зубы бились друг об друга, слюна размазывалась по острым подбородкам, а ладонь Хана скользила вверх и вниз, выдавливая всё больше прозрачной смазки. Чонин больше не стеснялся стонов, эхом отражавшихся от стен небольшой комнаты, не стеснялся пошлого хлюпанья, вызываемого ладонью Хана, не стеснялся засосов и укусов, что оставлял на молочных бёдрах Чанбин. — На живот! — Со сжал горло Джисона и оторвал его от Яна, чтобы поцеловать любимые губы самому. — Не смейте закрываться от нас. Кровать с левой стороны от Айена прогнулась, и он оказался зажат между двумя другими разгоряченными телами, сладко стонущими в губы хёнов. Чонин привстал на локтях, вытянув длинную шею и невесомо коснулся вздувшейся венки на шее Чанбина, а потом ощутимее прихватил зубами. Мышцы на сильных руках перекатывались от слишком крепкой хватки на талии Джисона, а кадык дергался, каждый раз когда его губы крепче сжимались вокруг языка Хана. — Такой красивый, — Айен зацепил зубами мягкую мочку с серебристой сережкой, что бликовала в тусклом освещении. — Даже лучше, чем я представлял. — Тебе дали приказ, милый, — Чанбин оторвался от хныкающего Джисона и подтолкнул его ближе к подушкам, но продолжал придерживать, чтобы мальчик не ушибся. — Я хочу видеть тебя открытого и сладко стонущего с яркими засосами на этих прекрасных ножках. На живот, малыш. Чан прошёлся ладонью по спине младшего, призывая лечь вниз. Чанбин продолжал прожигать его взглядом чёрных от огромных зрачков глаз, заставляя подчиниться. — Приподними чуть-чуть, — Чан подсунул руку под острые бедренные косточки, приподнимая мальчика и позволяя своему мужу подсунуть под худые бёдра мягкую подушку. — Удобно? — Это правда сейчас важно? — Айен уперся лбом в прохладное одеяло, потому что своё тело уже пылало огнём. — Очень, — Сынмин чуть сдвинулся, чтобы упереться носом во влажную шею Чонина. — Нам всем важно, чтобы тебе было хорошо. Ким был очень тактильным, несмотря на то, что часто это скрывал, но в постели он не мог отлипнуть от своих мужчин. Хан тоже прижался к младшему с другой стороны, покрывая острое плечико невесомыми поцелуями. Айен растворялся в нежных прикосновениях Сынмина и Джисона, отвечая им также открыто и самозабвенно, размыкая губы, когда они тянулись ближе, постанывая и всхлипывая, потому что уже не было сил терпеть крепкое возбуждение. На поясницу капнуло что-то прохладное, пахнущее карамелью и чем-то тёплым. С губ сорвался ещё один несдержанный стон, а тело вздрогнуло, будто желая избавиться от немного липкого ощущения, но тяжёлая ладонь на бедре не давала сдвинуться ни на дюйм. — Я сказал не закрываться, солнышко, — Чанбин нежно сжал одну ягодицу и чуть оттянул в сторону под протяжный стон сверху. Было невероятно неловко, щеки и уши горели огнем, а восхищенные вздохи обоих старших мужчин позади лишь добавляли красного на прекрасную кожу. — Хён! — Сынмин рядом коротко вскрикнул и прикусил плечо Айена. — Тише, милый, — Чан наклонился так низко, чтобы иметь возможность скользнуть языком по острой линии челюсти тяжело дышащего парня. — Я ещё не сделал ничего особенного. Кристофер сглотнул вязкую слюну, когда вновь оглядел троих парней перед собой. Их идеальные тела плавились под умелыми касаниями, с губ срывалось всё больше непристойных звуков, что Бан готов был слушать вечно. — Бинни? — Чан обвинил свободной рукой шею мужа, а указательный палец другой погрузил глубже в горячее тело Сынмина. Губы Чанбина были на вкус особенными, Крис не смог бы променять их вкус ни на что другое, даже несмотря на то, как сильно любил остальных. — Уже соскучился? — Со улыбнулся в поцелуй и чуть прикусил мягкую кожу на нижней губе, с удовольствием ловя томный выдох. — Люблю вас, — Кристофер оторвался от мужа, напоследок коснувшись кончиком языка чужой скулы. — Вас всех. — Взаимно. Чанбин сморгнул липкое желание, мутившее зрение и рассудок, и прошелся обеими освободившимися ладонями по спинам Айена и Хана. Масло красиво блестело на бледной коже, Со не стеснялся размазывать его по подтянутым ягодицам и молочным бедрам, усугубляя беспорядок. Джисон дышал слишком тяжело, его спина покрылась капельками холодного пота, пальчики, которыми он вцепился в Чонина подрагивали. Чанбин просто не собирался мучить его дольше, поэтому медленно погрузил внутрь податливого тела сразу два пальца, слушая благодарные всхлипы. — Йенни? — Со скользнул одним пальцем по упругому колечку мышц и подался вперед, чтобы поцеловать младшего в висок. — Как ты себя чувствуешь? — Кажется умру, если вы продолжите медлить. — Чонин захныкал и чуть поерзал, пока стоны Джисона и Сынмина становились все громче. — Просто сделай это, хён, умоляю. — Конечно, малыш. Чанбин мягко надавил на упругие мышцы, позволяя ароматному маслу течь глубже, приятно щекоча нервные окончания. Чонин шумно втянул воздух носом. — Расслабься, Йенни, — Сынмин говорил тихо и постоянно срывался на стоны, стоило Чану посильнее надавить на простату. — Чанбин~хён не сделает тебе больно, он всегда очень нежный. — Давай, солнышко, — Чан погладил свободной рукой мягкую ягодицу и оттянул ее в сторону, предоставляя Чанбину больше доступа. — Будь хорошим мальчиком, прими своего хёна. Ты у нас такой красивый, малыш, будь умничкой. Чонин вновь сделал глубокий вдох и позволил Хану овладеть своими губами, чтобы отвлечься от чуть тянущего ощущения внизу. Айен никогда не думал, что мог бы оказаться в активной позиции, — по правде говоря, у него было не так много времени на мечты и грёзы, — но быть таким открытым и нуждающимся под двумя сильными и невероятно красивыми мужчинами, что кружили голову так давно, тоже было слишком волнительно. Мягкая подушечка указательного пальца раскрывала узкие стеночки медленно и трепетно, но этого было достаточно, чтобы красивые чёрные глаза закатились, а губы Хана, поймали чужой звонкий стон. — Вот так, котёнок, — Чан нежно погладил подрагивающую ногу Айена и толкнул уже три пальца глубже, заставляя Сынмина захлебнуться стоном. — Хочу слышать тебя таким же громким, как Минни, не сдерживайся. Чанбин толкнулся глубже, блаженно закатывая глаза от горячей узости молодого тела. Голова шла кругом от огромного количества стонов и несдержанных всхлипов, хотелось прижать всех трёх мальчиков к себе по очереди, жарко толкаясь в любимые тела, терзая манящие губы и оставляя яркие пятна на коже. — Ханни, не смей кончать, пока я не разрешу, — Чанбин вынул скользкие от обилия масла пальцы из дрожащего тела и хлестко шлёпнул по мягкой ягодице. — Прошу, хён! Мне очень нужно, умоляю, — Джисон постарался подобрать под себя колени, чтобы привстать, но ватные конечности легко разъезжались по постельному белью. — Прошу! Чанбин выругался сквозь сжатые зубы и бросил беглый взгляд в сторону мужа, продолжавшегося самозабвенно трахать пальцами стонущего Сынмина. — Я займусь Айеном, милый, — Крис прикусил загривок Сынмину, чуть отрезвляя рассудок легкой болью. — Помоги Ханни. — Они сведут меня с ума. — Чанбин простонал, нетерпеливо дергая брюки с ног. Ему так нужно было ощутить любимое гибкое тело в руках, что подушечки пальцев немели. Возбуждение давно приносило больше боли, чем приятных ощущений, терпеть было просто невозможно. Со подсунул руку под живот Джисону и притянул младшего к себе, будто тот ничего не весил. — Хён, — парень вжался влажным от слез удовольствия лицом в мускулистую шею, наполняя лёгкие родным запахом. — Люблю вас, очень сильно люблю. — Всё хорошо, малыш? — Чанбин провел своей ладонью по члену, размазывая масло и предэякулят, но при этом был готов в любой момент остановиться, если Джисон попросит. — Лучше всех, — парень улыбнулся, позволяя приподнять себя под ягодицы и скользнуть головкой вдоль приоткрытой дырочки. Он и Сынмин почти каждую ночь оставались со старшими, позволяя любимым мужчинам делать со своими телами всё, что душе угодно, зная, что ни Чан, ни Чанбин никогда не перейдут границы. Тело Хана было достаточно расслабленным, чтобы Со смог беспрепятственно погрузиться внутрь, усаживая младшего на своих бёдрах полностью. — Твою ж… — Чанбин прикусил кожу на шее Джисона, стараясь пережить невероятную крышесносную узость любимого тела. — Малыш, расслабься чуть-чуть, иначе я не продержусь и пары минут. Джисон цеплялся за круглые плечи, в надежде найти хоть какую-то точку опоры, помимо дрожащих ног и таранящего его члена. Чанбин имел удивительную способность вытянуть из своего партера всю душу, вознести на небеса самыми простыми действиями и словами. — Не могу, — Хан стонал так громко и развязно, что уши закладывало, но никто, абсолютно никто, не собирался его останавливать. — Блять, как же хорошо. — Давай, малыш, хочу увидеть, как ты кончишь, пока я продолжу растягивать эту тугую дырку. — Чанбин уронил парня на кровать, прямо рядом с Айеном, который лишь распахнул глаза, смотря на прибывавшего в экстазе Хана. — Сука, Джи, почему ты такой узкий сегодня, детка? Я недостаточно тебя растянул сегодня утром? Четырёх моих пальцев тебе уже недостаточно? Джисона аж подбросило от особенно сильного толчка, так крепко проехавшего по простате, что искры под веками посыпались. Хан обожал, когда его партнеры были слегка грубыми, несдержанными, чтобы потом на коже появилось несколько ярких пятен, а ноги было больно сводить. Чанбин ему прекрасно подходил — невероятно нежный в жизни и страстный в постели. Как и Кристофер. — Чанни~хён! — Мальчик всхлипнул, подходя слишком близко к грани, что сразу заметил Со, прихватывая член младшего у основания. — Хочешь к хёну, малыш? — Чанбин взволнованно посмотрел на Криса, прося на секунду остановиться. — Хочу вас обоих, пожалуйста, хён! — Минни, подождёшь секунду? Я помогу Ханни и сразу вернусь к вам. — Чан вплел пальцы в светлые волосы, выйдя их обоих тел. Его горящие глаза встретились с красными Джисона, когда Чанбин его поднял и усадил на свои бедра спиной к груди. — Хороший мой, — Чан поймал искусанные губы и обхватил ладонью член у самой головки, — давай, котёнок, уже можно. Кончи для нас, малыш. Крис двигал рукой быстро, поворачивая кулак на самой головке, пока Чанбин продолжал размеренно трахать горячее нутро, каждый раз попадая по набухшей простате, срывая всё больше всхлипов. — Хён, хён, хён… — Мальчик шептал болезненно чувственно, покусывая губы лидера. — Я больше не могу. — И не нужно, милый, хочу, чтобы ты кончил, пока Чанбин внутри, знаю, ты можешь. — Кулак крепче сжался на красной головке, наконец развязывая тугой узел возбуждения. Джисон громко вскрикнул, изливаясь в кулак старшего, и сжимая пальцами бедро Чанбина. — Бинни, пожалуйста, не двигайся, пожалуйста. — Джисон откинул голову на плечо Со, позволяя целовать свою шею и скулы. — Умничка, — Крис нежно огладил тонкую талию, дожидаясь пока парень перестанет дрожать после яркого оргазма. — Ты отлично постарался, Сонни. Чанбин мягко опустил своего парня на кровать, оставляя нежное касание на пухлой щечке с чёрным пластырем: — Отдыхай, малыш. Со перевел взгляд на Айена, что сидел на коленях у Сынмина, подставляясь под нежные касания и поцелуи, отдавая их взамен. — Люблю тебя, — Чанбин даже не заметил, как Крис поднялся с кровати и обошёл его со спины, прижимаясь губами к шее. — У меня такой красивый муж и самые красивые парни. Можешь выбрать любого, милый. — А если я хочу обоих? — Чанбин лукаво улыбнулся, чуть разворачивая голову, чтобы Чан мог коснуться его губ. — Не думал, что ты такой жадный. — Чан стянул с себя брюки и блаженно погладил стоящий колом член, слегка снимая возбуждение. Кристофер обошел кровать и обвил Чонина поперек талии, снимая с колен Кима под недовольный стон. — Мы по вам соскучились, солнышко, — Чан поцеловал острое плечо и мягко опустил младшего на бёдра Со. — Позволите сделать вам приятно? — Что мне нужно делать? — Айен закусил губу, когда Чанбин мягко заскользил ладонью по возбужденной плоти, наблюдая из-под опущенных ресниц за тем, как Чан также устраивает на своих коленях Сынмина. Они были возбуждены слишком сильно, чтобы продолжать смущаться, поэтому Айен не стеснялся разглядывать подтянутое тело Кима, что смотрелось слишком хрупко в сильных руках Чана. — Просто расслабься, малыш, — Чанбину нравилось положение, которое они выбрали — видеть своего мужа, что так нежно ласкал его прекрасного парня, и все их эмоции было поистине восхитительно. — Я сделаю всё сам. — Минни, — Чан поймал зубами мягкую мочку, чуть оттягивая и опаляя горячим дыханием длинную шею. — Всё хорошо? Устал малыш? — Думаешь, я откажусь от самого невероятного секса с моими мужчинами? — Сынмин сам приподнял бёдра, чтобы Чан могу медленно толкнуться в податливую дырочку. Его ресницы дрогнули, но он продолжал смотреть на раскрасневшегося Айена, медленно опускавшегося на член Чанбина. По бледной коже текли капельки пота, мешая мужчине держать дрожащее тело крепче, из-за чего Ян иногда всхлипывал, борясь с неприятными ощущениями. — Йенни, расслабься, милый, — Джисон уткнулся носом в мокрый висок и подсунул руку под одно бедро младшего, чтобы помочь Чанбину. — Ты делаешь себе и хёну больно. — Давай сменим позу, солнышко. — Со кивнул Хану и попытался положить парня на кровать, чтобы облегчить обоим проникновение, но Чонин лишь мотал головой из стороны в сторону, сопротивляясь. — Я хочу смотреть, пожалуйста, — Айен всхлипнул, ломая красивые брови, когда плоть Чанбина скользнула глубже. — Хочу видеть Минни и Чанни~хёна. Со видел, как напрягались руки Кристофера, когда он сжимал красивые стройные ноги Сынмина, помогая ему двигаться, но в этом жесте было и другое напряжение — Чан хотел, чтобы боль, сковывающая тело Айена, сменилась вяжущем во рту удовольствием. Чонин сглотнул медленно, будто в горле стоял ком, и полностью опустился на колени Чанбина, глубоко вдыхая носом. Было неприятно, всё тянуло и ныло, но Ян знал, что это только сейчас. Нужно просто потерпеть. — Порядок, — Чонин кивнул спустя пару десятков секунд, вновь ловя затуманенный взгляд Сынмина. — Я хочу, чтобы ты двигался. Чанбин дождался короткого кивка от Чана и медленно подался бедрами наверх, чтобы комната потонула в стонах теперь двух парней. Стеклянный взгляд Айена был направлен вперед, но он не видел ничего, кроме искр, которые мужчина так умело выбивал, каждый раз попадая по нужной точке внутри. Хотелось раствориться в горячей лаве, что заменила кровь во всем теле, воздуха тоже больше не осталось, иначе Чонин не мог объяснить отсутствие возможности сделать и единый вдох. Он просто хлопал ресницами, цепляясь короткими ногтями за бедра Чанбина, а взглядом за идеальное личико Сынмина, и молился о том, чтобы просто не сгореть от температуры в собственном теле. — Йенни, малыш, ты слишком узкий, я так близко. — Ян попытался повернуть голову на звук чужого голоса, который, вполне возможно, был лишь игрой его разума. — Я тоже. Джисон чуть сдвинулся, чтобы иметь возможность обхватить члены Айен и Сынмина двумя ладонями. Хан не старался держать постоянный темп, чем делал ощущения лишь ярче, острее. Он прекрасно знал, как выглядит его любимый Минни, когда подходит совсем близко к размытой границе между реальностью и удовольствием, как краснеют его щёки и как трепещут ресницы, но Айен в момент сладостного удовольствия выглядел ничуть не хуже. Дорожки от слёз прочерчивали красивые скулы, текли ниже вдоль шеи к острым ключицам, волосы растрепались, не оставив и намека на красивую прическу. Он выглядел нуждающимся, как и Джисон, его хотелось подчинить, а потом нахваливать, поглаживая дрожащую спину. — Сонни, — Ким всхлипнул, когда Чан загнал свой член слишком глубоко, задевая самую душу, выворачивая её наизнанку от удовольствия. — Я близко. Хан улыбнулся, сдерживая себя от желания сказать, что знает, что понял это еще пару минут назад и специально снизил темп, потому что не хотел видеть белесые разводы на своей руке, он хотел почувствовать, как терпкий вкус стекает вдоль задней стенки горла, поэтому отпустил багровый орган, а после нежно обхватил губами член под головкой, ритмично посасывая. Джисон любил, нет, он обожал делать минет своим мужчинам, позволяя брать себя грубо до неприятного жжение в глотке. — Джисон! — Сынмин попытался собрать тёмные волосы парня в кулак, но Чан ловко перехватил и зафиксировал его запястья. — Не двигайся, милый, — ещё один сильный толчок, в то время как Хан опустился в самый низ, утыкаясь носом в гладкий лобок, — ты можешь кончить без этого. — Ханни, давай я сам. — Чанбин мягко скинул скользкую ладонь с члена Айена, чтобы Хан мог полностью сосредоточиться на Киме. — Хён! — Чонин захныкал, когда такой близкий оргазм начал отдаляться. — Такой нетерпеливый, — Со фыркнул в горячую мокрую шею и резко уронил парня на кровать. — Отпусти себя, Йенни. Новый угол и темп, который сразу задал мужчина, заставлял срывать голос от криков, но Айен никогда не чувствовал себя лучше. Бедра сводило от сильных толчков и близкого оргазма, зрение помутнело, осталось лишь красивое лицо со вспухшей на лбу венкой и собственные крики, мешавшиеся со стонами Сынмина. — Давай, малыш, — Чанбин крепко сжал головку и медленно заскользил кулаком вниз, готовясь к кульминации. — Сделаем это вместе. Тело вздрогнуло, заполненное сладкой него, пока ладонь продолжала выдавливать жемчужные капли на впалый животик. Чанбин кончил следом, узость тела была невыносимой, как и стоны позади. — Люблю тебя, — Айен сонно моргнул, и уткнулся носом в крепкое предплечье. — Вас всех очень сильно люблю. — Это взаимно, малыш, — Чанбин плавно покинул тело и прижался губами к пульсирующей дырочке, собирая густое семя. — Наш драгоценный макнэ. Чонин распахнул глаза шире, наблюдая за мужчиной, что так трепетно касался его, иногда потираясь носом о внутреннюю сторону бедра. Рядом с ним уже лежал вымотанный Сынмин, а на его груди Хан. Это не выглядело неправильно, не ощущалось так, Чонин чувствовал себя дома, чувствовал себя любимым и нужным, но ему всё ещё нужен был Хёнджин. — Чанни? — Чанбин облизал покрасневшие губы и помог свести Айену ноги. — Работать нужно. — Кристофер ответил коротко, натягивая на влажное тело мятую рубашку и брюки. — Не уходи, — Чонин присел, а рука заснувшего Сынмина скользнула по торсу вниз, до бёдер. — Неужели ты не можешь побыть с нами еще пару минут? — Я буду с вами до конца своих дней, любовь моя, — Крис сел на колени перед матрасом и пропустил сквозь пальцы мягкие локоны, так приятно пахнущие хлопком и жасмином. Кристофер знал, что не мог заменить Айену Хёнджина, но в его глазах видел, что это было и не нужно.