Hereafter (будущее)

      Следующее утро принесло с собой головную боль. Я проснулась вялой от тупой боли, пронзающей внутреннюю часть черепа между бровями, чуть выше переносицы. Меня так и подмывало застонать, перевернуться на другой бок и попытаться снова заснуть, но я уже много раз сталкивалась с более ужасными ситуациями, поэтому позволила себе сделать первое, но заставила себя забыть о двух последних.       Это заняло на минуту или две больше обычного, но в конце концов мне удалось заставить себя встать с кровати и начать свой день. Удар ног о холодный пол никак не помог моей головной боли — на самом деле, казалось, что она только усилилась, — но к тому времени, когда мне удалось это почувствовать, я уже была на ногах, так что я проигнорировала холод.       Если головная боль не утихнет к тому времени, как я закончу свою утреннюю рутину, мне придётся попросить у Романи обезболивающее. У него где-то должен был быть аспирин, верно? Верно. Хотя бы ради Марии, не может же оказаться, что у него не было заначки с ними в кабинете или бутылочки, которую он повсюду носит с собой.       Прости, Романи, я собираюсь злоупотребить твоей добротой.       Упражнения шли тяжело, и я выполняла их медленнее, чем когда-либо после шестимесячного курса физиотерапии. Не раз у меня возникало искушение просто заползти обратно в свою постель и оставаться там до тех пор, пока я снова не почувствую себя настоящим человеком. Было не похоже, что это был бы первый раз, когда я пропускаю свою ежедневную тренировку, и похоже подобные ситуации будут повторятся, когда я не смогу делать е5 по той или иной причине — особенно в Сингулярностях, вроде Океаноса, где не было необходимого места.       Я не позволю себе попасться на эту удочку. Избавиться от привычки было легче, чем сохранить её, и мне не хотелось терять свою форму.       Однако, как раз в тот момент, когда я надевала кроссовки, раздался настойчивый стук в дверь, и мне пришлось остановиться, согнувшись посреди завязывания шнурков.       — Да?       — Мисс Тейлор! — раздался голос Машу, приглушённый, но явно напряжённый. — Чрезвычайная ситуация! Сэмпай!       Мой желудок сжался, и я вернулась к завязыванию шнурков с удвоенной скоростью и усилием. Если узел вышел немного неаккуратным и бессистемным, то что ж, это было не так уж и важно.       Спустя полвека я пересекла свою комнату тремя большими шагами и достигла двери. Она со свистом открылась, обнажив бледное лицо Машу с нахмуренными бровями и нижней губой, распухшей от того, как сильно она, должно быть, её кусала.       — Расскажешь по дороге, — быстро сказала я, и она кивнула, отвернувшись и отправившись по короткому пути туда, где были оборудованы комнаты близнецов, примерно в шестидесяти футах по коридору. Именно тогда мне показалось, что это миля.       — Я-я собиралась разбудить Сэмпай и Семпай для их утренней тренировки с королевой Ифе, — поспешно объяснила Машу, говоря примерно вдвое быстрее, чем обычно. Казалось, что наши быстрые шаги задают ей темп. — Обычно я бужу Сэмпая первым, поскольку ему не требуется много усилий, чтобы встать, но этим утром я пошла будить Сэмпай первой. Мне потребовалось несколько дополнительных попыток, чтобы заставить её встать с постели, чем обычно, но как только она встала, чтобы начать одеваться, я отправилась будить Сэмпая, но, когда я постучал в его дверь, С-Сэмпай не ответил.       Мне пришлось потратить дополнительную секунду, чтобы разобрать это, поняв кто есть кто, чтобы придать речи смысл. В тот момент я действительно возненавидела тенденцию Машу обращаться к обоим близнецам, используя одно и то же прозвище, потому что это запутывало и замедляло общение.       — Совсем? — спрашиваю.       Машу покачала головой, снова нервно прикусив нижнюю губу. — Я постучала три раза, чего обычно более чем достаточно, чтобы разбудить его, но ответа не последовало даже после третьего раза, поэтому я открыла дверь, чтобы убедиться, в том, что с ним всё в порядке. Он…казалось, что он просто спит, и когда я проверила его жизненные показатели, я не смогла найти в них отклонений, но, что бы мной не применялось, он просто не просыпался! Я-я даже, гм, попробовала плеснуть немного в-воды ему на лицо, но это не возымело никакого эффекта.       Он не просыпается? Рицука спал не особенно чутко, но у меня никогда не возникало особых трудностей с тем, чтобы разбудить его во время Сингулярности. Обычно достаточно было слегка потрясти его за плечо и прошептать, и он просыпался.       Если он не проснулся сейчас…       — Ты уже связалась с Романи? — спросила я.       Машу ахнула. — Ох!       Значит «нет». Только в этот раз я была готова спустить это на тормоза, хотя ей следовало бы знать лучше.       — Позвони ему и приведи сюда, — приказываю. — Скажи ему, чтобы он привел с собой Да Винчи, и убедись, что он знает, что происходит. Я свяжусь с директором.       Машу кивнула. — Поняла!       Она подняла руку и активировала свой коммуникатор, я же отвернулась от нее, чтобы сделать то же самое. Спустя несколько нажатий кнопок раздался строгий, нетерпеливый голос Ольги: — Что?       Учитывая, как рано сейчас было, возможно, я случайно разбудила её. Или мне удалось связаться с ней до того, как она успела взять чашку кофе, потому что, зная Марию, она, вероятно, проснулась примерно в то же время, когда обычно просыпаюсь я.       — В общежитии Мастеров чрезвычайная ситуация, — четко докладываю. — Рицука без сознания и не реагирует. Машу прямо сейчас связывается с Романи, чтобы проинформировать его о ситуации, но, по её словам, его жизненные показатели в норме, и, похоже, нет никаких признаков того, что могло стать причиной этого. Пока мы разговариваем, я направляюсь в его комнату.       На мгновение повисла пауза, едва ли больше пары лишних секунд.       — Я скоро буду, — пообещала Мария.       Связь прервалась. В то же время Машу закончила разговор с Романи, и сказала мне: — Доктор уже в пути.       — Директор тоже, — отвечаю.       — Он связывается с мисс Да Винчи, — продолжила Машу. — Она тоже будет там.       Хорошо. Что бы там ни случилось, Рицука окажется в лучших руках.       Я подавила мучительную мысль, которая пыталась сказать мне, что этого может быть недостаточно, если это было то, чего я боялась.       Когда мы наконец добрались до комнаты Рицуки, дверь была уже широко открыта, и внутри Рика сидела у кровати своего брата, отчаянно вцепившись в его руку. Она была ещё бледнее, чем Машу, и даже не потрудилась посмотреть в нашу сторону, когда мы вошли, настолько была сосредоточена. Она едва удостоила меня взглядом, даже когда я подошла ближе.       В воздухе ничего не было, и это меня беспокоило. Я не была лучшей в распознавании магических явлений — у меня не было полностью развито то шестое чувство, которое могло бы быть у более опытного мага с большим количеством лет обучения, — но я была достаточно хороша, чтобы, вероятно, суметь что-то обнаружить.       Ничего. Та же окружающая энергия, что всегда была у Халдеи, настолько постоянная, что я научилась игнорировать её. Что бы ни влияло на Рицуку, это было либо настолько неуловимо, либо так далеко от обычной магии, что я, по сути, не могла это обнаружить.       Количество известных мне вещей, способных на это, было пугающе мало.       Рика немного напряглась, когда я наклонилась над кроватью, но расслабилась, когда увидела, что я просто проверяю жизненные показатели. Его пульс был в норме. Было трудно сказать без термометра, но его температура тоже казалась нормальной. Его дыхание было глубоким и спокойным, как будто он действительно просто спал. Если бы у меня не было магического обучения то, я могла бы подумать, что это всё, что нужно, и попытаться разбудить его самостоятельно.       Но его глаза были полуоткрыты. Стеклянные и невидящие, они смотрели вдаль на что-то, что мог видеть только он. Когда я подняла палец и провела им взад-вперед между кончиком его носа и в трёх футах от его лица, его глаза полностью проигнорировали меня, оставаясь сосредоточенными на чём-то далёком. Когда я использовала функцию фонарика на своем коммуникаторе, направив свет ему в глаза, его зрачки вообще не сузились и не расширились.       Метафорический свет горел, но никого не было дома. У меня внутри всё сжалось. Мы действовали в основном исходя из предположения, что Флаурос и его сородичи не смогут тронуть нас в Халдее, потому что если бы они могли, то ничто не помешало бы им убить нас всех во сне, прежде чем мы поймём, что происходит, но если это предположение было неверным с самого начала, то……       Вопрос, который, естественно должен был последовать, заключался в том, почему на Рицуку напали после Ольги. В конце концов, она была Директором, и они уже однажды нацелились на неё во время саботажа. Или это они проверяли, насколько далеко вглубь нашей базы они смогут забраться?       Слишком много вопросов, недостаточно ответов. Это раздражало, но я ничего не могла поделать прямо сейчас, после подтверждения информации переданной Машу. Его жизненные показатели были в норме, но он совершенно ни на что не реагировал.       Это было не то, что я могла одолеть, запустив в проблему стеной из жуков или заставив Араша затыкать что-то стрелами. Что бы ни происходило, у меня ничего не было. Всё, что я могла сделать, это отступить и стоять на страже, ожидая, когда сюда прибудут эксперты и поставят правильный диагноз.       Чёрт возьми, это заставляло меня чувствовать себя бесполезной.       Отступаю назад и скрещиваю руки на груди, чтобы не поддаться искушению ёрзать. Хорошо. Допустим, это был не Флаурос и ему подобные. Кто или что ещё могло бы дотянуться до Халдеи и обладает достаточным могуществом, чтобы достать нас в центре самого защищённого объекта, оставшегося на планете? Настолько защищённого, что он пережил сожжение остального человечества?       Проблема была в том, что у меня не было вариантов. Скатах удалось проникнуть в сны Ифе, втянув нас, Мастеров, во все это — предположительно, с помощью множества дерьмовых способностей, которыми, как я знала, она обладала, просто взаимодействуя со своей сестрой, — но количество Героических Духов подобного уровня должно было быть столь же небольшим.       Это не означало, что не было других способов. Использование предположительно слабого набора способностей для достижения большого эффекта было тем навыком, которому мне самой пришлось овладеть в качестве кейпа, так что, вероятно, было несколько Героических Духов, которые не были сильны в бою или в прямом конфликте, но у которых были доступные методы и средства для атаки под неожиданными углами.       У нас у самих был по крайней мере один такой, и всё свое время с момента призыва он провел в своей комнате.       Проблема была в том… какой мотив был у любого из этих теоретических Героических Духов? Конечно, несколько Слуг были на стороне противника в нашей миссии по восстановлению надлежащей истории, но ни один из тех, о ком я могла с ходу подумать, действительно не подходил для этого конкретного вида атаки. Большинство из них были фронтовиками, более чем готовыми встретиться с нами лицом к лицу в решающем бою.       Чёрт. Это только что вернуло нас к Демоническим Богам, верно? Это была их первая атака в более длительной кампании, или проверкой перед более масштабной атакой?       Единственный, кто мог бы рассказать нам об этом, в данный момент лежал в своей постели без сознания.       Запыхавшийся Романи ворвался в дверь, прокричав: — Мы здесь! Что за ситуация?       Мгновение спустя к нему присоединились Мария и Да Винчи, первая так же запыхалась, а вторая лишь грозно хмурилась.       — Доктор Роман! — воскликнула Машу.       Рика, наконец, отвернулась от своего брата и хриплым, прерывающимся голосом сказала ему: — Он не просыпается.       Романи нахмурился, и его брови сошлись вместе, нахмурившись, когда он прошёлся по комнате. Без предисловий он достал свой стетоскоп, вставил два штыря в уши и прижал металлическую ручку к груди Рицуки. Спокойно, профессионально он проверил все жизненно важные показатели юноши.       Тем временем Ольга подошла ко мне и спросила: — Что случилось?       — Я не знаю, — говорю ей. — Я подготавливалась к утру, когда Машу постучала в мою дверь и сказала, что Рицука не просыпается. Она сказала, что все его жизненные показатели казались нормальными, но она не могла привести его в чувство, как ни старалась. По её словам, она даже плеснула немного воды ему в лицо.       Мария хмыкнула. Её ноготь большого пальца попал в рот. — Мы не знаем, в чем причина?       — Нет.       — Странно, — сказала Да Винчи, оглядев комнату. — Я не обнаружила никаких необычных признаков магической энергии. Эта ситуация имеет все наиболее очевидные признаки проклятия, но нет ни очевидного способа получения, ни даже виновника. Никаких признаков проникновения внешней магической энергии в комнату, никакого источника проклятия внутри.       — Может быть, — предполагаю, — это Демонические Боги?       Ольга напряглась, и весь цвет отхлынул от её лица, а глаза медленно расширились. Она так сильно прикусила зубами ноготь, что я удивилась, как он не треснул сразу.       Да Винчи хмыкнула и поморщилась. — Боюсь, что нету никакого способа убедиться наверняка. Наверняка это не невозможно, но подобное вызывает вопросы, не так ли? Например, почему сейчас? Почему не раньше? Почему Рицука, один из двух наших Мастеров-новичков, а не ты, Тейлор, или Директор, или, возможно, даже сам Романи?       Грудь Марии вздымалась, дыхание стало прерывистым, всё её тело начало трястись. Машу, первая, кроме меня, кто заметила что-то неладное, с беспокойством повернулась к ней и, казалось, была готова спросить, не случилось ли чего.       — Да Винчи, извини, мы покинем комнату на минутку, — резко сказала я, схватив Ольгу за плечи и быстро выведя её из комнаты.       Мы прошли около пяти футов по коридору, прежде чем она чуть не упала в обморок. Если бы меня не было рядом, чтобы поддержать её, они нашли бы её на полу с учащённым дыханием. Мне пришлось прислонить её к стене, просто чтобы она удержалась на ногах.       — Дыши, Мария, — тихо сказала я. — Теперь медленно. Вдох, выдох. Повторяй за мной.       Делаю долгий, глубокий вдох, демонстрируя, а затем еще один, и еще, один за другим, и, наконец, Ольга начала повторять за мной, делая прерывистые глубокие вдохи, которые постепенно становились длиннее и глубже.       — Вот и всё, —сказала я ей успокаивающе. — Вдох. Медленно. Выдох.       Постепенно ей стало лучше, её дыхание замедлилось, а дрожь сошла на нет под моими руками. Цвет медленно возвращался к её лицу, хотя оно оставалось бледнее обычного. По крайней мере, ситуация была лучше, сравнивая цвет её лица с цветом волос.       Из горла Ольги вырвался сдавленный звук, и она зажмурилась. Это могло бы стать рыданием, если бы она позволила ему зайти ещё дальше.       — Предполагалось, что здесь мы будем в безопасности от них, —прошептала она. — Разве нет?       Я могла бы солгать ей в попытке утешить, но она бы увидела это насквозь, поэтому всё, что я могла сделать, это честно сказать ей: — Я не знаю.       Она вздрогнула, и я поняла, что не могу оставить всё как есть.       — Но если бы для них проникнуть сюда было так легко, то мы бы никогда не зашли так далеко, — продолжаю. — Мы понятия не имеем, чего им стоило просто проникнуть сюда. Сколько времени и усилий им пришлось затратить.       Потому что все магические ремесла основаны на том же принципе. Эквивалентный обмен. Вполне возможно, что причина, по которой они не пробовали раньше — и, возможно, не будут пробовать снова — заключалась в том, что стоимость была слишком высока. Насколько мы знали, если это действительно были союзники Флауроса и Форнеуса, это был единственный шанс, который у них имелся.       У меня не было уверенности, что хочу на это рассчитывать, но это не означало, что я автоматически ошибаюсь. Прямо сейчас мы просто знали слишком мало.       То, что я сказала, по крайней мере, смогло пробить брешь в депрессивной спирали Ольги, хоть и не так успешно, как мне бы хотелось. Нерешительность отразилась на её лице, как будто она хотела верить, что я права, но не была уверена. Как будто она боялась надеяться в то, что что-то подобное больше не повторится       Я должна была признать, что боялась того, что может случиться с ней, если я ошибусь. Если она даже не могла поверить мне, когда её личные демоны начали нападать на неё, то не было никаких результатов, о которых я действительно хотела думать.       Романи внезапно появился из-за двери комнаты Рицуки, вздыхая и проводя рукой по волосам. Рука все ещё была поднята, на секунду у него был такой вид, словно он собирался ударить кулаком по стене, но передумал, хотя бы для того, чтобы избавить себя от боли разбитых костяшек пальцев.       Я осторожно отступила от Марии, краем глаза следя за ней, но даже без моей поддержки, ей удалось устоять на ногах. Она не была в порядке, и, возможно, не будет, пока вся эта ситуация не разрешится, но она успокоилась настолько, что не собиралась кричать на нас.       — Романи, — сказала я, и он повернулся, чтобы посмотреть на меня. — Ты можешь нам что-нибудь сказать?       — К сожалению, ничего нового, — ответил он. — Все его жизненные показатели в норме. Никаких признаков травмы, никаких повреждений, которые я могу обнаружить. Даже его магические цепи находятся в пределах допустимой погрешности от его базового уровня — за исключением некоторой незначительной активности, но что это может означать, я не могу вам сказать.       — В его магических цепях есть активность? — Спросила Ольга, её голос немного дрожал.       Романи кивнул. — Это совсем не похоже на напряжение, которое мы регистрировали даже для самых легких боевых ситуаций внутри Сингулярностей, но наблюдается некоторый слегка повышенный уровень активности, выходящий за рамки нормы. То, что мы не можем объяснить повседневной активностью. — он снова вздохнул. — Как я уже сказал, я понятия не имею, что это может означать. Да Винчи в настоящее время делает всё возможное, чтобы получше рассмотреть происходящее, но я не знаю, сможет ли она понять, что происходит.       — Я… если это какое-то заклинание или проклятие, — начала Мария, — может ли это быть инстинктивными попытками его тела защититься?       Романи поморщился и задумчиво поднес руку ко рту. — Это… возможно, — сказал он через мгновение. — Человеческое тело действительно обладает своего рода магической иммунной системой — и, конечно, вы уже знаете это, директор. Но если он инстинктивно циркулирует магической энергией по своим контурам, чтобы отбиваться от чего бы то ни было, то это откровенно ничтожное количество.       — Возможно, это потому что, что бы это ни было, оно действует как атака на разум и дух, а не на тело, — сказала Да Винчи, когда она тоже вышла из комнаты Рицуки. Машу была прямо за ней.       — Рика? — спрашиваю.       Машу покачала головой. — Она отказалась покинуть Сэмпая.       Как мне, вероятно, и следовало ожидать. Оглянувшись через дверь, я увидела, что она все ещё в той же позе, вцепившись в неподвижную руку Рицуки, как будто он исчезнет, если она его отпустит.       — Значит, у нас есть подтверждение, что это какая-то атака? — Спросил Романи.       — Та, которая создана специально для воздействия на его разум и душу, — подтвердила Да Винчи. — Вот почему он не реагирует. Что бы ни это делало с ним, оно заключило его в своего рода тюрьму. Пока он там, он не может взаимодействовать с нами, а мы не можем взаимодействовать с ним. По сути, он как будто в коме.       Романи снова поморщился. — Это проклятие…       — Необычное, — закончила за него Мария, всё ещё немного неуверенно. — Оно намного хитрее, чем что-то простое, вроде Гандра. Чего-то подобного я могла бы ожидать от эксперта из Ассоциации.       — Не может ли это быть, — тихо сказала Машу, — о-одержимостью демоном? Как у П-профессора Льва?       Любой цвет, который Ольге удалось вернуть, снова сошёл с её лица.       —Слава богу, что там нет никаких признаков этого, — сказала Да Винчи. Вся группа, казалось, метафорически вздохнула с облегчением. — На самом деле, учитывая все обстоятельства, это может быть вообще не внешняя атака.       Все замерли.       — Я… этого не может быть, — выдохнула Ольга. — Ты же не предполагаешь… что кто-то внутри объекта!       Оказался предателем, она не произнесла, но я услышала это громко и ясно. Но кто? И зачем нападать на Рицуку вместо того, чтобы просто закончить работу, начатую Флауросом? Или даже просто саботировать нашу систему Рейшифта, чтобы мы не смогли исправить Сингулярности? Черт возьми, если целью был сам Рицука, то зачем беспокоиться о чем-то столь запутанном, как это проклятие, вместо того, чтобы просто войти в его комнату, пока он спит, и перерезать ему горло? Я замерла, когда мне в голову пришла мысль. Если не…       — Нет, я не это имела в виду, — сказала Да Винчи, качая головой. — Я имею в виду, что это может быть последним актом мести Форнеуса, своего рода отложенным проклятием на тех, кто его убил. Хотя я должна признать, что эта теория может быть немного неубедительной, поскольку пострадал только сам Рицука.       … ментальная атака была целью, потому что речь шла не о причинении вреда нам или команде, а о чем-то, сделанном исключительно для развлечения. Игра, в которую играет человек, прославившийся своей сатирой, и все это ради собственного развлечения.       Все это время он был тихим. Один, никого не беспокоил месяцами и появлялся с остальной группой только для того, чтобы взять немного еды Эмии в назначенные дни приема пищи для слуг. Было ли всё это время потрачено на планирование, подготовку к подходящему моменту, чтобы повеселиться?       Я направилась дальше по коридору ещё до того, как поняла, что мои ноги начали двигаться.       — Тейлор? — Романи окликнул меня. — Куда ты идешь?       — Чтобы проверить догадку, — коротко отвечаю. — Присматривайте за Рицукой и дайте мне знать, если его состояние изменится       Не став дожидаться ответа. Я продолжала идти быстрым шагом и потянула за ниточку, соединяющую меня с Арашем, Араш?       — Тут, —ответил он и мгновением позже возник рядом со мной. — Я был там все это время. У тебя есть идея?       — Возможно, я знаю, кто за этим стоит, — сказала я ему. — Возможно, нам придется устранить его, если он не захочет остановить это самостоятельно.       — Я понимаю, — печально сказал Араш. — В таком случае, я займусь этим.       Без моих жуков и с моим ножом, оставшимся в моей комнате? — Хорошо.       Хотя отсутствие моего ножа могло бы быть лучше в этой ситуации. Меня легче недооценивать, когда у меня при себе нет оружия, так что Араш мог неожиданно напасть, прежде чем сработают какие-либо ловушки или контрмеры.       Потребовалось всего несколько минут, чтобы добраться до комнаты, которую выбрал для себя Шекспир, и незапертая дверь со свистом распахнулась, открывая то, что выглядело как кабинет писателя шестисотлетней давности. Шекспир сидел за своим столом, подергивая пером, когда писал, склонившись над рукописью.       Возможно, он описывал то, через что он заставлял Рицуку проходить в тот самый момент.       — Шекспир.       — Хм? — он оторвался от своей работы, и его лицо просияло, когда он увидел, что это я. — О! Моя дорогая, какой приятный сюрприз! Признаюсь, я не был уверен, когда увижу вас снова, после того, как отдал вам этот кинжал! Скажите мне, он подошёл по вашим стандартами?       — Достаточно хорошо. — у меня не было уверенности в том, что это говорит о его отношению к чувству вины, его отсутствии или просто общей социопатии. Я вошла в его комнату, уверенная в себе. — Ты можешь прекратить притворяться. Я знаю, чем ты занимался.       Классическая техника допроса: намекните на знание вины цели, даже не уточняя точно, что вы знаете или нет. Они вспоминали свои грехи самостоятельно и часто заканчивали тем, что признавались в чем-то, потому что думали, что все уже знали.       — А. — Шекспир неловко улыбнулся. — Вы знаете, не так ли? Я-я задавался вопросом, но, ну, вы раньше ничего не говорили, моя дорогая, поэтому я предположил…       — Что я позволю тебе выйти сухим из воды?       — В-возможно, это немного глупо с моей стороны, — признал он, — но можете ли вы винить меня? Такой огромный потенциал, столько всего нужно исследовать, всё это только и ждет, когда я воспользуюсь этим — как я мог устоять? Как кто-либо мог устоять на моем месте?       Я хотела удивиться. Я хотела ошибиться. Но кусочки сложились слишком аккуратно, и на самом деле было не так уж много людей, которые могли бы это сделать.       — Потому что ты должен был знать лучше.       — Ну же, неужели это действительно так плохо? — попытался он, разводя руками. — Да, я полагаю, мне следовало сначала получить разрешение, но ведь никто от этого не пострадал, не так ли? Как это может навредить?       Как это может навредить? Он действительно только что спросил это?       — Твой Мастер в коме, и мы не знаем, когда он очнется и очнется ли вообще, — яростно говорю, — и ты спрашиваешь, какой вред от того, что ты вот так играешь с его разумом?       — Подождите, — сказал Шекспир, звуча смущенно и встревоженно, — Мастер в коме?       Он не знал? Но если бы это сделал он, разве он не должен был бы знать? Он только что признался в этом, не так ли?       Мой гнев иссяк. Теперь я тоже была сбит с толку. — Да. Кто-то запер его в какой-то духовной тюрьме, из которой мы не знаем, как его вытащить. Твой Благородный Фантазм…       — Ах, — сказал Шекспир, успокаиваясь. — Я понимаю, почему вы, возможно, подумали, что это я, но боюсь, что бы ни случилось с Мастером, я не играл в этом никакой роли. Честно говоря, я не разговаривал с ним несколько дней, так как был занят другими делами. Похоже, что мы, возможно, сделали предположения о том, о чём говорил другой, и мы позволили себе, э-э, немного увлечься.       И это ничего не объясняло в том, что он только что сказал.       — Если ты говорил не о том, что происходит с Рицукой, — сказала я, — тогда о чем ты говорил?       — О. Да, ну… — егоо взгляд метнулся к книжной полке, к разделу, содержащему что-то похожее на многотомник. Изображения на обложках объединились, образовав очертания существа, отдаленно напоминающего кита, оставляющего за собой след из капель воды. — Это было… ничего особенного. Как я уже сказал! Действительно, не стоит об этом говорить!       Я открыла рот…       — В любом случае! —с казал он громко и с явным намерением. — Вы сказали, что мой Мастер был в коме? Проклят, о, так трагично, каким-то дьяволом, имитирующим мой Благородный Фантом? Тогда мы должны как можно скорее отправиться к нему!       …и он бульдозером смёл все, что я хотела сказать, исчезнув в форме духа. Мою правую руку покалывало, как будто что-то неосязаемое прошло мимо меня и через дверь.       Он ушел, мастер, Араш сообщил об этом без необходимости. Верим ли мы ему?       Поджимаю губы. — Пока что. Давай посмотрим, как он отреагирует на Рицуку, прежде чем выносить какие-либо суждения.       Араш не стал возражать, и я развернулась на каблуках и ушла, задержавшись лишь для того, чтобы оглянуться на многотомник, который он, очевидно, не хотел, чтобы я видела, но моё любопытство можно было утолить позже. Что бы это ни было, это было не важнее Рицуки, так что, пока от этого никто не пострадал, я могла оставить это до другого раза.       Когда я вернулась в комнату Рицуки, все столпились внутри, и, следовательно, там стало несколько тесновато. Рика продолжала дежурить, и у меня были подозрения, что так и будет, пока вся эта ситуация не разрешится, в то время как Романи стоял в стороне, а Мария в ближайшем углу, снова грызя ноготь большого пальца. Шекспир, очевидно, пробился на первый план, потому что он склонился над Рицукой, изучая его, в то время как Да Винчи внимательно наблюдала.       — Хм, — промычал Шекспир. — Эффекты очень похожи. Подражание! Имитация! Самая изысканная форма лести! Однако… Хотя эффект имеет более чем мимолётное сходство с моим Благородным Фантазмом, боюсь, что механизм представляет собой чистую магию, и я, как скромный бард, мало что могу сделать, чтобы помочь в его снятии.       Романи вздохнул. — Я боялся этого.       — По крайней мере, мы можем вычеркнуть кое-что из списка, — сказала Да Винчи. — Ты больше ничего не можешь нам сказать, Шекспир?       Шекспир покачал головой. — Только то, что если это действительно так похоже на мой Благородный Фантазм, мы, вероятно, ничего не сможем сделать снаружи. Проклятие будет выполнять свою функцию, пока он не проснется. Какое бы испытание ни ожидало его во сне, он должен преодолеть его собственными усилиями и волей. Испытание характера! Ума, добродетели и решимости!       — Испытание? — спросила Машу. — Что вы имеете в виду, мистер Шекспир?       — Разве это не очевидно? — возразил Шекспир. — Что-то вроде этого — предназначено не для прямого уничтожения, а для сокрушения духа! Разрушать разум и душу тяжестью своих неудач, некомпетентности и грехов! Тюрьма отчаяния!       Машу ахнула, но её слова почти заглушил крик Рики: — Но Братик не сделал ничего, чтобы заслужить это!       —Подобное проклятие редко связано с тем, чего заслуживает жертва, Рика, — терпеливо проговорила Да Винчи. — Ни один человек не лишен недостатков или сожалений, того, что он презирает в себе или своём прошлом. Проклятия, которые атакуют свою цель, основываясь на таких вещах, как карма, специально разработаны таким образом, чтобы никто не смог полностью избежать их, хотя их природа означает, что тот, кто относительно невиновен, может отбиться от них гораздо легче, чем, скажем, массовый убийца.       — Или политик, — добавил Романи с мрачным юмором. Никто не засмеялся.       — Мы действительно ничего не можем сделать? — спросила Ольга. — Мы просто должны беспомощно сидеть здесь и надеяться, что всё разрешится само собой?       Её снова трясло, но достаточно слабо, и, думаю, я была единственной, кто действительно заметил это. Если кто-то ещё и заметил, то никак это не прокомментировал.       — К сожалению, — сказала Да Винчи со вздохом. — Чтобы полностью изучить это проклятие и придумать метод противодействия ему, мне, вероятно, пришлось бы использовать свой Благородный Фантазм, и прямо сейчас вся моя энергия…       — Используется для поддержания Халдеи в рабочем состоянии, — пробормотала я.       — Двадцати человек действительно недостаточно, чтобы поддерживать объект такого размера изо дня в день, — сказала она в знак согласия. — И любые специалисты, которые у нас могли быть по теме проклятий, ну…       — Мы… потеряли их во время саботажа, — закончил за неё Романи. Она кивнула.       — Значит, мы просто будем сидеть и ждать, пока он умрет? — Рика сплюнула, в её глазах заблестели слезы. — Мы что, настолько, чёрт возьми, некомпетентны?       Романи неловко отвел взгляд, а Мария так сильно прикусила ноготь большого пальца, что её губы оторвались от зубов.       — Семпай, — тихо сказала Машу, — я верю в… Семпая. Он справится с этим. Я знаю это.       Но это совсем не помогло.       — Вера не вернет его! — зарычала Рика.       — Она и не поможет, — сказал Шекспир. — Но… возможно, есть что-то, что мы можем сделать.       Её голова повернулась к нему так быстро, что я подумала, что, возможно, слышал, как хрустнула ее шея.       — Ты сказал, что мы ничего не можем сделать извне, — обвинила она его.       Он кивнул. — Действительно, нет. Горе! Никакие наши попытки снять проклятие не окажут на него никакого эффекта! Однако это не означает, что мы вообще ничего не можем сделать — если, конечно, кто-то готов сам противостоять проклятию и помочь ему разрушить его изнутри.       Я сразу же уловила связь — если проклятие было похоже на его Благородный Фантазм, то теоретически, разве нельзя было бы использовать его Благородный Фантазм, чтобы послать кого-нибудь спасти Рицуку?       — Эй, нет, подожди, отойди на секунду! — Романи немедленно подскочил к этому. — Я бы ни за что не одобрил что-то подобное! У нас здесь уже есть один Мастер в опасности, мы ни за что не собираемся рисковать жизнью второго!       — Я сделаю это, — сказала Рика без каких-либо колебаний. — Чего бы это ни стоило.       — Это слишком опасно! —Романи настаивал. — Не говоря уже о безрассудности подобного!       — Возможно, у нас нет особого выбора, — серьёзно сказала Ольга. Её лицо все еще было пепельного цвета, руки всё ещё дрожали, но она стала излучать серьёзность. — Мы уже потеряли так много людей и большинство кандидатов в Мастера. Мы… Мы не можем позволить себе потерять ещё одного. Не тогда, когда мы только на пол пути к завершению нашей миссии.       — Тем больше причин не рисковать двумя! — сказал Романи.       — Пошёл ты! — Рика взвизгнула, и, судя по расширившимся глазам Машу, не я была единственной, кого удивила явная горячность в её голосе. — У нас комплексное предложение! Я не собираюсь просто сидеть здесь и крутить своими чёртовыми пальцами, когда ему нужна моя помощь!       — Рика, — начал Романи.       — Боюсь, что это не можешь быть ты, несмотря ни на что, —сказала Да Винчи. — Если что-то пойдет не так и мы потеряем вас обоих, то контракт с Машу будет аннулирован, и мы, откровенно говоря, можем потерять доступ к ряду важных функций для будущих операций. Мы не можем отправить Машу именно по этой причине, хотя, как полуслуга, она подвергается меньшему риску, чем вы. — Она повернулась к Шекспиру. — Имеет ли значение, кого мы отправим — Мастера или Слугу?       Шекспир пожал плечами и театрально покачал головой. — Кто может сказать наверняка? Хотя, будучи полностью духовным существом, вполне возможно, что Слуга был бы более восприимчив к такому проклятию. Простой бард не силён в магических искусствах!       — Нет, — сказала Мария, — ты прав. Слуга был бы более уязвим к воздействию подобного проклятия, и акт добровольного проникновения в него, вероятно, позволил бы ему обойти любые защитные навыки, вроде Сопротивление Магии. Даже если бы мы послали одного из наших Слуг рыцарского класса, мы должны предположить, что они столкнулись бы с теми же проблемами, что и люди, или с чем-то похуже.       Да Винчи вздохнул. — Вы очень верно подметили, директор.       Раздался очень осторожный стук в дверь, и Араш наклонился в дверной проем. — Поможет ли моё крепкое здоровье в этом?       — Нет, — одновременно сказали Да Винчи и Ольга. Да Винчи продолжила: — Поскольку проклятие напрямую поражает разум и дух, а не тело, навыки, которые предназначены для защиты тела, не будут иметь никакого эффекта. Это была хорошая попытка, Араш, но мне жаль.       Впрочем, это была не самая плохая идея. Как бы бессердечно это ни звучало, мы могли позволить себе потерять Слугу, если это не Машу и если это был кто-то, кого мы могли бы вернуть позже, как Эмию. Возможно, было бы безопаснее отправить одного из них, чтобы прощупать почву, но…       Оборачиваюсь к Шекспиру. — Сколько у нас на попыток?       Ухмыляясь, он поднял один палец. Только одна. — Как только мой Благородный Фантазм вступит в силу, он не прервётся, пока не исчерпает себя. Первый, кто войдет, чтобы спасти Мастера, будет единственным, кто войдёт. Я смогу обеспечить хоть какую-то защиту от худших эффектов проклятия, но, боюсь, только это!       Значит, это был наихудший сценарий. У нас был только один шанс, чтобы всё сработало.       — Мы не можем послать никого из Слуг, — сказал Романи, нахмурив брови, — и, само собой разумеется, мы также не можем послать Директора или кого-либо из техников, поскольку они не обучены этому. Остается только…       — Оставшиеся мастера, —заключила Мария.       Я или Рика.       — Вот! Видишь? — сказала Рика. — У тебя нет выбора! Если это должен быть один из Мастеров, тогда…       — Я пойду, — говорю, прежде чем она успела это сделать.       Она развернулась ко мне, но я не дала ей возможности возразить.       — Это должен быть один из оставшихся Мастеров, и это не может быть Рика, потому что нам слишком нужна Машу, — продолжаю. — Так что я пойду.       — Никто не пойдет! — настойчиво сказал Романи. — Прости, Рика, но это слишком опасно, и я отказываюсь рисковать тобой или Тейлор из-за чего-то, что может только усугубить всю эту ситуацию! Нет, даже если мы можем послать только одного из Мастеров, это ещё одна причина, почему мы не должны!       Мария открыла рот, чтобы что-то сказать…       Внезапно появилась Ифе без какого-либо предупреждения, напугав всех в комнате. Она проигнорировала возмущенные крики, пока я тайком пыталась унять внезапно ускорившееся сердцебиение, и без всяких предисловий сообщила ещё более худшие новости:       — Жанна Альтер пропала.