🎸🎸🎸
Сначала Хан думает, что всему этому есть объяснение, что это просто совпадение, но, когда он после третьей пары сворачивает прямиком в библиотеку, а двое его, уж слишком пылко переговаривавшихся между собой, друзей, что всегда предпочитали забывать о наличии данного корпуса, следуют за ним, — он тормозит так, что те чуть ли не вписываются в него лбами, но вместо этого Хенджин спотыкается об свою ногу, а Феликс ударяется о его плечо своим. Точно не показалось. — Джи, блять, ты что, столбняк подхватил? — чешет ушибленное место Ликс. — Какого черта, вы ребятушки шастаете за моими пятками? — хмурится Джисон, наблюдая наигранное удивление на лицах обоих. Актеришки первых дублей, чтоб их. — Ничего подобного, лично я давно собирался заскочить за одной книжонкой. Хенджин очень уверенно проходит вперед, делая вид, что вспоминает в какой ряд ему нужно было пройти. — Ах вот оно как. — Хан даже не оборачивается, засовывая руки в карманы. — Тогда вы точно не будете против, если я сначала сгоняю к автоматам. — уже делает шаг в коридор, как… — О погнали, я как раз тоже думал о порции кофеина. Феликс быстро выходит первым, но не идет дальше, преданно ожидая его. — Разведчики из вас никакущие. — усмехается Джисон, развернувшись боком, чтобы видеть обоих. — Вас Лино попросил? Джин выдыхает, подняв голову к потолку, и тоже засовывает руки в карманы, а Ликс наблюдает на своим парнем, после чего они оба переглядываются и возвращаются к нему уже более открытые. — Ладно, послушай, Джи, — начинает Хенджин, глядя очень серьезно. — Лино думает, что у этого… Ким Сону взгляд фанатика. — выдыхает он. — Мы с ним оба знаем, что это такое, потому что часто работаем со звездами. И поверь, от них ничего хорошего не дождешься. Они могут быть вполне настойчивы и опасны в проявлении симпатии, поэтому, не ходи пока в одиночку. Надо куда, если Лино нет рядом, зови Ликса или меня, понял? Джисон понимает, по крайней мере то, что никто не шутит, потому что оба выглядели достаточно напряженно, что в их компании считалось редкостью, но пренебрегать обеспокоенностью друзей и, тем более, Минхо все же не собирался. — Думаю вы преувеличиваете, но если даже и так, постойте в коридоре пять минут, устроили мне тут драму! Меня выгонят из-за вашей болтологии раньше, чем я дойду до нужного отдела. — он видит, что те хотят возразить, поэтому стопорит их рукой, договаривая: — Здесь только один вход, мимо никто не прошмыгнет. Тут оставайтесь. — и скрывается внутри. Хан заходит в самый дальний ряд, находя нужный ему стеллаж, проходится взглядом по верхним полкам, а зацепив знакомую обложку, уже тянется к ней, как четко ощущает чужое присутствие прямо за своей спиной. — Знаешь у меня появилась охрана. — сообщает он негромко, хватая книгу, ведь точно узнает, кто именно за ним. — Может стоит позвать их, чтобы они тебя скрутили? Так сказать, за самовольство. — бросает смешок, так и не оборачиваясь, специально предоставляя лучшую возможность для противника. — Всего лишь подстраховка. — доносится шепот в ухо, пускающий мурашки по спине, а после крупная ладонь ложится на талию, разворачивая его к владельцу, пока в легкие проникает аромат лаванды, завладевая и кружа голову. — И на нанимателей это не распространяется. — Эм, наниматель, личное пространство? — смотрит Хан в серые томные глаза, чей хозяин не сдвигался с места, крепко удерживая его в своих руках. — Не думай, что тебе повезло, я и один с тобой справлюсь. — набрался опыта, теперь и наставнику угрожает. Минхо пусть и тихонько, но очень красиво смеется, утыкаясь своим теплым носом в его пульсирующий от волнения висок, и касается влажными губами за ухом, смело признаваясь: — Ты мое личное пространство. Джисон судорожно вздыхает, крепче сжимая несчастную книгу, и быстро осматривается по сторонам, следя за тем, чтобы их не застал главный сторожила-библиотекарь. — Здесь трое смотрящих, а значит шанс получить выговор в три раза больше. — пытается он вразумить, хотя сам держится из последних сил, ведь ужасно соскучился за две пары, пока тот готовился в танцевальной студии. Лино хитро усмехается и слегка толкает его назад, добиваясь того, что он прижимается к деревянным полкам спиной, чем вынуждает замереть, а сердце ухнуть в желудок. С ума сойти. — Да, а еще риск быть пойманными повышает адреналин в крови, а он в свою очередь увеличивает восприятия. — надвигается еще ближе, дыша ему в самые губы. — Хочешь острых ощущений? Джисона целуют сразу, даже не дав возможности осознать. Жадно, горячо, присасываются к губам, сминая по очереди, и ловят пальцами подбородок, полностью управляя движениями. Хан сначала немного теряется, потому что, думал, что Минхо будет ходить с ним вокруг да около первое время, и очень рад ошибиться. Им ведь совсем не нужно осторожничать, — они знают друг друга достаточно долго, чтобы быть уверенными в своем выборе, а их жажда и привязанность только сильнее разгораются. И такой Лино ему, признаться, нравится до слабых трясущихся коленок. Он чувствует, как сильно Минхо стискивает его талию, прижимая к себе ближе, словно желая впитать всего в себя, и Хан почти задыхается, когда в рот проскальзывает мокрый язык, проходясь по деснам, щекоча небо, а после скользя по его собственному, умело, чуточку нежно. Рядом вдруг слышатся чужие голоса, приближающиеся все быстрее, и Лино в последней момент отскакивает от него, резко отвернувшись к противоположной полке, беря в руки первое попавшееся издание. Две девушки заходят в этот ряд и замолкают, проходя мимо и наверняка считая странным то, что Джисон зарылся в книгу всем лицом. Ну а как еще спрятать свои красные губы? — Не пойман не вор. — усмехается Лино, укладывая брошюру обратно, стоит тем только скрыться. — Надо будет как-нибудь повторить. Хан выдыхает, выныривая из пыльных страниц, шумно захлопывает книгу и посылает парню шуточный взгляд молний, наблюдая дикое озорство в серых глазах и милую улыбку на опухших и покрасневших губах. Твою мать, значит и его точно такие же. — Ли Минхо, совсем страх потерял? — возвращает он тому грозно, отпрянув от полок, и выходя оттуда от греха подальше. — Только недавно один единственный обрел. — просто признается ему Лино, лениво плетясь следом, но реакции не получает. Джисон не углубляется в суть, занятый тем, что дотрагивается до своих губ кончиками пальцев, проверяя, что они действительно опухли, и слышит позади смешок, — у Лино то больше не было пар, в отличие от него. Пока библиотекарь заносит книгу в журнал, Хан прячет губы кулаком, словно задумавшись над чем-то, а Минхо все это время тихо посмеивается. Стоит выйти в коридор, к ним присоединяются двое новоиспеченных стражей, и особо впечатлительный блондин сверкает уж слишком радостной лыбой, заметив в них одну общую примечательную деталь. — Ни слова. — сразу предупреждает Хан, стрельнув на друга глазами, пока находу сует книгу в сумку. — Я молчал. — поджимает Феликс губы, явно чтобы не заржать в голос. Лино с Джином о чем-то переговариваются сбоку, пока Ликс рассказывает ему о том, как он вчера выжрал в одну харю бутылку красного вина, что выкрал у Хенджина, когда тот задержался допоздна на практике. Джисон не понаслышке знает, что Феликс может быть очень капризным, когда не получает желаемого внимания, поэтому смеется. Они доходят до выхода из кампуса и Минхо подходит к нему, неожиданно заключая в объятия. — Мне уже пора ехать. — сообщает, отодвинувшись, и протягивает ключи, заглядывая в его непонимающие глаза. — Хенджин отвезет тебя ко мне после пары. — просто поясняет Лино. — Я ведь пожил у тебя, теперь проведем выходные в моей квартире, а то из-за практики боюсь не увидеться с тобой. Точно, Минхо эти несколько дней теперь будет освобождаться только вечером, и соответственно в свою квартиру ему ехать намного ближе оттуда. Хан кивает, забирая ключи, и переводит взгляд на друзей, заметив их неоднозначные передасты. Из-за поцелуя, — понимает он сразу. — Эй, вы что, спорили на нас?! — тычет он в них стопкой ключей, прослеживая, как Феликс прячет деньги в карман. — Что за беспочвенные обвинения! — протестует резко Хенджин. — Может я ему на кофе выдавал! Джисон переводит прищуренный взгляд на притихшего Ликса, которого ему очень легко считывать во лжи, а тот… — Что?! Не смей даже дуться! Вы тоже этим промышляли, когда мы только начинали встречаться. — громко напоминает им о веселом прошлом Ликс. Против таких доводов Хан не может пойти, лишь устало вздохнув, пока Джин делает вид, что считает ворон внутри корпуса, если что. — Было дело. — соглашается Лино, усмехнувшись воспоминаниям. — Ладно, Ханни, увидимся вечером. — и оставляет короткий поцелуй на его лбу, быстро удаляясь в сторону парковки.🎸🎸🎸
Сначала они оставляют шумного Феликса, что всю дорогу жалуется на преподавателя по экономике, заставившего его выходить к доске, но настроение блондина быстро меняется, когда по радио звучит всем им знакомая песня, — блондин почти плачет, поздравляя и обнимая «лучшего вокалиста столетия», по его словам. Услышав послание своих собственных строчек в таком масштабе, Хан не почувствовал какой-либо гордости за себя, нет, — он ощутил неожиданное облегчение, осознав, что имеет маленькое доказательство того, что он реален в этом огромном мире. Что его что-то приземляет в нем. В нем существует его след. Когда они доезжают до нужного подъезда, Джисон смеется над предложением Хенжина проводить его до квартиры. Осторожность — осторожностью, но это уже действительно был бы перебор. Хан смело закрывает дверь на ключ, потому что Лино оповещает, что у него имеются запасные; быстро принимает душ; находит себе белую футболку и шорты; даже решает пересмотреть «твое имя», но ожидаемо заваливается уже на середине фильма. Его будит легкое тепло щекотно скользящее по контуру носа и он шевелит им, пытаясь отогнать, только оно не прекращается, а наоборот увеличивается в количестве, переходя на щеку, затем и скулу. Подушечки пальцев — понимается на периферии сознания. Джисон тянет одеяло к лицу, желая свернуться клубочком, но подтянутые колени дотрагиваются до чужих горячих бедер, вынуждая замереть. Он разлепляет слипшиеся ресницы и вздрагивает, увидев перед собой серьезное лицо, сидевшего перед ним уже в домашней одежде, в позе лотоса Минхо. Его пепельные волосы были слегка влажные от душа, челка закрывала лоб, а серые глаза смотрели слишком пронзительно, будто тот всеми силами пытался удержать себя на месте, что выглядело даже забавно. Такой котенок. — Ох, ты напугал меня. — хрипло шепчет Хан, сдерживая улыбку, и потягивается на кровати, потирая веки двумя кулачками. — Я не слышал, как ты вошел. — признается, приподнимаясь на локтях, и замечает, что ноутбук уже был убран на столик. — Любовался мной, пока я сплю? — привычно дразнится. Джисон выгибает бровь в удивлении от того, что не получает ответного сарказма, и присаживается точно, как второй, упираясь одной рукой в матрас. Он проходится мягким взглядом по самому прекрасному принцу, чье идеальное белоснежное лицо красиво купалось в свете теплых, уходящих солнечных лучей, пробравшихся сквозь слабо зашторенные окна, и уже не сдерживает просящуюся улыбку. Вечер в оранжевом закате подошел так незаметно, наполняя комнату прекрасной нежностью цвета, словно мельчайшие искорки только только назревавшего вулкана. Это вообще законно выглядеть таким всегда? — Твое сонное личико такое прекрасное. — выдыхает Минхо своим медовым голосом. И пока Хан прибывает в некоторой прострации, тот вдруг хватает его за пухлые щеки, притягивая к себе, и звонко чмокает в кончик носа, улыбаясь самой неотразимой улыбкой, из-за чего в уголках век образовываются мелкие очаровательные морщинки. Застывший Джисон даже не моргает, уставившись в чужие глаза всего в нескольких сантиметрах от своих, бегая от одного к другому. — И не стыдно тебе быть таким? — продолжает шептать Лино, обдавая его подбородок теплым дыханием. — Я весь день места себе не находил. Хан честно не понимает, что происходит, но чувствует, как сильно сжимается его застигнутое врасплох сердце, даже принося слабую боль, потому что то, насколько серые зрачки были открыты для него и переполнены нежной искренностью, ощущалось слишком нереальным. И если до этого был еще какой-то смысл держаться, то, именно сейчас, все оставшиеся рамки стирались, ведь Джисон бесповоротно терял себя в человеке напротив, окончательно принимая новую реальность на двоих. Он нервно собирает в руках одеяло, настраивая себя для ответственного шага, а Минхо, заметивший эти телодвижения, нахмуривается и легко выпускает его лицо из захвата, как раз давая возможность вобрать в легкие побольше воздуха. Хан привстает на колени, под пристальным наблюдением, выдыхает и… — Я люблю тебя, Хан Джисон. — очень спокойно произносит Лино, ловко своровав с его языка почти вылетевшее признание. Джисон резко захлопывает приоткрывшийся рот и падает обратно, поражено глядя на то, как чужие губы расплываются в довольной улыбке. — Как ты… Зачем… Хан чуть ли не задыхается, не находя слов тому, что его так нагло перебили, поздно ощущая, как шея и щеки наливаются ярким румянцем, пока на лице сменяются столько разных эмоций, параллельно осмысливая сошедшие с любимых уст слова. Он даже на секунду забывается в этом вихре чувств, пока не слышит шумный тяжелый вздох и шепот: — Я действительно больше не могу. Джисон успевает только поймать серые глаза, как раз в тот момент, когда его резко опрокидывают на спину, вынуждая вскрикнуть от неожиданности и неосознанно упереться в крепкую грудь, пока над ним нависают сверху, упираясь двумя руками сбоку от головы, а коленями с одной стороны от его бедра. — Ханни, я просто чертовски схожу с ума от того, что ты такой милый находишься в моей комнате, засыпаешь на моей кровати, в моих вещах… — Лино наклоняется к шее и шумно вдыхает запах его кожи, обжигая своим горячим дыханием, щекоча ему влажными волосами подбородок и увеличивая тахикардию. — Черт, ты весь пропах мной. — низко хрипит, провоцируя мурашки бежать по всему телу. — Я правда больше не могу, я так… — Я хочу тебя, Ли Минхо. — теперь перебивает Хан, слыша громкий стук сердца где-то в висках, пока взволнованно скребется маленькими ноготками по ткани чужой футболки. Минхо судорожно выдыхает теплый воздух над его ключицей и медленно отклоняется назад, вглядываясь сверху вниз своими серыми, уже опасно потемневшими, в его карие, разгоняя кровь в жилах одним своим соблазнительно сверкающим взглядом. — Мы не спешим? — медовый голос совсем осип. Джисон глядит в эти невероятные глаза, наблюдая столько удерживаемого желания вкупе с неуместной заботой, что хотелось плакать и благодарить за то, что такое нереальное чудо досталось именно ему. И чем же он заслужил себе Ли Минхо? Чертовски повезло, что у этого парня такой вот оригинальный вкус, не иначе. Он приподнимается, вынуждая Лино отклониться в сторону, на вторую половину кровати, но не дает тому даже времени обдумать, когда тянет края его футболки, снимая через удивленное лицо, и откидывает куда-то на пол. Пепельные волосы взъерошились из-за узкой горловины, закрыв весь лоб, а черты его лица стали чуть дерзче. Хан пробегается взглядом по четко очерченной груди, красивому торсу, кромки шорт, чья ткань натягивалась на таких мощных бедрах, просто сносивших ему крышу. — Я думаю, мы уже опаздываем. — сглатывает Хан гулкую слюну, возвращая взгляд в серые, и для подтверждения снимает уже свою футболку, под которой красовались вчерашние метки. — Блять. Минхо тянется рукой, дотрагиваясь прохладными подушечками пальцев над грудью, где цвел самый четкий его след и скользит ниже ключицы, находя второй, менее яркий, пока в помещении резко накаляется воздух, что полностью пропитывался лавандой. — Я маньяк, если нахожу это красивым? Его спрашивают очень тихо, но Хан слышит и качает головой, прикрывая глаза, когда касания становятся совсем мягкими, ласковыми, такими, что пробираются до самой души, оставляя свой след даже так глубоко. — Всего хочу тебя попробовать. — откровенно признается Лино. Из-за этих слов тело пронзает мурашками, неконтролируемой дрожью, а внизу живота скапливается тепло, спускаясь тяжестью в самом паху, вынуждая открыть глаза и прохрипеть: — Так попробуй уже меня. Серые глаза вспыхивают, и Минхо стремительно сокращает расстояние, роняя его обратно и давая наконец ощутить вкусные губы, которые он весь этот длинный день жаждал. Над ним нависают снова, прикусывают опухающие губы, оттягивают нижнюю, посасывают, будто желая добраться до сладкой крови, а он так же страстно отвечает, вцепляясь пальцами в накаченные предплечья, чувствуя ударную волну по всему телу, сильно отдающую в оживающий орган, что стремительно твердеет, неприятно упираясь в натягивающуюся ткань. — Минхо… раздень нас.. — умоляет он сквозь поцелуй, больше не в силах этого терпеть. Лино не нужно повторять дважды, он отрывается от мокрых губ, быстро стягивая мешающие шорты вместе с боксерами, но до своих не добирается, зависнув на открывшемся для него виде. Джисон вздрагивает и параллельно нагревается, ни столько от заскользившей по телу прохлады комнаты, сколько от серых глаз, изучавших его вновь с тем же восторгом, словно кот впервые увидевший елочную игрушку. — Ты такой совершенный. — хрипит Минхо, только Хан обеспокоено вскакивает, заметив промелькнувшую чужую влагу, и быстро подползает к нему, тоже становясь на колени. — Минхо… — Черт, прости… — поднимает тот голову вверх, смаргивая подступившие слезы. — Я просто до сих пор не могу поверить, что ты со мной, Ханни. — он опускает взгляд, бегая им по лицу, и нежно берет за скулы. — Ты так долго был моей мечтой, что я почти смирился с ее несбыточностью… а теперь, — он сглатывает, проводя большими пальцами по пухлым щекам. — Я могу вот так вот тебя касаться. — заглядывает в глаза. — Могу наконец любить тебя, Хан Джисон. У Джисона сердце сжимается от таких оглушительных слов, он ведь чувствует абсолютно тоже самое, потому что, еще недавно отказывал себе просто думать о нем, даже воображать о том, чтобы быть с ним, целовать его, касаться. Они оба полные дураки, что потеряли время из-за неправильного понимания ситуации. Из-за недоговоренности. Они оба осознали и приняли, и теперь между ними нужна лишь искренность. Нужна особая близость… — Я с тобой, Ли Минхо. — уверяет его Хан. — Прошу, коснись меня. — он берет одну его ладонь и подносит к своей груди, укладывая прямо под быстро бьющееся сердце. — Люби меня, — просит, прямо глядя в глаза, дополняя: — Как я тебя. Моя тяга к тебе настолько сильна, что порой кажется греховной, но я ни за что от нее не откажусь. — признается в самом потаенном. — Ты мой грех, Ли Минхо, потому что я не хочу делить тебя ни с кем. — он слышит его судорожный вздох, подводя: — Хочу прочувствовать всего тебя через себя… Он сам накрывает пленительные губы, одной рукой хватаясь за крепкое предплечье, которое тут же обвивает его талию, а вторую запускает в мягкие влажные волосы, задыхаясь дурманящей лавандой. Их тела сталкиваются, но Джисон тянет его еще ближе, еще теснее, буквально вжимаясь в крепкую горячую грудь, под которой так же неистово заходилось чужое сердце, и чувствует, как сильно сжимают его бока. С ума сходит от того, как уже через секунду весь контроль перехватывает Лино, как он управляет им, как захватывает всего. Чужие губы действуют достаточно настойчиво, но не грубо, а сильные руки спускаются на его голые ягодицы, мнут их, поглаживают, неторопливо исследуя территорию. Хан вздыхает и не сдерживает тихого всхлипа, когда его нижнюю губу прикусывают, а после сразу же нежно зализывают. Минхо мычит, наслаждаясь его реакцией, впивается пальцами в нежную кожу бедер и резко притягивает за них, сталкивая их твердые возбуждения, из-за чего по ногам вниз проходится ток. — Ах.. я…мало… — лишь может пробубнить, оторвавшись, чтобы чуть вздохнуть горящими легкими. Лино сразу утягивает его в очередной, страстный поцелуй, будто не может больше существовать без его губ, и ему теперь вовсе не нужен воздух. Однако Джисон действительно уже не в силах терпеть это напряжение, поэтому спускает руки, без лишних церемоний, подцепляя чужие шорты, под которыми ничего не было, приятно удивляясь. Он тут же хватает твердую плоть, улавливая тяжелый вздох, и чуть надавливает на мокрую, сочащуюся головку, проводя большим пальцем по уретре. — Блять, Ханни. — резко отрывается Лино, оставляя между ними ниточку слюны. Хан с пьяной улыбкой отпускает чужое возбуждение, томно смотря в серые помутневшие глаза, пошло слизывает эту тонкую нить, прямо вместе с чужим терпением, и под острый взгляд ложится на прохладную постель, беззастенчиво раздвигая свои стройные ноги. Он выставляет себя полностью уязвимым для одного единственного перед собой, в серых глазах которого сейчас плескался самый яркий, завораживающий огонь. — Сделай меня своим уже. Лино лишь усмехается их обоюдному нетерпению, дотягиваясь до тумбочки, вытаскивает оттуда смазку с презервативом, и возвращается к нему, теперь полностью скидывая шорты, чтобы устроиться между его любезно разведанных ног, оставив все нужное рядом. Джисон ощущает себя совершенно неуютно без одежды, но мгновенно забывается, потому что взгляд нависающего над ним Минхо, из-под пепельной челки, становится таким тёмным, желающим, что все остальное просто отходит на второй план. — Я с удовольствием стану для тебя грехом, Хан Джисон. — его понизившийся голос и то, с какой уверенностью он это говорит, просто сбивает Ханово дыхание к чертям. Минхо упирается одной рукой сбоку его талии, ведя второй горячей, шершавой от частых тренировок, ладонью по его талии, поднимаясь всё выше и выше. Его тело продается умелым ласкам, отвечая легкой дрожью, когда он наклоняется к его соскам, слегка цепляя один зубами, сразу же зализывает обжигающим языком. Хан шипит, цепляясь пальцами за постель, почувствовав странный, но приятный разряд аж в кончиках пальцах. — Такой чувствительный. — довольно мурлычет Минхо, проделывая тоже самое со вторым. Хан вздрагивает и стонет в голос, ощущая быстро распространяющуюся по низу опьяняющую негу. Атмосфера вокруг резко и неумолимо нагревается, но он продолжает смотреть, как самый настоящий мазохист, плавясь от удовольствия, пока Лино, не разрывающий с ним контакта, высовывает свой красный, мокрый язык, начиная вырисовывать им каждое ребро, очертания пресса, и впадину пупка, где кожа тут же покрывалась мелкими мурашками. Сука, это выглядит так пошло и сексуально, что крышу сносит. Горячий язык скользит ниже по животу, вынуждая втягивать его, дыша шумно и судорожно. Хана уносит от всего его вида, когда Минхо целует его пупок, затем тазовые косточки и, все еще держа с ним томный зрительный контакт, слегка дует на подрагивающее возбуждение. Внутри вспыхивает настоящее пожарище, Джисон не сдерживает тихих стонов и откидывает голову, плавясь от того, как горячий рот захватывает его набухшую головку, слегка надавливая языком, а крупные ладони мнут его бедра, придерживая. — Черт, Минхо, я не выдержу. — дрожащим голосом хнычет он, цепляясь пальцами за простынь от переизбытка эмоций. — Не выдержишь моей любви к тебе? — поцеловав его сбоку паха, хмыкает Лино. Хан приподнимает голову, находя темные глаза своими дезориентированными, качает головой и, обхватив ногами чужую талию, роняет оторопевшего парня на себя. — Не выдержу без тебя. — хрипло шепчет прямо в губы, придавленный приятной тяжестью подтянутого тела. Минхо приподнимается на локтях, чтобы ему не было слишком тяжело, а серые глаза смотрят прямо в душу, когда он говорит: — Без меня тебе не светит, Хан Джисон. И его сладко целуют, закрепляя слетевшее обещание. Хан полностью утопает в ощущениях, позволяя чужим губам и рукам исследовать его лицо, шею, грудь. Он выпадает из реальности, находясь во власти наслаждения, пока не слышит открывающуюся бутылочку, выжимающуюся жидкость, и не чувствует мокрый, склизкий палец, кружащий над его сжавшейся дырочкой. Давно забытые ощущения, учитывая что его последний раз был больше года назад, но Лино этого знать не обязательно, по крайней мере, сейчас. Первые палец входит почти незаметно, растягивая тугие стеночки, а нежные поцелуи, которыми безжалостно осыпают его тело, перетягивают все впечатление. И он старается сохранять спокойствие ровно до того момента, пока не чувствует колкую боль внутри себя от вошедшего в него второго пальца, но и этого не выдает, терпя растяжку, лишь начав быстро и отрывисто дышать, вцепившись пальцами в одеяло, ведь знает, что нужно время, чтобы привыкнуть. Не девственник все-таки. — Ханни, все нормально? — обеспокоено спрашивает Лино, останавливая процесс сразу, как замечает его сбившееся дыхание. — Гораздо лучше, чем нормально, котенок. — снова выпаливает он прозвище, говоря чистую правду, но по прищуру видит, что ему не верят, поэтому: — Мне было чуть больно, но это нормально, нужно лишь привыкнуть. — улыбается он, уже совсем не чувствуя боли, и притягивает того к себе за скулы. — Ханни, я не хочу быть причиной твоей боли. — его теплое дыхание касается подбородка, когда Минхо смотрит ему в глаза с искренней любовью и заботой. — Только с тобой мне очень хорошо. Теперь Джисон целует его горячо, словно пытаясь убедить, и ему верят, сминая губы глубже, проталкивая язык, сразу находящий его собственный, сталкиваясь с ним жарче, пока внутри острожно продолжается растяжка. Когда воздух в легких почти заканчивается, Лино мокро отрывается, ведя дорожку обжигающих поцелуев вниз, каждый раз дотрагиваясь своим влажным языком до отдельных участков кожи, от которых накаленный Хан чуть ли не выкрикивает. Это настолько приятно, щекотно и чувствительно одновременно, что абсолютно невыносимо. Джисон чувствует, как в его возбужденный орган наливается все больши кровью, а внутри уже легко орудуют три пальца, которые тут же беспощадно находят нужную точку, надавливая, что он просто взрывается, начиная выстанывать что-то совершенно несвязное. — Минхо… давай… — просит он, когда тот снова нажимает на простату, и приоткрывает рот в немом стоне, втягивая больше воздуха и чувствуя даже как дрожат собственные ресницы. — Минхо… — Мой сладкий Ханни, ты у меня такой молодец. Лино снова принимается выцеловывать его скулы, щеки, уголки губ, параллельно раздвигая пальцы в манере ножниц еще немного. Хан под ним весь пылает, шумно и глубоко дыша, руками водит по широкой спине, бокам, царапая кожу, пока в глазах стремительно мутнеет. — Минхо… прошу… — Джисон одной рукой зарывается в мягкие волосы и тянет на себя, утыкаясь носом в щеку, задыхаясь им, целуя и шепча: — Сделай меня своим. — Хорошо. — тот аккуратно вытаскивает пальцы, придерживая его подрагивающие ноги, из-за чего становится пусто и неуютно. Но Минхо не позволяет этому чувству завладеть, он возвращается быстро и целует его нежно, медленно скользя своим языком, пока раскатывает презерватив по изнывающему члену, на который он совершенно не обращал внимания, полностью уделяя его одному ему. Хан ощущает, как крупное возбуждение утыкается ему в живот, когда тот заканчивает с предохранением, поэтому разводит ноги сам, приглашая. Лино продолжает его целовать, принимая этот жест за готовность, подставляет головку и одним плавным толчком входит до конца, ловя громкий стон своим ртом. Джисон выгибается, хватаясь за спину, прижимается к уже влажной от пота груди и мычит, чувствуя, как крупный член раздвигает его тонкие стеночки. Он может ощутить весь его размер, каждую венку, так ярко пульсирующую внутри, его тяжелое давление, и это такой… — Кайф… — срывается с губ. Джисона трясёт, как никогда, ощущая невероятную наполненность и то, как легкий дискомфорт постепенно сменяется приятным теплом, разливающимся по всему телу, скапливающимся внизу живота. Минхо не торопится, даёт ему привыкнуть, ласково зачесывая его взмокшие прядки назад, хотя своя все еще влажная челка так и лезла в глаза, кажется совсем ему не мешая. — Мм… Минхо… давай… Лино оставляет короткий поцелуй в шею и делает первое движение, от которого его Ханни тягуче стонет, закидывая ноги на спину и притягивая ближе, вгоняя в себя член до самого упора. — Твою мать… какой ты большой. — жалуется он, получая медленные, глубокие толчки, пока в комнате становилось все душнее и душнее. — Зато весь твой. — усмехается Минхо, сделав самый резкий толчок, что четко попадает по простате. Джисон выгибается в спине, надрывно вскрикивая, и низко просит: — Дааа, еще… — Ох, ты хочешь так, мой сладкий Ханни? — просто повторяет тот, вырывая из него очередной стон-крик. — Смотри сюда. Лино хватает его за бедра, закидывая себе на плечи, чтобы наглядно показать. И Джисон горящими глазами, наблюдает за тем, как два тела сливаются воедино, как мокрый горячий парень втрахивает его в кровать, как крупный член то пропадает, то появляется в узкой дырочке. Голова откидывается назад, глаза зажмуриваются, он чувствует себя таким заполненным, что стоны слетают от каждого скольжения. — Ох… это так пошло. — невнятно бормочет, вжимаясь макушкой в матрас. Жар агрессивно сушит весь кислород в комнате, вынуждая хвататься за каждый вздох от невозможности переполняющего спектра всех эмоций. Минхо принимается двигаться уже резче и быстрее, заполняя комнату протяжными стонами и тяжелым дыханием, создавая совершенную симфонию, которую отдельной музыкой можно записывать и ставить на поворот, как мантру. Мечты и представления об этом совершенно несравнимы с реальностью, сводящий с ума обоих. Джисона берут глубоко, не щадят в попаданиях, вынуждая его кричать от ощущения подступающего пика всего удовольствия. — Я уже почти… Лино спускает его ноги с плеч, резко разворачивая его боком, прижимает оба его колена к кровати, и входит под новым углом, сразу начиная двигаться. Хан только успевает вскрикнуть от неожиданности, оказавшись прижатым щекой к постели. Он чувствует на себе вес тела и горячие губы на плечах, после чего его ладонь находят, сплетая их пальцы. Темп резко увеличивается, вынуждая его судорожно сжимать их пальцы, окрашивая комнату полустонами и переходя к полукрикам. Минхо ими упивается, засасывая нежную кожу везде, где достанет чуть ли не до жжения, оставляя ярко алые засосы. Он наращивает толчки, вгоняя член еще глубже, еще грубее. Трахает своего Ханни умело, чтобы сделать своим, как его и просили. Влажные шлепки тело об тело, смешиваются с надрывными криками, хриплым рычанием. Джисон фейерверком взрывается, кончая первым, пачкая простыни и срывая с губ имя своего сладкого мучителя. — Минхо… — сжимает он его член внутри себя, пока прибывает в невероятной эйфории. — Блять… какой ты узкий… Минхо зажмуривается до звездочек перед глазами, из-за сильного давление на свой член, и падает головой на его плечо, продолжая двигаться, чувствуя собственное приближение. Хан под ним распластывается, словно желейка, потеряв все силы в ощущениях, чем вырисовывает на скульптурном лице улыбку. Лино трахает его медленно, тягуче, выцеловывая его влажные от пота скулы, любимые пухлые щечки, ненадолго растягивая удовольствие от их первого раза, а после увеличивает темп, вгоняя член резче, улавливая тихие стоны, чтобы через пару толчков кончить в презерватив. Он выходит из измученной дырочки, стягивает латекс и, завязав его, выкидывает в мусорку у тумбочки. — Теперь ты стал моим, Хан Джисон. — беззастенчиво шепчет Минхо в ухо распластавшемуся по кровати парню. Джисон прикрывает лицо руками и смеется, когда с него стирают все остатки влажным полотенцем, ведь было так лень снова идти купаться. Минхо спокойно ложится рядом с ним под одеяло, притянув к себе на грудь, и играется с его волосами, пока какое-то время они просто болтают о всяких несерьезных вещах. Хан задумчиво наблюдает за темнеющим небом, когда лишние звуки стихают, а его волос касается размеренное дыхание уснувшего Лино. — Я соврал тебе, Ли Минхо. — шепчет он, тихонько водя пальцами по мирно вздымающейся груди. — Это ты, наконец, стал моим…