Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды.
Плохо то, что он иногда внезапно
смертен, вот в чем фокус!
И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер. Воланд. «Мастер и Маргарита.»
35 декабря 1940 года. Лондон. Время уже давно перевалило за полночь. Стрелка часов мерно отбивала ритм. Маленький мальчик никак не мог уснуть. Он ворочался в своей кровати и дергал ногой. У него было какое-то вязкое, странное, оседающее на кончике языка и щипавшее в пальцах, желание сделать что-то эдакое. Что-нибудь чтобы прекратить свою бессмысленную тревогу. О, как он надеялся что все это наконец-то прекратится. «Родители думают что я ничего не замечаю. Зря, очень зря. Они считают что я слишком мал для того что бы просвещать меня в свои тайны. Но это ведь совсем не так! Я … я все понимаю! Я чувствую их страх перед смертью, нервозность и косые взгляды. Мама до сих пор считает что я не вижу этих жутких теней гуляющих по дому, или же той грузной старухи с портрета, сказавшей мне эту чушь! Род Принцев падает, да не в жизнь! Не позволю! Я будущий глава рода, я не могу…» Мальчик тихо всхлипнул и закусил губу. Секунда, другая, и вот он уже не может сдержаться в сиюминутном порыве. — Я…я…я убью их всех! Всех кто посмеет навредить нам! Мальчик, будто отвечая на свое томительное волнение, смешно дернул головой и порывисто вскочил с кровати, словно дикий зверь, испуганный лаем собак. Деловито прошлепав босыми ногами по коридору он остановился. Прислушавшись к пурге за окном, мальчик тяжело вздохнул. Его тянуло в эту непроглядную, кромешную темноту захватившую все пространство. Желание приветливо тянуло его туда. Туда! Далеко, далеко, в глубинные чертоги своего разума, погружая в пучину неизвестности. В его глазах отражалась далекое, черное марево, застилавшее собою все пространство. Если присмотреться то можно было увидеть весь тот страх таившийся в этот момент в его нежной, детской душе. Мальчик кинулся к окну, распахнул тяжелые, вековые шторы и открыл настежь ставни. Лунный свет лизнул его тело. Вьюга, до того бушевавшая за окном, ввалилась в темный коридор. Ослепляя белым снегом ребенка буря закружилась в искусном танце, подгоняемая своим партнером - ветром, она пробежалась по поместью, оставляя незамысловатые узоры на стенах, показывая настоящее волшебство мальчику. Открывая окна, метель то выскальзывала, то снова бросалась в хрупкие стекла и с треском их расшибала. В помещении стало на несколько градусов холоднее, но дитя совсем не ощущая этого, будто отринув все свои сомнения и душевные терзания, помчался за ней. В этом своем радостном порыве он ощущал какую то легкость, присущую лишь ангелам. Проносясь стремительной стрелой через мрачные залы, Северус не заметил как оказался у кабинета отца. Пурга, все еще заигрывая с ним, попыталась юркнуть в щель между полом и дверью, но провалилась. Ее отбросило на добрых десять метров, а надпись, каллиграфично высеченная родовой магией на мощной, дубовой двери, вспыхнула красными искрами. Северус испустил судорожный вздох. Не то что бы он очень боялся странной темной магии. Нет. Сейчас, больше всего, мальчик боялся быть обнаруженным. Он до жути боялся своего отца. Эйлин Принц был ужасным тираном. Мальчик зажмурился, он вспомнил его дребезжащий, пропитанный ядом голос. Отец Северуса, именно отец, ведь он никогда не называл его папа, для него папа был кем-то добрым, ласковым, таким как в далеком-далеком детстве, но в тот вечер, тоже зимний, он был сильно разочарован им. Северуса передернуло, он помнил тот момент с точностью до самых мелких деталей. Отвращение и ненависть заслонили собой все чувства не давая дышать. Мальчик пошатнулся, от нахлынувших воспоминаний руки затрясло, он болезненно сжал ладони в кулак, оставляя на внутренней стороне ладони кровавые следы, с такой силой стиснул он кулак. Ребенок рвано выдохнул, дыхание медленно, но верно, восстанавливалось. Он переступил с ноги на ногу и уверенно положил руку на дверь. Дерево будто этого и ждало, вспыхнув алым, по нему пошли причудливые серебристые линии, образуя незамысловатый узор, мальчику они чем-то напоминали тонкую, хрупкую паутинку которую только тронь сразу же оборвется. Северус перевел дыхание. Затворы лязгнули, в руке начало немного покалывать, замок, как будто напившись крови, пару раз щелкнув, с глухим стуком, отворился. Магия признала его. Фраза Sapiens dominabitur astris, ярко зажглась багряным и так же быстро потухла. Она была главным лозунгом их дома. Род Принцев происходил от боковой ветви дома Тюдоров, а его предок Генри Фицрой, впоследствии Генрих Принц, бастард Генриха VIII, был необычайно сильным магом для того времени, а это было серьезной причиной признания его в качестве претендента на престол, но судьба видимо посчитала иначе и он полег смертью храбрых в битве при Гингате. Вообще их род славился своими зельеварами и астрономами. Многие из них сделали себе мировое имея. Например, Джеймс Бредли-Принц. Но мальчику сейчас совсем не хотелось ворошить память о своей родословной и великих предках. Сейчас его интересовало лишь одно. Черная дверь со скрипом отворилась, пропуская мальчика внутрь. Комната была очень красивой и изящной, но сейчас ощущалась темной и мрачной. В центре стоял большой мощный стол с изумрудным сукном. На нем лежало множество бумаг на разных языках . Северус осторожно зашел в кабинет. Пол под его ногами противно скрипнул. Ребенок на цыпочках прокрался к столу, затем, не пройдя и половины пути он увидел просвет. Мальчик подошел ближе к гладкой стене, покрытой темно-зеленым шелком. На ней намечалось очертание замочной скважины, видной только при достаточном приближении. Он легонько дотронулся до до нее. Стена пошла волнами и перед его взором предстала небольшая, чуть-чуть приоткрытая дверца. Северус никогда раньше не видел эту комнату, и уж тем более он никогда не знал что она существует, и кто-то ей пользуется. Мальчик уверен что его будут очень сильно ругать если застанут здесь. Отец разозлиться, а мама, она будет так печально на него смотреть, потом уйдет куда-нибудь и будет плакать, а утром будет вымученно улыбаться и отводить глаза. Она правда его любит, Северус знает. Мальчик тяжело вздохнул. Он не хотел расстраивать свою маму, но все же любопытство пересилило его. Ребенок припал к щели. «Всего одним глазком, ничего страшного не случится. Я просто посмотрю и пойду обратно», — уговаривал он себя. Лунный свет, яркой полоской, проникал в комнату сквозь не задёрнутые шторы, освещая лишь немного пространства. В помещении находилось двое людей, мужчина и женщина средних лет. Они о чём-то глухо переговаривались, не смея нарушить зыбкую тишину помещения. Северус услышал лишь несколько обрывков из разговора. — Эйл, ну перестань, я прошу тебя! — сказала мать надрывным голосом. Его отец рассекал комнату взад вперед. Он был на взводе. — Таллис, ну как ты не понимаешь! Все мои наработки просто пойдут крахом. Их заберут либо фашисты, либо этот проклятый Монтегю, черт бы его побрал! —он встал как вкопанный и нервно застучал ногой. И забормотал себе под нос. — Ничего не понимаю. Чем мы им не угодили? Сделали Анхард? Но мы же согласились сотрудничать, чего этим немцам еще надо? Я не хочу… Тут Эйлин забубнил что-то совсем невнятное. Женщина подскочила и плавными шагами подошла к мужу. — Шшш, дорогой, не надо переживать, мы сделали все что могли. Оформили все патенты, разобрались с деньгами, написали завещание и многое другое. — тут ее голос вдруг помрачнел и стал на несколько тонов тише. — И если нас не станет… наш сын будет жить и он будет достойным человеком. Северус отпрянул. «Они собираются умереть?» — его сердце забилось часто-часто, дыхание участилось, тело пробрала дрожь. Он в неверии замотал головой. «Нет, нет, нет! Это все из-за меня? Я ведь…» Он стал задыхаться. Хотелось кричать, плакать, рвать одежду. «Надо что-то делать. Я не могу это так оставить. К чему слезы? Правильно не к чему. Я справлюсь, и если они уйдут…» Мальчик всхлипнул, отшатнулся от двери. Половицы неприятно заскрипели под ногами. Родители синхронно повернулись на звук, который по случайности издал ребенок. Они уставились на Северуса, отец хмуро свёл брови к переносице. — Северус, — сердито позвал его отец. Мальчик поднял на него взгляд. В нём смешался страх перед отцом и решительность. — Что ты здесь делаешь? — Папа, — прошептал ребёнок. По его щекам текли слёзы, которые он принялся вытирать. — Сынок, — Мягко сказала Таллис. Она подошла к Северусу и присела рядом. — Подслушивать взрослых нехорошо. Иди спать.- Женщина мягко обняла мальчика. — Нет, матушка. Я хочу знать что происходит. — его голос дрогнул. — И еще, я думаю что никто не должен умирать. — сказал он шепотом. — Ц, ну что за неразумное дитя. — сказал отец. Мальчик дернулся, как от удара. — Без смерти нет жизни. Это неизбежный процесс. — он замолчал на полуслове. — Не будь так жесток с ребенком. — укоризненно сказала мать. Северус вопросительно на них посмотрел. — Ему следует знать. Как бы ты его не оберегала, он все равно когда-нибудь унаследует дело, и увидит какой мир на самом деле жестокий. Просто я не хочу чтобы это случилось так скоро. Северус, ты хотел узнать что происходит, так слушай. — Эйлин подобрался и глубоко вздохнул. — Я ошибся. И ошибся очень грубо. Если быть точным, то связался с нацисткой партией, в частности с фюрером. И теперь они поставят на поток производство штампованных солдат не знающих ни страха, ни сомнений, фанатично преданных фюреру, и исполняющих любой его приказ, даже если им прикажу маршировать по младенцам. В комнате настала гробовая тишина. Зыбкая и мрачная, она обволакивала, топила людей в осознании скорой погибели. — И почему же нас собираются, как я понял, устранить? — Робко спросил Северус. Отец мрачно засмеялся. — А ты догадливый, Северус. — Старший Принц достал серебряный портсигар, вынул оттуда сигареты Bristol и закурил. — Возьми. — Он протянул сыну сигарету. То взял ее и осторожно прикурил с палочки. Сделав первую затяжку, Северус закашлялся. Неприятный осадок заполонил лёгкие мальчика. Голова немного закружилась, к горлу подступила тошнота. — Гадость? — спросил отец. Северус очень удивился, его отец, настоящий отец, тот отец которого он видел каждый день, ровно в семь утра, за семейным столом, с газетой в руках, никогда бы не позволил своему сыну даже прикоснутся к сигаретам, не то что бы выкурить. С его же слов, он с семи лет не позволял себе никакие грязные ругательства. А тут вдруг раз, и вот тебе. В своем отце он чувствовал очень большие перемены. Сегодняшний вечер был очень и очень странным. Он чувствовал смерть. Идущую за ним по пятам. И эти изменения в отце его совсем не радовали. — Редкостная. — они помолчали. Эйлин сделал еще затяжку и выпустил колечко. — Так почему… — Начал было Северус, но Эйлин прервал его властным жестом руки. — Я сам, я сам… — Мужчина повернулся к окну. Его профиль освящался луной. Плечи были сгорблены, и весь вид его, напоминал человека уставшего, смертельно утомленного, непосильной ношей. — Северус, ты уже большой юноша, действительно большой, на следующий год идешь в Хогвартс. Только вот мы не будем тебя провожать. — Он тяжело вздохнул. — Они никого не оставляют в живых. Тебе следует подготовится. — Я не боюсь смерти, отнюдь, но быть готовым к этому никак нельзя. Однажды, один умный человек, имя которого я сейчас и не вспомню, сказал — «Не жалей мертвых. Жалей живых, и в особенности тех, кто живет без любви.» — он на мгновение нахмурился, думая, говорить дальше или нет. — Мы с твоей матерью создали сыворотку, делающую из людей супер солдат. Анхард. Она была слишком сильна. Люди сходили с ума и убивали всех подряд. Формула сырая, но я это исправил. Наши научные разработки тогда пытались отобрать, а проект закрыть, и именно поэтому мы сбежали. Правительство сейчас начало охоту за учеными. Они думают, что мы продаем свои умы фашистам! — он вздохнул. — Я не посвящаю тебя во все тайны, Северус, потому что это слишком опасно, но я хочу, чтоб ты знал, эта сыворотка — мое величайшее творение и я ни за что не откажусь он нее. — Ты умрешь, отец. — эти слова прозвучали очень тихо, но в безмолвие комнаты раздались как удар гонга. Это был не вопрос, а констатация факта. Реплика эта была пророческой. В ту же минуту раздался скрип, будто кто-то пробирался в помещение, тени заиграли, а глаза мальчика замерли, в них блеснул алый свет луны. — Это достойная цена, и я смогу ее выплатить. — отец старался быть твердым, но голос его дрогнул. Он увидел в своем сыне дьявола. — Ты боишься. Фраза потонула в звуках разрушающейся стены. Взгляды всех троих человек, находящихся в комнате, были направленны на грузную фигуру в черном плаще, наполовину высовывающуюся из трещины. — Фух, надеюсь, я не опоздал. — говорил он с явным акцентом, испанским или польским, черт поймет. Отряхнувшись от пыли и грязи, мужчина неуклюже поклонился и принялся объяснятся на какой-то тарабарщине, иногда вставляя английские слова. — Нуж дир тIасалъугьа, амма дида ккола цо важную новость нужее лъазабизеизе. — Что вы здесь делаете!? — напряженно спросила мать. — Гьанже гьеб тIубанго важно. нужее угрожает кIудияб опасность. гьечIо — Что? — глупо отозвался Северус. Он не понял ни слова из реплики этого странного мужчины. Тот попробовал перейти на английский, но быстро бросил свои безуспешные попытки. Неизвестный пересек пыльную комнату и задернул шторы. В зале стало темно. — Дир гIолохъанав бетIерчIахъад гьев дие цIазе нужер гьаниса, гьав ахIмакъ малъараб вас. чIвазезе. Северус не на шутку встревожился, глядя на странную фигуру. Тот вальяжно прошёл по комнате. Мальчику он показался очень странным, от него так и веяло чем-то неизвестным и жутким. — Что вам нужно? — тихо спросил он, хотя не был уверен в том, что стоит ли ему вообще подавать голос при этом человеке. Хотя, даже человеком его назвать было сложно. Он будто бы был порождением грязи и тьмы, выходцем из самых глубин. Такие всегда пугали. Мужчина посмотрел на него мутным взглядом, потом, будто увидев мальчика перед собой, странно улыбнулся. Ухмылка исказила его лицо до неузнаваемости. У Северуса возникло ощущение, будто что-то липкое обвило его ноги и стискивает шею. — Хватит! — пронзительный крик отца заставил вздрогнуть Северуса. — Кто твой хозяин? Отвечай! — Мой хозяин, — незнакомец перекатил фразу на языке, видимо пытаясь распробовать на вкус. Через мгновение он сипло засмеялся, несколько ворон за окном глумливо закаркали. — Мой хозяин... Вы слышали что-нибудь о Госпоже Смерти? Все присутствующие в комнате побледнели, стоило ему упомянуть Госпожу. Мир вокруг Северуса вдруг потерял всякие краски. Стоило только этому имени упасть в разговоре, как тут же все присутствующие смолкли. Эта тишина была такой вязкой, гнетущей и пронзительной что от безмолвия хотелось выть. Мальчика мутило от переизбытка чувств, он ощущал себя как в лихорадке. В горле запершило, сознание утекало из под пальцев. Нутром ребенок чувствовал что ему нельзя сейчас засыпать, какая-то острая необходимость колола в сердце, но он не мог противится этому наваждению. Глаза медленно закрывались, пульс слабел. Его утянуло на дно. — Все уже произошло. Гьанже кинабго иш ккана авараглъи сбылось гьеб къоялъ свершится хIикмат. Мужчина поднял руки к потолку. Здание затряслось, стены ходили ходуном, а пол покрылся гранитной пылью. —Балагьи гуч.