Accessory

Вону не удивляет, что сразу после прихода на работу его завели в охранное помещение. Он осматривает территорию по камерам видеонаблюдения — Джонхана нигде нет. Кабинет Председателя пуст, но секретарь Им сидит за своим столом вместе с Хёншиком и Джэсаном, вернувшимся с задания на распределительных предприятиях. Еще одна истина, которой Вону научился у Шекспира: если искать предзнаменования, чтобы их прочитать, значит, уже накликать на себя неприятности. То, что вернулся самый нелюбимый из мальчиков на побегушках, ничего не значит, даже если в этом есть что-то дурное. Просто это раздражает. Когда Джонхан наконец появляется на экранах, то в компании Председателя, держась за его руку, они спускаются по лестнице. Остальные ошиблись, поставив против него, ведь в конце концов он снова смог благополучно приземлиться. Они идут в офис, и Вону наблюдает за их разговором с секретарем Имом, которого не слышит. Пройдет несколько дней, прежде чем у него появится возможность снова поговорить с Джонханом, чтобы сообщить о предложении Мингю, но теперь, когда он знает, что делать дальше, ему легче набраться терпения и дождаться подходящего случая. На мониторе секретарь Им поднимает трубку стационарного телефона, и тот, что в караулке, звонит. Вону отвечает хриплым приветствием. — Нам нужно ехать, — оглашает секретарь Им. Вону подгоняет машину к дому. Он выходит, чтобы открыть заднюю дверь, но Председатель сам ведет Джонхана к автомобилю за руку. — Не привози его обратно, пока он не купит весь магазин, — отдает он приказ Вону. — И чтобы я больше не слышал ни о каких сторонних покатушках. Вону кланяется и ничего не отвечает. Джэсан тоже загружает несколько коробок в багажник, и проходит мимо него на пассажирское сиденье, а сам Вону пересаживается на водительское. Он везет их в Каннам, чтобы Джэсан мог отнести документы в здание компании, а Джонхан — купить себе подарок в качестве извинений от Председателя, или что-то в этом роде. Вону оказывается в одном салоне с Джонханом, но все еще слишком далеко от него, чтобы говорить. Это действительно похоже на предзнаменование. Вону, ничего не говоря, заводит машину, и Джонхан тоже молчит, глядя в окно и молча барабаня пальцами одной руки по тыльной стороне другой. Джэсан продержался около двух минут, прежде чем начать ерзать. Его преимущество в том, что он огромен — такого же роста, как Мингю, и даже шире, — и является сильным бойцом. При этом у него нет никаких навыков для действительно сложной работы: терпеливо наблюдать за комнатой, следить за градусом обстановки и предугадывать потребности клиента. — Может, включить музыку или что-то типа того? — Нет, спасибо, — подает голос Джонхан. — Я тебя не спрашивал, — в тон говорит Джэсан, протягивая руку к приборной панели. — Если клиент говорит «нет», значит нет, — заступается Вону. Даже для его собственных ушей тон звучит ниже обычного, в голосе явно прослеживаются властные нотки. Джэсан замирает. — Джонхан ведь не совсем клиент. Это заявление не заслуживает ответа, поэтому Вону его и не дает. Он смотрит в зеркало заднего вида, но Джонхан, ожидаемо, не реагирует. Даже его руки лежат неподвижно. Вону почти хочет, чтобы Джэсан продолжил провокацию — начал возиться с магнитолой, высказал что похуже, чтобы у Вону был легитимный повод вышвырнуть его из машины. Но он лишь недовольно опускает руку. Вону отбрасывает в сторону всех прочих обид и оскорблений, складывая их в стопку, и спокойно едет к зданию компании. Он очень хорошо справляется с этой частью работы — сохраняет самообладание, не обращает внимания на раздражители, выжидает. Он может отключиться в шумном помещении или играть в игры на телефоне в пустой комнате, а может наблюдать за людьми, плетущими интриги и страдающими вокруг, как за актерами в пьесе, учась предсказывать развязку. Он оставляет Джэсана и его коробки на погрузочной площадке здания фирмы. Если бы Джонхана здесь не было, он мог бы предложить ему помочь отнести их наверх и, может быть, даже зайти вместе с Джэсаном в юридический отдел и послушать, что тот скажет. Это именно то доказательство, которое требуется Мингю, и жаль упускать хотя бы крупицу. Но Вону не жалеет, что вернулся к Джонхану. Джонхан быстро встречается с ним взглядом в зеркале заднего вида, качая головой, поэтому Вону понятливо молчит, пока везет Джонхана в знакомый бутик. Обычно его напрягает, когда он вынуждает Джонхана спускаться с ним в паркинг, поскольку по правилам он должен оставить клиента у дверей и парковать автомобиль сам. Но сегодня, когда в тусклом сером паркинге он подал руку Джонхану, которую тот привычно не принял, он впервые глубоко вздохнул с тех пор, как сегодня утром оказался в сауне. Пока они направляются к лифту, он держится как и следует телохранителю — два шага позади и еще один сбоку, однако вместо того, чтобы сканировать пространство, не отрывает взгляда от спины Джонхана. — Секретарь Им говорил о том, чтобы установить наблюдение в машине, — произносит Джонхан достаточно громко, чтобы быть услышанным. — Не думаю, что они уже успели что-то сделать, но, наверное, безопаснее не разговаривать там. — Должно быть, это моя вина, — признается Вону, — все из-за моей сигареты. — Он просто подлизывается. Председатель на самом деле не сердится, ведь это был только ты, — Джонхан подходит к лифту раньше, но позволяет Вону нажать на кнопку. — Я даже заработал для тебя дополнительные очки. Я упомянул, что удивлен твоему поступку, ведь ты никогда не делаешь лишних остановок со мной. — Спасибо, — благодарит Вону. — Я бы сделал, если бы ты попросил. — Что ж, не будем говорить об этом Председателю, — лифт открывается, и Джонхан поворачивается, встречаясь взглядом с Вону. — У тебя ведь где-то неподалеку есть квартирка? У Вону есть. Он не понимает, откуда Джонхан это знает. Но кивает. Джонхан заходит в бутик и обращается к одному из продавцов по имени. Он зачитывает список предстоящих мероприятий, просит его подобрать для него несколько вещей, оповещая что вернется через несколько часов. На тротуаре снаружи он поворачивается к Вону и протягивает руки. — Отведи меня к себе. — Там нет ничего особенного, — отвечает Вону. У него крошечная комнатка в офисном здании возле компании — многие официальные сотрудники Председателя Ли живут там. Идти недалеко, но времени занимает достаточно, они идут в молчании — Вону отстает на два шага и осматривает тротуар и улицу. Его комната кажется еще меньше, когда Джонхан оказывается внутри. Кроме кровати, ему негде присесть. Но если Джонхан и испытывает неудобства, то никак этого не показывает, опускаясь прямо на изножье кровати. Вону присаживается возле подушек. Параллельно они смотрят на электрическую плиту и цементную стену через его окно. — Мне очень жаль, что я доставил тебе неприятности прошлой ночью, — решается озвучить Вону. — Я не знал, что сказать. — Ты хорошо подыграл. Я с этим разобрался, — Джонхан прикладывает пальцы к губам напротив и щурится, словно пытаясь заглянуть в череп Вону. Вону кривит уголки губ в неловкой улыбке. — Ты помнишь Дэджуна? — спрашивает Джонхан. Вону кивает. Дэджун раньше работал в службе безопасности, в непосредственной близости к Председателю, на месте Хёншика. Сейчас Дэджун выполняет рутинную работу на одном из заводов — Председатель избавился от него, посчитав, что он неравнодушен к Джонхану. — Через пару недель после моего переезда, когда я уже понял, что Председатель не позволит мне уйти, Дэджун вез меня домой после ужина и сделал то же предложение, что и ты, — рассказывает Джонхан. — Практически идентичное. «Разве тебе некуда пойти, а как же полиция?» И так далее, и тому подобное. Я тогда попросил его помочь мне добраться до родителей. Джонхан сильно меняется в зависимости от того, с кем он говорит и как держится. Сейчас он горбится, весь из себя острый и колючий, и его слова рассекают пустой воздух перед ним. — Он привез меня обратно к Председателю и все ему рассказал. Председатель устроил проверку, а я ее провалил. Мне пришлось передать всю информацию о своей семье. — Черт, — выдыхает Вону. Джонхан поворачивает голову и одаривает Вону необычайно очаровательной улыбкой. — Черт, — соглашается он. — Это была не самая лучшая ночь. — Я не собирался так поступать, — протестует Вону. — Это было глупо, у меня не было никакого плана, но это никакой не трюк. — Теперь я это понимаю, — Джонхан задумчиво качает головой, — просто я не был уверен, когда ты это сказал. Вону наконец-то понял, что за игру власти вели губы Джонхана на его собственных. Ему нужно было проверить, действительно ли Вону совершит акт предательства, и втянуть в это их обоих. — Вот почему ты меня поцеловал, — понимает он. — Моя проверка. — Это была не проверка, — мягко говорит Джонхан. — Мне просто нужно было знать, действительно ли ты имел в виду то, что сказал. — Я про все в целом, — произносит Вону. Джонхан закусывает губу, не отвечая сразу. Это тот самый шанс, который Мингю советовал Вону использовать — он наступил быстро, но вряд ли повторится в ближайшее время. Он тщательно подбирает слова, ведь должен с первого раза произнести их правильно… У меня есть один друг… — В общем, у меня остался один друг, — прерывает Джонхан. Вону поднимает взгляд. Джонхан снова стал другим, скрестив руки вокруг себя, совсем маленький. — Он американец, живет в Лос-Анджелесе, — продолжает Джонхан. — Ему известно практически все. Он пытался выяснить, получится ли оформить мне визу на убежище или что-то в этом роде, но это очень сложно, особенно пока я здесь. Последние пару раз, когда я звонил, он советовал мне просто сесть на самолет. Сказал, что мы всё решим по прибытии. Говорит, что женится на мне, чтобы я мог остаться, — он странно смеется, звук похож на рвущуюся бумагу. — Люди меняют свои фамилии, когда женятся там. Я могу быть Хон Джонханом, — произносит это имя с забавным акцентом, разжевывая согласные и сглаживая гласные. — Я думаю, это отличное имя, — отвечает Вону. — Думаю, тебе обязательно нужно так поступить, — он готов отвезти Джонхана в аэропорт прямо сейчас, хотя уже обдумывает все возможные преграды на пути. Лицо Джонхана поникает. — Ты же знаешь, что это не так просто, верно? Мой паспорт где-то спрятан у секретаря Им. Я не могу просто взять и купить билет на самолет по карте Председателя. Я знаю, что у него есть люди в службе безопасности аэропорта. Не думаю, что он сможет добраться до меня в Штатах, но если Джошуа ошибется с визой, когда я приеду туда меня депортируют обратно… — Джонхан говорит все быстрее и быстрее. — Мы можем разработать план для большинства из этих случаев, — прерывает его Вону прежде, чем он успевает накрутить себя. — Я могу помочь тебе с этим. Ты ведь об этом просишь? Я помогу. Джонхан кивает. Он отворачивается, а потом быстро окидывает взглядом лицо Вону снова, как будто может подсмотреть украдкой. Он остается неподвижным, позволяя Джонхану повторить свои действия несколько раз. — Ты действительно хороший, — наконец произносит Джонхан, уставившись в окно. — Мне даже немного не по себе от того, что тебя убьют за помощь мне. Честно говоря, я не хочу этого. — Если у тебя есть шанс, ты должен им воспользоваться, — говорит Вону. — Я могу замести следы. Мне по силам справиться с этим. И даже если я ошибусь, мало что в моей жизни будет важнее, чем спасение твоей. — Ты меня почти не знаешь, — тихо шепчет Джонхан. — Я знаю тебя, — не соглашается Вону. Два года маленьких взаимодействий и общих секретов. Возможно, ему неизвестен родной город Джонхана или любимое блюдо, но он знает его лояльность и страхи. Он знает достаточно. — Правда? — спрашивает Джонхан. — Ты знаешь, что у меня есть младшая сестра? Что он может сделать с ней, чтобы отомстить? А мой Джошуа — он сделает это, если не останется другого выхода, но на самом деле он не хочет жениться на мне. — Может, втайне хочет, как в драме, — говорит Вону. — Или вы можете со временем влюбиться друг в друга. Тоже как в драме. Джонхан, наконец, устанавливает твердый зрительный контакт, что позволяет ему оскалиться. — Я понял, что мне не нравится, когда жизнь похожа на драму. Вону выдерживает его взгляд и слегка придвигается навстречу. — Шанс гораздо ближе, чем тебе кажется. Мы сможем это осуществить. — Я думаю, ты очень глуп, — качает головой Джонхан, кладя свою руку на грудь Вону. Он подается ближе и наклоняется, опуская веки. Ему думается, что это лучшее, что они могут сделать, и собирается скрепить сделку еще одним расчетливым поцелуем, как раз в тот момент, когда Вону готовится к спасению их обоих. — Стой. Вону отстраняется, пока Джонхан снова не сосредоточится. — У меня есть вопрос. Это очень важно, поэтому, пожалуйста, не лги мне. Обещаю, я не буду пытаться использовать это против тебя в дальнейшем, мне просто очень нужно знать. Глаза Джонхана расширяются. Он медленно кивает. — Ты сказал, что позвонил своему другу, — вспоминает Вону. — Как тебе это удалось? Разве секретарь Им не следит за твоим телефоном? — О, — Джонхан моргает и расслабляется. — Да, я пользуюсь телефоном Председателя. Беру его с собой в ванную, пока он спит. Стираю историю и все такое, но он все равно не знает, как пользоваться мессенджерами. Вону кивает. И продолжает кивать, убедившись, что все правильно понял. Это именно то, что нужно Мингю. — Я действительно считаю, что он не догадается, — уверяет Джонхан. — В первый раз мне было очень страшно, но я проделываю это уже несколько месяцев, — он издает издевательский смешок, очередной пустой звук, похожий на усмешку, — он думает, что мне больше некому звонить. — Точно, — говорит Вону. — Нет, я не про то, просто у меня тоже есть друг. Джонхан хмурится. — Он работает в Национальном полицейском агентстве и помогает расследовать дело против Председателя Ли и его компании, — продолжает Вону. У Джонхана отпадает челюсть от удивления, которое разрастается все сильнее по мере того, как смысл сказанного обрушивается на него волнами. На самом деле это очень приятно. Вону усмехается, а Джонхан слабо ударяет его по руке. — Ты просто так отсиживался все это время, да? — Почти весь прошлый год, — хмыкает Вону. — Я договорился быть свидетелем и передавал ему улики. — Чон Вону, — Джонхан проводит руками по лицу и прикрывает в защитном жесте ими шею. — Ты действительно собираешься стать трупом. — Может быть, — соглашается Вону, — но если нет, я буду свободен. Когда он впервые обратился ко мне, у меня уже был многолетний запас доказательств, готовых к использованию. Я вел записи с тех пор, как вернулся из армии, еще до того, как понял, что буду со всем этим делать. Я не собираюсь жить так вечно, и ты тоже не будешь. Джонхан вздыхает и опускает руки на колени. — Полиция не помогает таким, как я. Если у меня будет судимость за проституцию, я никогда не смогу выйти на свободу. Просто появится еще один такой же человек, как Председатель, и еще один… — он медленно опускает глаза. — Я не могу продолжать в том же духе. Все мое тело постоянно болит. — Полиция помогает тем, кто помогает ей, — говорит Вону. — Это дело не про то, чтобы отмазать тебя и меня от мелких обвинений. Речь идет о миллиардах. Они собираются привлечь Председателя и компанию за отмывание денег от наркотиков. Джонхан отводит взгляд, прикидывая перспективы. Вону старается не говорить ничего похожего на запугивание — это выбор Джонхана, и он не станет его принуждать, но простая истина заключается в том, что полиция вмешается независимо от того, встанет Джонхан на их сторону или нет. — Мой друг… — Вону пока не называет имени Мингю, — спросил, не могу ли я тебя подставить. Полиция заключит с тобой сделку за какую-то защиту. Я спросил насчет обвинений в проституции, и он сказал, что его команда в этом не заинтересована, и он сможет вытащить тебя без судимости или, в худшем случае, с незначительным налоговым обвинением. Джонхан отшатывается назад — небольшое, но однозначное движение, — и что-то замирает в его глазах, лицо становится абсолютно безжизненным. — Я имею в виду… — Вону колеблется, — я знал, что ты беспокоишься об этом, так что… — Верно, — тихо соглашается Джонхан. — Хорошо, что ты спросил. Наверное, он уже все обо мне знает, да? — Не все, — отвечает Вону. — Только то, что ему нужно было знать о преступлениях Председателя, — Вону делает паузу, дожидаясь кивка Джонхана, чтобы убедиться в том, что тот с этим согласен, и продолжает: — Не знаю, сможет ли мой друг помочь тебе выбраться из страны, но полагаю, что это реальнее, чем украсть твой паспорт. Полиция может провести тебя через аэропорт. Они могли бы защитить твою сестру или убрать Председателя, чтобы она не нуждалась в защите вообще. — И что я должен буду сделать? — спрашивает Джонхан. — Он упоминал взлом телефона Председателя, — отвечает Вону. — Я сделал это на компьютерах службы безопасности — ты загружаешь и открываешь файл, чтобы помочь специалистам IT. Он просил меня добраться до личных устройств Председателя, но у меня нет такого доступа. — Доступа, — глухо повторяет Джонхан. — Точно. — Это займет у тебя всего несколько секунд, — продолжает Вону. — И мой друг сказал, что, получив его, они, скорее всего, быстро закроют это дело. Но это все равно очень опасно, особенно если IT-служба Председателя отследит вирус до его телефона. Кто-то поймет, что это должен был быть ты, особенно если уже есть другие следы твоего использования. Так что подумай об этом как следует. Не обязательно принимать решение прямо сейчас, но и медлить тоже просто… — Просто в любой момент что-то может пойти не так, — Джонхан кивает, лицо по-прежнему пустое. — Знаешь, моя жизнь была гораздо менее сложной, когда ты молчал. — Нет, не была, — не соглашается Вону. Джонхан качает головой, но говорит: — Да. — Полиция — это не идеальное решение. Они делают это не для помощи нам — помощь нам — это как бы побочный эффект, который они хотят свести к минимуму. Но я давно знаю офицера, с которым работаю, и он всегда очень осторожен в том, что обещает или не обещает. Я верю, что он выполнит все, что скажет. — Да, — снова соглашается Джонхан. Он говорит отстраненно и неопределенно, все еще обдумывая свои немногочисленные варианты. — Думаю, это лучшее решение, чем то, что я могу придумать самостоятельно. — Я думаю, мы можем помочь друг другу, — заверяет Вону. — Мне кажется, мы действительно сможем сделать что-то невероятное. Но если ты не хочешь работать с полицией, я все равно придумаю, как помочь тебе выбраться из страны. Я сделаю все, что в моих силах, — волнение, которое нарастало в душе Вону, пока он рассказывал о законе, преступности и серьезных, судьбоносных предательствах, только сейчас сменяется нервозностью. Он скребет ладонями по бедрам. — Я просто хочу это сделать. Тебе не нужно ничем торговать. Ты не должен пытаться поцеловать меня или что-то в этом роде. Лицо Джонхана становится холодным, а позвоночник напрягается. — Я знаю. Я не предлагал обмен. — Хорошо. Я просто хотел убедиться. — Ты уже должен был убедиться в этом, — произносит Джонхан с непоколебимой холодностью. — Я все еще не разучился хотеть вещи просто потому, что хочу их. — Я не хотел оскорбить тебя, — осторожно говорит Вону. — Я прошу за это прощения. Я думаю, ты очень храбрый. — Мне все равно, что ты обо мне думаешь, — отрезает Джонхан. Его взгляд задерживается на Вону на секунду, две, три, а затем быстро опускается. Он отворачивается и зевает, доставая телефон, чтобы проверить время. Потом влажно кашляет. — Как думаешь, я могу просто поспать? Мы можем провести здесь еще час или около того. — Конечно. Я тебя разбужу, — Вону опускается на пол и отодвигается от кровати. Джонхан разваливается прямо на покрывале, возится с волосами, чтобы убрать их с лица, а затем подкладывает подушку Вону под щеку. Вону достает телефон, чтобы отвлечься на судоку. Может, ему стоит выйти на улицу? Трудно представить, что Джонхан может так отдыхать. Но когда через минуту Вону поднимает глаза, Джонхан уже тяжело дышит открытым ртом и, судя по всему, спит. Вону откладывает телефон и прислоняется головой к стене. Джонхан скажет «да». Вону не будет давить, но он уже уверен. Джонхан храбр, даже если не хочет этого слышать, и сотрудничество с полицией — его лучший выход. Если впереди у него есть будущее — друг, которому он доверяет, безопасная жизнь под кинематографичным калифорнийским солнцем, — то он не впал в отчаяние, как переживает Мингю. У него есть путь, нужно только встать на него, и именно это предлагает ему Вону. Через пятнадцать минут после того, как Джонхан задремал, его телефон звонит на покрывале, и он резко просыпается. Пока он проверяет его, Вону приходит сообщение от Хёншика с указанием времени и ресторана, куда Джонхан должен явиться на ужин. — Нам пора, — сообщает Джонхан. Он встает и выполняет процедуру приведения себя в порядок, которую Вону уже много раз видел в машине: поправляет одежду, волосы и лицо. Не встречаясь с Вону взглядом, он говорит: — Я сделаю это. Я буду работать с твоим другом-полицейским. Вону кивает, хотя Джонхан даже не смотрит на него. — Отлично. Хорошо. — Как ты с ним общаешься? — спрашивает Джонхан. — Я встречаюсь с ним в тренажерном зале, — отвечает Вону, — и у меня есть телефон. Я знаю, что тебе будет сложно встретиться с ним напрямую, но я могу передавать сообщения. — В тренажерном зале, — повторяет Джонхан. — Хорошо. Джонхан возвращается в бутик и скупает все, что продавец подобрал для него после беглого взгляда на вешалки. Приходится потратить время на то, чтобы прикупить что-нибудь к ужину, но уже через час Вону грузит покупки в машину и везет Джонхана в ресторан с видом на реку. Поскольку Председатель уже внутри, Вону даже удается высадить Джонхана сразу у входа в ресторан. В эти моменты становится понятно, почему Председатель так болен собственнической паранойей по отношению к нему. Джонхан не делает ничего специально, чтобы привлечь внимание, когда выходит из машины и быстро идет внутрь, но половина квартала замирает, наблюдая за ним. Его красота поистине внеземная, словно она исходит откуда-то свыше, чем эта мрачная плоскость. У стойки парковщика другой водитель в форме наклоняется, чтобы что-то шепнуть одному из парковщиков. Парковщик выглядит шокированным, водитель ухмыляется. Оба поворачиваются и смотрят, как Джонхан исчезает в ресторане. Вону ожидает в машине, но, как он и предполагал, Джонхан возвращается домой вместе с Председателем на Майбахе. Вону добирается с секретарем Имом, который включает новостное радио и вздыхает на заднем сиденье. Вону высаживает его у входа за Майбахом, когда Хёншик открывает дверь Председателю. Вону выгружает все покупки Джонхана, балансируя обеими руками с громоздкими, но обманчиво легкими пакетами. Председатель улыбается. — Вижу, он действительно купил весь магазин. Вону кивает. — Я и тебе подарок купил, — тянет Джонхан, отступая на шаг назад, к авто. — Разве это подарок, если ты купил его на мои деньги? — Председатель снова улыбается, уже более зловеще. — Да, потому что я вложил в него душу, — ласково отвечает Джонхан. — Разве ты не знаешь, что главное — это помыслы? Председатель пристально смотрит на Вону, глаза сужаются, просчитывая. Вону выпрямляется. То, что Председатель решил разозлиться из-за трат, несмотря на свое же указание, — не новость. Пакеты вовсе не тяжелые, но Вону не терпится переместить их вес, пока он стоит. Остальные уже поели, а он все еще нет. Голод мучает все тело. — Посмотри на этого крепкого парня, — говорит Председатель. — Готов поспорить, он постоянно тренируется. Вону снова кивает. Когда ему нужно быть начеку, он замирает внутри. Старается следить за своим дыханием, но обращает внимание на то, как оно ощущается — прохладой в носу. Джонхан скрещивает руки. — Говори, — коротко приказывает Председатель. — Да, — подтверждает Вону. — Я хожу в спортзал по утрам. — Отлично, — Председатель поворачивается, обращаясь к Джонхану. — Если тебе нужно в спортзал, можешь пойти с Вону. Джонхан берет его под руку, но ничего не отвечает. — У меня много врагов, поэтому важно, чтобы кто-то обеспечивал твою безопасность, — говорит Председатель. Он кладет другую руку на плечо Вону. — Я вырастил этого мальчика, ты знал об этом? Джонхан бросает короткий взгляд на Вону, потом на Председателя. — Нет, — отвечает он. — Я этого не знал. — Он хороший мальчик, даже если слишком много курит, — хмыкает Председатель. — Он всегда позаботится о том, чтобы ты благополучно добрался до дома. Возникает пауза — кажется, что Джонхан должен что-то сказать, но он этого не делает. Председатель думает, что угрожает, но он оказывает услугу Джонхану которою тот сам хочет. Он даже не подозревает, насколько соответствуют действительности его собственные слова. — Конечно, — подтверждает Вону. Председатель неопределенно машет рукой между Вону и Джонханом, молча приказывая им самим разобраться со всем остальным, и направляется к парадным ступенькам. — Я с удовольствием покажу спортзал, — говорит Вону. Джонхан обычно отдыхает по утрам допоздна, пока Председатель работает в компании, но теперь придется много ездить туда-сюда из дома Председателя. — В десять нормально? — Я должен вернуться к полудню, — замечает Джонхан. — Тогда, наверное, в девять, — говорит Вону, изображая бровями небольшое извинение. Джонхан морщит нос, но кивает. Странно, что он такой милый, словно грозовые тучи рассеиваются, чтобы пропустить немного света. Вону стоит перестать пялиться. — Отнести покупки наверх? — спрашивает он. — Гостиная подойдет, — громко пресекает Председатель, ожидая Джонхана у двери.

***

Вону отправляет Мингю смс с телефона, спрятанного в бачке унитаза, и засыпает примерно за семь часов до того, как ему снова нужно будет вставать. Его глаза, болезненно сухие и уставшие от долгого пребывания в контактных линзах, распахиваются в темноте. Несколько часов назад Джонхан лежал здесь же и спал, положив голову на подушку Вону. Вону отправляет Мингю смс с телефона, спрятанного в бачке унитаза, и засыпает примерно за семь часов до того, как ему снова нужно будет вставать. Его глаза, болезненно сухие и уставшие от долгого пребывания в контактных линзах, распахиваются в темноте. Несколько часов назад Джонхан лежал здесь же и спал, положив голову на подушку Вону. Я все еще не разучился хотеть вещи просто потому, что хочу их, — сказал он. Должно быть, он действительно очень силен, или честен, или совершенно внутренне разбит, потому что Вону-то точно утратил всякую способность к подобному. Может быть, в этом и есть логика — красть поцелуи, как сигареты, или короткие сны, потому что это приятно, когда больше ничего другого не хочется, но это не одно и то же. Во всяком случае, для Вону это не одно и то же. Трудно поверить, что для Джонхана это на самом деле может быть одним и тем же. Невозможно просто хотеть Джонхана. Потому что он не может быть еще более опасным запретом; потому что даже мысль о нем сжигает Вону ревностью и гневом, о которых он слышал, только читая истории, где все умирают; потому что Вону оскорбил его, сказав то, что, по его мнению, все равно должно было быть сказано. Вону утыкается лицом в подушку и приоткрывает рот, втягивая резкие вдохи сквозь плотный хлопок. Желание тенью полыхает внутри него. Он даже не может дать определения своим желаниям, потому что любой сценарий, начинающийся с прикосновения к Джонхану, заканчивается потерей, болью или невозможностью. Однако теперь у него есть лишь одно заветное желание, простое и непорочное, которое сметает на своем пути все остальное, словно река чистой воды. Он хочет попрощаться. Он хочет посадить Джонхана в самолет и отправить его к такому счастливому концу, который Вону может только представить, как сцену из фильма: добрый друг, который станет любящим супругом и будет оберегать его так, как не сможет сам Вону, обнимая его в холле аэропорта во время титров. Вону известно, что это будет больно. А также очень трудно, на грани возможного. Но он просто хочет этого. Он хочет многого другого — мести, власти, безопасного места и покоя — но только как о шагах на пути к этому прощанию.