Accessory

В частном зале лучшего ресторана одного из ведущих отелей Сеула становится шумно. По окончании трапезы гости Председателя Ли разбились на маленькие разношерстные группы, в которых люди помоложе уважительно прислуживали кучками тем, кто постарше и заносчивее. Вону безмолвно стоит у стены уже несколько часов, внимательно следя за общим настроением, которое меняется так же резко, как и погода. Переговоры с деловыми партнерами из Китая всегда проходят крайне напряженно. Эти люди очень, очень богаты — многие из присутствующих в комнате, вероятно, обладают состоянием куда большим, чем сам Председатель Ли, что, определенно, заставляет Вону задуматься; их этикет и правила общества тоже могут разительно отличаться. Они забывают, а может и вовсе не заботятся, оказать Председателю Ли соответствующее его статусу почтение, которому обязывает их средний возраст или относительно невысокий ранг. Они предъявляют чрезмерно жесткие требования. Слишком много людей в штате Председателя Ли каждый раз притворяются, что их это шокирует. А еще они обсуждают такие вещи, за которые всем присутствующим грозит точно около двадцати лет тюрьмы, не меньше, так что нервы у всех взвинчены до предела. Однако, похоже, что алкоголя сегодня разливалось достаточно, чтобы слегка снять всеобщее напряжение и снизить накал температуры. Когда Вону сканирует комнату, большинство кажутся скучающими и уставшими, но пока никто не выглядит раздраженным и злым. Самые важные персоны — Председатель Ли и Мадам Шен — и вовсе кажутся абсолютно невозмутимыми. — О, у меня имеется одна из работ Хуан Юйцыня! — произносит неожиданно громко Председатель Ли. — В столовой. Вы бывали в моем доме? Вам точно необходимо прийти и взглянуть! Вону узнает молодого мужчину среди партнеров, с которым и ведется диалог: однажды ему довелось везти Минхао и Джунхуэя посмотреть на художественные галереи в Сеуле. Минхао, по всей видимости, был по-настоящему заинтересован в этом, и сейчас кажется не менее искренним, одобрительно поднимая брови и отвечая что-то очевидно положительное, что невозможно расслышать Вону из-за окружающего шума. Возможно, именно потому, что речь зашла о его личных сокровищах, Председатель Ли вдруг резко поднимает голову и зовет: — Джонхан-а! Джонхан стоит прямо позади него, ведя другой разговор, который он тут же бросает, чтобы повернуться к Председателю. Он не может идти еще быстрее, но и этой скорости, тем не менее, недостаточно для председателя, который хватает его за запястье и дергает на последних нескольких шагах. Джонхан падает Председателю прямо на колени, рассыпая волосы тут же падающие ему прямо на лицо, и он с трудом поправляет их, заливисто смеясь. — Они заинтересованы в искусстве, — говорит Председатель. — Как думаешь, какое произведение в моей коллекции самое лучшее? Джонхан строит задумчивую мину, а затем игриво шепчет ответ Председателю в ухо. Председатель удовлетворенно смеется. В тот день, когда Вону возил его и Джунхуэя по городу, Минхао был очень мил и так необычайно добр, что Вону приметил это и запомнил. Он был терпелив и внимателен со всеми сотрудниками галереи и даже пытался завязать светскую беседу с самим Вону, тут же быстро поняв, что отклика не дождется. И лишь в середине дня Вону с удивлением вспомнил, что, насколько ему известно, Минхао — опытный убийца, ну или кто-то в этом роде. Очаровывать разный персонал оказалось, конечно, лишь хобби. Теперь же все стало на свои места: легкий интерес на лице Минхао трансформируется в откровенное отвращение. Он бросает короткий взгляд на Джунхуэя, который просто закатывает глаза в знак молчаливого согласия. Председатель, тем не менее, не замечает. Джонхан, кажется, не замечает тоже, хотя может и нет. Однако секретарь Им, служивший помощником Председателю в разы дольше самого Вону, естественно все видит со своего невзрачного места в углу. Он выступает вперед, касаясь Джонхана за плечо, и жестом указывает в сторону пустых бокалов. Джонхан аккуратно слезает с чужих колен, и принимается разливать сидящим напитки, в то время как секретарь Им наклоняется к Председателю, чтобы что-то прошептать. Джонхан замечает, что Вону за ним наблюдает. Вону тут же отворачивается. Председатель любит выставлять Джонхана напоказ. Большинство людей оказываются под должным впечатлением, или им приходится притворяться, но иногда все идет совсем не так. Может быть, потому, что Джонхан — мужчина, или из-за внушительной разницы в возрасте, ну а может просто кому-то публичная демонстрация отношений и вовсе отталкивающая. Возможно, некоторые люди все еще способны находить любые проявления собственности отвратительным — Вону хотел бы в это верить. Какова бы ни была причина отторжения, несколько партнеров излучают его. Атмосфера меняется, и на стороне Председателя воцаряется неловкое напряжение. Поэтому неудивительно, что через несколько минут перед Вону появляется Джонхан, с отсутствующим взглядом и натянутой улыбкой, вцепившийся в плечо Донхёна. — Секретарь Им хочет, чтобы ты отвез этого домой, — говорит Донхён. Вону кивает. Донхён подталкивает Джонхана вперед, но Вону все равно не касается его. Он следует за ним через пространство так, как секретарь Им учил его сопровождать дочерей Председателя: на один шаг позади, одна рука вежливо висит в воздухе в почтительном расстоянии от тела на тот случай, если тому вдруг понадобится помощь, и тянется мимо, чтобы открыть и придержать для Джонхана дверь. Никто никогда не давал им указаний, как правильно обращаться с Джонханом. Никто из начальства не высказывался о том, как к нему относятся Вону или Донхён, и Джонхан безропотно следовал всем указаниям. Однако Вону считает, что его подход лучше по многим причинам. По крайней мере, сегодня он единственный, кто не стал устраивать из ухода Джонхана ещё большую сцену перед партнерами. Это долгий, извилистый путь через ресторан и холл отеля к лифту на парковку. Джонхан не торопится, ухмыляется в телефон и двигается, легко покачиваясь и изредка спотыкаясь. Вону предлагает свой локоть, но Джонхан смеется и отпихивает его, не касаясь руки, и, спотыкаясь, идет дальше, полагаясь сугубо на собственные рефлексы. Работники в форме за регистрационной стойкой выглядят раздраженными. Вону кивает им головой и рукой поворачивает Джонхана к двери, за которой скрывается лифт для персонала. Секретарь Им не позволяет служащим прикасаться к их машинам, но Хёншик, водитель Председателя, подгонит машину к месту парковки, когда тот будет готов уехать. По правилам, Джонхан должен ожидать в холле, где тепло и приятно. Он должен спуститься вместе в паркинг, потому что Вону нельзя оставлять его одного надолго. Как только двери лифта закрываются, Джонхан сразу же становится другим человеком. Убирает свой выключенный телефон и достает из того же кармана заколку для волос, собирая волосы в небольшой хвост, чтобы убрать их с лица. Засовывает руки в карманы костюма и стоит прямо, не шевелясь, молча наблюдая за тем, как сменяются на дисплее цифры. Два года назад, вскоре после того, как Джонхан переехал к Председателю Ли, гости однажды засиделись после ужина в доме Председателя, и Джонхан тогда был самым пьяным из всех, кого Вону доводилось видеть, не теряя при этом сознания. Он лежал на диване, положив голову на костлявое бедро Председателя, и хихикал, как школьница, флиртующая с парнем-ровесником. В этом было что-то непристойное. Не было никаких причин, чтобы это как-то задевало Вону — он видел и более мерзкие вещи, и раньше, и позже, — но в тот момент момент он не мог больше находиться в той комнате. Быстро придумав оправдание, он направился в самую дальнюю из трех ванных комнат на первом этаже, за тихой кухней. Это всегда было одним из его любимых трюков, позволяющих на время сбежать из дома Председателя — просто распахнув окно и выскользнув наружу, он мог быстро выкурить сигарету в тенистом оазисе сбоку от дома, между хорошо освещенными со всех сторон садами. Он специально оставил ванную открытой и темной, чтобы никому не пришло и в голову искать его там. Однако пока он стоял за окном, кто-то все-таки вошел в ванную. Вону бесшумно отступил назад, выйдя из квадрата желтого света, отбрасываемого окном на лужайку, и уже хотел было отвернуться, если бы не увидел Джонхана в абсолютно трезвом состоянии. Джонхан повертел в воздухе свой кулак и затем высыпал в унитаз несколько маленьких таблеток из невзрачного пакетика. Спустив воду, он наблюдал за тем, как они исчезают в воронке, с таким выражением лица, которое иногда до сих пор преследует Вону в моменты между сном и явью, — сосредоточенно темное, практически злое, лицо, которое казалось бы яростным, если бы не было таким настороженным и невозмутимым. Когда слив остановился, Джонхан прислонился бедром к раковине и со вздохом закрыл глаза. Он стоял, не шевелясь, и Вону тоже застыл на месте, застигнутый врасплох обнаруженной тайной и гипнотической силой присутствия Джонхана. Легкий порыв ветра коснулся щеки Вону, и Джонхан подскочил на месте. Тот резко обернулся к открытому окну, впервые заметив его благодаря порыву воздуха или сигаретному дыму. Он встретился взглядом с Вону — тьма оказалась недостаточно плотной, чтобы скрыть его. У Джонхана шокировано отвисла челюсть. Вону не шелохнулся. Постояв еще секунду, Джонхан развернулся и вышел. Через несколько минут Вону докурил вторую сигарету и влез обратно в окно, чтобы вернуться на вечеринку. Джонхан и Председатель уже удалились в комнату Председателя, а остальные гости разбрелись. После этого прошло еще несколько неловких недель: Джонхан все ждал, что Вону сдаст его или начнет шантажировать, а Вону надеялся, что Джонхан поймет, что ему не интересны все те проблемы, которые он тогда увидел. Ни один из них так и не заговорил об этом, но Джонхан в конце концов сам понял, что Вону ничего не собирается делать, и в конце между ними воцарился некий мир. Вону чаще всего подвозит Джонхана. Он не является его официальным водителем или кем-то еще, однако его статус означает, что он в первую очередь отвечает за посылки второго уровня, а Джонхан обычно является самой важной посылкой этого класса. Джонхан имел определенную власть — он мог не просто попросить, а провернуть одну из тонких манипуляций, чтобы Председатель и секретарь Им искренне считали, что это была их идея, — и в итоге поручали заниматься этим именно Вону. И стоит им остаться вдвоем в машине, как Джонхан перестает пытаться провести его. Как только они оказываются вне поля зрения, Джонхан педантично убирает волосы с лица и выпрямляется. Он перестает притворяться пьяным, или под кайфом, или счастливым, или еще каким-нибудь другим. Мгновенно он кажется старше, мужественнее и куда более уставшим. Становится тише. Чаще всего он просто садится в машину и засыпает. Вот и все. Джонхан не делится с Вону ничем, что могло бы стать серьезной тайной между ними. Вону не задает вопросов. Джонхан просто немного восстанавливает силы в эти свободные мгновения, и любая опасность, которую создает Вону, предоставляя такую возможность, компенсируется тем, как Джонхан использует этот отдых в качестве подпитки, чтобы смягчать нрав Председателя и делать его счастливым. Двери лифта отворяются позади них, и они сворачивают в паркинг. Здесь холодно. — У тебя не найдется случайно сигареты? — спрашивает Джонхан, как всегда. Вону лишь кивает, как всегда. Он достает пачку, постукивая ту о ладонь, и открывает перед Джонханом, чтобы тот мог выбрать одну. Вону лишь кивает, как всегда. Он достает пачку, постукивая ту о ладонь, и открывает перед Джонханом, чтобы тот мог выбрать одну. Он протягивает зажигалку, не прикасаясь, и Джонхан не отрывает взгляда от пламени, прикуривая сигарету одной из своих удивительно глубоких и шумных затяжек. Он отдает зажигалку обратно, так же без прикосновений. Вону курит только время от времени, в основном для того, чтобы передохнуть, но теперь при нем постоянно есть пачка для Джонхана. Он понятия не имеет, почему Джонхан не носит с собой свою. Возможно, что он из тех людей, которые говорят себе, что на самом деле не курят, что каждая сигарета — это исключение или последняя. Возможно. Но, вероятно, дело в Председателе. Вону не раз доводилось видеть, как Джонхан за один день спускал в бутике целую годовую зарплату, не заставив Председателя и глазом моргнуть, но он также видел, как Председатель был разгневан тем, что на карточке Джонхана появился счет за купленный в обычном магазине рамен. Для чего ты сделал лишнюю остановку? Почему просто не вернулся домой? Неужели ты не благодарен тому, что я держу здесь штат прислуги, чтобы они готовили тебе все, что ты захочешь? Подобная драма портит неделю всем. Вону достаточно держать пачку сигарет в пальто. Он подгоняет машину — Лексус, старый личный автомобиль самого Председателя, а теперь его второй лучший автомобиль — к курящему Джонхану. Джонхан тушит окурок, стоит Вону подъехать и выйти, чтобы открыть заднюю дверь, как научил его Секретарь Им, вежливо протягивая руку на случай, если понадобится помощь забраться внутрь. Джонхан не принимает ее. Он вообще никогда не ее принимает, но сегодня у него еще трясутся руки, зажатые подмышками. Вону молча закрывает за ним дверь, сам садится за руль и включает отопление на заднем сиденье, объезжая паркинг. Выехав на улицу, он заглядывает в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что Джонхан больше не дрожит, и обнаруживает, что тот спит. Не просто прикрыв глаза, а именно заснув, потому что руки его лежат на коленях ладонями вверх, а он не расслабляется так, когда бодрствует. Дорога через парковку заняла от силы минуты три. Вону никогда в жизни не засыпал так быстро. Возможно, Джонхан может заснуть так где угодно. А может, и нет — может, он так спит в машине, потому что в других местах вообще плохо спит. Вону не знает, да ему это и не нужно. Он выключает радио и спокойно везет Джонхана к дому Председателя. Джонхан просыпается за несколько минут до того, как Вону заезжает в гараж. Он сам открывает дверь, прежде чем Вону успевает заглушить двигатель, и тем более выйти из машины, чтобы открыть дверь. — Спасибо, водитель Чон, — произносит Джонхан. Он захлопывает дверь слишком быстро, чтобы Вону успел ему что-то ответить, но они оба знают, что Вону и не собирался этого делать.

***

Бизнес Председателя — не только фармацевтика и отмывание денег на черном рынке. Он — внук бакалейщика, а теперь еще и глава разросшейся империи продуктовых магазинов, аптек, а с недавних пор и сети маленьких кафе. Вону входит в штат личной охраны Председателя. Он проложил себе путь наверх, выполняя поручения, которые не могли быть связаны с официальными сотрудниками компании, и к розничному бизнесу никогда не имел отношения. Признаться честно, он даже никогда всерьез не задумывался об этом, разве что иногда, когда Председатель был более жесток, чем обычно, — выбирал, кого из мелких ростовщиков принести в жертву полиции, заставлял Джонхана молить о прощении за мнимый проступок, просто потому что мог, — вот тогда Вону вдруг вспоминал, что перед ним не просто улыбающийся бакалейщик из дюжины рекламных роликов детства. Председатель начинает каждый свой день в компании. По утрам Вону проводит время в спортзале, а на работу приходит ближе к вечеру, если это нужно по расписанию или когда законный бизнес сворачивается. Он остается на работе до времени отбоя, нередко до самой глубокой ночи. На следующий день после вечеринки с партнерами Вону приходит, когда Председатель и Джонхан уже заканчивают обедать. Пока сотрудники службы безопасности собираются, горничная расставляет маленькие чашечки с эспрессо, убирая грязную посуду. По сути, они с Вону не родственники, однако достаточно близки, чтобы он мог сказать «здравствуйте, бабушка», если бы никого больше не было в комнате. Он только кивает, когда она ему улыбается. В команде охраны неизменно входят секретарь Им и Хёншик, личный водитель и телохранитель Председателя; Вону и Донхён, официально работающие водителями, а неофициально — исполняющие обязанности телохранителей, шпионов, мускулов и всего остального; и еще несколько парней, выполняющих поручения низшего уровня. Вону знает их имена — Джэсан, Сунсу, Инхо — не из-за того, что ему на них не наплевать, а потому, что ему важно запоминать детали. Председателю Ли и секретарю Им уже за шестьдесят, Хёншику — где-то за тридцать, а всем остальным — за двадцать. Но поскольку Вону работает на председателя с подросткового возраста, здесь его стаж даже больше, чем у Хёншика. Он не раз был свидетелем, как многие люди поднимались и падали в глазах Председателя. Остальные часто забывают, насколько большее значение он имеет над ними, и Вону им об этом предпочитает не напоминать. Председатель жестом просит секретаря Им говорить, пока тот занят тем, что размешивает сахар в кофе Джонхана. Это необычная любезность, и Джонхан отплачивает ему тем, что смотрит на него так, будто он достал саму луну. Секретарь Им прочищает горло: — Спасибо всем за сверхсрочную работу с партнерами на этой неделе. Мы успешно завершили нашу сделку, и теперь нас ждет гораздо более спокойная неделя. У Ёнхо есть несколько событий в кампусе, которые мы хотели бы осветить, — это младший и единственный сын Председателя, изучающий менеджмент и бизнес в университете Ёнсе. Секретарь Им кивает ухмыляющемуся Донхёну. Он часто работает в охране Ёнхо и очень симпатизирует ему, что не лучшим образом отражается на них обоих. — И мы переходим к некоторым вопросам, связанным с получением разрешений для распределительных заводов в Ильсане, — продолжает секретарь Им. — Министерство безопасности продовольствия считает, что обнаружило некоторые финансовые нарушения. Донхён усмехается, а Джэсан, наиболее туповатый и похожий на Донхёна из всех мальчиков на побегушках, поднимает брови. Причина, по которой министерство обнаружило финансовые нарушения, заключается в том, что финансы этих заводов чертовски нестабильны — все это знают, и ни к чему корчить рожи по этому поводу. — Мы попросим вас троих, — секретарь Им жестом указывает на мальчиков на побегушках, — отправиться туда и навести порядок в офисах на этой неделе, — он делает паузу в своей речи и сглатывает. В наши дни бумагу уже не используют, но секретарь Им все еще сохранил жест, оставшийся с тех времен, когда он в паузах между размышлениями листал бумаги, потирая подушечки больших пальцев с указательными. — Председатель считает, что Джонхан сможет помочь нам с министром. Джонхан, безучастно смотревший на свой кофе, резко поднимает голову: — Я? — Конечно, — говорит Председатель. В горле у Вону возникает дурной привкус. Джонхан криво смеется. — Я ничего не смыслю в разрешениях на безопасность. Председатель смеется по-настоящему, заливисто и весело, как бакалейщик, которого он играл в старых рекламных роликах. — Очевидно, никто и не ожидает, что ты с ним будешь разговаривать. У Джонхана медленно отвисает челюсть. В остальном он держится очень спокойно. Вону знакомо это чувство, когда в голове зарождается паника, а ему приходится держать себя в руках. — У вас… — секретарь Им прочищает горло, — встреча завтра в девять часов вечера. Министр предварительно согласился рассмотреть наши разрешения после нее. Джонхан разворачивается в кресле, приближая свое тело к Председателю, и опускает пальцы на стол рядом с его рукой. — Милый… — С тобой все будет в порядке. — Председатель отмахивается рукой. — Просто делай то, что у тебя получается лучше всего. Если не понимаешь, мы можем обсудить это подробнее вечером. Тошнота в горле Вону сгущается в спазм, и он едва не кашляет, не контролируя свое лицо. Впрочем, это абсолютно неважно, потому что все присутствующие откровенно пялятся на Джонхана, напряженно сидящего в кресле с плотно сомкнутыми губами. — В расписании на эту неделю есть еще несколько дел, но нам не нужно обсуждать их в полном составе, — бодро говорит секретарь Им. — Группа безопасности, отправляйтесь в караульное помещение. Я скоро буду там, чтобы подготовиться к встрече с командой Ильсана. Никто не выбегает из комнаты, но практически все шесть членов группы охраны, спешащие покинуть дом, излучают беспокойство. Как только они ступают на лужайку и за ними закрывается парадная дверь, Вону и Хёншик достают сигареты, ежась от холода, а Донхён откидывает голову назад, чтобы рассмеяться. Сегодня вместо очков Вону надел контактные линзы. Периферийное зрение стало лучше, но все предметы стали менее четкими. Кажется, это была ошибка. Он щурится на сизое небо, выдыхая дым. Инхо — наименее глупый из трех мальчиков на побегушках — внимательно оглядывает каждого из них, вероятно, замечая, что сотрудники с наибольшим опытом выглядят обескураженнее других. — Это плохо? — спрашивает он. — Да какая разница? Это же просто Джонхан, — хмыкает Донхён. — Ну да, конечно, это «всего лишь Джонхан», — отплевывается Хёншик. — Председатель ревнует, когда кто-то не так смотрит на Джонхана. Он пожалеет, что заставил его это сделать, а потом будет искать, чья это была идея, и не вспомнит, что она была его собственной. — Может, ему уже все равно, — Донхён обгоняет всю группу и разворачивается, чтобы идти спиной вперед по дороге, говоря так, будто ведет заседание суда. — Неужели Джонхан думал, что стоит ему сюда переехать, и Председатель оставит госпожу Кан ради него? Нет, скоро он надоест Председателю, и тот передаст его кому-нибудь ниже по служебной лестнице. Донхён практически исходит слюной от такой перспективы, прикидывая, как бы ему оказаться на этой лестнице. Вону затягивается сигаретой до тех пор, пока не чувствует жжение глубоко в легких. — Если и так, то это все равно будет только через пару долбаных месяцев, — говорит Хёншик. — Ты думаешь, что так и будет? — спрашивает Инхо. Хёншик пожимает плечами, затягиваясь сигаретой. — Трудно сказать. Никто до этого еще не был так вовлечен, как Джонхан, — он поворачивается к Вону. — А до меня кто-нибудь был? Вону качает головой, хотя это и не совсем так. Когда он только начал работать на Председателя, как раз подходил к концу срок пребывания женщины, которая была любовницей почти десять лет. Но Вону ничего не известно о ее падении, кроме того, что все было окутано тишиной, — в то время он был всего лишь ребенком, таскавшим бумаги из кабинета в кабинет, — и даже если бы он что-то знал, то явно не стал бы рассказывать этим идиотам. Впрочем, он и сам осознавал, что Хёншик в основном прав. За все годы чередования женщин и мужчин, которыми распоряжался Председатель, никто не был втянут так глубоко, как Джонхан, но каждый раз все заканчивалось плачевно для сотрудников и разрушением всей жизни этого человека. Секретарь Им — ближайший из всех, но он пережил и худшее. Следующей ступенькой вниз станет один из руководителей компании, возможно, или Хёншик, умеющий держаться в страхе. — А ты что думаешь? — спрашивает Инхо, наклоняясь к Хёншику, чтобы взглянуть на Вону. — Джонхан ведь разговаривает с тобой, верно? Вону с ужасом расширяет глаза, отрицательно качая головой. Хёншик смеется, с горечью, но без злости: — Знаете что? У Вону удобная работа — возить Джонхана туда-сюда в торговый центр, потому что он не разевает свой дурацкий рот. Мы все должны быть похожими на него. Он ставит точку в разговоре, по-дружески пресекая его прежде, чем сплетни зайдут слишком далеко и ему придется вмешаться. Они уже начинают говорить слишком открыто, опасно приближаясь к нелояльной критике Председателя и его решений. Но Донхён никогда не знал, когда нужно заткнуться. Все еще шагая спиной вперед, он бросает взгляд на Вону. — По-моему, это чертовски жутко. Почему бы тебе не начать разговаривать? Вону лишь усмехается и пожимает плечами. Донхён издает звук раздражения, разворачиваясь, чтобы пройти вперед и открыть дверь в караулку, встроенную в стену дома, но остальные смеются. Шутка про то, что Вону никогда не разговаривает, — любимая у всех. Если Вону понадобится говорить, ему должно быть что сказать. Прежде всего, Джонхан никогда не вынашивал коварных планов, чтобы заставить Председателя бросить жену, и не просил почти ничего из того, что получал. Он работал в отеле, когда познакомился с Председателем, и пусть он и решил обменять свое время на подарки Председателя, он стремился сохранить свою работу. Председатель устроил в отеле сцену, специально испортив ему жизнь. Вону не известны все подробности, но Джонхан был вынужден смириться с жизнью, которую ему предложил Председатель. Вону также может сказать, что распознать сигналы Председателя гораздо сложнее, чем думает Донхён. Он совершает по-настоящему жестокий поступок, и то, что он так внезапно и в присутствии всех, даже мальчиков на побегушках, обрушился на Джонхана, было спланированным унижением. Однако играть с Джонханом в чудовищные игры — любимое хобби Председателя, которое вовсе не означает, что ему перестало нравиться его присутствие рядом. Дело в том, что иногда Председатель просто… делает что-то. Большая часть членов совета директоров считали, что бизнес по открытию кафе — плохая идея, но Председатель, тем не менее, проталкивал ее, и за пять лет он удвоил прибыль компании, существующей уже несколько десятилетий. Тогда же он увеличил вдвое и бизнес по отмыванию денег, скрыв его в процессе роста. Иногда он считает идею хорошей только потому, что все остальные считают ее плохой — она должна быть слишком рискованной, слишком жестокой, и страх перед этой силой удерживает всех остальных от вершины успеха. Жестокость не всегда является расчетливым шагом Председателя Ли — просто это его самая комфортная привычка. Однако в происходящем нет никакой пользы. Бросившись на защиту Джонхана, он ничем не поможет — только нарисует на его спине еще более яркую мишень, а на спине Вону — новую. Вону бросил школу, чтобы работать, и сдал экзамен на аттестат позже, когда пришло осознание, что ему следовало бы учиться. Учился он самостоятельно в библиотеке Председателя, которая была собрана больше для показухи, чем для пользы. Но Вону умен — и пользовался этим. Ему потребовалось несколько попыток, чтобы понять «Полное собрание сочинений Уильяма Шекспира», однако как только он уловил суть, то мигом проглотил его. Все события в жизни Вону подтверждали то, что он узнал в библиотеке, когда с упоением перелистывал страницы, чтобы узнать, кто женится на Лавинии. Трагедии разворачиваются неизбежно, правила строги, как в шахматной партии. Большинство людей — лишь пешки, расставленные на доске, чтобы в нужный момент быть отброшенными в историях о королях и королевах. Однако у Вону есть план на игру, который, при удачном стечении обстоятельств, может обеспечить Джонхану выгодное положение. Он часто размышляет о том, как это провернуть. Возможно, даже слишком часто, потому что если в конечном итоге момент будет выбран неверно, он не сможет рисковать королем ради такой пешки, как Джонхан. Только потому, что Джонхан красив, а его история — трагедия, вовсе не означает, что Вону нужно его спасать. Иногда Вону приходится напоминать себе об этом, но не по причине того, что его подводит собственная память. В любом случае, Джонхан может позаботиться о себе лучше, чем может показаться — Вону неоднократно наблюдал, как его фасад опускается, стоит ему оказаться на заднем сиденье машины. Джонхан, может, и не обладает властью и богатством Председателя Ли, но он сильнее многих. Тех, кто ставил на его падение, сейчас уже нет, а он все еще здесь. Должно быть, он знает, что делает. Вону тоже знает, что делает — держит рот на замке. Это одна из его лучших тактик, и он пользовался ею, чтобы оставаться в безопасности в доме Председателя дольше, чем это возможно. Именно это одна из причин, по которой его секретный план может сработать — все знают, что Вону нечего сказать. Вот поэтому он и не собирается ничего говорить. Не станет перечислять все причины, по которым Донхён не прав, да ещё и чертовски омерзителен. Но иногда, как сейчас, слова закипают внутри него. Они становятся тягучими, тошнотворными и горячими. И застревают в глотке.