Холодная ночь

      Марк советовал Летиции кланяться Приору в ноги. Мадемуазель Жонсьер противно быть проигравшей, но у неё нет высокой цели, ради которой не грех умереть, прощаться с жизнью так быстро ей не хочется. Хрупкая гордость задета. Она всего лишь оказалась удобной тем, кто сильнее, и делает верный выбор — прислушивается к совету мужа, рассказывает, как было, плачет, просит пощады и защиты. Мартен разговаривает с ней отдельно, наедине, разматывает ниточки, что ведут к лицам, стоявшим за ней, долго думает и всё-таки оставляет в живых. Марка рвёт изнутри. Он благодарен, но не может простить предательство.       Задержание Летиции проносится слухом по Нью-Пари, интересной сплетней на очередном приёме, где чета Жонсьеров вовсе не появляется.       — Всё, что я наговорила…       Летиция шумно вздыхает. Она сидит на диване напротив стола Марка в небольшом кабинете. Её выпустили из тюремной камеры и дали возможность привести себя в божеский вид, но Летиции всё равно. Страх от неизвестности будущего — единственное, о чём она может сейчас думать. Как сложится её жизнь, которую она собственноручно сломала?.. Первой начинает разговор, который даётся с трудом.       — Я не должна была рушить то, что у нас было. Марк, прости меня.       — Ты слишком удачливая сука, — говорит Марк. — Тебе повезло. А тебе всегда очень везёт. Помолись Единому, а то он, — Жонсьер смеётся, показывая пальцем наверх, — обидится.       Абсурд, каламбур. Смеётся нервно и совсем неестественно. Летиция знает, что его всего трясёт изнутри, ещё секунда и сорвётся, заорёт.       — Я не понимала, что делала, не думала…       Марк резко хлопает по столу. Летиция вздрагивает, немного приподнимает плечи, вжимает шею, а потом выпрямляется, демонстрируя идеальную осанку. Даже будучи под приговором она не опустила голову. Чистая, а не позорная голытьба из Термитника, знает себе цену.       — Лети, ты вообще не думала! У тебя мозги отшибло напрочь! Что тебе, сука, не хватало? Мне как теперь Мартену смотреть в глаза?!       — Не разговаривай со мной в таком тоне.       — Что ты сказала?       — Перестань кричать и не называй меня сукой. Применять свои умелки дознавателя будешь в рабочее время.       Летиция говорит спокойно и ровно, не боится Марка, знает, что не тронет, хотя тот наверняка хочет перевернуть стол с бумагами, полностью разнести кабинет и придушить её — долго, болезненно, чтобы она закатывала глаза и сознавалась во всех грехах мира. Жонсьер на секунду приостанавливается, запускает руку в волосы, прочёсывает кудри. Вдох-выдох.       — Вызову машину, тебя отвезут. Поговорим дома.       Но разговор не продолжается. Марк возвращается поздно. Летиция ведёт себя тихо, ходит по квартире точно лёгкое бесплотное приведение. Последующие дни и их новая семейная жизнь становятся настоящим адом. Марк холоден, к себе не подпускает, почти не разговаривает и вечно занят. Убивает его подозрительный взгляд. Они вместе, но Летиция больше не касается Марка, а он не целует её. Они вместе, но Летиция спит на кровати, а Марк раскладывает диван или вовсе остаётся в служебной комнате Инквизиции. Они вместе, но лишь для приличия и счастливой картинки, на которой всё ладно и умиротворённо.       — Я должна вымаливать прощение у тебя всю оставшуюся жизнь?! Я должна слушать твоё молчание и ненавидеть себя?! Ты устроил мне пытку получше, чем виселица?! Инквизиция отлично работает!       Летиция бьёт посуду. Швыряет чашки на пол, бросается кружками, кричит, а потом рыдает сползая по кухонному гарнитуру. Марк молчит и убирает осколки.       Иво просил Марка быть внимательным к жене, когда её подозревали. Он старательно делал вид, что ничего не случилось, недавняя командировка подавалась как рабочая обязанность, а не прикрытие. И его воротило от самого себя. Теперь то время позади, но нужно быть осторожным и внимательным. Жонсьеру вновь неприятно. Тех, кого любят, не подозревают, ибо не бывает любви без доверия. Тогда у них не любовь. А что? Тихое и мирное сожительство?       Жонсьеры вновь появляются на приёмах, опровергая слухи о разрыве. Марк целует Летицию на глазах у всех, не отказывает ей в первом, во втором и третьем танце, внимателен, учтив. Он рядом, но совсем далеко, разговаривает, но разговоры его лишь набор общих фраз. Летиция ждёт, когда они будут вежливо обсуждать только погоду, и этот провальный момент наступает.       — Погода сегодня замечательная. Не слишком холодная ночь.       Она сдерживает злость. Марк подаёт неизвестно какой по счёту бокал вина с подноса официанта, что проходит мимо. Да, у них тоже теперь холодные ночи. Летиция не пьёт. Смешно. Прошлый Жонсьер такое не ляпнул бы.       — Спаиваешь меня?       Он отрицательно качает головой.       — Раз ночи тёплые, выйдем на балкон, наконец-то поговорим?       — Говори здесь.       — Здесь не хочу.       — Тогда замолчи и улыбнись, на нас смотрят.       Жонсьер понимает, что так долго не может продолжаться и первый предлагает развестись.       — Мне всё это осточертело, Лети, — говорит он и, не отвлекаясь, застёгивает рубашку перед зеркалом, будто рассуждает об обыденных совершенно неважных вещах.       — Я тоже очень устала.       Она стоит в дверях, близко не подходит.       — Нам уже давно пора расстаться.       Марк соглашается, уходит на службу и работает как обычно. Летицию ничего не держит рядом с Жонсьером, всё внутри выжжено дотла обидой и молчанием. В этот же вечер она, потеряв всякую надежду помириться, собирает вещи, не дожидаясь официального решения по документам. Они расходятся, делят нажитое вместе имущество. По Нью-Пари вновь ползут сплетни, и их ранее чистенькая совместная биография покрывается чёрными кляксами.       У Летиция после развода начинается новая жизнь. Она куда-то резко пропадает, уходит в тишину, а потом возвращается и гремит на весь город. Ценник на её картины подлетает, что вовсе не останавливает чистых из высшего зажравшегося общества их покупать, а ещё больше подстёгивает и заинтересовывает. Со временем мадемуазель Жонсьер появляется на приёмах. Сама по себе, без мужа.       Марк живёт как прежде, всё тот же жестокий дознаватель, приближенный к Приору. Брак с Летицией остался для него далёким гулким воспоминанием. Так было и с Джейн. Время лечит, и он когда-нибудь обязательно излечится.       Но навсегда забыть друг о друге не получается. Проходит несколько лет. Марк покупает картину. Похожие когда-то висели в его квартире… Летиция знает каждого покупателя, и этот поступок её цепляет. Вопрос один: зачем он так сделал? А потом обмен взглядами, вино, ударившее в голову и с приёма старой и доброй Сарду они уезжают в одной машине.       Всё происходит так быстро, что нет времени на подумать. И вот полураздетый после секса Марк сидит на балконе, неторопливо курит сигарету. Летиция выходит к нему, обнимает со спины, затем становится напротив. Жонсьеру хочется простить жену, но он горит желанием не морочить себе голову, целует её голое тело, утыкается лбом в живот, вздыхает.       — Хочешь начать всё заново? — вдруг спрашивает он.       — Я думала об этом. Может быть.       — А ты?       Ответом становится его приглашение.       — Приезжай ко мне завтра на ночь.       — Я приеду.       И этот момент становится их хрупким воссоединением.       Марк снова мажет поцелуями по тёмной коже Летиции. Сигарета забыто тлеет между его пальцами. А ночь кажется такой холодной, как никогда ранее.