Любовь вопреки

*** — Аллах, моя голова! Так, дружок, обещай себе, что это была последняя такая ночка. Все-таки годы уже не те, — парень медленно приподнимается с огромной кровати и лениво копошится в запутанных черных волосах. В глазах мелькают короткие воспоминания вчерашнего дня. Громкая музыка. Яркий свет, ослепляющий глаза. Какая-то малознакомая девушка, крутящаяся вокруг него в платье, которое сложно назвать таковым из-за слишком маленького количества ткани. Жаркие поцелуи, где-то в темном углу ночного клуба. Он ловит себя на мысли, что как бы ужасно это ни казалось, но он совсем не помнит ее имени и даже очертаний лица. Это просто очередной секс, мимолётная встреча, дабы немного снять напряжение, ни более. А он и не против. Раз они сами предлагают себя, не имея никакой гордости и самоуважения, то почему он должен отказываться? Они получают, то что хотят. Связь с внуком одной из самых влиятельных семей Стамбула. Наверное, они надеются на то, чтобы стать частью этой семьи, но он, как истинный джентльмен, всегда предупреждает их заранее, что вступать в серьезные отношения или более того — жениться, он не намерен. Несмотря на дикое нежелание что-либо делать сегодня, парень все-таки встает с кровати и направляется в душевую, дабы хоть немного взбодриться и прийти в себя после очередной веселой ночки. Тем более, он и так уже припозднился и опаздывает на работу в фирме его деда, Халиса Корхана, известного на всю Турцию ювелира. Иногда парню казалось, что только для него и его барата Фуата, работа, а не просто трата дедушкиных денег, являлась по-настоящему важна. А как еще можно было объяснить то, что только они пропадали там до самой ночи, постоянно вели переговоры с иностранными партнерами, разрабатывали эскизы украшений для новых коллекций. Особенно ему нравилось последнее. Создание украшений и все, что было с этим связанно, было его главной страстью. Даже сам Халис Корхан не раз восхищался его работами и позволил выпустить свою собственную коллекцию под личным именным брендом. Несмотря на то, что парень был достаточно самоуверен в себе и своем таланте, иногда ему казалось, что это некая подачка со стороны дедушки за так сказать, вынужденные годы разлуки. Он не любил вспоминать то время, когда он и его мать проживали свою жизнь вдали от Стамбула, в холодном и дождливом Лондоне. На первый взгляд, это казалось не худшим вариантом. Но потом в голове всплывали воспоминания о пьяном отце, дающем звонкие грубые пощечины то ему самому, то его матери. Воспоминания о бесконечных ночах то в больницах, то в полицейских участках. Хотя время, проведенное в больницах, не сравниться ни с чем в его жизни. Ведь на фоне постоянных избиений, криков и мысли о том, что собственный отец отказался от нее, его собственная мать была совсем не в порядке и страдала от бесконечной депрессии. Все это время он был рядом с ней, поддерживал и бесконечно защищал как настоящий мужчина, несмотря на свой юный возраст. Но три года назад весь этот кошмар, в котором он ежеминутно находился, закончился благодаря «милости» Халиса Корхана. Находясь почти на смертном одре, дед решил исправить все ошибки своей молодости. Так, по приглашению дедушки парень и его мать оказались на пороге огромного особняка на берегу бескрайнего Босфора. В первые дни своего нахождения в особняке все нутро парня было пропитано чувством мести. Он хотел отомстить деду за все, что он заставил его пережить. За то, как несправедливо поступил по отношению к самому драгоценному для парня человеку — его матери. За то, как отказался от своей внебрачной дочери и спрятал где-то далеко в Лондоне. Но прожив в этом змеином логове больше недели, он понял, что жизнь сама отомстила Халису Корхану. При первой их встрече парень увидел перед собой не какого-то могущего и властного, как говорили все вокруг, мужчину, а несчастного старика, тянущегося к нему дрожащими руками для приветствия. Окончательное намерение мстить пропало у парня после того, как он познакомился со своими новоиспеченными родственниками. Их надменное поведение, косые взгляды, которые они кидали то на него, то на его мать, расставили все точки над «i». Своему, мягко говоря, неблагополучному детству, он был благодарен лишь за одно — ярко выраженному чувству эмпатии и умению тонко чувствовать людей, несмотря на многочисленные маски, за которыми они пытались скрыться. Именно поэтому он сразу смог понять, что за надменными масками Корханов скрывались глубоко несчастные люди. Но время шло, и парень даже привык к обстановке, царившей в семье Халиса Корхана. Более того, он видел, что его маме стало намного лучше в окружении ее непутевого папаши, поэтому ему пришлось смириться с мыслью, что ему придется остаться в Стамбуле надолго. — Кайя, можно войти, — раздался стук в дверь, от которого у парня слегка закружилась голова. Все-таки с ночными похождениями нужно заканчивать. — Да, войди, — парень сразу распознал голос своей матери. Несмотря на то, что он был совсем взрослым мужчиной, его мама не была с этим согласна. Она любила приходить к нему в комнату, чтобы поговорить, и как она считала, совсем неочевидно, нелепыми намеками расспросить его о личной жизни. Но несмотря на то, что ему иногда это докучало, он старался быть с ней максимально терпеливым и понимающим. — Доброе утро, мама. Как твое самочувствие, все хорошо? Ты выглядишь немного взволнованной, что-то случилось? — Да, Кайя, случилось. Давай поторопись, дедушка собирает всю семью за столом, он сказал, что есть что-то очень важное. Он хочет, чтобы ты… — не закончив свое предложение, она замолчала, слегка потупив глаза. — Мама, что за интриги… — парень широко улыбнулся, чуть сдерживая смех, — общение с Ифакат точно не идет тебе на пользу. Поверь, создавать загадочные интриги тебе не подходит. Тем более, что такого важного может сказать дедушка за столом? Опять будет всех нравоучать? Но если он будет отчитывать Ферита, то я потороплюсь. Я видел, как он вчера пьяный вел в свою комнату какую-то девушку — теперь он уже начал смеяться, не скрывая своего пренебрежительного отношения к младшему братцу. Их отношения было сложно назвать братскими, такими, как у Кайи, например, сложились с Фуатом. Кайя просто не мог пройти мимо, не подколов своего младшего братца, после того как он снова и снова косячил. Особенно ему нравилось, когда Халис, стуча ладонью по столу, во время их совместного семейного ужина кричал о том, что он позор этой семьи и что (бла бла бла) он больше и копейки не получит от него. — Кайя, хватит издеваться над своим братом! Я понимаю, что Ферит не самый умный и ответственный человек на свете, но и ты тоже не святой. Да, да, я знаю, что ты тоже вчера вернулся глубокой ночью и в не самом лучшем состоянии. И дедушка тоже это знает, поэтому вы сегодня оба получите. Ладно, давай торопись, я буду ждать тебя за столом, — женщина уже собирается выйти из комнаты, но потом снова останавливается, держась за дверную ручку, — и, пожалуйста, после слов дедушки не спорь сразу же, подумай хорошо, ладно? — Ладно, мама. Но ты меня правда заинтриговала. Уже хочу побыстрее узнать, что это за важный разговор такой. Десять минут и я спущусь, — ответил Кайя, направляясь в душ. *** — Любимая семья, доброе утро! — саркастично произнес Кайя, стараясь скрыть свою улыбку, но, честно говоря, у него это плохо получалось. — А почему лица такие грустные? Посмотрите в окно, какая погода, какое солнце, — Кайя садится на свой стул, который находится по правую сторону от стула Халиса Корхана. Каждый раз, когда он садится за это место, он вспоминает, какую истерику закатил Ферит, когда его любимый дедушка отдал его место новоиспеченному внуку, и каждый раз ему это приносит особое наслаждение. Он жестом приветствует сначала Гюльгюн и Орхана, затем Ифакат, а потом и Фуата с Асуман, которые о чем-то мило шепчутся, не замечая никого вокург. — Кайя, хватит, пожалуйста, — Нюкхет слегка толкает своего сына в плечо. — Тетя Нюкхет, пускай порадуется, пока может. Издеваться над нами это его единственная радость в жизни, — хихикает Ферит, крутя вилку в руке, — братец, не думай, что ты сегодня отделаешь от гнева дедушки, когда он с утра меня отчитывал, я ему рассказал и твои секретики. У меня здесь, в отличие от тебя, везде есть глаза и уши. — Я в этом и не сомневаюсь, братец. И что ты имел в виду, когда говорил, что мне осталось немного радоваться, ммм? Хочется немного послушать твоего бреда, — пронзительный взгляд парня устремляется на Ферита, от чего тот только млеет, не находя каких-то слов для ответа. — Все хватит, достаточно. Не ругайтесь с самого утра, оставьте это мне, — в обеденном зале в сопровождении своего верного помощника Латифа входит Халис Корхан. — и так, вся семья в сборе, можете начинать завтракать, ну а я начну с Ферита. Ферит, ты опять приводил в особняк кого-то? Сколько раз я тебе говорил, что это недопустимо! А? Я не понимаю, чего ты добиваешься. Ты хочешь, чтобы я заблокировал все твои карты? — Дедушка, я. я. не нужно, пожалуйста, я исправлюсь, — как ребенок начал оправдываться Ферит, что вызывало только смех у всех, сидящих за столом. Особенно трудно скрывать свой смех было Кайе и Фуату, которых очень забавило такое поведение их младшего братца. — Хватит, Ферит. Мне это надоело! Сколько раз ты кормил меня своими обещаниями. И так, я принял решение, что с этого дня ты, как и твои братья, будешь работать. Да, да, каждый день, ты, как и Фуат, как и Кайя, будешь просыпаться и ездить на работу, а не спать до обеда, а потом шляться ночью, непонятно где. Ты меня услышал? — Халис бросил холодный взгляд на младшего внука, после чего звонко ударил ладонью по столу. — Ну дедушка, ты же знаешь, что я не создан для работы, к тому же, я еще учусь в университете, у меня финальный курс, я сейчас усердно готовлюсь к экзаменам, — Ферит кинул умоляющий взгляд на дедушку, от чего тот лишь громко рассмеялся, тем самым вызвав недоумение на лицах людей, сидящих за столом. — Ферит, я сейчас умру от инфаркта, вызванного смехом. Почему-то ты не думал об учебе, когда развлекался в клубах? Тебя стал волновать университет, только когда речь зашла о работе? Ой, Ферит, Ферит, ты меня знатно позабавил. Все, я больше ничего не хочу слышать, это мое окончательное решение. Сегодня же ты выходишь на работу в нашу компанию. Фуат, — Халис обратился к своему внуку, который несмотря на всю безумную обстановку, творящуюся в данный момент, жадно уплетал свой завтрак. Наверное, за все годы, проведенные в особняке, у него уже выработался иммунитет на крики и вечные споры деда и Ферита, — я хотел тебя попросить, найти для Ферита подходящую должность в фирме. — Подходящую? — вопросительно повторил слова деда Фуат. — Да, подходящую, то есть я имею в виду самую энергозатратную и низкооплачиваемую, — Халис произнес это с легкой ухмылкой на лице, — чтобы твой братец смог прочувствовать то, как трудно зарабатываются деньги. Еще пока я не забыл! Ферит, я попросил заблокировать все твои карты, так что ты теперь будешь жить на зарплату. Не переживай, конечно, лишать тебя еды я не собираюсь, так что есть ты будешь дома, благо еды достаточно, ну а зарплату можешь тратить как хочешь. И так в течение трех месяцев. Так сказать, испытательный срок, если справишься, то я подумаю, чтобы простить тебя, — прервав свою речь Халис бросил взгляд на Гюльгюн и Орхана, — чуть не забыл, если я узнаю, что кто-то дает ему деньги, собственноручно выброшу из особняка, вместе с Феритом. — И всего-то, вот это наказание, я понимаю — шепотом сказал Кайя, ему было смешно наблюдать за всей этой картиной. Совсем поникший Ферит, еле-еле сдерживающий слезы, Гюльгюн, которая сразу же принялась успокаивать своего обиженного сыночка. Даже Ифакат, которая с приездом Нюкхет потеряла свое огромное влияние в особняке, попыталась переубедить Халиса, робко объясняя ему, что это слишком суровое наказание. Но Халис был непреклонен, давая понять, что его решение непоколебимо. — Кайя, теперь я бы хотел поговорить с тобой, — на этот раз Халис обратился к нему, но без каких-либо ноток злости и гнева. — Да, дедушка, я весь во внимании, даже представить не могу, чем я заслужил такое внимание, — обратился Кайя к дедушке. Несмотря на то, что их отношения значительно улучшились за три года совместного обитания в особняке, стать человеком, которого Кайя будет искренне уважать, у него не получилось. После своих слов парень почувствовал, как мать снова толкнула его, давая понять, что сейчас не самое время для сарказма. — Простите, да, конечно, я слушаю, дедушка. — Кайя, сынок, у меня к тебе нет никаких претензий. Я благодарен тебе и Фуату за ваш усердный труд, — Халис уважительно кивнул в сторону Фуата, — я слышал, что вы недавно подписали контракт с крупным итальянским брендом украшений. Насколько я знаю, это было трудно, но вы справились с этим. Ещё раз хочу сказать вам, и тебе отдельно спасибо. Но есть один вопрос, который меня очень волнует. Я не хочу вмешиваться в твою жизнь, но мы с дочкой Нюкхет поговорили и … — Халис слегка поперхнулся, — нам кажется, что тебе пора жениться. — Что, простите? — теперь уже поперхнулся сам Кайя. Он даже не знал, как реагировать на услышанное. — Вы видите перед собой маленького мальчика, который не может самостоятельно принимать решения? Или вообще, на что вы рассчитывали? Что вы скажете мне жениться, и я сразу же, сверкая пятками, побегу в ЗАГС? Аллах, я просто этого не выдержу, — Кайя накрыл свое лицо двумя ладонями, чтобы не видеть весь тот абсурд, который происходил за столом. — Кайя, посмотри на Фуата. Он тоже в свое время противился жениться, а сейчас, видишь? — Халис с улыбкой посмотрел на Фуата, который своей ладонью поглаживал беременный животик свой супруги Асуман, — парень не может оторваться и на минуту от своей жены. Ты видишь, как он счастлив? Семья — это лучшее, что может случиться с человеком. Кайя, мы с твоей мамой желаем тебе всего самого прекрасного и доброго. Ты уже реализовался в работе, так почему же не задуматься о создании своей собственной семьи? Или ты считаешь, что лучше всего прожигать свою молодость в непонятных клубах с непонятными девушками. Да, да, не отводи глаза, Ферит мне доложил о твоих ночных похождениях. Не торопись с ответом, я понимаю, что это серьезный шаг. Предлагаю пока просто съездить в Антеп и познакомиться с невестой, я уверен, она тебе понравиться, и ты потом будешь благодарен и мне, и матери, за то, что мы познакомили вас. — Так вы уже и невесту нашли! Просто браво, браво, мама! Браво, дедушка. У меня нет слов. И мой окончательный ответ — нет! Надеюсь, все меня услышали и поняли, — Кайя со злостью поднялся из-за стола, собирая на себя изумленные взгляды родственников, и вот уже собрался уйти, как почувствовал руку своей матери на своем предплечье. Он посмотрел в ее глаза, которые были налиты некой мольбой. Кайя понимал, что в данный момент его мать буквально молит его, чтобы он успокоился, не был так резок, обдумал предложение своего деда. — Мама, пожалуйста, отпусти мою руку. Я все сказал, никакой свадьбы не будет. — Кайя, мы же не говорим о свадьбе прямо сейчас. Съездишь, посмотришь на девушку, если не захочешь ее, то мы найдем другую, — голос Халиса все больше твердел. Ему явно не нравилось то, что кто-то в этой семье смеет перечить ему. — Девушка и правда прекрасна, ее зовут Сейран Шанлы, она из очень знатной семьи в Антепе, в нашем родном городе. Эта девушка лучшая из всех, которые там есть. — Вы вообще слышите себя? Вы говорите о девушке, как о каком-то товаре на рынке. Не захочу ее, найдем другую, — Кайя уже полыхал от злости. Он не мог терпеть такое отношение к женщинам. Да, Кайя был не идеален. Он часто занимался сексом с девушками без какого-либо продолжения, но он всегда предупреждал их об этом заранее. И если они разделяли его позицию лишь прекрасно провести вечер без каких-либо обязательств, только тогда он мог позволить себе такие беспорядочные связи. Но он никогда, никогда не проявлял к ним неуважение, не сбегал после проведенной совместной ночи, оставляя девушку в неведении. — Хватит, Кайя, хватит. Все. Это мое последнее слово. Ты едешь на знакомство в Антеп, завтра! — Халис в свойственной ему манере снова ударил по столу кулаком, от чего тот задрожал. — Нет. Я не еду на знакомство в Антеп завтра. И это мое последнее слово! — теперь уже Кайя ударил по столу ладонью, стремительно вставая из-за стола и направляясь к себе в комнату, несмотря на охающие и ахающие звуки семейства. *** — Бред, просто бред, — парень ходил из угла в угол, будто стараясь находить весь свой ежедневный километраж шагов. Он не мог поверить во все услышанное за столом. Да еще и его мать была за одно со всей этой безумной семейкой Корханов. Видите ли это их совместное решение, видите ли, они подумали, что ему пора жениться. Но его кто-то спросил? Хочет ли он этого? Готов ли он? Он и сам не может ответить себе на эти вопросы. После всего пережитого в детстве, ему кажется, что он последний человек на земле, которому стоит заводить семью. Лучше он всю жизнь будет один, чем причинит, может даже и несознательно, какой-то женщине такую же боль, которую причинил его собственный отец его собственной матери. Да, он точно решил, что он будет один. — Кайя, сынок, можно я войду? — его мысли перебивает стук в дверь и голос матери. Несмотря на то, что он сейчас был бесконечно зол на нее, он был благодарен ей, что она своим приходом, смогла развеять мысли в голове, пожирающие его изнутри. Нукхет почти на цыпочках входит в комнату Кайи, наблюдая за реакцией сына. — Заходи, заходи, дорогая мама, — он смотрит на нее с легкой саркастической улыбкой, — пришла дальше меня уговаривать? Если да, то это не поможет, я уже все сказал. — Кайя, я же сказала тебе с утра, не реагируй так резко, сначала все хорошо обдумай, а потом уже скажи свое решение, — Нюкхет также на цыпочках подходит к сыну и присаживается рядом с ним на кровати, легко поглаживая ладонью по широкой спине. — Сынок, я же уже совсем не молодая, вот сколько мне осталось? Понимаешь, если я умру, я хочу, чтобы кто-то позаботился о тебе, чтобы рядом был человек, который будет любить тебя и оберегать. И я уверена, что ты будешь прекрасным мужем. У тебя доброе сердце. Ты сможешь подарить своей жене всю свою любовь. Я уверена, в твоих руках она будет самой счастливой женщиной на свете. — Мама, мамочка, о какой смерти ты говоришь? Пожалуйста, не нужно давить на это, ты же знаешь, как мне больно это слышать, — Кайя взял руки матери в свои огромные ладони и, поднеся их к губам, легко поцеловал. — Моя болезнь прогрессирует, я принимаю таблетки, ходила к врачам. Они, конечно, сказали, что все не так однозначно, но есть большие риски, что я могу умереть в любой момент. Будет это через месяц, год или же пять, никто не может сказать. Именно поэтому я поддержала идею дедушки с женитьбой. Если бы не это, конечно же, я никогда бы и не посмела предлагать такое. Я знаю, что ты самостоятельный мужчина, который вправе сам принимать решения, но… — лицо женщины залилось слезами. — Не нужно, мамочка, пожалуйста, не плачь, — парень все крепче сжал свою мать в крепких объятиях и едва касаясь поцеловал ее в макушку. — Хорошо, я поеду в этот, как его там? Андеб? Антип? Завтра я познакомлюсь с девушкой, но точно обещать ничего не могу. Хорошо? Ты согласна? — улыбнувшись матери, проговорил парень с легкой улыбкой на лице. — Спасибо, сынок. Это все что я могу тебе сказать.