Каким ты меня знаешь

      Не поймите неправильно. Кагеяма ему правда не нравится.       Просто так произошло, что они вынуждены контактировать друг с другом больше, чем они это делали обычно. И, если честно, это беспокоит Тсукишиму в последнюю очередь. В этой ситуации, когда его парень поменялся телом с их сокомандником, а их командная работа, над которой они упорно работали полтора года, разрушается все больше и больше с каждой секундой, Кагеяма — последнее, о чем он переживает. В конце концов, их дополнительные тренировки — далеко не самое страшное, что могло произойти. Если смотреть на Ямагучи с Хинатой и на те проблемы, с которыми они сталкиваются ежедневно, то он вообще не имеет права жаловаться. Он просто чаще проводит время с человеком, который раздражает его с их самой первой встречи. Не так страшно, если смотреть глобально.       И, если честно, это даже не так уж и невыносимо. Они практически каждый вечер остаются вдвоем в пустом спортзале, отрабатывая их связку, и, на удивление, они даже не так уж и бесят друг друга. Он сам, остро понимая необходимость того, чтобы в их команде был запасной вариант на случай, если ситуация не исправится в ближайшее время, не отлынивает и не язвит, когда Кагеяма делает какие-то замечания по поводу их игры.       Ну.       Практически не язвит. Совсем уж убирать сарказм и ерничание из их отношений не стоит, а то Кагеяма вконец расслабится.       И Кагеяма тоже ведет себя нормально в ответ. Да, он кричит, если Тсукишима откровенно начинает халтурить. И да, этот придурок совсем не умеет хвалить и подмечать хорошие стороны в людях, путаясь в словах и выражениях, когда делать это все же приходится. Но Тсукишима к этому как-то привыкает. Он сталкивался с людьми намного неприятнее, чем его тупица-сокомандник, самая страшная черта которого — неумение понимать социальные нормы. Они практически не разговаривают о чем-либо, что не касается волейбола, и, уставшие после нескольких часов сначала основной, а потом дополнительной тренировки, не так остро воспринимают мелочные попытки выбесить друг друга.       Оказывается, с Кагеямой можно вести себя, ну, не так, как Тсукишима ведет себя обычно. В моменты, когда Кагеяма перестает его бесить, — а это почему-то происходит ровно пропорционально времени, что они проводят вместе, — ему не хочется выводить его из себя и искать способы поизящнее его оскорбить. Это становится каким-то лишним, когда они, практически без сил, заваливаются в раздевалку, и единственное, что их волнует — как можно скорее принять душ и разойтись по домам. У него не остается ни времени, ни, если честно, сил, чтобы препираться с Кагеямой. Да и…       — Держи, — кидает ему чистое полотенце Кагеяма, после чего Тсукишима протягивает в ответ бутылку с водой. Кагеяма принимает душ дольше, чем Тсукишима, выполняя какие-то свои привычные ритуалы, а сам Тсукишима ненавидит копошиться и собираться чуть ли не бегом. Поэтому они практически сразу берут за правило, что Тсукишима идет мыться первым, чтобы в спокойствии потом собраться и дождаться Кагеяму, чтобы закрыть раздевалку и спортзал. И поэтому они неосознанно подстраиваются и кооперируются друг с другом, чтобы сделать это как можно быстрее. Все это происходит практически в полном молчании и доведено до них уже до автоматизма. И почему-то…       Тсукишима не то, чтобы против сложившейся системы. Просто ему странно осознавать, что человек, который его раздражал столько времени, оказывается, может вести себя нормально, если его не провоцировать?.. Из-за того, что у них есть общая цель, эти самые провокации приходится держать при себе, и Тсукишима оказывается, не кривя душой, поражен изменениями, произошедшими в их отношениях.       Они не друзья. Никогда не были и вряд ли ими станут. Они с Кагеямой — абсолютно разные люди с противоположными мировоззрениями и взглядами буквально на все. Но, с учетом того, что вся жизнь Тсукишимы каждый день переворачивается с ног на голову, он решает хотя бы что-то в этой самой жизни не усложнять.       И относиться к Кагеяме ровно так, как он того заслуживает. Не больше и не меньше.       Не поймите неправильно. Тсукишима ему правда не нравится.       Просто в последнее время… в последнее время их отношения неуловимо, но отчетливо меняются, и Кагеяма не совсем уверен, почему это происходит. По какой-то причине Тсукишима оказывается одержим идеей их парной связки, хотя до этого любая необходимость работать с ним вместе вызывала у него головную боль, и Кагеяме приходится с этим работать. Ну, как приходится. Он целиком и полностью за то, чтобы их команда становилась лучше и разрабатывала новые приемы, которые могут удивить противников и принести им дополнительные очки. Просто…       Ну… это же Тсукишима. Человек, который в любой ситуации, если можно сделать что-то на десять процентов, делает все на пять. Он, конечно, соврет, если скажет, что Тсукишима не старается — после первого года обучения он будто позволил себе полюбить волейбол и с тех пор проявляет интерес к тому, чтобы работать над своими навыками. Просто… это все равно странно. Что Тсукишима вдруг решил, что команда не сможет обойтись без их комбинации, которую им нужно отработать прямо сейчас.       Тем более Тсукишима, вроде как, терпеть его не может. Что, конечно, абсолютно взаимно! Кагеяма ненавидит, когда тот начинает насмехаться над ним и каждой фразой показывать, что считает себя на уровень выше всех окружающих. Тогда, когда Тсукишима молчит, Кагеяме на него глубоко все равно. Но стоит ему раскрыть рот… что ж. Шанс того, что из него донесется что-то хотя бы нейтральное, каждый раз ничтожно мал. Тсукишима будто не может прожить и дня, чтобы кого-то не высмеять. Будто у него есть какой-то список дел на день, в котором отдельном пунктом стоит «насмехаться над Кагеямой», и если он его не выполнит, то весь день пройдет напрасно.       И тут вдруг. Совместные тренировки. Адекватные, казалось бы, взаимодействия. Тсукишима, который почему-то решает смолчать даже в те моменты, в которых Кагеяма будто бы сам напрашивается на насмешки. Это странно. Это непривычно.       Но с учетом всего, что происходит вокруг него в целом и с остальными его сокомандниками в частности… Тсукишима с его странным поведением внезапно оказывается самым нормальным и стабильным человеком в его окружении. Ну подумаешь, перестал его оскорблять. Это ведь даже хорошо. Во всем остальном он ведет себя, как привычный Тсукишима — морщит нос, когда первогодки начинают шуметь, постоянно покупает это клубничное мороженое после тренировки, щелкает пальцами, перелистывая плейлист, пытаясь найти любимую мелодию. Все, как всегда. Ничего необычного.       …в общем, в какой-то момент Тсукишима становится единственным стабильным кусочком в его будто с ног на голову перевернувшейся жизни. И если поначалу это пугает, то по итогу Кагеяма машет на это рукой. У него слишком много переживаний и без того, чтобы волноваться из-за того, что именно в обществе Тсукишимы он внезапно начинает испытывать спокойствие и ощущение, будто все хотя бы на время вернулось на круги своя.       Потому что сокомандники ведут себя странно. Их быстрая с Хинатой перестает работать вообще. Кагеяма не помнит, когда Хината в принципе в последний раз не избегал игры с ним. Это неожиданно бьет по Кагеяме сильнее, чем должно, но он просто надеется, что Хината приготовил что-то грандиозное и, как всегда, удивительное, чему пока что мешает их игра. Если по итогу Хината продвинется чуть дальше, станет играть чуть лучше, будет, как всегда, таким поразительным, ярким и старающимся, каким он является всегда, то Кагеяма переживет. Тем более…       Тем более в личном отношении Хината тоже меняется чуть ли не до узнаваемости. Кагеяма не узнает в нем прежнего Хинату и не может понять свои чувства по отношению к нему. Хината ему всегда… всегда нравился. Глупый, шумный, яркий, и такой, такой живой Хината притягивал его взгляд и заставлял смотреть только на него. Он скучает, безумно скучает по этому дурацкому, громкому, ослепительному Хинате, которому он всегда боялся проиграть. Сейчас… Кагеяма не может сказать, что Хината ему разонравился. Эти новые черты в нем, его неожиданное спокойное поведение, тепло, с которым он вдруг относится к нему… не то, чтобы это все его отталкивало. Со временем он привыкает к тому, что Хината ведет себя иначе по каким бы то ни было причинам. И со временем… со временем это ему даже…       Ну, неважно. Речь совсем сейчас не об этом. Речь о том, что по сравнению с Хинатой, Тсукишима ведет себя вполне нормально. Кагеяме не приходится думать, что он может вытворить в следующий момент и как ему нужно будет на это среагировать. С ним он может, как бы это странно не звучало, выдохнуть и ощутить себя так, будто все вокруг вернулось в норму. Будто Хината не ведет себя, как совершенно другой человек, и будто их капитан не разучился чутко чувствовать атмосферу команды, одним только своим присутствием сглаживая все шероховатости. Тсукишима же, в отличие от всех остальных, остается прежним. Да, вредным, да, с длинным языком и нежеланием тратить энергию больше необходимого минимума, но таким привычным.       Их дополнительные тренировки больше не ощущаются, как вынужденная мера, чтобы улучшить игру их команды и дать ей возможность получить на следующих отборочных пару лишних очков. Теперь это становится его небольшой отдушиной после дня, полного странностей, непривычного поведения окружающих и ситуаций, требующих от него совершенно новых реакций и быстрого реагирования на постоянно меняющуюся реальность. Они с Тсукишимой постепенно притираются друг к другу. Оказывается, он перестает быть таким раздражающим, если не открывает рот… или хотя бы делает это не для того, чтобы его оскорбить. Конечно, он все еще выбешивает Кагеяму своим очевидным презрительным отношением ко всем, кто, как ему кажется, глупее него… но, пока он занят чем-то другим и не переносит это на окружающих, жить вполне можно.       А потом все меняется.       И их отношения, хрупкие и только-только выстроившиеся в непрочное перемирие, тоже.       Во-первых, Кагеяма отбил у него парня.       Тсукишима и без признания Ямагучи замечал, что у него выстраиваются странные и какие-то особенные чувства по отношению к этому придурку. Он, вообще-то, знает, как выглядит влюбленный Ямагучи. Они встречались год, Ямагучи никогда не скрывал своего отношения к нему, а с лицом Хинаты и мимикой Хинаты эти новые чувства становятся еще более очевидными. Поэтому то, как меняется поведение Ямагучи, стоит только рядом с ним появиться Кагеяме, он замечает чуть ли не сразу.       Преувеличением будет сказать, что ему это не нравится.       Объективно говоря, Тсукишима ведь намного более предпочтительный вариант. Он знает Ямагучи всего и принимает все его стороны. Он не раз и словами, и действиями доказывал ему, что останется с ним несмотря ни на что. Его депрессия (да, отрицание Ямагучи ее существования не меняет того, что она у него очевидно есть) никогда не была для Тсукишимы проблемой. И он, в конце концов, готов и хочет дать Ямагучи любовь и поддержку, которую тот заслуживает.       А еще—       Да блять! Почему он вообще должен рационализировать, по каким причинам его парень должен выбрать его?! Разве это не очевидно?! Разве сам факт их отношений не предполагает, что Ямагучи всегда, в любых обстоятельствах, среди всех вокруг предпочтет именно его?! Почему он— Вся эта ситуация—       Почему он должен с холодной головой относиться к тому, что его любимый человек начинает испытывать чувства к кому-то еще?!       И ни к кому иному, а именно к ебаному Кагеяме! Тсукишиме не— он не может не воспринимать это, как что-то личное. Как вообще ему не воспринимать как личное оскорбление то, что Ямагучи предпочел его Кагеяме?! Тсукишима, наверное, понял, если бы это был Хината. Хината хороший, поддерживающий и солнечный парень, который всегда готов помочь, с искренностью и непосредственностью относится ко всем окружающим и попросту притягивает взгляд так, что становится невозможным его отвести. Иногда Тсукишима тож— кхм.       И они, в конце концов, поменялись телами! Это не могло не вызвать у них особое отношение друг к другу. Тсукишима морально готов к тому, что, когда они вернутся в свои тела, их взаимодействия будут абсолютно иными, чем до этого. Невозможно, узнав столько интимных и личных подробностей о жизни другого человека, не выстроить с этим самым человеком особые отношения. Это будет понятно. Это будет абсолютно логичным.       Но Кагеяма!..       Во-вторых, Кагеяме даже не нужен его парень. Этот придурок очевидно влюблен в Хинату, и было просто уморительно наблюдать за ним в моменты, когда Ямагучи в чужом теле как-то с ним взаимодействовал.       Да. Уморительно. Ровно до того момента, пока Ямагучи не стал проявлять знаки внимания в ответ. Человеку, который влюблен даже не в него.       Ну что за ебаный пиздец! Где у Ямагучи чувство самоуважения? Неужели ему самому так нравится быть влюбленным в человека, которому на него напле… Хм.       Пожалуй, Тсукишима не будет додумывать эту мысль.       Тсукишима любит Ямагучи. Долгое время это чувство было единственным, что помогало ему держаться на плаву и не скатываться в ненависть, самоуничижение и усталость ко всему, что его окружает. Ямагучи всегда был солнечным лучиком, который упорно пробивал мрачные тучи его сознания и делал все вокруг лучше и терпимее. Они научились полагаться друг на друга в мире, который часто приносил им столько боли и разочарований. И их отношения… Тсукишима привык к мысли, что, несмотря ни на что, у него есть Ямагучи. И был уверен, что такое же чувство есть и у самого Тадаши. Чтобы по итогу…       По итогу оказалось, что всего, что делает и дает ему Тсукишима, оказывается недостаточным.       И все это выясняется в контексте влюбленности Ямагучи в — да, вы прекрасно это поняли, но Тсукишима никогда не сможет перешагнуть через это и спокойно двигаться дальше — гребанного Кагеяму. Который плевать хотел на Ямагучи и поцеловал его только потому, что думал, что отдает свой поцелуй Хинате.       Ну вот как это не бесит самого Ямагучи?! Он столько отдал Кагеяме. За то время, что они с Хинатой оказались выдернуты из своих тел и накрепко застряли в чужих, Кагеяма получил от Тадаши столько, сколько не получал от него весь предыдущий год. Ямагучи, конечно же, не смог пройти мимо и просто проигнорировать Кагеяму. Вместо этого он решил, что Кагеяма почему-то заслужил к себе человеческого отношения и начал проявлять к нему доброту и участие, для которых Кагеяма ничего не сделал. И если бы отношение Кагеямы хоть как-то поменялось! Он будто принял за должное все эти светлые и искренние проявления привязанности Ямагучи (которые раньше, к слову, он проявлял только по отношению к Тсукишиме. Ну, и к Хинате, но посмотрите выше его мысли по этому поводу).       Да Кагеяма должен молиться на то, что такой человек, как Тадаши, из всех людей в мире, несмотря на свои долгие, любящие и поддерживающие отношения, несмотря на то, что Тсукишиму и Ямагучи связывает столько всего, несмотря на всех их моменты, — и плохие, и хорошие, — несмотря на то, что они всегда любили и поддерживали друг друга, несмотря на все это…       В-третьих, несмотря на все это, Ямагучи все-таки выбирает не его. И Кагеяма, который проводит все выходные с ним, пока Тсукишима утопает в учебе, Кагеяма, который пытается поддерживать все его интересы, пока Тсукишима отказывается играть в то, что кажется ему скучным, Кагеяма, который соглашается на любые его глупости, пока Тсукишима пытается сохранить лицо, Кагеяма, который не устает от постоянной поддержки, готовит онигири на двоих, внимательно слушает все разговоры, хотя большую часть из них не понимает, насильно раскрывает лучшие стороны, толкает двигаться вперед и никогда не акцентирует на этом внимание, оказывается лучшим вариантом, который Ямагучи только мог предпочесть.       Во-первых, Тсукишима отбил у него Хинату.       Кагеяма, конечно, никогда ни на что не претендовал. Долгое время он даже в мыслях не осмеливался представить, что его ч-чувства могут оказаться вза… могут оказаться взаимными. Хината всегда казался недостижимым. «Солнце» в его имени намекало, что стоит только Кагеяма приблизиться ближе, как он обожжется и никогда не сможет от этого отойти. И солнце всегда светит для всех. Так же, как у Хинаты всегда оказывается куча друзей и знакомых, для которых он не жалеет своих улыбок, своего участия и своего особенного внимания. Кагеяма всегда был одним из многих. Да, их связывали особые отношения соперничества, а также они являются сокомандниками, которые постоянно находятся рядом друг с другом. Но Хината никогда не показывал, что его он воспринимает совсем иначе. И Кагеяма привык к этому.       Пока вдруг его отношение не меняется.       И одновременно с тем, что Хината почему-то закрывается от всего остального мира, он внезапно раскрывается ему самому.       Конечно, Кагеяма волнуется. Когда всегда живой, общительный Хината вдруг отчетливо избегает чужого общества и предпочитает большой компании знакомых проводить время с некоторыми избранными друзьями, это не может не вызвать беспокойство. Но Хината, вроде бы, в порядке. Он убеждает его, что волноваться не о чем, и, если что-то случится, он обратится к нему за помощью. И это…       Это показывает, что в число этих самых избранных друзей вдруг вошел сам Кагеяма.       Кагеяма плохо понимает контексты и в принципе все, что касается социальных взаимодействий. Но ему кажется… ему кажется, что Хината возможно — только лишь возможно! — ведет себя по отношению к нему так, как… как Кагеяма всегда мечтал, чтобы он себя вел. Он вдруг начинает о нем беспокоиться. Предпочитать его общество другому времяпровождению. Они по-прежнему не играют в волейбол, что здорово расстраивает, но вместо этого занимаются другими вещами. Однажды Хината даже просит его заснять танец, который он долго учил, чтобы потом по этой записи проследить свою технику, и это... Ну, Кагеяму немного смущает выбор танца, но н-не сказать, чтобы ему не понравилось. И танец, и ощущение себя особенным, раз Хината обратился именно к нему.       И в принципе кажется, что Хинате с ним весело. Что внезапно он тянется к нему и рефлекторно расслабляется, когда они остаются наедине. Что их внезапное сближение, вызванное изменением поведения Хинаты, имеет под собой что-то — что-то, о чем Кагеяма стесняется думать даже в самых смелых фантазиях.       Поэтому Кагеяма предполагает… и Ямагучи, с которым они внезапно также сближаются, подтверждает его предположения… что Хината может… он может…       Может тоже быть к нему неравнодушным.       Что ж. Он дорого платит за эту мысль. Унижение, которое он испытывает из-за того, что посмел настолько поверить в себя, что по итогу по— он поцел— раскрыл свои чувства, долгое время не дает ему вернуться в норму. Это, к счастью, не влияет на волейбол, но здорово расстраивает и неизбежно меняет их с Хинатой отношения. Хината сторонится его и постоянно выглядит измотанным и уставшим, а Кагеяма не осмеливается спросить, может ли он как-то помочь. Если это произошло из-за него, то он сделает только хуже. А если нет… что ж. Хината сказал, что обратится к нему за помощью. И до сих пор к нему не подошел. Это говорит больше, чем какие-либо слова.       А потом Кагеяма видит это.       Как любимый им человек, который «не определился», самым ясным образом вдруг определяется.       И забытые ярость и раздражение, которые в нем вызывал Тсукишима, вспыхивают в нем с такой силой, что какое-то время Кагеяме приходится перед каждой тренировкой тратить с десяток минут на то, чтобы настроить себя на необходимость встречать своего сокомандника равнодушным молчанием, а не кулаком в лицо.       Объективно говоря, среди них двоих Тсукишима ведь явно худший вариант. Кагеяма упорно и настойчиво пытается понять и осознать, почему человеком, которому Хината отдал свое сердце, оказывается именно он. Тсукишима грубый, холодный, колкий и язвительный, от него не дождешься ни одного хорошего слова, он не умеет проявлять свои чувства и за все время их знакомства не сделал ничего, чтобы настолько привлечь к себе.       В принципе, если исходить из этой характеристики, Кагеяма также должен быть во вкусе Хинаты.       Только вот по какой-по причине Тсукишима, который, вместе со всеми этими чертами еще и считает себя явно лучше и умнее других, оказался впереди. Тсукишима ведь… он ведь банально выше. Если смотреть на практическую сторону вопроса, то это Кагеяма должен быть в преимуществе. Хината что, совсем это не учел?       Может, Тсукишима его шантажировал? Может, Хината решил проверить, стоят ли отношения того, и поэтому выбрал абсолютно случайный вариант? Может, если Кагеяма постарается, то он сможет заслужить его любовь и внимание и Хината все-таки выберет его?       Ну почему это оказался гребанный Тсукишима? Это мог бы быть любой другой его нормальный друг. Кагеяма бы расстроился в любом случае, но вряд ли так упорно отторгал отношения Хинаты с, например, тем же Ямагучи. Ямагучи всегда заботился о Хинате. Всегда относился к нему с участием и теплом, не раз показывал, как ценит его дружбу и вызывал у него улыбку. Ямагучи, если так подумать, очень хороший вариант. Он милый, рядом с ним ты всегда чувствуешь себя уютно, он не стесняется вести себя глупо, чтобы поднять чужое настроение, но при этом можеть сдержать и охладить горячий пыл одной толькой успокаивающей улыбкой. Ямагучи, в конце концов, не наплевать на Хинату. Ведь, во-вторых, Тсукишиме Хината даже не нравится.       Он никогда не проявлял к нему особого расположения. В последнее время они по какой-то причине стали проводить больше времени вместе, но Кагеяма не заметил ничего такого. Если так подумать, то да, Хината будто стал больше тянуться к Тсукишиме. И да, у них явно появились какие-то общие темы для разговора и шутки, понятные лишь им. Каждый раз, когда Тсукишима заходит в раздевалку, Хината оборачивается и одаривает его появление улыбкой, чего раньше никогда не делал, а на тренировках хвалит каждое удачное очко, заработанное его сокомандником. И если раньше он равноценно давал свое внимание, свои улыбки, смех и участие всем своим друзьям, то теперь он будто держит это при себе, чтобы в большом размере отдать лишь некоторым.       Например, гребанному Тсукишиме.       Ну… это осознание не может не испортить настроение.       Как и то, что Тсукишима воспринимает это как должное. Будто эти улыбки, этот солнечный свет, эти яркие краски и внимание, которые дарит ему Хината, и должны принадлежать ему. Будто нет ничего особенного в том, что Хината, из всей своей кучи знакомых и друзей, выбрал именно его. Будто Тсукишима заслуживает быть избранным.       Одно только понимание, какое самодовольство вызывает у Тсукишимы эта мысль, заставляет кровь Кагеямы натуральным образом закипать.       В-третьих, Хината, наконец, выныривает из своего подавленного состояния и перестает переживать. Он сближается с Тсукишимой, и на его лице появляется улыбка, и эта улыбка выглядит намного ярче и облегченнее, чем за весь последний месяц. Он смеется шуткам Тсукишимы, восторженно смотрит на его удачные приемы, без умолку обсуждает какие-то неизвестные Кагеяме сериалы и немного, совсем на каплю становитя похожим на прежнего себя. Когда Хината о чем-то начинает переживать, Тсукишима щелкает его по носу с мягкой усмешкой и говорит какие-то глупые, несвойственные ему шутки, чем моментально отвлекает его и заставляет забыть о тревогах. Пару раз на обедах Кагеяма натыкается на них, что-то пишущих в тетрадях и горячо что-то обсуждающих, и оценки Хинаты неуловимо поднимаются.       И пока Кагеяма приносит ему дискомфорт своими непрошенными чувствами и прикосновениями, пока все, что он дает ему — это какие-то глупые соревнования, которые уже давно не вызывают в Хинате энтузиазма, пока Кагеяма упорно не может понять сюжет его любимой игры, пока Хината замолкает, когда Кагеяма не может поддержать разговор о чем-то, связанном с историей, пока Хината неутолимо движется вперед, ощущая крепкое плечо рядом с собой, пока Кагеяма в каждой мелочи ему не подходит, среди всего этого именно Тсукишима оказывается тем, с кем они идеально совпадают в каждой мелочи и соединяются друг с другом, как два кусочка одного пазла.       Тсукишиму безумно, невероятно сильно раздражает, что ему приходится мириться. Не с тем, что его горячо любимый парень любит еще и другого человека — им пришлось многое обсудить, прежде чем уяснить, что это не умаляет их любви друг к другу. А с тем, что из всех людей в мире, среди всех вариантов, среди всех потрясающих личностей, которые его окружают, Ямагучи выбирает никого другого, а именно Кагеяму.       Это вызывает в нем какие-то абсолютно первобытные чувства. Его начинает трясти от мысли, что этот болван не сделал ничего, чтобы эту самую любовь заслужить. И что пока Тсукишима месяцами носился и с Ямагучи, и с Хинатой, пытаясь помочь им и по возможности вернуть им хоть какое-то ощущение стабильности под ногами, Кагеяма получил их любовь, не прикладывая к этому абсолютно никаких усилий.       Ведь это означает, что дело в самом Тсукишиме! Что всех его стараний оказалось недостаточно, чтобы обратить на себя внимание. Что его дерьмовый характер и правда является проблемой. Не то, чтобы он помогал своим парню и друг…приятелю, лишь бы что-то получить от них взамен. Просто это немного расстраивает. Что неважно, насколько он раскрывается, старается изменить себя и свои привычные методы взаимодействия с людьми, все внимание и любовь получает человек, не сделавший и половину из этого.       — Чего пялишься? — грубо бросает Кагеяма, когда застает его за разглядыванием своей персоны. Тсукишима кидает на него злобный взгляд, фыркает и уходит из раздевалки, напоследок громко хлопнув дверью. И отмахивается от тонкого голоса Ямагучи в голове, тут же возникшего с нравоучениями, что ему нужно прекратить вести себя так по-детски и отстать от Кагеямы, который не сделал ничего, чтобы заслужить к себе такое отношение.       Он не лезет к Кагеяме, окей? Несмотря ни на что, они продолжают тренироваться. Конечно, каждый пас, который он получает, оказывается будто пропитан пассивной агрессией. И у него складывается ощущение, что, отрабатывая подачи, Кагеяма представляет на месте мяча его голову — настолько сильным и яростным получается каждый бросок.       Но они прорабатывают это. Каждый раз мелочно толкают друг другу в плечо, проходя мимо, и обмениваются яростными, раздраженными взглядами, стоит им оказаться в одном помещении. Это помогает как-то сбросить напряжение и агрессию, и на самой площадке они концентрируются исключительно на волейболе.       Ведь, несмотря на весь дурацкий и грубый характер, Кагеяма играет просто потрясающе и будто с каждым пасом растет над собой.       Это бесит. Раздражает и выводит из себя. И неосознанно толкает Тсукишиму к тому, чтобы и самому стараться над блоками, а также подачами, которые никогда не были его сильной стороной. Вкупе с его постоянной тратой энергии на пассивную агрессию, к концу тренировки он оказывается выжат, как лимон, и сил на активную уже попросту не остается.       Так они и живут, по утрам мелочно выводя друг друга из себя замечаниями о малейших ошибках и просчетах, а по вечерам выплескивая накопившееся в игре. Пока однажды мышцы бедра Тсукишимы не сводит настолько сильная судорога, что с его губ сам собой срывается тихий, но все же вскрик.       И Кагеяма моментально подскакивает к нему.       — Что случилось? — по-прежнему грубым тоном (а другим он с ним сейчас не общается) интересуется он, впрочем, не вкладывая в эту фразу привычное раздражение. И Тсукишима с радостью бы отмахнулся от него или хотя бы сделал вид, что все не настолько плохо, как кажется.       Если бы плохо не было.       Но его ногу сводит настолько сильная боль, что он чуть не теряет равновесие и не падает прямо на месте, настолько сводит мышцу на его бедре, заставляя его зажмуриться и прикусить губу, лишь бы не заорать. Блять. Он же никогда не относится легкомысленно к растяжке. Какого черта его мышцы реагируют так? Да, возможно, он слегка перестарался в последнее время с этими тренировками, пытаясь сбросить стресс и напряжение таким образом. Но все было нормально. Его выносливость существенно выросла за последнее время.       — Дохлошима, ты опять забил на растяжку? Если знаешь, что физически не можешь тренироваться так долго, куда ты лезешь?       Возможно, его судорога скручиват его еще сильнее, чем секунду назад, но, по крайней мере, он ударил Кагеяму прямо по лодыжке и с большой вероятностью оставил на ней синяк. Кагеяма матерится, подскакивая на одной ноге… но плечо, которое подставил, чтобы Тсукишима смог на него опереться, не убирает.       Тсукишима скрипит зубами.       Кагеяме везет, что он в кои-то веки решает проявить благоразумие и после этого пинка не говорит ни слова. Тсукишима на пробу пытается опереться на больную ногу, но тут же шатается так сильно, что Кагеяма прижимается к нему еще ближе. И обхватывает его предплечье ладонями. Что б уж наверняка.       Будьте уверены, что, если бы Тсукишима физически мог это сделать, он бы не дал Кагеяме спуску за его жалкие попытки помочь.       — Двигаться можешь? — Тсукишима кидает на Кагеяму яростный взгляд. Кагеяма закатывает глаза (!). — Понял. Сожми ногу в колене и…       — Я убью себя, если попытаюсь это сделать, — отрезает Тсукишима, все еще балансирующий на одной ноге. Кагеяма моргает. Тсукишима вздыхает. — Гипер… преувеличение. Я не могу пошевелить ногой и на сантиметр.       Кагеяма вздыхает. Окидывает его взглядом с головы до ног. Внимательно смотрит на пресловутые бедра, задумчиво прищуриваясь. Снова рассматривает его целиком и полностью, что-то просчитывая в голове.       И внезапно перестает быть точкой его опоры. Вместо этого он сгибается в спине и абсолютно спокойно говорит:       — Залазь. Тебе нужно сесть, а в раздевалке есть разогревающая мазь.       …       Неужели… Кагеяма на полном серьезе считает, что он, Тсукишима, добровольно захочет…       Кагеяма раздраженно выдыхает на его очевидный момент отрицания и красноречиво шлепает по страдающему бедру. Это вызывает новый приступ боли, — а также новую волну ненависти у Тсукишимы, — но говорит красноречивее всех слов, и Тсукишима обреченно стонет.       И решает поддаться течению его глупой, странной и непредсказуемой жизни, которая в последнее время только и делает, что испытывает его на прочность.       Его не может не раздражать, насколько эта переноска не вызывает у Кагеямы никаких усилий. Не стоит и говорить, сколько нецензурных слов проносится в его голове, когда он обхватывает чужие плечи и чувствует рельефность этих мускулов всем своим телом. Это попросту нечестно, что природа вообще это допустила. Кагеяма, ни на секунду не задерживаясь, поднимается по ступеням и одной рукой открывает дверь раздевалки, и за все это время его дыхание не сбивается ни на каплю.       Тупой Кагеяма с его тупым шикарным выносливым телом! Эта ситуация в каждой своей детали раздражает Тсукишиму от и до!       — Судорога не прошла? — задает Кагеяма вопрос, когда аккуратно сажает его на скамейку и выпрямляется. Тсукишима прикусывает язык и пытается повернуть бедро, которое до этого держал в одном положении. — Понял, — не моргает и глазом он, когда слышит витиеватое и очень грубое ругательство, вырвавшееся из его рта. — Держи.       Тсукишима примиряется со своей гордостью и принимает из его рук разогревающий крем, потому что если ему придется терпеть эту боль хоть на секунду дольше, он явно предпочтет сладкий смертельный конец этой пытке. На мгновение он заминается. И быстро, практически себе под нос, бормочет:       — Спасибо.       — Что? — поднимает голову Кагеяма, до этого читающий инструкцию. Тсукишима поджимает губы.       — Бесишь меня, говорю.       — Я буквально ничего не сделал, — раздражается Кагеяма и грубо кидает ему эту инструкцию прямо в лицо. Тсукишима морщится. — Сам возись, я пойду убирать спортзал.       — На мне же пол сегодня?       — Чего? — моргает Кагеяма, с искренним непониманием глядя на него. — Какой пол? Я сам все уберу. Разминай бедро.       Тсукишима моргает.       — Я в твоих глазах настолько мудак? — снова непонятно с чего бесится Кагеяма, чье поведение в последнее время Тсукишиме все труднее и труднее понять. Тсукишима не отвечает. Кагеяма выдыхает сквозь зубы. — Не отвечай. Я пойду. Можешь меня не ждать — если это вообще пришло тебе в голову.       Дверью Кагеяма не хлопает. Тсукишима прокручивает в голове весь их диалог и так и не может понять, почему его заполняет ощущение стыда, а также какое-то странное, не поддающееся объяснению чувство, из-за которого ему хочется все же остаться. Наверное, это желание делать все наперекор Кагеяме. Он ведь сказал не ждать его. А когда Тсукишима вообще его слушал?       Кагеяма застывает, когда полчаса спустя заходит в раздевалку и застает там его, занятым уборкой их вещей по шкафчикам.       Но ничего не говорит.       Жаль. Тсукишима как раз отошел от болезненных ощущений достаточно, чтобы в нем вспыхнуло желание вступить с ним в спор, вывести его из себя и достаточно налюбоваться его гневным, покрасневшим и разгоряченным лицом.       Кажется, Кагеяма случайно отбивает у Тсукишимы Ямагучи.       Намерение выбесить Тсукишиму не было самоцелью для Кагеямы. Его намерением было привлечь внимание Хинаты, которым всегда с легкостью овладевала зависть и ревность к чужим достижениям и успехам, и таким образом отбить Хинату у этой самодовольной задницы.       По итогу все идет совсем не по плану. Им обоим оказывается как-то все равно на их с Ямагучи внезапное сближение… и Кагеяма понимает, что он как-то и не против. Что его устраивает, какие у них с Тадаши выстроились взаимоотношения. Что он чувствует спокойствие и ощущение, что все встало на свои места, чего с ним не было уже очень давно. Что почему-то Ямагучи ощущается таким родным, хотя все началось с чистой случайности.       Что если Тсукишима вдруг придет в себя и заберет на себя все внимание Ямагучи, Кагеяму это здорово подкосит.       Это ощущается странно и неправильно, но Кагеяма ничего не может с этим поделать. Его выматывает эта «борьба» с Тсукишимой, эти негативные эмоции, которые сплошь и рядом сквозят между ними. Тсукишима, если так посмотреть, оказывается и не таким уж и мудаком. Кагеяма ни разу не видел, чтобы он пользовался Хинатой и его расположением к себе. И Хината улыбается рядом с ним. Стало бы Хинату влечь к плохому человеку?       В общем, Кагеяма смиряется. Хината продолжает общаться с ним, и они вновь стали играть вместе на выходных. Ему искренне нравится проводить с ним время, и со временем он привыкает к мысли, что Хината занят кем-то другим. Это было лишь вопросом времени. Не было ни одной возможности, что его чувства оказались бы взаимными, и ему давно стоило бы переключиться.       Например, на… на того, кто так вовремя оказывается рядом. Кто не требует от него ничего и принимает таким, какой он есть. С кем ему не приходится постоянно думать и напрягаться, чтобы не выставить себя дураком. С кем ему нравится быть рядом. Кому нравится быть рядом с ним.       Ощущение, что он каким-то образом предает Тсукишиму, которому ничем и никогда не был обязан, почему-то вспыхивает в нем каждый раз, когда его губы соединяются с губами Ямагучи. Его призрак находится рядом постоянно — и в прямом, и в переносном смысле. Как-то раз на телефон Ямагучи пришло уведомление ровно в тот момент, когда они обнимались, лежа на кровати, и их лица жизнерадостно осветила фотография с чужих обоев, где Тадаши и Тсукишима дурачились в фотобудке.       В общем… Кагеяма не может не думать о его лице — точнее, о выражении на этом самом лице. Как бы это странно ни звучало, но он не наслаждается их противостоянием. Он просто хочет, чтобы все стало, как прежде. Чтобы Ямагучи не расстраивался из-за того, что его любимый человек встречается с кем-то другим. Чтобы все просто было хорошо — с отношениями или без них, и ни Ямагучи, ни Хината не испытывали никакой боли, которую ни один из них не заслужил.       Ямагучи улыбается, когда они гуляют в парке аттракционов, кладет голову на его плечо, устало зевая, переплетает их ноги, лежа на кровати, и много-много смеется над любой мелочью. Он ерничает, шутит над ним, делает ему моти и, обнимая, скрепляет ладони в замок, не стремясь его отпускать. Он не выглядит особо опечаленным тем, что их план не работает. Он выглядит оживленным и совершенно ни о чем не переживающим.       Кагеяма немного напрягается, но… если Ямагучи не против… если их фальшивые отношения помогают ему… если их встречи и ненастоящие свидания делают его счастливыми… Кагеяма не против. Он совсем, совсем не против забыть про их глупый и неработающий план, если все работает и без него.       А потом Ямагучи — настоящий Ямагучи — раскрывает перед ним все карты.       И внезапно все встает на свои места.       Поведение Кагеямы будто бы меняется, но вместе с тем остается до смешного прежним, как только он обо всем узнает. Его отношение и к Ямагучи, и к Хинате за эту пару месяцев претерпело изменения, и он быстро подстраивается под обстоятельства, когда ему обо всем рассказывают. И за этим оказывается немного странно наблюдать.       Прежде всего, он сходится с Хинатой, пока тот все еще находится в чужом теле. Тсукишима как бы не имеет права о чем-то возражать, но его все равно это бесит. Один только образ в голове, в котором Кагеяма соединяется губами с губами Ямагучи, выводит его из себя.       И при этом он сам оказывается не против, что Тсукишима продолжает встречаться с Ямагучи и сейчас. Каким-то вечером они, явно перегревшись и утомившись, забываются и обсуждают физические характеристики их парней, после чего мирно расходятся, и только потом до Тсукишимы доходит, что, черт возьми, только что произошло. С одной стороны — да, и его парень, и Хината закономерно вызывают восхищение и достойны той похвалы, которую они им дали. А с другой — как Кагеяма вообще осмелился обсуждать с ним, насколько мягкая у Ямагучи кожа?! Его вообще ничего не смутило? И неужели для него является абсолютно нормальным обсуждение, как идеально тело Хинаты вписывается в объятия?..       В общем. Кагеяма явно решил просто плыть по течению и не волноваться, пока есть для этого возможность. Даже вызывает восхищение, насколько быстро он перестраивается и начинает иначе относиться к своим сокомандниками. При этом его отношение к Хинате оказывается подчеркнуто нежным и терпеливым, даже когда те начинают возвращаться в свои тела, и это вызывает у Тсукишимы безмолвное удивление. Он не знал, что он вообще способен на такое бережное обращение к другому человеку. И судя по тому, как Хинату тянет к нему в любом теле, эту самую бережность он проявляет всегда, абсолютно над этим не задумываясь.       Тсукишима пытается вызвать в себе раздражение, когда видит, как Кагеяма сходится с Хинатой, человеком, на которого самому Тсукишиме стало так резко и неожиданно не наплевать, но у него это слабо выходит. Хината явно счастлив с ним. Чему тут можно раздражаться? Да и Тсукишима откровенно устает от негативных эмоций, тем более теперь, когда между ними все разрешилось и подуспокоилось. Он решает просто перейти к тактике игнорирования, которая успешно подходила их отношениям раньше.       А потом перед Кагеямой встает необходимость передать Ямагучи ручку. И вместо того, чтобы кинуть ее через всю раздевалку, что он делает всегда, когда появляется необходимость передать какую-то вещь своему сокоманднику, он тихо подает голос:       — Тадаши?       — М? — поворачивается к нему Ямагучи, до этого занятый складыванием футболки в сумку. И после этого успешного привлечения внимания Кагеяма встает, передает эту самую ручку ему в руки и возвращается на свое место. — О, спасибо!       Кагеяма молча кивает на эту улыбку и снова углубляется в перебор тетрадей Ячи, в которых она пишет свои замечания, возникающие у нее во время наблюдения за матчами. А Тсукишима длинно и долго выдыхает. И сглатывает ком в горле.       После этого он не может не замечать этого. Того, что пока еще не осознал Ямагучи, но что так ясно видно Тсукишиме. Он замечает, насколько медленными и очевидными становятся движения Кагеямы каждый раз, когда дело касается Тадаши. Насколько привычным для него является постоянное наблюдение за тем, чтобы не повышать свой голос в его присутствии. Он никогда не прикасается к нему, пока не убедится, что его движения видны.       И при этом все это происходит настолько плавно и естественно, что Ямагучи так и не замечает этого особого к себе отношения.       — Ты испачкался, — замечает Кагеяма во время обеда, когда они компанией второгодок занимают стол в столовой и сдвигают бенто, делясь едой друг с другом. Ямагучи поворачивает к нему голову. — На щеке соус остался.       Ямагучи проводит ладонью по правой щеке, безбожно промазывая по месту загрязнения, и Кагеяма берет дело — то есть салфетку — в свои руки. Тсукишима наблюдает за тем, как Кагеяма дожидается, пока Ямагучи чуть наклонится к нему, облегчая доступ к своему лицу, и после этого аккуратно убирает оранжевое пятно с его щеки.       И вместо того, чтобы как-то прокомментировать это, утыкается взглядом в стол и ничего им не говорит.       По какой-то причине Тсукишима притихает и какое-то время — кажется, неделю — не говорит ему ни единого обидного или язвительного слова. Он будто о чем-то размышляет и не перестает за ним наблюдать, на что Кагеяма мысленно пожимает плечами. Он не то, чтобы скучает по его оскорблениям, так что пусть пялится, сколько его душе угодно.       А потом они ссорятся в пух и прах, и Кагеяма под страхом смерти не сможет вспомнить и объяснить, что послужило этому причиной.       Кажется, Кагеяма просто указал, что Тсукишима пропустил участок пола, когда убирался. Кажется, в ответ Тсукишима сказал, что он не возникает, когда Кагеяма дерьмово складывает полотенца, поэтому и он пусть молчит. Кажется, они бросили свои дела, чтобы сконцентрироваться только и исключительно друг на друге, потому что ссорились они давно, и та ссора так ничем и не закончилась, хотя тогда они настроились на конкретную и обстоятельную драку. Видимо, их тела моментально вспоминают то возбуждение, которое вспыхнуло в них давно и так и не нашло выхода, потому что в какой-то момент они оказываются все ближе и ближе друг к другу, не в силах отвести взгляд и обратить внимание на что-то еще. И это горячит Кагеяму сильнее, чем все смущающие и неловкие ситуации, в которых он оказывался на протяжении всех этих нескольких месяцев.       Потому что так получается, что с Тсукишимой они так ничего и не решили. Они как бы смирились с тем, что у них четверых выстроились странные отношения, в которых они вдвоем единственные не связаны ничем, кроме чувств к любимым друг друга. Пока Хината и Ямагучи счастливы и любимы, они молчаливо согласились терпеть друг друга. Но при этом…       При этом все равно получается какая-то лажа. Ну не получается у Кагеямы игнорировать то, что по идее они состоят в отношениях с одними и теми же людьми и при этом никак друг с другом не связаны. Они ведь тоже столько всего пережили. Их чувства, такие, казалось бы, разные, до смешного схожи. За эти несколько месяцев они узнали друг друга по-настоящему и поменяли свое мнение несколько раз. Кагеяма выяснил, что выражение боли на лице Тсукишимы не вызывает в нем наслаждения и хоть капли воодушевления. И что он не может перестать думать о его настоящих чувствах, скрывающихся за маской равнодушия. Из-за всей этой ситуации с обменом тел он вынужден был думать о нем больше, чем когда-либо, и он привык к этому постоянному присутствию Тсукишимы рядом с собой.       И поэтому это их игнорирование друг друга кажется вдруг до ужаса нелепым и раздражающим.       Поэтому не стоит удивляться, что они срываются и начинают кричать друг на друга. Они отводят душу, высказывая все претензии, которые они успели накопить — чтобы посередине этих криков осознать, что все эти претензии не соответствуют реальности. Что, кроме каких-то насмешек и мелочных споров из-за бытовых вещей, им нечего предъявить друг другу. Что они раздражают, проявляют холод, выбешивают, грубят, не стесняются в выражениях и попросту не могут прекратить пытаться привлечь чужое внимание к себе.       Кагеяма хватает Тсукишиму за футболку, смотрит в его расширившиеся, но горящие голодом и жаром глаза и прижимает к стене поцелуем, кусая за губы и стремясь выразить, передать каждым прикосновением, какую дрожь и желание он вызывает в нем каждый раз, когда открывает свой язвительный и грубый рот.       Кажется, где-то на фоне раздается выкрик. Но Тсукишима начинает отвечать так же жарко и помешано, цепляясь за его плечи, и все остальное, как и многие разы до этого, перестает иметь какое-либо значение.       — Чего тупишь? — спрашивает Тсукишима у тупящего над листком бумаги Кагеямы, когда заходит в пустую раздевалку и застает его там. Кагеяма переводит на него страдающий взгляд и по итогу неуверенно протягивает листок бумаги. Тсукишима пробегает по нему взглядом и поднимает брови. — Ого, так ты все-таки умеешь использовать мозг по назначению.       Кагеяма прикрывает глаза и издает длинный выдох. Наверняка прокручивает в голове фразу Ямагучи: «Он не умеет выражать свою привязанность вслух, заменяй все его слова на ровно противоположные по значению». Это, конечно, немного упростило их с Кагеямой коммуникацию, но им все равно тяжело пока что общаться друг с другом наедине.       — Лучше бы не умел. Я имею ввиду… что мне с этим делать?       Тсукишима снова поднимает брови.       — Так хорошие же баллы, ты чего загоняешься?       — Просто, — Кагеяма начинает махать руками, пытаясь пояснить причины его страдающего выражения лица, — у Хинаты девятнадцать.       Тсукишима издает лающий смешок.       — И он так долго готовился. Он явно… расстроится, если Ямагучи его отругает.       Чего?.. Кагеяма, который понимает и предугадывает чужие чувства?.. Тсукишима ничего не может поделать с теплом, которое распространяется внутри него, пусть он сурово и кричит на свое глупое сердце за такие выходки. Он ничего не говорит, позволяя Кагеяме продолжить.       — Но я хочу показать Ямагучи. Но тогда он узнает о тесте Хинаты. И тогда он его отругает. И тогда Хината расстроится. Но тогда я не получу его похвалу. Но если я хочу, чтобы он меня похвалил…       — Я понял, — прерывает этот поток сознания Тсукишима, задумчиво рассматривая листок с хорошими — ну, для уровня Кагеямы — баллами. Между ними повисает тишина, пока Тсукишима решает, что им делать, а Кагеяма с какой-то неясной надеждой смотрит на него, скинув эту сложную ситуацию на чужие плечи. Наконец, Тсукишима вздыхает и убирает листок в сумку. — Ладно, Хината все равно пойдет переписывать, потом и расскажете о своих баллах.       Лицо Кагеямы светлеет. Ясно, что он об этом даже не задумывался. Тсукишима снова вздыхает, но уже не устало, а с ощущением странной легкости на душе. Какие же это глупости. Кагеяма и правда переживает из-за таких пустяковых вещей? Все ведь можно так спокойно решить. Тест спрятать, а похвала…       Тсукишима щелкает его по кончику носа. И пока Кагеяма хмурится и собирается открыть рот, чтобы его за это одернуть, не дает ему это сделать и наклоняется, чтобы подарить ему глубокий и долгий поцелуй.       То, насколько сильно они оба в ходе этого покрываются краской с головы до ног, в этом рассказе можно и опустить.       — За хорошие баллы. Ну, хорошие для тебя.       Тсукишима усмехается. Кагеяма закатывает глаза и затыкает его очередным поцелуем, уже не церемонясь и не стесняясь. А листочек с баллами лежит в сумке, дожидаясь своего часа, когда его можно будет достать на свет.