Прощение

Шакс вернулась в Ад и квартира, наконец, освободилась. Можно было вернуть зелёных друзей на законные места. Можно было чудом вернуть мебель и памятные вещи. Можно было… но был ли смысл? А смысла не было. Смыла не было ни в чём. Первое, что он сделал, вернувшись в квартиру, после механической заботы о фотосинтезирующих питомцах, это напился до совершенно невменяемого состояния. Как тогда, за пару часов до Армагеддона. Или сильней. Все же, пожалуй, сильней. Тогда он, кажется, что-то чувствовал. Сейчас все было мертво. Так что пил он ровно до того момента, пока сознание не отключилось окончательно. Сон не принес желанного покоя. Только новый раздрай. Змию снился Ангел. Не так, как раньше, столетиями до этого. Никакой эротики. Никакой романтики. Подсознание упорно рисовало одни и те же моменты их последнего разговора. Последнего. Осознание, что разговор действительно был последним вонзало в его сердце и сознание тысячи отравленных игл. Кислотой разъедало все ещё живую душу. Верней, чем это сделала бы святая вода. Святая вода. Вот бы наполнить ею ванну и окунуться в неё с головой. Можно даже, предварительно запустить туда резинового утёнка. Для эстетики. Ну и, немного, символизма. Драматизма. Ничто не длится вечно. Ничто, кроме постоянного ноющего осознания неправильности всего происходящего. Это долбанное осознание накручивало на винт саму его сущность ещё со времён того разговора в бесконечности новорожденной вселенной. И дальше все больше и больше. Яблоко. Потоп. Содом и Гоморра, Исход евреев из Египта, короткая жизнь Иисуса, гонения на мучеников-христиан, крестовые походы… временами ему казалось, что всеобщая мать ненавидит своих детей. Не только проклятых падших. Вообще всех. Что ей доставляет садистское удовольствие процесс наказания за непослушание. Почему, мама? Он ведь действительно не хотел. Не хотел так. Не хотел этого всего. Ведь только все устаканилось. Ужин в Ритц по четвергам. Долгие разговоры под вино по субботам. Кормёжка уток горошком по вторникам. Иногда ещё театры, концерты классической музыки и художественные галереи. Им всегда было, что обсудить. Это ерунда, что они не говорили о важном. И без этих разговоров все было хорошо. Хорошо, уютно и спокойно. Так нужно было все и оставить. Он же хорошо запомнил. Ты слишком быстр для меня, Кроули. Действительно. Шесть тысяч лет это очень быстро. Не стоило нарушать привычный танец. Шаг вперёд, два назад. И слезы в глазах Ангела. Он слишком хорошо их запомнил. И взгляд Метатрона. Кажется, он все это время упускал что-то важное. Кажется, Ангел был слишком наигранно воодушевлен перспективой стать боссом небес. И слезы в его глазах. И привкус кофе на его губах. С миндальным сиропом. Кофе или смерть? Кто-нибудь вообще выбирает смерть? Цианистый калий тоже пах миндалем. О, бо… дья… кто-нибудь! Какой же он полный кретин! Его импульсивность снова его подвела. А ведь Ангел так хорошо его знает! Он ведь изучил его вдоль и поперек. Ему ведь точно, досконально, известно, как и куда давить, чтобы получить нужный результат. Он ведь проделывает этот трюк веками. А демон ведётся на него, как впервые. Каждый. Долбаный. Раз. Этому кудрявому манипулятору и не нужно было, чтоб он шёл с ним на Небеса. Этот идиот все ещё был стражем, хранителем. Всего человечества в целом и одного конкретного демона в частности. Во что же ты ввязался, Азирафель? Почему отказал своему демону в праве подставить тебе плечо и прикрыть твою спину? Как во все эти века, когда мы притворялись, что это не так. И что никаких нас нет. Ведь на самом то деле, все про «нас» стало понятно ещё до того, как Она придумала время. Все было понятно, когда она вложила в руки новорожденного рыжего ангела книгу жизни и отправила его в первозданный океан ещё не до конца сформировавшейся материи. Книга жизни. У Михаил нет полномочий, чтобы писать в ней. Не ей ещё до начала вручили эту книгу. На небесах никогда не меняют пароли. Он ведь это знал. А его Ангел нет. Слишком быстро явился Метатрон. Они не успели ничего обсудить. Ни этот забавный факт, ни армагеддон 2.0. Ни второе пришествие. «Ты был знаком с ним? Да. Я показал ему все царства земные» Все верно. И все просто. Как он тогда говорил? Попросите и обрящете. Ему просто снова нужно подняться. Войти в кабинет любого из писарей и попросить. Ангелу не за чем было жертвовать всем, что он любил, ради того, чтоб уберечь этот мир и своего демона. Ангелу стоило выбирать более прямые выражения, чтоб донести до одного распсиховавшегося идиота, что именно он собирается сделать. Слишком много времени ему понадобилось, чтобы расшифровать смысл слов. «Как раньше, только ещё лучше», «ничто не длится вечно», «я прощаю тебя». Среди всего этого он сказал только одну правдивую фразу: «Ты нужен мне». Пожалуй, стоит ещё раз признаться инспектору-констеблю в совершенном преступлении. Пусть доставит его пред светлы очи райского начальства. Ну или хотя бы в свой кабинет. Дальше он сам. Дальше останется только надеяться, что его всепрощающий и милосердный Ангел простит его ещё раз. В конце концов, они оба прекрасно знают, что демон обожает его спасать. Это их территория. Они играют в эту игру с начала времён. Ни единому существу на небесах это неизвестно. Демон чудом вывел остатки алкоголя из организма, еще одним чудом привел себя в порядок, Спустился к Бэнтли и меньше чем через минуту был возле книжного. Хлопнула дверь Бэнтли. Одновременно с этим с характерным «ДИНГ» открылись двери лифта за спиной демона. Он медленно обернулся. И его взгляд пересекся со взглядом Ангела. — Я пришел. — произнесли они одновременно. и так же синхронно продолжили — Я вижу. — Ох, Кроули, дорогой мой… — выдохнул Азифель делая шаг к нему. — Ангел… — отозвался Кроули тоже делая шаг навстречу. — Кажется, это принадлежало тебе… — шепнул Ангел, демонстрируя Книгу в своих руках. — И они никогда не меняют пароли. — кивнул демон. Еще два шага и они заключили друг друга в объятья. Кажется, впервые за шесть тысяч лет. И, кажется, они могли простоять вот так еще шесть тысяч. Или всю вечность. Раздался гудок Бэнтли. Оба вздрогнули и снова встретились взглядами. — Прости меня, мой дорогой… — тихо сказал Ангел. — Извинительный танец станцуешь позже, Азирафель. — отозвался демон. — Сразу после того, как мы разберемся с очередным концом света. — Да, пожалуй ты прав, Кроули. На небесах скоро поймут, что я их покинул. — кивнул Ангел. Они сели в машину. Азирафель издал облегченный, довольный вдох привычно устраиваясь на сиденье и укладывая Книгу Жизни на колени. Кроули завел мотор. Заиграла «Good Old-Fashioned Lover Boy». Бэнтли везла Ангела и Демона в Тадфилд. Наконец все было правильно.