* * *
— Здравствуйте, Наруто-сан, чем могу помочь? — Добрый день, — нервно отвечает Узумаки. Он ходит по кругу в своей комнате уже который раз и всё не может успокоиться. — Что-то с Киоко-сан? — Вы знаете о том, что случилось? О том, где мы? — Минато-сама и Кушина-сама сообщили мне об этом, поэтому да, я знаю. — Мои родители? — переспрашивает Наруто и хмурит брови. — Вас что-то удивляет? В чём дело, Наруто-сан? — Позавчера был ваш сеанс с Киоко, — начинает парень. — Вы не заметили ничего странного? Необычного? Просто… убийца, которого ищет полиция — это Акума Мори, отец Киоко, и она недавно видела его лично. Видела его с трупами животных, которых он убил, и я… переживаю за неё, — тараторит. — Она вела себя… по-другому. — Наруто-сан… — психотерапевт на том конце провода подозрительно замолкает, и он напрягается. — Что такое? Она Вам что-то говорила, да? — У нас с Киоко-сан не было сеансов уже десять месяцев.* * *
— Я не могу ненавидеть папу. Что-то внутри меня этому сопротивляется. Какие бы вещи он ни делал, чтобы ни совершал, чтобы ни говорил, для меня он всё ещё моя семья. — Это… — Странно? Да, это так. — Какое значение имеет убийство собаки? — переводит тему Какаши. — Он убил сначала птицу. Затем сбросил в кучу убитых им змей. Но в чём смысл собаки? — Собака — символ дружбы, обычно люди покупают их статуэтки в дом, если хотят завести друзей, — Киоко снова смотрит в стол, и мужчина думает, что она действительно что-то видит на его поверхности, потому что её взгляд слишком внимательный, слишком напряжённый. — А ещё собака — символ верности. Преданности. — И Акума Мори хочет сказать, что он… предан тебе? — Он хочет сказать, что это я предана ему.
* * *
«Доктор говорит, что всё хорошо. Ты ведь веришь?» Наруто кажется, что вся его жизнь перевернулась с ног на голову в одно мгновение. Киоко, его Киоко, никогда не врала ему. Она всегда была честной, и Узумаки, который чувствовал, когда люди ему врут, ни разу не замечал её лжи. Или он слишком её любит, чтобы понять это? Любовь затуманила разум и сделала его слепым к таким очевидным вещам? Но почему? Зачем она делала это? Врала ему. Она действительно врала ему так долго, и он этого не заметил. И вряд ли об этом знали его родители, потому что они не так внимательно следили за жизнью де Кюри, как тот же Наруто. — Какого чёрта?.. — он проводит ладонями по лицу и крепко зажмуривается. Словно ему вырвали сердце из груди — настолько это больно. Даже не неприятно, а именно больно. Сколько ещё он мог не знать и не заметить? Почему закрывал глаза на то, что Киоко всё ещё мучается от кошмаров и пьёт так много таблеток? Почему не заметил её лжи, её странного поведения? — Сука! — Наруто откидывает папку с листами. В них все заключения психотерапевта Киоко за последние десять месяцев, и крайний был полтора месяца назад. И все они — ложь. — Твою мать! — в сторону летят сумка с лекарствами и «рецепты», выписываемые неизвестно кем. Узумаки падает на колени и крепко сжимает кулаки, впиваясь ногтями в кожу ладоней. Знает, что жестоко облажался, и в этом он винит только себя.* * *
— Я знала, что папа сбежал. Какаши замирает. Медленно поднимает взгляд на девушку, которая смотрит на него в ответ также отрешённо, как и несколькими минутами ранее, когда в подробностях рассказывала о том, что с ней делал Акума Мори за закрытой дверью их дома. — Откуда?.. — он неосознанно начинает щёлкать ручкой, и Киоко смотрит на его руку. Тот сразу же прекращает. — Точнее по-другому: я знала, что это произойдёт. Врачи говорили, что это паранойя и последствия его влияния на меня, и никто не верил мне. Они словно все в один момент забыли, что я — единственная, кто знаю его. — Киоко… — Папа одержим не столько мной, сколько идеей сделать меня своей. Для него это цель, — она будто и не обращает внимания на его попытки прервать её или что-то сказать. — И он готов сделать для этого всё. Абсолютно всё. Даже сбежать из тюрьмы, где его хорошо охраняют. Это был лишь вопрос времени. — Почему ты не сказала об этом мне? — Потому что меня уверили, что всё это — ложь, и я сама это придумываю.* * *
«Ты же сильная, справишься» — ей говорили это доктора после того, как она очнулась в больничной палате, ей говорила это бабушка, приехавшая в Японию после известий о произошедшем, ей говорил это «психолог», которого назначили, чтобы он помог. Очевидно, с задачей он не справился, раз в дальнейшем Киоко занималась квалифицированная команда из-за границы, состоящая из трёх специалистов: психиатра, выписывающего ей медикаментозное лечение, психотерапевта, проводившего с ней когнитивно-поведенческую терапию и использовавшего гипноз — то, что она ненавидела в своей терапии. Она почти умирала, когда раз за разом погружалась в ненавистный сон, где переживала всё снова и снова. Но это было необходимо, и она знала об этом. Смирилась и пыталась помочь доктору помочь себе. И психолога, проводившего с ней сеансы дважды в неделю — по понедельникам и четвергам. Первый психолог был государственным, и он, как далее ей и родителям Наруто разъясняли, лишь усугубил психологическое состояние Киоко, что в последствие испортило и её физическое: слабость, обмороки, боли в теле, гипертония, ухудшение аппетита и сильные нарушения режима сна. И именно он был тем, кто заставил девушку усомниться в своих страхах, эмоциях и чувствах.* * *
— Когда «специалист» говорит, что всё, что ты чувствуешь — это простая паранойя, ты начинаешь в это верить, вне зависимости от того, хочешь ты или нет. — Вы уехали из Японии по причине того, что ты думала, что Мори придёт за тобой? — Да, — отвечает без промедления. — И, как я полагаю, Наруто ничего об этом не знает? — Ничего. — Киоко… — Какаши откладывает ручку и блокнот. — Есть ли что-то, о чём ты бы хотела рассказать? Пока всё рассказанное никак не сможет мне помочь поймать твоего отца, как бы я ни хотел. — Вы узнали информацию о Тёрнерах? — Откуда ты знаешь об этом? — Это неважно, если честно, — Киоко достаёт свой телефон и что-то в нём печатает, а затем раздаются гудки, и девушка кладёт телефон на середину стола, включив громкую связь. Хатаке видит набираемый контакт: «Вилсон», написанное на английском. — Да, Киоко, добрый день, — и на звонок отвечает незнакомый следователю мужчина на том же английском. — Здравствуй, Уилсон, — де Кюри смотрит Какаши в глаза. — Я нахожусь в полицейском участке и рядом со мной сидит следователь, поэтому расскажи обо всём том, что рассказал мне в прошлый раз. — Эм… Что ж, я начну с самого начала… Меня зовут Уилсон Тёрнер, и я сын Николаса Тёрнера, которого убили в мотеле «Indigo», но моя мать не Грейс Тёрнер, которую вы знаете. Мой отец… изменял ей, а когда моя мать забеременела, он ушёл от нас. Сейчас мне двадцать два года. Отец иногда мог приехать, пару раз в течение нескольких лет, но я почти не помню его, обычно он обеспечивал нас деньгами. Сейчас я обучаюсь на втором курсе во Франции по программе обмена, поэтому не могу присутствовать на очном допросе, но если будет нужно, то расскажу всё, что вы захотите. Киоко может дать Вам мой номер, и Вы можете звонить в любое время. — Спасибо большое за то, что поделились этим со мной, — Хатаке кивает пару раз сам себе. — Я свяжусь с Вами, если будет нужно. — Merci d'avoir accepté d'en parler. Bonne chance à l'université, Wilson . — Merci , — отвечает парень на том конце провода, и Киоко сбрасывает звонок, а убрав его, снова смотрит на Какаши и говорит: — У Грейс Тёрнер есть мотив и есть возможности помочь моему отцу. Есть ещё сомнения в её причастности?* * *
— Грейс Аннабет Тёрнер, вы подозреваетесь в пособничестве преступнику Акума Мори, подозреваемому в убийстве Николаса Тёрнера, — полицейский хватает руки обескураженной женщины, которая, находясь в состоянии шока, оказывается не способной оказать хоть какое-то сопротивление. — Что?.. Почему? — Грейс наблюдает за тем, как её запястья сковывают наручники. — В пособничестве?! — и наконец отмирает. Пытается хоть как-то вырваться или отойти от мужчины в сторону, но он крепко её держит. — Он убил моего мужа, чёрт побери! Какаши смотрит на Киоко, стоящую рядом с ним. Девушка была словно не здесь, и её лицо не выражало никаких эмоций — это состояние было уже даже привычном за несколько часов, что они провели вместе. — Вы имеете право хранить молчание, — продолжает свою речь полицейский. Говорит всё согласно уставу, и Тёрнер выглядит потерянной, смотря на него во все глаза. Будто бы действительно не понимает в чём она виновна. — Все, что вы скажете, может и будет использовано против Вас в суде. Ваш адвокат может присутствовать при допросе. Если у Вас нет денег на адвоката, он будет предоставлен государством. Вам это понятно? На эти крики и, очевидно, вой сирен на полицейской машине, приехавшей за следователем, вниз спустились некоторые из ребят. И Наруто был одним из первых. Он быстро осмотрел всё происходящее, и его взгляд остановился на Киоко. Шикамару, который оказался здесь раньше всех, переводил взгляд с Узумаки на девушку, которая не обращала внимание ни на кого из присутствующих. — Ты! — Грейс дёрнулась в сторону де Кюри, и Киоко подняла на неё глаза. Наруто в тот же момент замер на месте, и вся его злость, непонимание, возмущение и обида исчезли в один миг. Все эти чувства сменились одним-единственным: ужасом. Это была не его Киоко. — Да? Это была Киоко десятилетней давности, когда она только недавно вышла из зала суда, где её отца осудили на восемнадцать лет. — Скажи им! Скажи им, что я не могла участвовать во всём этом! Я ведь помогала тебе, девочка… И относилась к вам хорошо! — Тёрнер тянет свои руки к де Кюри, и Какаши дёргается в их сторону, чтобы предотвратить возможное нападение, но Киоко сама отходит на шаг назад. — Но это не помешало Вам помочь ему. Это была Киоко, которая не видела смысла жить дальше. — О чём вы все говорите?! — Мой отец умеет убеждать, верно? — девушка снова приближается к Грейс, и они стоят почти вплотную. Женщина звенит наручниками, когда опускает руки вдоль тела. Полицейский, стоящий за её спиной, переглядывается с Хатаке, и тот кивает, а затем офицер отходит на полшага назад. — Он пообещал Вам, что убьёт Вашего мужа. — О чём ты, твою мать, говоришь?! — офицер хватает Тёрнер за плечи, не давая приблизиться и навредить Киоко. — Ты сумасшедшая! — Тёрнер! — прикрикнул на неё полицейский, и женщина сжала челюсти. — Акума Мори, — Киоко произнесла только имя, и глаза Грейс на секунду расширились, будто она наконец поняла, о чём говорит девушка, но тут же этот огонёк понимания угас. — Мужчина, с которым у вас взаимовыгодный договор, — мой отец. — Я не… — Мой отец — монстр, — она сжимает в кулаке ткань своей юбки. — Он убил мою мать, а затем три года заставлял меня жить в кошмаре, — Киоко неожиданно скидывает с плеч свою кофту и тем самым обнажает руки. Наруто делает шаг назад и опирается рукой о стену рядом с собой. Девочки, которые спустились позже всех, почти одновременно поражённо выдохнули, а Хината прикрыла рот ладонью. Даже Киба, в последнее время настроенный к землякам негативно, застыл с ужасом на лице. Все руки Киоко были покрыты шрамами, и нигде не было ни одного участка кожи без каких-либо повреждений. Её плечи были в порезах и маленьких круглых ожогах, под ключицами большой ожог, словно на это место намеренно лили кипяток на протяжении нескольких минут. От предплечья на левой руке и до запястья тянулась длинная выцветшая полоса шрама, похожая на глубокую рану от ножа. А поперёк этого шрама были ещё несколько меньших размеров. — На ней нет живого места… — шепчет Сакура. — Он был осуждён за убийство и изнасилование несовершеннолетнего на восемнадцать лет, — де Кюри снова накидывает кофту на себя. — Это для того, чтобы Вы осознали, с каким человеком связались. Какаши отвёл взгляд в сторону, уперевшись им в стену сбоку от себя. Он видел всё это тогда, когда вёл дело. Рассматривал фотографии и читал заключение врача о физическом состоянии девочки, и вряд ли он когда-нибудь это забудет. — Забирай её, — вздохнув, говорит Хатаке, и возвращает взгляд к развернувшейся сцене. Офицер кивает и уводит Тёрнер, а де Кюри остаётся стоять на месте. — Киоко?.. — следователь подходит к ней, но девушка никак не реагирует. — Киоко. — Я пойду… — она заправляет прядь волос за ухо и, не поднимая взгляда, разворачивается в сторону закусочной и скрывается там.* * *
— Зачем ты сделала это? Не нужно было ничего ей доказывать, Киоко. Шикамару обошёл девушку, сидящую на диване за одним из многочисленных столиков, и сел напротив. Де Кюри положила руки на стол и упёрлась в них лбом, и не поднялась даже тогда, когда Нара зашёл сюда. Она ничего не ответила. — Что произошло? — он предпринимает ещё одну попытку разговорить девушку, но она никак не реагирует. — Если ты не хочешь разговаривать со мной, то я могу позвать Наруто… — Шикамару приподнимается, но де Кюри внезапно поднимает голову и смотрит ему в глаза. — Не надо… — просит сиплым голосом, пока слёзы стекают по её щека. — Почему? — Шикамару садится на место. — Я обидела его. — Что? — Я плохой человек, Шикамару, — Киоко снова опускает голову и ложится щекой на сложенные на столе руки. — Ужасный. Я обманывала Наруто очень долго, ничего ему не говорила, скрывала. Пользовалась его доверием. Наруто заслуживает лучшего человека рядом, чем я. — О чём ты говоришь? — Нара осматривает стол и берёт несколько салфеток, затем приподнимается, чтобы было удобнее и одной из них вытирает мокрые дорожки с чужих щёк. — Объясни мне, — садится на место. — И я придумаю как тебе помочь. — Зачем? — Уточни, — он убирает салфетки в сторону. — Зачем ты помогаешь мне, Шикамару? — девушка снова поднимает голову, но на этот раз её взгляд ясный с какой-то слабой, но уверенностью, и Нара улыбается уголком губ. — Ты знаешь, — и он знает о том, что ей уже всё успели доложить. — Саске не стал бы от тебя это скрывать. Удивительно, но ты понравилась ему, а ведь Саске далеко не общительный человек, он не любит тратить своё время и какие-либо другие ресурсы на тех, кто ему не нравится. — Почему? — де Кюри имеет много вопросов, правда, но «почему?» — самый главный, самый интересный для неё. От него буквально зависит многое. — Этот разговор не сейчас должен быть, Киоко. Расскажи мне то, что нужно, чтобы я мог помочь, пока Узумаки сам не ворвался сюда, — Шикамару сплетает руки в замок и кладёт их на стол, выпрямляет спину и смотрит ей в глаза внимательно, проницательно. — В чём главная ложь, Киоко? — А в чём… заключается ложь? — В том, что я ненавижу его. Девушка долгое время молчит, несколько минут, прежде чем смять в кулаках ткань рукавов и начать рассказывать. — Я прекратила свои сеансы с психотерапевтом десять месяцев назад, и никто об этом не знал. Я получала все лекарства, когда платила докторам, готовым на такое, и они выписывали всё, что я у них просила. Наруто думал, что я всё ещё прохожу сеансы, его родители не знали, а мой психотерапевт думал, что я нашла другого специалиста. Я подвергла себя огромному риску, будучи психически неуравновешенным человеком. И Наруто ненавидит такое. — По-другому, он зол не на эту ложь, а на то, что ты подвергла себя опасности? — Да, — Киоко царапает кожу ногтями. Под столом этого всего не видно, и она впивается ногтями в ладонь, оставляя новые полумесяцы поверх недавно заживших, покрытых кровной корочкой. — Запомни одно, Киоко, хорошо? — Наруто, стоя на коленях перед её больничной койкой, сжимает её прохладные ладони в своих больших и тёплых. Тогда она попала в больницу из-за того, что не принимала выписанные докторами лекарства. — Прости, — хрипло повторяет девушка в который раз. — Мне не нужны твои извинения, пойми, — он упирается лбом в её кровать, выдыхает, а затем снова поднимает голову и смотрит на неё. — Ты обязана беречь себя. Ты можешь делать всё… Я прощу всё… Несколько её слезинок падают на одеяло. Наруто, стоящий перед ней на коленях и смотрящий на неё, выглядит отчаянно. И болезненно: бледная кожа, некоторые лопнувшие капилляры в глазах, выпирающие на руках вены, впалые щёки и этот взгляд, раздирающий её сердце. Она не хотела делать ему больно. — Я всё прощу… — повторяет шёпотом. — Но твои попытки подвергнуть себя опасности — единственное, что я не прощу никогда. Пожалуйста, не делай так. Я умоляю тебя. — И почему ты этого боишься? Наруто ни за что не бросит тебя, и ты это прекрасно знаешь. Он всегда будет за тебя, чтобы ни случилось и что бы ты ни натворила — это сила его любви к тебе. — Потому что он умолял меня так не делать, стоя на коленях, — Киоко опускает взгляд в стол, и горло сдавливает. — И я подвела его. Узумаки Наруто, стоящий в нескольких шагах от этого столика, смотрит в спину де Кюри. — Я сделала то, что он никогда не простит. Он тоже опускает голову и смотрит себе в ноги. — И я не смогу простить саму себя за всё это, потому что единственный человек, который делает меня центром своего мира, разочаровался во мне. И слёзы текут по щекам обоих.