Комплекс отца

Годы шли, сменяя друг друга быстрее, чем когда-либо. Аластор раз за разом терпел сокрушительное поражение в своих потугах воспитать из Чарли злыдню. В каждом новом случае, принцесса изворачивала ситуацию только с положительной стороны, и фигура воспитателя крепла в её глазах, как образ защитника, истинно правильного в своих деяниях, надёжного союзника… И, возможно, чего-то большего. Однажды, в свободное от дел воскресенье, Аластор решил пройтись по больному месту девчонки. Депрессия сжирала её отца ежемесячно всё больше и больше, Люцифер полностью положился на пригретую на груди змею в лице Радио-демона и практически перестал контактировать с дочерью. А у Чарли как раз во всю играл самый ужасный период как для смертных, так и для демонов — подростковый. Она остро воспринимала всё, что говорили ей взрослые, считая всех вокруг идиотами, не достойными её гениальных умозаключений. Аластор во всю пользовался её уязвимостью, всячески стараясь отравить молодую душу и сместить её мировоззрение в сторону тьмы. Зная, какую страшную обиду она таит на отстранившегося от неё отца, демон несерьёзно предложил ей звать его папой, шутки ради. Он ожидал, что Чарли заплачет и выставит его вон из библиотеки, но вместо этого девушка пролила пару слезинок счастья и крепко его обняла, заваливая пресловутым «спасибо». Аластор ненавидел, когда его трогают, но, хотел он того или нет, к обществу Чарли привык. Он учил её танцам, кружа по бальному залу. Он вытаскивал её из демонического котла, когда та случайно оступилась. Он держал её руку, когда она была ещё слишком мала, чтобы на улице отойти от него на приличное расстояние. И сейчас, в этот самый миг удушающих объятий, она держала его. Он бы растрогался, если бы был достаточно сентиментален. — Пап, передай соус, пожалуйста. Ужин сегодня выдался поздним. Шалящие гормоны Чарли не давали ей почувствовать голода до последнего, а шалящая депрессия Люцифера не давала ему вовремя прерваться в своих неотложных делах и одарить домочадцев своим присутствием. Падший ангел отвлёкся от тарелки, обнаружив соус на достаточном расстоянии от себя, а следом удивлённо проследил за рукой Ала. Демон даже подумать не успел прежде, чем среагировал на просьбу, подав соус принцессе. Чарли восприняла его недавнюю язву как серьёзное предложение, и теперь подросток чаще называла его «пап» вместо привычного «Ал». — Это что такое? — Люцифер даже немного растерялся, чувствуя, как ревность начала потихоньку скрестись по его внутренностям. Аластор не отпускал своей фирменной улыбки, сидя с пустой тарелкой. Это было привычно: он никогда не разделял трапезу с Морнингстарами, предпочитая есть в одиночку в собственной комнате. Раньше, он даже за один стол с ними не садился, высясь за спиной Чарли мрачной тенью, но в какой-то момент Люцифер сам чуть ли ни силком усадил его на стул, и с тех пор он располагался левее от главенствующего места хозяина дома, напротив юной подопечной. — О чём Вы? — Радио-демон, как и всегда, избрал путь большего раздражения. Тупой вопрос на тупой вопрос, туше, ваше Величество. — С каких это пор Чарли называет тебя так? — С каждым словом, тень всё больше накрывала бледное лицо. — О, с недавних, — парировал грешник, обведя ладонью пространство справа от себя. — Пап, перестань, — с напором сказала Чарли, глядя на Люцифера. — Что в этом плохого? — Нельзя называть прислугу так! От злости, он даже не смог применить слово «папа» в одном предложении с упоминанием демона. Улыбка Аластора сделалась шире, и взгляд его не предвещал ничего хорошего. Как посмел этот нерадивый король поставить его в один ряд с горничными и мойщицами посуды? Он подбирал слова, чтобы ударить побольнее, но Чарли поспела раньше: — Ал не прислуга! Он мне больше отец, чем ты! У-ух, озлобленный подросток — то ещё зрелище. Они никогда не думали прежде, чем говорить. Аластор едва смог сдержать надменный смешок, наблюдая за палитрой эмоций, рисующейся на белом лице правителя. Люцифер молчал очень долго прежде, чем заговорить практически сквозь зубы: — По-моему, Ал, ты взял на себя слишком много. Я максимум могу даровать тебе титул пажа, но ни за что не смирюсь с… Этим. — Не сто́ит, — отмахнулся демон. — Мне вполне достаточно своего нынешнего положения. Аластор прекрасно сознавал, что «нынешнее положение» будет воспринято Люцифером превратно. Он намеренно опустил детали, заставив короля гадать, довольствовался он ролью воспитателя, или новым положением в глазах принцессы. Люцифер только сейчас понял, насколько тяжело ему считать мотивы этого демона. Он никогда не обращал внимания на улыбку, и лишь сейчас она бросилась ему в глаза хуже песка. Появилось непреодолимое желание отвести взгляд и с силой потереть веки, но оно было вовремя подавлено. Перед ним рисовалось истинное зло. В красных глазах Ала читалась неприкрытая ненависть и жестокость. Улыбка его оказалась пропитана ядом, и лишь в этот самый миг король Преисподней до конца осознал, какое чудовище настолько близко подобралось к его дочери. И это чудовище впустил он сам. И дело вовсе не в ревности! Ещё чего. — Кто ты такой? — Слова произносились с осторожностью. Люцифер ощущал себя так, словно он только что подобрал ключ к обветшалой двери замка, и, открыв её, лицезрит то, к чему он не готов. — Кажется, Вы устали, ваше Величество, — завлекающе протянул демон, прищурившись. Падший ангел сидел и не знал, куда себя деть от такого позора. Он не знает об Але ни-че-го. Ни причину, по которой тот попал в Ад. Ни посмертие, которое он тут вёл. Даже агентство, из которого он должен был прийти сюда, и то осталось тайной! — Разве я заслуживаю Вашего недоверия? — Продолжал Аластор, пока его улыбка становилась всё более опасной и менее читаемой. — Почём мне знать? — Люцифер нахмурился, стиснув в пальцах вилку, словно та имела все шансы стать смертоносным оружием похлеще ангельского копья. — Верьте мне, ваше Величество. Если бы я хотел навредить Чарли… Тень набежала на сероватое лицо мужчины. Нутро короля начало кричать о том, что здесь что-то нечисто. — Я бы уже это сделал, — закончил демон, и Люцифер готов был поклясться, что на секунду углядел в ореоле Ала помехи. Будто реальность вокруг него на миг исказилась. — Довольно! — Воскликнул Люцифер, вскочив с места с такой силой, что стул, на котором он сидел, упал. — Убирайся из моего дома. Сейчас же. Широта улыбки медленно сползла, пряча острые зубы за спокойствием и смирением. Эта ухмылка веяла полным принятием, но отчего-то правителю казалось, что Ал словно насмехался над ним. — Папа! — Ладони Чарли с грохотом опустились на поверхность стола, и она так же вскочила на ноги. — Что ты такое говоришь?! — Чарли, — подал голос Аластор, встав и неспешно выйдя из-за стола. — Не надо. Раз повелитель желает меня отстранить, значит, так тому и быть. Кто я такой, чтобы спорить с королём? — То-то же, — победно усмехнулся Люцифер. — Ал, пожалуйста! — В панике воскликнула принцесса и посмотрела на отца. — Как ты можешь так с ним поступить?! — Я могу, — непреклонно отозвался падший ангел, расправив плечи. Длинные пальцы изящно подцепили трость, прокрутив её и звонко вонзив наконечник в мрамор пола. Аластор выглядел нетронутым данной ситуацией: он привычно улыбался, так, словно его сюзерен только что не погнал его взашей, а просто попросил о лёгком одолжении. Чарли не могла сдержать слёз, наблюдая за тем, как широкоплечая фигура удаляется из обеденного зала. Ей казалось, что он уйдёт сейчас, а завтра она снова проснётся под его изуверское расписание и полное игнорирование её стенаний по этому поводу. Она протянула руку, словно стараясь ухватить гордый силуэт, но картинка перед глазами поплыла, и, когда она обронила горькие слёзы, её ближайший союзник, вернейший из учителей и искренний друг уже исчез из поля зрения. — Ал!.. — Девушка сорвалась с места. — Чарли! — Люцифер попытался её остановить, но она оказалась быстрее. Она бежала, как могла, распахнув входную дверь, но на её молящие крики ответом ей уже служила тишина. Ал ушёл. На этот раз навсегда.