Станция: зашивание

Ши Цинсюань просыпается и тут же ощущает кожей неприятный холод и сырость. К сожалению, как бы он не мечтал о том, чтобы "всё было хорошо" теперь уже этого никогда не будет. У него отняли всё, абсолютно всё – как и его брат когда-то. Но его продолжили держать взаперти, только смысл? Единственная оставшаяся цель, оставшееся желание – достойно похоронить тело Ши Уду. Да, брат поступил неверно. Да, брат обрёк на страдания другого человека. Да, брат даже не раскаялся. Однако это не отменяет их близкого родства. Это не отменяет того факта, что смерти он не заслуживал. По крайней мере, Цинсюань – не судья и не палач, и отбирать право на жизнь априори не имел. Хэ Сюань тоже не судья и не палач. Разве ему что-то помешало? О, совсем наоборот, для него это стало целью в жизни. Вот он её исполнил, что теперь? Будет издеваться над небожителем(уже бывшим) до конца его дней? Так тот и рад будет, сам о смерти просил. Не может быть всё так просто. – Вставай. – Демон чёрных вод со скрипом отпирает решётку, за которой находится Цинсюань, и медленно приближается. Твёрдый низкий голос действует как ведро холодной воды, опрокинутой на голову. Божество не хочет его слушать. Оно почти лишено своей воли, но не перед убийцей единственного оставшегося родственника. Да и двигаться хоть как-то, откровенно говоря, лень. И бороться с ней тоже не хочется. Тогда Хэ Сюань просто подходит ещё ближе и поднимает чужую голову за волосы. – Ты сожалеешь, что считал меня своим другом? О, какой ужасный вопрос. С какой стороны не посмотреть – на него правильного ответа нет. Ши Цинсюаню больно и страшно, да, возможно было бы лучше, если бы они никогда не встречались. Но есть ли смысл жалеть о том, что уже произошло и чего не изменишь? Вопреки своим суждениям, он всё-таки приоткрыл рот, глубоко дыша, и произнёс ответ: – Сожалею. Черновод, честно, ожидал другого ответа, в силу мягкого характера Цинсюаня по жизни и раскаяния, когда вскрылась вся правда о делах его брата, но Божество решило то ли быть честным, то ли попытаться вывести на гнев, дабы с ним расправились поскорее. Хэ Сюань только горько усмехнулся и, развернувшись, покинул "камеру". Не то, чтобы чужие слова его задели. Нет, совсем нет. Можно сказать напротив – он был даже приятно удивлён такому. Ведь месть так и не свершилась. Это было целью его жизни, смыслом существования, то, что он планировал свои долгие годы. Оттачивал до идеала, до того, чтобы принести ещё большую боль. Так верно шёл по начерченному самому себе пути для того, чтобы в итоге не увидеть и капли раскаяния или страха. Чтобы в итоге даровать быструю и лёгкую смерть от того, на кого Ши Уду всегда было плевать. Не ради этого погибла его семья и его невеста. Полная неудовлетворённость всем произошедшим вогнала Хэ Сюаня в более тяжёлое состояние, чем было до этого. Ему остаётся отыгрываться на брате самодура, но как жаль, что тот этого не увидит, а будет мирно ждать его в небытие. Бывшее божество же хочет умереть, только никто не даст ему такой возможности. Слишком просто. Слишком не запланировано(нет, конечно он рассчитывал на то, что так быстро с обстоятельствами Ши Цинсюань смириться не сможет, но убивать его самому даже настолько прогнившее и изжившее себя всё ещё человеческое нутро не позволит. Он убивал многих, но Ветер – абсолютно другой случай). И слишком жадно. Стремление отнимать жизни ни до чего хорошего не доводит. Самый главный враг – это Ши Уду. Он уже побеждён. Искать новых не имеет смысла. Ши Цинсюань врагом никогда не являлся. Умом, по всей видимости, не отличался, раз уж думал, что его извинения поменяют хоть что-нибудь, но всё же был на редкость безвредным. Для самого Черновода так точно, особенно сейчас.

***

У Хэ Сюаня могло бы быть всё. Прекрасная семья, которая всегда рядом, примет и поддержит в любой момент, свадьба с любимой девушкой. Становление богом. А эти возможности отняли, так услужливо подарили другому человеку, с которым демон знаком не был и зла не делал никакого. Так за что же? Пришлось подчиняться другой судьбе. Было страшно и сыро. Сейчас вполне те же самые ощущения. У Хэ Сюаня была дама сердца. Чистый лик, прекрасные манеры. И любовь между ними, самая настоящая. Руки тёплые ласково оглаживали чужое лицо, обнимали с такой нежностью и тоской перед принудительным расставанием. Ясные глаза смотрели на возлюбленного с особенной заботой. Ши Цинсюань на него смотрел иначе. С какой-то задоринкой, почти детским озорством, но при этом и с искренней благодарностью за дружбу. У Повелителя Ветра доброжелателей хоть отбавляй, сотни последователей, авторитетный старший брат и вполне себе неплохие отношения с другими божествами, конечно, не за просто так. Оказалось, ему нужна была крепкая дружба, настоящая, нужен был тот, кто выносил бы весь его лепет и соглашался на любые авантюры. Хэ Сюань, вернее, тогдашний Мин И, был таковым, но другом того никогда не считал. О чём говорил прямо. Радостные глаза немного потуплялись, но губы всё же растягивались в прежней улыбке, считая эти слова шуткой. Зря. Хэ Сюань никогда не смотрел на него признательно или дружелюбно. Он разучился такому взгляду уже давно. Одно лишь отличие было – раньше Повелитель Ветров от его взгляда не забивался в дальний угол, прикрываясь руками, будто и вправду надеясь, что это может чем-либо помочь, в его-то положении. Что в Черноводе проснётся желание пощадить. Но кто-нибудь пощадил его? Не говорим уже о прошлом, нет, но в настоящем? Дражайший друг даже не удосужился назвать его настоящего имени, когда просил прощения. Верно, ведь для всех он оставался Мин И. Максимально пассивным и отстранённым небожителем, участие которого зависело только от лучшего друга. Или, быть может, Божество не надеялось на пощаду? На то, что его некогда дорогой друг внемлет чужим словам оставить Ши Уду? Тогда с его стороны это было крайне глупо. Только слова зря потратил, как, впрочем, и всегда. А мог бы сделать хоть что-то полезное в своём положении, например глаза закрыть, этого Хэ Сюань ему не запрещал, получается его пленник сам выбрал истязать себя подобным зрелищем. Питал ли Князь Демонов к нему ненависть? Возможно, однако не такую сильную, как по отношению к его брату. Хэ Сюань и сам пошёл бы на всё ради защиты своей сестрёнки, но увы, не смог. И больше не сможет. В ситуации с его сестрой веская причина, а что насчёт Ши Цинсюаня? Он бы мог жить себе нормально, конечно не в такой роскоши, но подлому старшему братцу такого недостаточно. Что ж, в этот раз недостаточно будет Хэ Сюаню. Недостаточно убийства последнего оставшегося родственника Повелителя Ветров, недостаточно держать его в заключении, недостаточно видеть слёзы и желание умереть. Даже если он ни в чём не виноват. Даже если он ничего не знал. Разве незнание освобождает от ответственности?

***

Ши Цинсюань никогда не был склонен к самоповреждениям или желаниям свести счёты с жизнью. У него было всё, о чём многие только мечтали. Пусть и с нападками Божка пустослова приходилось мириться, он не смог умалить радость жизни в Повелители Ветров. Брат всегда его учил бороться за свою жизнь, за свои принципы и веру, за своё положение и судьбу. Ему не удалось передать всю настойчивость, коей он сам обладал, но, тем не менее, Цинсюань очень многое вынес из таких уроков. Сейчас он бы поборолся за то, чтобы Ши Уду не учил его бороться за судьбу. И чтобы сам он не боролся. Итак, он нашёл себе друга. Хорошенького такого, пускай он практически всё время молчал и вредничал, но хорошего. На любые авантюры соглашался, выражал этим свою поддержку Божеству Ветров. И человеком, сам по себе, был хорошим. Всё, что осталось у него от друга сейчас – разбитое сердце. И ужасающая жалость к самому себе, хотя, казалось бы, и заслужил ведь. Занял чужое место. Воспользовался чужой судьбой. Но только не Ши Уду. Ши Уду ни в чём не виноват. Он делал это для своего брата и не хотел даже обременять его знанием о том, что на самом деле произошло. Ши Уду был чудесным богом, чудесным братом. Всё, что осталось у него от Ши Уду сейчас – обезглавленный труп. Сейчас Ши Цинсюань как никогда склонился к желанию свести счёты с жизнью.

***

В персональной "тюрьме" бывшего небожителя пахло гнилью, досаждали мертвецы, было зябко и сыро. Из-за этого выработалось полное отсутствие аппетита. Его много раз старались покормить, но он на еду даже не смотрел. Противно. В питании не было никакого смысла, по крайней мере, сейчас. Хэ Сюань снова навещает его, но на этот раз тащит за собой нечто. Ши Цинсюань пытается сфокусировать взгляд и рассмотреть, что же это. Как только ему удалось, он решил, что лучше было бы всё-таки умереть. Князь демонов тащил за собой обезглавленный труп Ши Уду. Прямо по полу, без каких-либо одеяний. На мёртвом теле виднелись всяческие грязные пятна неизвестного происхождения. Скорее всего, его топтали ногами. Бывшего небожителя замутило. Попытавшись спрятаться от этого зрелища, он забился в самый дальний угол, но Хэ Сюань неумолимо приближался и в конце концов бросил чужое тело перед лицом Цинсюаня. Прямо у своих ног. Он закрыл глаза, не желая смотреть на осквернённый труп своего брата. Ох, как жаль, что это оказалось не самым страшным надругательством над телом Повелителя Вод. – Открой глаза. – голос Черновода вкрадчивый и тихий, он и не верит, что ему будет оказано сопротивление. Оно и не было оказано, Ши Цинсюань лишь вздрогнул и покорно открыл глаза, встречаясь взглядом со своим некогда лучшим другом. О, эти глаза были восхитительными! Мин-сюн никогда не смотрел на него с негативом серьёзно, в его обычном взгляде даже можно было заметить блеск. Такой живой и настоящий. Но это не Мин-сюн. У Хэ Сюаня взгляд теперь потяжелел, на окружающих смотрит с натуральным равнодушием, а единственный блеск, который отражается в его глазах, принадлежит цепям. В этих самых цепях стоит на коленях Ши Цинсюань. Причём даже со стороны абсолютно неудобно и больно, но бывший небожитель уже научился не придавать этому значения. Стёртые колени - ничто, по сравнению с остальными событиями, что ему пришлось пережить не так уж и давно. Ищет ли его кто-то? Может, вспоминает хоть иногда? Или его брата? Кто-нибудь, спасите. Хэ Сюань никогда не улыбался ему. Чужие страдания точно доставляли удовольствие демону, иначе он бы выпустил небожителя, но этого никак нельзя было увидеть. И сейчас он смотрит на него с неподдельным льдом в глазах, уголки губ даже не приподняты, тон лица кажется намного бледнее, от этого знакомая, медленно разрушающаяся картина выглядит ещё ужаснее. Ши Цинсюань не может предположить, чего ему ждать на этот раз. Неспроста ему притащили труп брата, точно неспроста. Но он его уже видел, это тело стало регулярно снится ему в кошмарах, неужели этого недостаточно? – Ты не ел. – Отстранённо отметил Черновод, хотя этот факт и так был известен его пленнику. – И не собираюсь. У меня совершенно нет аппетита. – Ши Цинсюань отвернулся и так же отстранённо ответил на замечание. В такой обстановке о еде лучше не заговаривать, снова начнёт мутить. Прежде, чем Повелитель Ветров успел понять, к чему всё ведёт, прежде, чем его зрачки сузились от страха, Хэ Сюань резко повалил его на живот, схватив за голову, это было так быстро, что Цинсюань приложился головой о каменный пол. Чужие ноги рефлекторно задёргались, когда Черновод подмял под себя его тело, придавив своим весом, надёжнее. Бывший небожитель не мог сопротивляться физически и заведомо знал, что находится в проигрышном положении. – Подожди, подожди... Руки в цепях. Ногами отпинываться бесполезно. Да и у него абсолютно нет сил, безвыходное положение. Остаётся надеяться только на чужую милость. Надежда погасла тут же. Холодные руки стали проходится по всему телу, где-то ощупывая, где-то касаясь практически невесомо. Это было мерзко. Тяжёлое дыхание ощущалось как нечто громкое в этих стенах. Оно сопровождалось лишь звоном цепей. С итак изрядно порченным ханьфу церемониться тоже не стали, одежду Хэ Сюань просто рвал, но совсем не агрессивно, скорее наоборот буднично, как будто её так снимают. Ши Цинсюань остался полностью обнаженным. Его раздели и оставили так лежать перед трупом брата. Повелителя Ветров. До чего же абсурдная была ситуация, до чего же непонятны действия Черновода. Оказалось, всё самое худшее только впереди. Хэ Сюань взял его за бёдра, подтягивая к себе. Он оставался в одежде, поэтому ткань неприятно тёрлась о нежную кожу. Какой стыд. Черновод всё-таки снял одежду и с себя, и тут чужой кожи коснулось нечто тёплое и влажное. Уже не стыдно, а противно. Бывший небожитель дёрнулся вперёд, попытавшись уйти от прикосновения, но хватка на бёдрах была слишком сильной. Его не стали щадить. Не стали даже пробовать проникнуть хотя бы пальцем, для начала. Давление на органы было максимальным. Толчок был медленным и очень глубоким, чтобы можно было прочувствовать все ощущения. Чужой член отвратительно скользил внутри, причиняя боль. Прямо перед братом. Ши Цинсюанем жестоко пользовались прямо перед трупом его брата. Это приносило ещё большие мучения, от которых бывший небожитель силился уйти, уползти, но его жёстко останавливали и наваливались ещё сильнее. – Прекрати, это ужасно...! – Его схватили за волосы и потянули на себя, вынуждая закинуть голову. Хэ Сюань дал себе полную свободу действий: начал по-настоящему долбиться, очень быстро, без всякой нежности. Его половой член напоминал скорее орудие для пыток, нежели мужской орган, настолько невыносимо это было. Чужие стенки кишечника плотно обхватывали его, но только из-за боли. В Цинсюане было слишком тесно. И слишком горячо, чтобы останавливаться. И слишком сухо, чтобы не использовать возможность принести ещё больше страданий. Из-за слишком резких движений Хэ Сюань его порвал. Потекла кровь, но этот вид давно перестал отпугивать Князя Демонов. Наоборот, она облегчила скольжение внутри тела, а её капли было до жути приятно увидеть на своём члене. Натягивать тело, что изредка подавало признаки жизни и могло только принимать это унижение, было безумно хорошо. Он попадал в нужную точку внутри чужого тела и Ши Цинсюань каждый раз выгибался от этого. Просто отвратительно чувствовать это, чувствовать, что тебя имеют, как женщину, имеют грубо и перед мёртвым братом, имеют больно, что кажется, будто переполнен весь кишечник. От такого обращения бывший небожитель рефлекторно дёргается, пытается сопротивляться(какая жалость, что ослабевшие руки и ноги отказываются помогать в этом) и рыдает. Иногда звучат тихие стоны, но они куда больше походят на шипение. Мольбы о пощаде оказались слишком неэффективны. Глаза Хэ Сюаня опасно блеснули и, заведя одну руку под живот Цинсюаня, он прижимает его к себе. Проникновение ощущается ещё болезненнее и Повелителю Ветров кажется, что на его животе уже образовалась выпуклость. Он этого не вынесет. Давление на внутренности увеличилось, заставив широко распахнуть глаза от внезапных ощущений. – Стой! Стой... П-пожалуйста, прошу тебя. Сжа-сжалься... Но никто не собирался останавливаться. Черновод, казалось, озверел только больше. Вторая рука потянулась к трупу Ши Уду. Когти на ней были настолько острыми, что запросто смогли разорвать кожу. Ради чего всё это? Ши Уду уже итак заплатил своей жизнью, почему его не оставят в покое даже после смерти? Князь Демонов буквально отрывает кусок плоти из груди мёртвого. Мясо кровит, оставляя на руке Хэ Сюаня мерзкие разводы. Он подносит эту руку ко рту лежащего под ним Ши Цинсюаня. В нос сразу ударяет неприятный запах, бывший небожитель первое время даже понять не может, из-за чего это. Когда приходит осознание, он резко пытается отстраниться. – Не надо! Я не хочу! Кричать было фатальной ошибкой. Кусок мяса всё-таки оказался в его рту, а рука Черновода не даёт ничего сделать, кроме как держать этот ужас внутри своего рта. – Ешь. Цинсюань панически мотает головой из стороны в сторону, лишь бы его перестали держать, лишь бы выплюнуть плоть своего брата. Он не может так поступить, ни за что, это осквернение мёртвого. Но ему никто не давал право выбора. Хэ Сюань прижал его всей массой своего тела к полу, больше не двигаясь, тем самым сделав проникновение намного более ощутимым и невыносимым. Какие глубины чужой орган бы не натирал, это не было приятно ни на грамм. Кажется, он перемешал весь кишечник и всё находящееся внутри не выдержит. Просто выпадет из тела бывшего небожителя. – Ешь, иначе я сделаю куда больше отвратительную вещь. Черновод не врёт. В его силах сделать что-то гораздо хуже, чем... Чем это. Даже представлять не хочется. У Ши Цинсюаня нет выбора, ему пришлось сомкнуть зубы и начинать разжёвывать. Ощущение заполненности внутри не могли отвлечь, наоборот, как-будто обязывали его к этому. Мясо было жёстким, горьким, кровь от него сразу хлынула потоком в горло, её бульканье только ухудшает ситуацию. Больше всего беспокоит, конечно же, не вкус. Больше всего беспокоит факт того, что это человек. Его брат. Это плоть того, кто его воспитывал всю свою жизнь, кто после смерти родителей смог его содержать, кто уберёг его от Божка-Пустослова огромной ценой. Ши Цинсюань, Повелитель Ветра, Небожитель, брат Повелителя Вод, захлёбывается собственными слезами. Кусок не лезет в горло, хочется выплюнуть, хочется опорожнить желудок полностью, но рука проклятого Князя Демонов зажимает ему рот снова. Он слышал звуки мерзкого чавканья, которые сам же и издавал, он слышал, как жуёт. Он знает, как мясо ощущается на зубах, как застревает в них, какой запах от него исходит. Он чувствует, какое оно горячее. Ему не осталось ничего, кроме как глотать. Ши Цинсюань представляет, как плоть спускается у него по пищеводу, как идёт в желудок, это для него осязаемо. Хочется умереть. Толчки не прекратились, наоборот, из-за полностью лежачего положения Повелителя Ветров, началась дополнительная стимуляция, его тело протаскивало по каменному полу туда-сюда, неприятно натирая кожу и подталкивая ещё ближе к трупу брата. Хэ Сюань оторвал второй кусок. Хотелось истошно кричать, его в буквальном смысле раздирало и внутри, и снаружи, ему не собирались давать пощады, он не мог даже предположить, когда это закончится. Но гораздо умнее было сдерживаться. Сжать зубы так сильно, как только можно, всё ещё чувствуя тот привкус. Черновод оказался сильнее. Второй кусок ему также насильно впихнули чуть ли не в саму глотку. Цинсюань задыхался. Лучше бы он всё-таки умер. Ему не дали отдыха, не дали хотя-бы немного времени. У него пошёл рвотный рефлекс, однако ничего не вышло. Содержимое желудка так и осталось в нём. Он жуёт медленно, физически не может по-другому. Хотя для его же блага ему следовало бы сразу проглатывать, не думая, не давая себя время на это, он отлично понимал, что это более выигрышный вариант, но сил не осталось. Они все уходят на слёзы и дрожь. Спустя какое-то время, которое показалось бывшему небожителю вечностью, он проглатывает и второй кусок. Труп его брата выглядит уродливее и уродливее. Прости, Ши Уду, это не то, чего ты заслужил. Ты заслужил быть мирно похороненным со всеми почестями. Твой брат не хотел поступать с тобой таким отвратительным образом. Он пытается уползти из-под прижимающего его тела, пытается соскользнуть, но его грубо натягивают обратно. – Хэ Сюань, Хэ Сюань... Пощади, пожалуйста, я всё понял, я знаю, прости... Оставь, оставь моего б-брата в покое, я не хо-! Рот Ши Цинсюаня крепко зажимает рука, обмазанная в крови. – Ты ещё не наелся.       

***

Ши Уду выглядел так, как будто ему искусно вырезали всё мясо, покрывающее грудину и живот. Рядом с ним сидел его брат. На коленях. Были слышны всхлипы, рыдания, некотролируемо лились слёзы. Ши Цинсюань прижимал давно остывшую руку к своему лбу, целовал её. И всё продолжал горько плакать. – Прости меня, брат, умоляю, прости меня. Это я во всём виноват, если бы не я, то тебе не пришлось... Не пришлось бы... Я сожалею, я очень сожалею от того, что с тобой сделал. Пожалуйста, прости, я не достоин называться твоим братом. Бывший небожитель просто ударяет свой лоб о пол рядом с трупом. Он бьётся так, словно действительно совершил огромный грех, словно вымаливает прощения у тех, кто правит небесами. Но мертвец не может извинять. Черновод проходит мимо тихо, но его, кажется, и так не заметили бы. Слишком заняты другим делом. Он хорошо слышит чужие всхлипы. Он хорошо видит, как его пленник готов на стенку полезть, лишь бы вернуть тело своего брата в первичное состояние. Хэ Сюань закатывает глаза и разворачивается назад.

***

Се Лянь узнал Повелителя Ветров. Пусть тот и был сейчас попрошайкой, низшим существом, но как же его можно было не узнать? – Я никогда не забуду ваши глаза. Он был рад снова увидеть друга. Что бы не происходило с ним во владениях Черновода, Ши Цинсюаня, словно солнце, ничто не могло сломить. – Но теперь они не такие, как запомнились мне. Они лишены блеска. Ши Цинсюань грустно улыбается в ответ.