Молния и птица

      — Хватит изображать побитого щенка, это начинает бесить. — Риден забрал со стола свою чашку кофе, мрачно рассматривая Зери в очередной раз с опущенной головой и понурым видом. И впрямь как побитый щенок. Зери замечание проигнорировала.       — И что мне с тобой теперь делать? — Он со вздохом опустился в кресло. Зери осталась стоять, все также, не понимая головы.       Его раны почти полностью зажили, чего нельзя сказать о психологическом состоянии Зери. Даже не склонный к самобичеванию Риден, глядя на посеревшую ученицу, ни раз подумал о том, что не стоило вовсе тащить ее на ту тренировку. Что теперь делать с этим призраком птицы? Черт возьми, она даже в глаза ему больше не смотрела! Пару раз даже проскальзывала предательская мысль снова отправить ее в храм и дать разобраться Миркулу. Но нет, это уже и правда подло. Риден снова вскочил.       — Черт бы тебя побрал, Зери! Что еще тебе нужно услышать, чтобы прийти в себя?!       — Прости. — Все-таки тихо выдавила она. — Я не знаю, что тебе ответить.       Риден медленно опустил руку, так и не притронувшись к ней. Как объяснить наивной девчонке, ни разу никого не убивавшей, что не случилось ничего ужасного? А может, это он уже зачерствел душой настолько, что воспринимал чужие смерти от своей магии как нечто естественное? Ведь колесо примет всех, каждый однажды отправится на перерождение. Но эта истина приходит со временем, она не близка всем и каждому. В конце-концов не он ли сам не так давно рассуждал о любви и потере?       Риден шумно выдохнул и вылетел из квартиры, громко хлопнув за собой дверью. Зери тихо осела на пол, утыкаясь лицом в колени.       Что делать с вернувшимся страхом? Как перестать ждать, что любое ее заклинание принесет смерть? Магия чувствовала ее смятение. Магия переставала слушаться, вырываясь сумбурными сгустками — алыми вспышками эмоций. Будто и не было никакого обучения, будто ее резко отбросило в самое начало. И Зери не знала, что с этим делать. И Риден, кажется, тоже не знал. А оттого она прятала в себе все эмоции, запирала на ключ глубоко в душе вместе с магией, боясь, что снова причинит вред едва понравившемуся учителю. Но до праздника оставалось все меньше времени, Зери же была абсолютно беспомощна, и Риден начал терять терпение…       Он не вернулся ни к вечеру, ни на утро. Весь день Зери провела, сидя в кресле, глупо, но отчаянно пытаясь медитировать. Очистить душу, избавиться от негатива — вот это все. Риден бы над ней посмеялся, но других идей у Зери не было. Хотя нет, была одна не менее глупая — попросить совета у Миркула. Но не рассказывать же ему всю предысторию такого ее состояния. А без этого вряд ли он сумеет дать дельный совет. Как же все запущено…       Риден вернулся ночью второго дня, мрачный, но чем-то крайне довольный. Его черная мантия пахла огнем, а в глазах плясали черти.       — Бери маску и мантию и иди за мной. — Равнодушно бросил он, но Зери не посмела ослушаться.       Они молча вышли из дома, молча долго шли через весь город, обходя освещенные людные улицы, те улицы, что были полны счастливых людей, ароматов выпечки и вина, легких женских платьев и смеха. Зери казалось правильным, прятаться в темных переулках. Они шли без остановок, пока из самого центра не добрались до бедных кварталов. Здесь тоже жили люди, серые, худые с бесцветными лицами и напряженными взглядами, они смотрели им вслед, не рискуя подойти ближе. Здесь тоже горели огни, но другие — костры в полых бочках, дурно пахнущие горелой резиной и керосином. Здесь тоже царили ароматы — нечистот и дыма. Риден же тащил ее вперед, крепко держа за руку, игнорируя людей вокруг.       Зери хотела бы узнать, куда и зачем они идут? Почему их снова занесло на самые окраины? Но Зери молчала и шла. Любопытство — тоже эмоция.       Он остановился внезапно у одного из покосившихся домишек, что больше напоминали сарай, поправил маску на лице, а затем вдруг хлестким движением пальцев выбил хлипкую дверь, втолкнул Зери внутрь.       Первое, что она почувствовала — застарелый запах крови и нечистот. Затем увидела неприятного вида женщину с дикими глазами и искривленным ртом, а после забившегося в угол мальчика. Сердце пропустило удар. Тощий, полуживой мальчишка лет семи, с черными яркими глазами, застарелыми, загноившимися ранами на худом личике и обмотанными грязными тряпками культями вместо рук. А ведь именно в этом возрасте впервые начинает проявляться магический дар…       — Забавное зрелище под самым носом Миркула. — Риден лениво облокотился об опустевший дверной косяк. — Все просто, птичка, раз уж боишься кого-то убить — убей и перестань бояться.       — Что? — Он нервно обернулась.       — Ты ведь и сама все прекрасно поняла. — Он лениво качнул головой. — Уйдешь, и совсем скоро эта тварь замучает мальчишку до смерти. Женщина что-то крикнула по-веншски. Риден усмехнулся. Мальчик теснее вжался в угол. Зери пробил холодный пот.       — Она тоже боится. Смотри, птичка, у вас много общего.       — Прекрати! Я не стану никого убивать! — Зери вздрогнула, с ужасом почувствовав, как снова теряет контроль, как срываются с пальцев хищные молнии, в щепки разнося дряхлую мебель. Нет, нет! Не надо! Она этого не хотела!       — Как ты там говорила? Чтобы я не сделал, я всегда буду твоим мастером? — Риден сложил руки на груди. — Вот тебе задание от твоего мастера — убей эту безумную тварь. Она родному сыну отсекла руки, надеясь, что тот перестанет быть магом. А ты еще жалеешь ее?!       Так вот что ты делал столько времени. Искал подходящую жертву. Зериколь смотрела в похолодевшие черные глаза, впервые после выздоровления мастера, встречаясь с ним взглядом. В этих глазах не было жалости, не было жажды мести, лишь равнодушное ожидание.       — Я не убийца. — Зери сжала кулаки и зубы, с трудом сдерживая обезумевшую магию.       — Так стань им. — В его голосе не было ни капли жалости. Риден не улыбался, просто ждал, пока она наконец решится, как на очередном уроке. — Ты и так подошла к самой черте, перешагни ее, прекрати себя мучить. Или убить меня было проще, чем какую-то неодаренную?!       — Прекрати!       Бабах! Алые молнии шарахнули по стенам и полу. Мальчишка в углу закричал, закрыв голову руками. А женщина вдруг, потеряв страх, схватилась за кухонный нож и с воем бросилась на Зери.       Зери не успела подумать, не успела понять, лишь неосознанно выставила вперед руки, стремясь остановить угрозу. Зери не хотела ничего делать, но магия не спрашивала ее. Яркие алые молнии снова сорвались с пальцев, впиваясь в тело женщины острыми иглами. Так быстро и просто. Как мало усилий, оказывается, ей нужно, чтобы отнять чью-то жизнь. Какие-то две короткие молнии, какое-то краткое мгновение, и нож выпадает из худой руки, а женщина кулем оседает к ногам Зери, уже не дыша. Ее глаза закатываются, на лице отчетливо видны черные ветвистые следы молний. Замолкает в углу ребенок. Он тоже напуган. Он, как и Зери, не был готов.       — Молодец. — Риден коротко взмахивает рукой, и на пол оседает еще одно тело, на этот раз детское.       — Зачем?! — Зери нервно разворачивается, но застает лишь мертвого мальчишку с рассеченной шеей в лужи собственной крови.       — С такими увечьями он уже не жилец. Я лишь подарил ему легкую смерть.       — Я думала, ты собирался спасти его! Тогда зачем было заставлять меня?.. — Зери сглотнула, с трудом отворачиваясь от трупов.       — Затем, что легкая смерть — тоже спасение. А свою она заслужила. — Риден безразлично махнул рукой, как и в прошлый раз, превращая тела в неопознаваемые ошметки крови и мяса. — Колесо примет всех. Маг снова родится магом. Тварь родится тварью. Цикл продолжится. Порой лучше оборвать чью-то мучительную жизнь, позволив начать новую.       Зери не ответила. В наступившей тишине слышалось, как тихо капает кровь, просачиваясь сквозь гнилые доски в землю, как трещат на улице костры и громко судачат на веншском люди.       — Знаешь, о чем они говорят? — Голос Ридена полон холодного равнодушия. — О том, что вечером будет дождь, и цены на брюкву подняли, о том, что гулящая Клара берет всего сотню за час, а Изель родила очередного ублюдка. Всем плевать, что сейчас здесь умерли люди.       — Мне не плевать.       — А должно быть. Переживай о живых, а не о мертвых.       — Я убила ее. — Зери сильнее сжала кулаки. Короткие ногти больно впились в ладони. — Я убила ее!       — Да, своей же магией.       — Я не хотела!       — Тогда она была бы жива.       — Это вышло случайно. Я не контролировала свою силу! — Она мотнула головой, чувствуя, как подступает истерика. — Ты знал, что я сейчас не контролирую свою магию, но все равно привел меня сюда! Зачем?!       — Я не знал другого способа привести тебя в чувство, кроме как заставить довести дело до конца. Зери замерла, недоверчиво вглядываясь в его лицо. Что это? Ей показалось или в голосе Ридена прозвучала вина?       — Идем, нам нечего здесь больше делать. — Он приобнял ее за плечи, насильно выводя из дома. Зери не сопротивлялась. Зери пребывала в таком оглушенным, потерянном состоянии, что, кажется, позволила бы сейчас сделать с собой, что угодно.       На улице все также горели огни, пили люди. Их голоса, цвета и запахи сливались в одно сплошное месиво, от которого Зери мутило. Лишь сильные руки, удерживающие ее за плечи, не давали упасть. Она очнулась, лишь когда Риден уже усадил ее в знакомое кресло у окна и сунул в руки стопку с чем-то крепким.       — Пей. Она молча выпила, тут же закашлялась, когда спиртное обожгло глотку. На языке осел травянистый привкус, похожий на микстуру от кашля.       — Еще пей. Зери замотала головой.       — Пей, а то сам залью.       Прозвучало убедительно. Зери молча опрокинула в себя еще одну стопку и еще, ощущая, как огненная вода заполняет желудок. Голова закружилась. Зери нахмурилась, потирая виски.       И почему жизнь — такая сложная штука? Знакомая мантия, еще хранящая остатки тепла, легла Зери на плечи.       — Я убийца. — Она тихо вздохнула и подлила себе самостоятельно.       — Теперь мы с тобой похожи, как никогда. — Риден неторопливо поднял ее на руки, привычно пересаживая себе на колени.       Зери мотнула головой, равнодушно наблюдая, как трескается от алых вспышек пустая стопка в ее руке. Плохо ей станет куда позже. Такой уж склад характера. Эмоциональные потрясения всегда доходили до Зери очень не сразу, могла пройти пара дней или даже неделя прежде, чем она наконец осознавала произошедшее и могла принять эту новую реальность. Хорошо это или плохо? Да никак, это просто есть. Жаль, правда, что Риден так безбожно пользовался этой особенностью.       Может, просто забыть обо всем этом? Хотя бы сегодня забыться в алкоголе? И, может, с утра она даже не вспомнит о том, что сделала. Зери меланхолично потянулась за бутылкой. Что за отвратное пойло? Нельзя было найти что-то поприличнее? Она сделала большой глоток. Ну хоть берет быстро. В голове уже приятно плыло.       — Оставь мне что-нибудь на память.       Он удивленно вскинул бровь, глядя на нее с недоверием. Зери грустно улыбнулась. Она память о себе уже оставила. Оборвала жизнь. Да и многочисленные шрамы на спине мастера теперь перечеркивали черные ветвистые следы от удара током. Жутко, но прекрасно. Ее даже удивляло, как Риден сумел так быстро подняться на ноги.       — Что-нибудь, что будет напоминать мне о тебе, даже когда тебя больше не будет рядом. — Зери смотрела точно в черную бездну глаз, полная пьяной решимости. И в бездне один за другим зажигались огни азарта и голода.       — Раз ты так просишь.       Он развернул ее к себе спиной. Яркая майка опала ей на колени, разрезанная на две половины, обнажая хрупкую спину. Зери вздрогнула, почувствовав, как по светлой коже скользят его пальцы, оставляя за собой тонкие саднящие порезы. Порезов становилось все больше. Риден иногда останавливался, залечивал некоторые, чтобы заменить их новыми. Боль нарастала, изматывала, лишь изрядная доза алкоголя сдерживала ее. Зери далеко не сразу поняла, что эти многочисленные шрамы складываются в фантастическую картину. Кажется, птица? Она чувствовала, как Риден вырезает крылья на ее коже.       Казалось, прошло несколько часов, прежде чем он убрал руки и позволил ей развернуться, а Зери со стоном уткнулась лицом ему в шею, переживая новый тупой приступ боли.       — Такой памяти не лишит тебя никто. — Зери скосила глаза в сторону коснувшихся ее обнаженного плеча пальцев, с иронией отметив, что они все в буро-красных пятнах засохшей крови — ее крови. — Извини, облегчить твои страдания не могу, это смажет весь рисунок, а ты ведь хотела напоминание. — Риден усмехнулся. — Значит, придется потерпеть пару дней, пока не подживет.       — Стоило догадаться, что твой больной мозг додумается до чего-то такого. — Зери вяло усмехнулась.       — Я создал шедевр у тебя на спине, а ты еще возмущаешься?!       — Главное, чтобы выглядело получше того шедевра, что оставила на твоей спине я, — мрачно пошутила она.       — Выжгла, ты хотела сказать? — Риден иронично приподнял бровь. — Ты не умеешь залечивать повреждения от своих же молний, так что твои шансы создать конкретный рисунок резко стремятся к нулю.       — Надо потренироваться.       — Лечить или рисовать?       — И то, и то! И вообще мне хватит умения нарисовать злую тучку или море — тебе подойдет. Риден тихо рассмеялся.       — Море звучит не так уж и плохо.       — Миркул говорил, что видит твою магию, как морскую пучину. — Зери чуть отстранилась, заглядывая магу в глаза.       — Миркул много чего говорит, и не всегда по делу.       — Почему море? Твоя магия ведь режет.       — Спроси у Миркула. Это его третий глаз видит странные картинки. Зери обиженно вздохнула и отвернулась. Прохладная рука легла ей на голову, задумчиво перебирая черно-белые пряди.       — После войны я жил в приюте на берегу моря. — Вдруг негромко заговорил Риден, будто сам сомневался стоило ли рассказывать. — Старая деревянная халупа, полная морской соли, продуваемая насквозь всеми ветрами. Таких, как я, детей войны, там было полно. Местные жертвовали приюту рыбу и водоросли. Но море часто штормило, несколько дней подряд рыбаки не выходили на промысел, и мы голодали. В Нипоне неспокойное море, оно не похоже ни на одно из южных. Всегда холодное, темное, почти до черноты, жестокое. Ему свойственны частые приливы и шторма, наводнения, порой даже цунами. Это море непредсказуемо и опасно.       Пусть моя магия и пробудилась, я не умел ей пользоваться. Знаешь, дети — жестокие создания, особенно голодные и брошенные дети. В приюте ты был или в стае сильных, или мертв. Но, знаешь, я никогда не любил подчиняться или умирать. — Рука на голове Зери замерла. Риден усмехнулся. — Столько восхитительных заклятий я создал в то время. Но первым моим спасителем было море. Лишь в его бездонных темных пучинах можно было по-настоящему спрятаться от всего мира. Я создал свой щит, не пробиваемый даже тысячетонным давлением воды вокруг. Я заходил в нем в самую бездну, смотрел, как во тьме рождаются бури, как неспешно текут тяжелые воды. На той глубине не было и лучика света, казалось, время останавливалось там. Это было прекрасно… Лучшее, что я видел в своей жизни.       Риден замолчал, продолжая лениво гладить ее по голове. Зери молчала, не зная, что ответить на внезапную откровенность.       — И как долго ты прятался на глубине? — наконец спросила она. Риден мрачновато усмехнулся.       — Пока не стал сильнее своих обидчиков. Мне потребовалось не очень много времени.       — И что сейчас с этим приютом? — Зери подозрительно покосилась на улыбку, блуждающую по губам мага.       — Каким приютом? — Он изобразил удивление. — Когда я уходил оттуда, от этого сарая не осталось даже щепок.       «От людей тоже?» — повис невысказанный вопрос, но Зери так и не решилась озвучить его.