WhiteJiniret
Объясняйся
SexyVoice🔥 Не здесь и не так.WhiteJiniret
А как?
SexyVoice🔥 Я в Сеуле. Приедешь ко мне в отель? Сердце Хëнджина испуганно замерло в груди. Он не ждал такого поворота, но Феликс был здесь. Прилетел, чтобы просить прощения или, как он сказал, объясниться, словно Джинни был ему действительно нужен. Снова хотелось плакать, но теперь от неверия и тихой робкой надежды. Пальцы Джинни дрожали, пока он перебирал чистые вещи в попытке отыскать что-то приемлемое для свидания. В голове крутились страхи и тревожные мысли. Было ли это вообще свиданием? Они ведь не идут в кино или кафе. Нет, Джинни просто должен был поехать в отель к Феликсу, чтобы просто поговорить и выслушать его. Никаких свиданий, никаких поцелуев, ничего запредельного! С этими мыслями Хенджин почистил зубы дважды, а затем, немного помявшись, нырнул в душ. Чувствовал себя идиотом и предателем собственных принципов, но всё же на всякий случай подготовил своё тело. Смущение и дурацкое предвкушение разрывали грудную клетку. Это была почти паника, но он успокаивал себя, что едет лишь поговорить. А всё остальное — это так. На всякий случай и вообще не в счёт. Волосы, тщательно, но на скорую руку просушенные феном, немного пушились и никак не желали укладываться в приемлемую причёску. Вещи сидели как-то по-дурацки. Тело сотрясал мандраж. В общем и целом, Хëнджин был готов к внезапной встрече на ноль целых и ноль десятых процента. Но время было не отмотать назад, а уже напечатанное согласие забирать казалось совсем уж неловким. Хëнджин бы хотел, чтобы сейчас рядом была Йеджи. Шутила свои дурацкие шутки и подбадривала как умела только она. Или может быть наоборот отговорила от заведомо проигрышной затеи. Но Йеджи не было рядом, а сердце выпрыгивало из груди от переживаний. И пока ехало такси, чтобы отвезти к месту икс трясущегося осиновым листом Хëнджина, тот успел в голове перебрать тысячи самых ужасных вариантов развития событий.***
Феликс ждал. Он был почти уверен, что Джинни согласится приехать, вот только как завести разговор, нихуя не придумал. В полёте он успел прокрутить сотни картинок того, как обнимает и целует Хëнджина. Как признаëтся ему в чувствах, зревших в душе последние полгода. Их нежный и трепетный секс на эфемерно очерченной призрачной постели. Но вот по поводу извинений и разговоров в голове гудел лишь белый шум. Номер отеля был просторным и светлым. С шикарным, но слегка безликим интерьером, мини-баром и даже джакузи. В общем, совсем не походил на бедное жильё дрезденского панка. Феликс выбрал его как-то бессознательно, видно, желая всей этой роскошью снова пустить пыль в глаза и показать, что никого ахуенней Джинни не найдёт. Сам Фел в этом уверен, конечно же, не был. Ожидание повисло душным облаком между стен номера и разорвалось фейерверком счастья, когда раздался робкий стук в дверь. Джинни был здесь. Снова рядом. Милый и смущающийся. С нелепым хвостиком на макушке, который завязал, видимо, чтобы пряди не лезли в глаза. С очаровательно покрасневшими щеками и закушенными нервно губами. Весь такой нежно-уютный и щемяще-трогательный, что Феликс не смог удержаться. Ноги будто сами приблизили его к парню, а руки обвили чужие плечи и ласково вплелись в волосы. — Пришёл, — протянул Феликс с каким-то всепоглощающим облегчением. Хëнджин не вырывался. Послушно обмяк в его руках и уткнулся носом в плечо. От него пахло солёным морем и сладкой карамелью. Идеальное сочетание для нежно-воздушной, самой сладкой конфетки. Тело Джинни едва ощутимо дрожало, и Феликс гладил его по спине в желании забрать все чужие страхи и переживания. — Привет, — прошептал наконец Хëнджин и отстранился медленно и вяло, будто совсем того не желая. — Привет, конфетка, — улыбнулся Феликс. Его переполняло чувство дурацкой нежности, разливающееся в груди, так что сохранять привычную брутальность образа было как-то сложновато. Но Хёнджин закатил вдруг глаза и сердито скрестил на груди свои прекрасные руки. — Хватит звать меня так! У меня есть имя! — вспылил он внезапно, хотя голос дрожал и звучал совсем неуверенно. Хëнджин явно всё ещё волновался и пытался это скрыть за напускным недовольством. Это было пиздецки очаровательно. Феликс сдержал рвущийся из груди смешок и поднял руки в жесте «сдаюсь». — Хорошо, Джинни. Могу же я звать тебя так? Хëнджин поджал губы, нахмурился, но кивнул. — Не стой на пороге, давай заходи. Выпьешь чего-нибудь? — попытался Феликс смягчить настрой парня. Хëнджин послушно снял обувь и вошёл в номер, но голос его звучал по-прежнему настороженно и отчуждённо: — Нет уж, спасибо. Дважды пил в твоей компании. И дважды жалел. — Знаешь, как говорят в одной популярной религии: Бог любит троицу, — попытался пошутить Ли. — А я атеист! — фыркнул Хëнджин в ответ, но послушно присел за барную стойку, куда жестом его пригласил Феликс. Отыскав в мини баре парочку охлаждённых банок колы, Феликс открыл одну, перелил в узкий высокий стакан и подал Джинни. — Тогда не будем алкоголь. Окей? Хëнджин кивнул и судорожно осушил стакан наполовину буквально в пару глотков. Потом закашлялся, видимо от излишнего холода сладкой газировки, поставил стакан на стойку и обратил к Феликсу взгляд повлажневших от кашля глаз. — Ты хотел поговорить, — немного хрипло протянул он. Смотрел Хëнджин столь же выжидающе, сколь и с опаской. Ему явно хотелось услышать, что же такого собирался донести до него Ли, чего нельзя было просто написать. А Феликс просто пиздецки скучал и так нихуя и не придумал. Он устало вздохнул, присел напротив, тоскливо посмотрел на сцепленные в замок руки Джинни, но коснуться не решился. — Мне жаль, Хëнджин, — впервые назвал парня полным именем Феликс, — я очень хотел бы всё исправить, сделать так, чтобы те два дня у меня в гостях стали для тебя самыми счастливыми, но не могу. Всё, что я могу предложить, это сделать счастливыми наши будущие совместные дни, если ты только позволишь. Джинни смотрел на него как-то затравленно. Совсем не так, как хотелось Феликсу. Закралась мысль, что он снова сделал что-то не так. Хотя когда блять успел-то? Они же едва встретились! — Я не знаю, что думать и чему верить, Феликс. Мы же живём буквально в разных мирах. Как ты себе это представляешь? И я… Не верю тебе, если честно, — ответ Хëнджина бил наотмашь. Но Феликс не спешил сдаваться. Зря что ли летел и фантазировал о встрече до тесноты в штанах? Нет, он не планировал сейчас ничего такого, но и пускать всё на самотёк тоже нихера не было выходом. — Почему? — Там, в сауне… Я кое-что слышал… Как ты обсуждал с Марвином и другими… Меня, — с каждым словом Джинни краснел и опускал голову всё ниже. Ему явно было неловко поднимать эту тему. И Феликс всё понял. Мгновенный стыд и злость на свой идиотизм затопили с головой. Уже совершенно не в силах контролировать собственные действия Фел подошёл к своей грустной конфетке и снова обнял. Единственная попытка вырваться была робкой и несмелой, а после руки Хëнджина обвились вокруг Феликсовой талии крепче стальных канатов, вжимая их тела друг в друга до хруста костей. Феликсу было больно. Но вовсе не от этих объятий, а от собственной глупости. — Блять, Джинни, я такой придурок. Я правда не хотел всё похерить. Ребята постоянно меня подъëбывали, потому что я на тебе будто помешался. Только и делал, что о тебе болтал, а ведь мы даже не встречались ещё. Так что они немного перегнули палку с подколами, когда ты наконец приехал, — хрипло зашептал Феликс, исступленно гладя Хëнджина по спине. — Мне казалось, что ты не так уж и рад. Ты всё время был увлечён чем-нибудь другим, — обиженно всхлипнул Джинни. Сердце пропустило удар. Феликсу совсем не хотелось слëз этого парня. Парня, которого он мечтал назвать своим. Разве что слëз радости или наслаждения. — Прости, прости, прости, — забормотал Феликс судорожно, чувствуя, как горячий влажный ком сжимает его собственное горло, — я правда был счастлив, что мы наконец-то встретились. Я ждал этого больше всего на свете! Хëнджин отлепился от его плеча и уставился своими заплаканными глазами будто прямо в душу. — Ты правда меня ждал? — прошептал он с поразительным недоверием. Ну как же этот парень мог не видеть, что все силы из Феликса выматывает своей болью и своей обидой. — Конечно, — ответил Феликс твёрдо и уверенно. Хëнджин сменил выражение лица на растерянно-изумлëнное. — Но почему? Феликс от такого вопроса немного опешил. Они ведь столько часов провели в общении друг с другом. И Ли сам купил для него билеты. Если Джинни считал, что его не ждут, то почему же решился лететь?.. — Потому что влюблён в тебя, дурачок, — признался Феликс просто и без затей. Спустя миг до него дошло, что наверное стоило сделать это в более романтичной обстановке. Красиво и незабываемо. Ведь романтичный Джинни наверняка в душе мечтал о таком признании. Только Хёнджин не обиделся. Хëнджин будто ещё больше обомлел. — Но почему? — пролепетал он, — я же… А ты же… И мы… Ну… Кажется, мысли в его милой голове совсем уж смешались. Феликс невольно улыбнулся, хотя момент был не самым подходящим. — Что тебе кажется странным в моих чувствах, Джинни? — тепло и ласково спросил он, поглаживая успокаивающе спину парня. — Ты красивый… И яркий… И талантливый очень… — Да, — согласился Феликс легко, он с правдой никогда не спорил, — мы идеальная пара, не находишь? Такая красивая, яркая и талантливая. Просто ахуенная! Джинни чуть сморщил нос от нецензурного слова. Феликс прикусил язык: он давно заметил, что его манера общения конфетке не по душе, и старался сдерживаться сегодня. — Но я же некрасивый, — закусил Хëнджин губу. Он говорил так грустно и так уверенно. А Феликс ахуевал, потому что в этой сладкой конфетке всё казалось идеальным. В желании то ли утешить, то ли уверить в обратном Феликс порывисто притянул парня к себе и коснулся желанных розовых губ. Коснулся и замер, не желая спугнуть. Но Хëнджин будто того и ждал. Вжался всем телом, обхватил лицо Феликса горячими ладонями и поцеловал в ответ. Страстно и жадно. Совсем не так, как должен был бы целовать человек, не готовый к примирению. Перед глазами заискрило мгновенно. Феликс и в прошлые их поцелуи едва ли не в космос улетал, но тогда они оба были пьяны и немного дезориентированы. Сейчас всё казалось острее, едва не сжигая до тла. Хëнджин не отставал, подогревая накал до предела. Его большие тёплые ладони жадно оглаживали бока Феликса сквозь тонкую ткань майки, шарили по спине и предплечьям, словно искали что-то, пока не замерли наконец на груди у самого бешено колотящегося сердца. И пока эти ладони сводили с ума своими безумными поисками, губы и язык Хëнджина мягко и податливо завершали ими начатое. Феликс правда хотел лишь поговорить. Но он солгал бы, если бы сказал, что в фантазиях уже тысячи раз не разложил свою сладкую мечту во всех мыслимых позах на всех поверхностях этого номера. Поэтому оторваться от идеальных губ стоило безумных усилий, как и заглянуть в помутневшие от страсти чёрные глаза, как и сказать низко и хрипло: — Блять, нам надо остыть, конфетка. А иначе вечер пойдет нихуя не по плану. В глазах Джинни забрезжила лёгким маревом тень обиды. — Ты ведь сказал, что влюблён в меня, — прохныкал он и потянулся снова к губам Феликса. От этого порыва в душе заискрились фейерверки, а в сознании тысячи маленьких Марвинов заплясали танец победы, но Феликс лишь снова аккуратно придержал рвущегося к нему парня за плечи. — Безумно влюблён, но ещё я пиздец как хочу тебя, и твой напор совсем не способствует тому, чтобы я держал себя в руках. Хëнджин просиял какой-то полубезумной улыбкой. — Так не держи, — сказал он что-то невероятное. Слова ещё не дошли до сознания, а Феликс уже сломался. Губы снова жадно столкнулись с губами, чтобы целовать до взрыва салютов под сердцем, а может и в штанах. Влажно и жарко. Как в последний раз. Казалось, ещё чуть-чуть, секундочка, и Феликс вернёт контроль над собственным телом. Но лёгкие жгло от нехватки кислорода, перед глазами искрило, а двое обезумевших парней не размыкали губ и рук, будто утопающие, что нашли друг в друге последний шанс на спасение. Вот только утонет один — утянет за собой и второго. Феликс очнулся лишь на широком диване, уже без майки и с весом горячего тела на собственных коленях. Длинные жадные пальцы упрямо терзали пряжку ремня в попытках расстегнуть. От милой, невинной конфетки Джинни не осталось и следа. Парень, который так робко жмурил глаза во время посещения сауны, сейчас горел огнём чистой страсти. От этого коротило. Феликс в своих фантазиях всегда брал конфетку. Ласково и нежно. Не спеша. Но этому незнакомому Хëнджину он и сам был не прочь отдаться. — Джинни, — проговорил Фел и удивился тому, как слабо и ломко звучит собственный голос, — прошу, мы должны остановиться. — Почему? — простонал этот невозможный, — я не хочу останавливаться, Ликси. Я хочу тебя. Ликси. Звучало непривычно. И сладко, как губы Хëнджина. Для него Феликс мог побыть и Ликси, лишь бы серьёзно и надолго. — Тогда нам нужно в душ и нужна подготовка, — дрожащим шёпотом в губы ответил Феликс и коротко поцеловал ещё раз. Хëнджин залился краской. Ярко и пламенно, до самых ушей. Чуть отстранился, закусил губу и низко опустил голову. — Не нужна, — раздался его голос на грани слышимости. Так тихо, что Феликс переспросил: — Что ты сказал?***
Хëнджин внутренне взвыл. Всё тело горело, требуя ласк. Ему вовсе не хотелось прерываться на пустые разговоры. Он сделал свой шаг в пропасть и мчался сквозь ветер с безумной скоростью, готовый взлететь или разбиться. Одежда, что всё ещё была на нём, бесила и сковывала движения. Ему не хотелось глупых разговоров. А уж тем более сгорать от смущения, когда Феликс решил начать задавать слишком сложные вопросы. — Не нужно готовиться, — собрав всю свою волю, повторил Хëнджин. Ком в горле грозил удушьем. Где-то на задворках сознания хохотала Йеджи, потешаясь над братом, что вот-вот потерпит фиаско, но он упрямо продолжал немеющими губами: — Я уже всё сделал сам. И я хочу… Чтобы ты был сверху… Просто давай продолжим, пожалуйста…***
Волна нежности окатила всё тело волной, нагревшись в процессе до раскалённой лавы и захлестнув с головой заново родившейся страстью. Феликс уверенно сменил их позиции, и, нависнув над Джинни, принялся раздевать свою сладкую конфетку. Разворачивать от невзрачной обёртки, чтобы снова увидеть красоту его наготы. В душе дрожало ликование, счастье, удивление и чëрт знает что ещё. Феликс чувствовал себя пьяным и совершенно обезумевшим от свалившейся на голову удачи. Как такое в целом было возможно, что милый, немного нелепый и стеснительный Хëнджин ехал к нему, заведомо желая отдаться? Желанное тело претерпело некоторые изменения с последней встречи, обретя идеальную гладкость. Это тоже кольнуло сердце. Ведь Хëнджин старался именно для него. Осыпать поцелуями медовую кожу плавящегося от желания парня казалось правильным, как дышать. От созерцаемого зрелища Феликса вело. Хотелось прямо так и сожрать сладкое совершенство перед глазами. Губы обхватили тёмный твёрдый сосок и на пробу слегка втянули. Хëнджин, что до этого лишь прерывисто глотал ртом воздух, издал высокий протяжный стон. Рука его метнулась к лицу в попытке сдержать дальнейшие звуки, но Феликс перехватил её. — Прошу, не надо, — прошептал он низко и хрипло, — мне нужны твои стоны. И Хëнджин послушно простонал снова в тот же миг, как язык Феликса заскользил вдоль плоского живота вниз. Колени соскользнули на пол, и лицо Феликса оказалось меж широко разведённых ног парня. Член Хëнджина сначала обхватила рука за секунду до того, как Феликс ощутил под губами мягкую влажность головки. Может это было каким-то помутнением, но вкус Хëнджина и здесь показался каким-то сладким. Дурманящим, отупляющим, подчиняющим своей воле. — Не могу так медленно, — прохныкали капризно пухлые губы. Хëнджин обхватил Феликса за плечи, будто желая притянуть выше для поцелуя, но в то же время толкнулся бёдрами навстречу жадно распахнутому рту. Казалось, он совсем потерялся в ощущениях, желая получить всё и сразу. Феликс откровенно кайфовал от чувства скольжения члена по собственному языку, но взгляд не отрывал от прекрасного лица. Рука Джинни, которую чуть ранее Феликс перехватил, снова метнулась к влажным сочным губам, но не для того, чтобы прикрыть стоны, а чтобы вобрать, жадно посасывая, собственные пальцы. От такого зрелища Феликс едва не кончил, хотя ещё не коснулся себя ни разу. Такой открытый в своих порывах, голодный до ласк и страстный Джинни превосходил все его ожидания и мечты. Вторая рука заблудившегося в эйфории парня вплелась в волосы Феликса на затылке и нерешительно подтолкнула. Феликс послушно расслабил горло и принял горячий член парня так глубоко, как мог, давая языком тела понять, что бразды правления теперь в руках его конфетки. И Хëнджин правил. Выбивая слëзы из глаз и лишая воздуха. Двигая бёдрами навстречу и хрипло мыча ртом, занятым собственными пальцами. Феликс уплывал на волнах наслаждения. Собственные руки помимо воли расправились с ремнём, который чуть раньше не поддался Джинни, и приспустили джинсы, высвобождая возбуждённый орган. Ладонь заскользила по стволу. Сухо и немного грубо, не так, как нравилось обычно Феликсу. Но сейчас было плевать. Хëнджин уже откровенно трахал рот Фела, забывшись в желании и не думая о чужом комфорте, в то время как его пальцы имели собственный рот. Феликс чувствовал, как эта картинка выжигалась где-то на сетчатке, чтобы остаться в памяти навсегда. Он ощутил, как его член запульсировал, готовый излиться восторгом от созерцаемой красоты, несмотря на грубую стимуляцию. Рука пережала основание, чтобы не дать этому произойти. В этот момент Джинни дёрнулся конвульсивно и попытался отстраниться, но Феликс не позволил, притянув его свободной рукой ближе и заставляя опалить жаркой влагой собственное саднящее горло. Хëнджин замер. Пальцы выскользнули из его рта с последним сладким стоном, и рука безвольно скатилась вдоль спинки дивана вниз. Казалось, что парень совсем отключился. Лишь часто вздымающаяся грудная клетка и слегка трепещущие ресницы давали понять, что он просто пытается прийти в себя. Феликс откровенно любовался, забыв о собственном не достигнутом оргазме и неудобной позе на полу. Наконец глаза Джинни открылись. Он окинул обнажённые грудь и пресс Феликса расфокусированным взглядом, а затем покраснел и прикусил губу. — Ты хочешь, чтобы я сделал для тебя то же самое? — выдавил он из себя в явном смущении, но при этом пожирая взглядом возбуждённый член Феликса. Тот в ответ расслабленно улыбнулся и погладил острую коленку в успокаивающем жесте. — Хочу только того, чего хочешь ты, — ответил он. Джинни состроил ещё более несчастную и смущённую мордашку, затем приподнялся с дивана, приблизился к самому лицу Феликса и прошептал. — Я хочу тебя. — Я и так твой, — ответил Феликс, немного забавляясь. — Нет, я хочу… Тебя в себе, — ещё более несчастно и тихо прошептали прекрасные губы. Феликс придвинулся чуть ближе. Замер на миг, ожидая, оттолкнëт ли его Джинни брезгливо после того, что творили с ним Феликсовы губы. Но конфетка лишь сам сократил расстояние и доверчиво приник к тем губам, даря новый сладкий поцелуй. Феликс хотел бы в том поцелуе забыться, только вот собственное возбуждение жадно дёрнулось внизу живота, напоминая о себе. — Мне нужно всё же в душ и кое-что захватить из ванной комнаты. Встретимся на кровати, — разорвав поцелуй, прошептал он и ушёл в названном направлении.***
Хëнджин сгорал от стыда и нетерпения, забившись в угол широкой кровати. Страсть, нахлынувшая так внезапно и лишившая контроля, немного утихла. Сейчас, когда он мог проанализировать всё произошедшее, стало ещё и досадно, ведь они с Феликсом толком не поговорили. Но накрутить себя до предела он не успел, потому что Феликс вернулся очень быстро. Голый, всё ещё слегка возбуждённый и с капельками воды на теле. Щëки мгновенно бросило в жар, а желание снова предательски затуманило мозг. Хëнджин и себе был не в силах ответить, что такое с ним творилось. Решимость продолжить начатое немного пошатнулась, но устояла. Феликс устроился на кровати рядом и притянул Джинни к себе, ловя губами его губы. Кажется, в поцелуях и крылась главная причина произошедшего. Хëнджина никто и никогда так не целовал. Жадно и трепетно одновременно, будто желая показать все свои чувства через поцелуй. В голове до сих пор не укладывалось, что Феликс правда влюблён в такого несуразного, дурацкого Джинни. Однако тот был тут, прилетел, полный надежд и решимости, и целовал теперь так крышесносно, до сладко поджимающихся пальцев на ногах и плавящего нутро предвкушения. Хëнджин в полузабытьи очертил пальцами кубики рельефного пресса и скользнул ниже, огладив возбуждённую плоть. Член в руках, уже снова твёрдый и крепкий, жадно дëрнулся, прося ещё ласки. Джинни простонал в поцелуй. Хотелось ощутить этот член в себе. Мысли снова убежали куда-то за линию горизонта, оставив парня наедине с желанием и его источником. — Мы можем продолжить, конфетка? — низко прохрипел Феликс в губы, заводя этим звуком ещё больше. Хëнджин судорожно закивал, не в силах ответить. — Какой же ты секс, боже… Ляг на спину и разведи свои ахуенные ноги, прошу, Джинни, — околдовывал вибрациями самый сексуальный голос на свете. Хëнджин послушно выполнил команду. Он не был в силах ослушаться. Он в целом не был в силах делать хоть что-либо, кроме как испускать мучительные бессвязные звуки наслаждения. Глаза закатывались и закрывались сами собой, хотя ему очень хотелось видеть всё, что происходит. Но он не мог. Мог лишь высоко и протяжно стонать, когда губы Феликса снова оказались на его члене, а чуткие пальцы, скользкие и источающие лёгкий аромат персика, мягко надавили на какую-то точку под яичками, разносящую по телу волны удовольствия и предвкушения, и двинулись ко входу. Хëнджин не зажимался и не чувствовал привычного стыда, окончательно убежав в мир пьянящего удовольствия. Губы и язык Феликса ласкали в этот раз член нежно и бережно, совсем не задавая никакого темпа, а лишь сцеловывая влагу предсемени и распаляя всё сильнее. А пальцы проникали в тело тоже легко и без напора, лишь слегка массируя и растягивая узкие стеночки, но почти не задевая самой чувствительной точки. Хëнджин метался по кровати под этими ласками, прикусывал костяшки собственных пальцев и рассыпал бессвязный шёпот вперемешку со стонами и хныканьем, желая получить наконец желаемое. Сколько длилась эта пытка ласками, Джинни не понял. Ощутил лишь в какой-то момент, как его тело стало вдруг неправильно опустошённым, услышал шелест разрываемой упаковки, видимо от презерватива, а потом уловил горячий шёпот в самое ухо: — Я хочу тебя… Больше не могу… Можно? Хëнджину хотелось кричать, что он сам уже больше не может и можно уже давно, но он лишь обессиленно кивнул и жадно облизнул губы. Тут же Феликс впился в них новым поцелуем, а следом что-то скользкое и горячее надавило на жадно пульсирующий сфинктер. Судорожный вдох из губ в губы, и головка члена Феликса оказалась внутри. Остро, ошеломляюще и немного пугающе. Но Хёнджин отбросил последнее мимолётное чувство, стараясь расслабиться. Прерывистый выдох, и лёгкая фрикция вогнала член чуть глубже, даря распирающее чувство наполненности и предвкушение чего-то большего. Хëнджину показалось, что он сейчас заплачет, если Феликс продолжит всё делать так же мучительно-медленно, но он не успел ничего сказать. Лишь впился пальцами в напряжённые плечи своего краша и распахнул губы в очередном стоне, когда в пару движений Феликс оказался в нём наконец полностью, проникнув под идеальным углом и опалив тело волной удовольствия. Дальше реальность разбилась на осколки, вспыхивая лишь случайными кадрами ярких картинок в воспоминаниях гораздо уже позже. Кажется, Феликс перестал совсем сдерживаться и втрахивал его в мягкие шелка кровати до криков и всхлипов. Кажется, они сменяли позы. Кажется, Хëнджин умолял его дать ему кончить или не прерывать эту пытку никогда. Руки Феликса побывали будто бы везде, как и его губы. И сам Джинни не отставал, рассыпая узоры поцелуев на желанном теле и оставляя лунки ногтей на плечах и спине в моменты слишком острого удовольствия. В яркий миг, когда тело наконец догнало экстаз такой желанной разрядки, Хëнджин был верхом на Феликсе. Кулак желанного парня сжимал истекающий семенем член Джинни, а глаза смотрели будто в самую душу. Одновременно жадно и ласково. Так, как умел только Феликс. В этот миг Хëнджин понял вдруг, что это был не секс. То таинство, что произошло между ними, в книгах и фильмах патетично назвали «заниматься любовью». Хëнджин думал, что так не бывает на самом деле, но, кажется, он ошибался. — И что теперь? — спросил он робко чуть позже, лёжа в бережных объятиях невозможного человека, состоящего из нежности и дерзости в равной степени. В голове блуждал ветер, и серьёзных разговоров совсем не хотелось. Но Хëнджину было важно знать, что ему ничего не показалось, что он понял всё верно. Феликс улыбнулся хитро и нахально, возвращаясь в привычное амплуа плохого парня. — Теперь мы поспим, потому что я пиздецки устал ещё с перелета, а потом обсудим, кто и где теперь живёт, и как нам строить дальнейшие отношения, — ответил он и широко зевнул. Хëнджин затаил дыхание и переспросил: — То есть мы теперь вместе? Феликс закатил глаза и устало покачал головой. — Блять, конфетка, ты что, думал, я тут летел через полмира, чтобы об твою красивенькую тушку подрочить? Конечно, мы, блять, вместе. Или ты меня продинамить решил, я не понял? Хëнджин коротко хохотнул в плечо парня, спрятав там своё покрасневшее лицо. В плечо своего парня. От этой мысли в душе расползалась тёплая нега тихой радости. Хëнджин плавился, как и всякая карамель, под лучами личного солнца. — Ни за что и никогда, — прошептал он счастливо, — теперь ты мой. А потом закрыл глаза. Поспать и правда было не такой уж плохой идеей. Остальное они обязательно обсудят. Когда-нибудь потом.