Что дальше?

смотреть на илью с владом было уже обычаем для димы. те в отношениях уже два года, если не больше, но ведут себя так, будто у них все еще конфетно-букетный период. нет, это безусловно мило выглядит со стороны, но людям далеко не двадцать, чтобы вести себя как влюбленные подростки. и дима сам не понимал, он осуждает их, потому что придерживается точки зрения бабушек и дедушек, для которых не приемлемо зажиматься где попало по улицам, или он просто завидует. ведь в его жизни такого счастья нет. съемки, интервью, и никакой личной жизни. хотя, если посмотреть с другой стороны, у димы есть объект симпатии. да не просто симпатии, разумом он точно такой же влюбленный придурок, который гонится за своим счастьем, просто счастье на него пока что не обращает внимание. а его, так называемое «счастье», это олег шепс. такой, со стороны кажется иногда хмурым или злым, грозным, но если начать близкое общение, он раскрывает свою скрытую от лишних глаз личность, показывая себя настоящего. статный, с шикарным телосложением и с очаровательными глазами. обаятельный такой, не мужчина, просто мечта. и шепс всегда был рядом, всегда подставлял свое дружеское плечо, чтобы дима чувствовал себя комфортно. и диме правда было комфортно. но было некомфортно ментально от того, что этого человека он не может присвоить себе. было бы странно просто признаться тому, что есть чувства. да дима сам себе до сих пор не признал, что он другой ориентации. каждый раз себя спрашивает, разве те три года с астрид были шуткой? хоть сейчас это не имеет большого значения, но со своим влечением нужно было справляться. и когда каждый раз, он застукивал илью с владом в самых различных позах, он невольно представлял на их месте себя с олегом. пока не стал наблюдателем всего происходящего теперь вместе с олегом. парни были в одной из гремерок, которая находится дальше от съемочной группы. илья был прижат к стене, оставаясь в одной лишь длинной кофте, которая едва прикрывала худую ногу, что держалась в воздухе при помощи руки влада. второй стоял непозволительно близко, быстро качая бедрами, зарывшись головой в изгибе шеи ильи. металлист старался насколько можно было тише себя вести, это было видно по его руке, прикрывающей свой рот, но выходило тщетно. голова была закинута вверх, глаза закатаны, а губы широко распахнуты, иногда закрываясь лишь для того, чтобы вновь выскулить имя череватого. дверь закрыта неполностью, видимо, в порыве страсти не закрыли, и теперь шепсу с матвеевым приходится смотреть на это через маленькую щель. хотя, они, кажется, смотрят по своей воле. и вместо того, чтобы закрыть дверь и уйти, стоят и пялят как два дурака на двух ебущихся мужиков. — пиздец первое, что слышит матвеев, когда переводит взгляд на друга, стоящего рядом. шепс выглядит невозмутимо, как всегда, будто сейчас в буквальном смысле не смотрит на то, как за дверью трахаются его друзья. а у димы взгляд ошарашенный. он видит это не впервые, и кажется, что это самая скромная поза из всех, которые он видел, но все же шок присутствует каждый раз как в первый. сейчас это даже играет на руку. дима видел это около пару раз или трех, и в каждом разу новые позы. дима иногда завидует растяжке ларионова. дима иногда мечтает увидеть себя на месте ларионова (конечно, не с череватым). дима иногда хочет почувствовать наполненность в себе не в виде трех пальцев. и кажется, объект, который может исполнить все твои желания находится рядом с тобой, руку протяни и прикоснешься, но реакция олега пугала матвеева. вдруг оттолкнет, что никогда не делал по отношению к диме, ударит, сделает то, что не мог себе позволить сделать никогда по отношению к татуированному. но возбужденный разум будто дурманит диму, тот, не осознавая что творит, подходит вплотную к олегу и….обнимает? закидывает руки по локоть на плечи тому, вжимается ближе, пока шепс в недоумении машинально кладет руки на чужую талию. теперь ошарашенный взгляд у олега. дима прикрыл глаза, вдыхая приятный запах парфюма, возбуждение все еще не спало, и он остатками сознания старается не потереться об чужие бедра. — ты … фразу шепсу не дает договорить настойчивый поцелуй в шею. губы пухлые мажут по венам, поднимаясь выше к челюсти, пока олег судорожно глотает воздух ртом. мысли витают в голове, ничего совсем не укладывается, укладываются лишь чужие губы на его скулах. глаза димы все также прикрыты, будто он сейчас вверху самого блаженства, от губ приятно пахнет вишневой гигиеничкой, ту, что чернокнижник иногда использует в холодное время, а каждый поцелуй отпечатывается на лице будто ожогом. олег чувствует теперь ладони на своих плечах, что толкают его в уборную рядом с гремерной. дверь закрывается на замок, спина прижимается к холодной стене, а черная макушка спускается вниз по телу. губы димы заметно дрожат, не ясно от чего, от холода кафеля, к которому он прижимается коленями, или от перевозбуждения. он смотрит прямо в глаза, закутывая в свои черные омуты, попутно расстегивая пуговицу на черных джинсах. тело дрожит, олег хочет перевести взгляд куда угодно, лишь бы не видеть развратный взгляд снизу, но будто что-то ему запрещает это сделать, поэтому он продолжает разглядывать чужие черты лица. дима смотрит на ширинку штанов, что расстегивает в секунду и чуть припускает вместе с бельем, открывая вид на давно вставший орган. он водит рукой по нему, закусывает губу и смотрит так по блядски, олег думает, что спустит прямо сейчас просто от вида. губы матвеева расплываются в мимолетной улыбке, но улыбка с губ тот час пропадает, когда дима целует головку. мир олега разрушается, оставляя за собой атомы, дыхание перехватывает окончательно, становится все труднее и труднее держаться в реальном мире, а чернокнижник снизу лишь невозмутимо берет головку в рот, посасывая со звуком. рука переходит на основание, мягко ведя ладонью вверх-вниз, кончик языка теребит утреру, а когда матвеев слышит первый полустон сверху, мысленно победно улыбается и продолжает. губы смыкаются плотнее, скатываются по члену с каждым разом ниже, кончик носа каждый толчок касается лобка, матвеев не владеет разумом, только делает то, чего сильно хочется. а отсосать самому молодому экстрасенсу с битвы сильнейших, хотелось, практически каждый раз, при виде его. чернокнижник перекладывает свои руки на чужие бедра, они дрожат от явного экстаза олега. последний перекладывает руку в черные волосы и, не увидев сопротивления, сжал их в кулак. утробный стон черноволосого заставил дрожать стенки горла, от чего у шепса оставалось мало шансов совладать собой. он насаживает на себя темную макушку, мягко поглаживая татуированную руку на своем бедре, а через небольшое время спускает с тихим стоном облегчения. матвеев лишь натягивает чужое белье и поднявшись отворачивается к раковине, вымывая остатки спермы. в голове крутится ураган мыслей, он никак не сможет оправдать свое поведение (разве что только желание это сделать), и ему останется только думать о будущем времени. мысли о том, как может среагировать олег на все произошедшее, заставляет трястись колени. потерять его дима не хотел, но, разве после хорошего минета, друзья все также остаются друзьями? и кажется, он слишком задумался, ведь стоит рад это раковиной не двигаясь все время, пока ловил свои мысли. вода льется слишком громко, но двинуться будто нет сил. хочется посмотреть на олега, спросить как он, что чувствует. но, вопросов будет слишком много, если их начать задавать. спина напрягается, дима невольно сжимается как только чувствует чужое дыхание на своем затылке. вода отключается окольцованными пальцами, а хозяин этих пальцем тихо просит обернуться на себя. пересиливая свой страх, опешивший чернокнижник выполняет просьбу приятеля. и какого его удивление, когда вместо удара в лицо, он получает нежный, пропитанный чувствами, поцелуй. сейчас нет пылкости, которая присутствовала ранее, сейчас чужие губы целуют безмерно чувственно. губы отлипают друг от друга, татуированная рука ложится на шею напротив, а глаза так и горят вопросом: «что дальше?», а ответить медиум мог только одним словом. любовь.