«--•--»
Серебристая луна освещала чёрное небесное полотно, на котором раскинулись мириады звёзд. Деревья несильно покачивались от лёгких порывов осеннего ветерка, а кленовые листья, цвета алого зарева, развевались по воздуху, создавая картину удивительную и невозможно прекрасную. Два заклинателя в одеждах тёмного цвета притаились на черепитчатой крыше высокого дома, наблюдая за происходящим внизу. Несмотря на поздний час, на улице царило оживление. Множество людей бежало по дороге, будто стараясь избежать ужасного бедствия. Вооружённые воины сейчас выглядели испуганными детьми, потерявшими мать во время столпотворения. Ото всюду доносилось встревоженное: — Демон ордена Цзян придёт за нами, я вам точно говорю! — Он уже уничтожил добрую половину надзирательных пунктов, убил наших ближних, а потом воскресил их своими омерзительными техниками, так что теперь мы вынуждены сражаться со своими братьями и отцами, — сплюнул невысокий мужчина крупного телосложения. — Да, такими темпами победа нам нелегко дастся, — расстроенно согласился его собеседник. — Но Вэнь Жоханя ему всё равно не победить. Владыке Бессмертному нет равных! — напыщенно сообщил говорящий, уперев руки в бока. Внезапно до них донёсся чистый, будто горный журчащий ручей, звук. Вопреки красивому и умиротворяющему звучанию, лица адептов клана Вэнь исказились ужасом. Заклинатели, прятавшиеся на крыше дома, встрепенулись и стремительно спустились на землю, убивая всех, кто попадался им по пути. Бичэнь и Суйбянь вступили в смертельную схватку, сражая противников наповал. — Это он! Это тот проклятый демон и его призрачная цитра! — заверещал один из мужчин. — Надо же, а мой шиди довольно знаменит, — довольно хмыкнул Вэй Ин, безжалостно перерезая Вэню глотку. Кровь брызнула фонтаном, окропляя бело-алые одежды мертвеца. Заклинатель в отвращении сморщился, стирая кровавые капли с лица. — Поменьше бы орал, — презрительно скривился юноша, равнодушно взирая на погибшего. У них было ещё много дел, поэтому Вэй Усянь направился вперёд, чтобы убить столько, сколько сможет. Ведь этим они помогут Цзян Чэну. — Лань Чжань, ты идёшь? — искоса взглянув на товарища, спросил он. Ванцзы молча кивнул, не в силах ответить. Возможно, когда-нибудь он привыкнет к этой жестокости, поселившейся в душе Вэй Ина. Она ведь направлена только в сторону врагов, верно? А значит, всё осталось, как раньше. Лань Чжань с сожалением посмотрел на кучу тел, среди которой они находились. Сколько бы он ни воевал, убивать с удовольствием вряд ли смог бы. — Осторожнее! — крикнул Вэй Усянь витавшему в своих мыслях Второму Нефриту. Сильная рука оттолкнула его в сторону, едва избежав столкновения с летящей в них стрелой. В серых глазах заклинателя вспыхнули недобрые искры. Стрелявший в них человек тут же скрылся, но был настигнут слишком быстро за неимением достаточного уровня сил по сравнению с более талантливыми и опытными противниками. Всюду слышались звуки беспощадной бойни: предсмертные крики и завывания, от которых кровь стынет в жилах. Вэй Ин схватил неизвестного паренька за шиворот, резким движением вспоров ему брюхо. Внутренности вывалились на землю с неприятным хлюпающим звуком, окрасив землю в кроваво-красный цвет. На губах юноши проскользнула удовлетворённая ухмылка, от которой у Лань Чжаня прошёл мороз по коже. Вэй Усянь ведь просто защищался, правда? Он, в конце концов, спас его от смерти, а это благородный поступок, достойный похвалы. Ванцзы в миллионный раз пытался убедить себя в том, что всё в порядке. Была только одна проблема — это наглая ложь. — Будь внимательнее, Лань Чжань, — попросил его напарник. — А то в следующий раз я могу не успеть, — он лукаво подмигнул другу и направился в сторону, откуда слышались звуки бойни. Ванцзы шёл за ним по пятам, но в какой-то момент отстал. Честно говоря, он и сам не понял, когда это произошло. На сердце было неспокойно, и причина этого самого беспокойства сейчас убежала, не дождавшись своего союзника. Изящные брови сошлись на переносице, а белоснежное лицо застыло, будто глиняная маска, выполненная искусным мастером. Запах крови заполнил воздух, и Второй Нефрит в отвращении сморщился, гадая, куда мог запропаститься Вэй Ин. Нежный, практически успокаивающий звук цитры донёсся сверху. Лань Чжань поднял взгляд, заприметив парившего в небе Цзян Чэна. Мелодия, льющаяся из-под его пальцев, была до ужаса чудесной. Сложно поверить, что именно благодаря этим нотам восстают из могил мертвецы, чтобы вершить правосудие. Правосудие ли? Ванцзы не отрицал всех грехов, совершённых орденом Цишань Вэнь, но разве вот эти люди, которые прямо сейчас погибают, виноваты? Разве они приняли решение сжечь Облачные глубины и сделать из Пристани Лотоса надзирательный пункт? Разве они убили его отца и родителей Цзян Ваньиня? Нет. Эти люди всего лишь меч. Следует уничтожить врага, направляющего оружие, а не оружие, направляемое врагом. Тяжёлые думы, за которые его бы точно осудили, прервал пронзительный крик. Золотистые глаза Второго Нефрита в ужасе распахнулись, и он немедля направился туда, откуда доносился сковавший сознание звук. Мелодия цитры прервалась, но мертвецы и не думали останавливаться. Они методично умерщвляли каждого, ведь хозяин дал чёткий приказ «убить». — Вэй Ин! — вскрикнул Лань Чжань, чувствуя, как внутренности сковал тугой узел, а сам он не может сделать и шага. Вэй Усянь лежал в кровавой луже, пригвождённый мечом к каменной стене. Из его рта тонкой струйкой сочилась кровь, а веки едва трепетались в попытках открыть глаза. Ванцзы тут же пришёл в себя, поняв, что не всё ещё кончено. Он обязательно спасёт Вэй Ина, надо только… — В сторону! — прорычал подбежавший к Вэй Усяню юноша, оттолкнув Лань Чжаня назад. От неожиданности Второй Нефрит слегка покачнулся, но всё же остался на ногах. Несколько секунд ничего не происходило, а лицо Ваньиня приобрело сложное выражение, будто смесь боли и негодования. — Влей в него ци! — обернувшись, приказал Цзян Чэн. Не попросил, а приказал. Так, будто он бы не сделал этого без его указаний. Ванцзы бережно коснулся белоснежного запястья, направляя потоки ци в неподвижное тело. Ваньинь, вытащивший перед этим меч из груди шисюна, облегчённо выдохнул, когда лицо Вэй Ина перестало быть мертвенно-белым. То тепло, с которым он смотрел на бессознательного Вэй Усяня, тут же испарилось, стоило ему перевести взгляд на Лань Чжаня. — Второй молодой господин Лань считает мои слова пустым звуком? — с плохо сдерживаемой злостью обратился он к Нефриту ордена Гусу. — Не понимаю, о чём… — Я сказал, — медленно, с нарастающим гневом говорил Цзян Чэн, — чтобы вы сражались вместе. Чтобы работали в паре и страховали друг друга. Я правильно помню? — Глава Цзян, я… — Тогда почему Вэй Ин чуть не умер, пока ты не пойми где ходил?! — в иссиня-чёрных глазах сверкали красные всполохи. Мертвецы, будто почувствовав гнев повелителя, начали наступать ещё активнее, поражая сражающихся своей жестокостью. Тёмная энергия закружила в воздухе, концентрируясь вокруг заклинателя. Пугающая мощь заполнила пространство, сжимая окружающий воздух. — Ваньинь! — до слуха донёсся мягкий, но обеспокоенный голос Лань Сичэня. Молодой человек в белых одеждах приземлился поблизости, быстрым шагом направляясь к брату и товарищу. Цзян Чэн подхватил бессознательного Вэй Ина на руки, приготовившись взмыть в воздух. Лань Чжань выглядел мрачнее тучи. Бичэнь создавал синеватые всполохи энергии, что говорило о крайней степени эмоционального напряжения. — Что произошло? — взгляд Сичэня упал на Вэй Усяня, не подающего признаков жизни. — Господин Вэй, он… — Жив, — сурово оборвал его Цзян Чэн. Лань Сичэнь облегчённо выдохнул, однако тут же насторожился: — Ты куда-то собрался? — обратился он к главе ордена в лиловом ханьфу. — А куда я, по-твоему, могу собраться? — тут же вскинулся Цзян Чэн. — Вэй Ину нужно немедленно оказать помощь, а в нашем лагере нет целителей с достаточным уровнем заклинательства. Рана слишком глубокая, он не выживет. Это действительно так. Всех толковых лекарей в срочном порядке направили в другое место, где тоже проводились военные действия. Считалось, что из-за присутствия главы Цзян потерь будет куда меньше, поэтому было решено распределить их именно таким образом. — Ваньинь, но сражение… — начал было Первый Нефрит, столкнувшись с твёрдым взглядом и непоколебимой уверенностью соратника. — Сичэнь, я ухожу. — Можешь положиться на Ванцзы, он доставит Вэй Усяня к ближайшем месту, где ему окажут первую помощь. Но сейчас ты нужен нам здесь. Мы не победим без тебя, ты это понимаешь? — пытался достучаться до него глава Лань. Цзян Чэн упрямо поджал губы, глядя на бледное лицо шисюна. Сердце тоскливо сжалось, а в горле встал вязкий ком от накрывшего липкого ужаса. Если Вэй Ин умрёт, он не сможет дальше. Сбросится с Луаньцзан во второй раз, а если выживет, то добьёт себя собственноручно. — Твой брат уже ослушался моего приказа, и именно по его вине Вэй Усянь в таком состоянии. Я не могу потерять ещё и его. С этими словами глава ордена Цзян взлетел в воздух, на ходу сооружая защитный купол из энергии инь. Стрелы и копья не долетали до заклинателей, превращаясь в мелкую стружку. Лань Сичэнь с тяжёлым сердцем проводил их взглядом, прекрасно осознавая, к чему приведёт акт своеволия Цзян Чэна. Безусловно, он мог понять его чувства, вот только остальным вряд ли будет до них какое-то дело. Лань Чжань ещё долго стоял неподвижно, но одна мысль прочно въелась в сознание. Почему Цзян Чэн сам не направил в тело Вэй Ина ци? Зачем попросил об этом его?«--•--»
Заклинатели, ранее считавшие выходки Вэй Ина чересчур дерзкими, взвыли от ужаса. Подумать только, глава одного из великих орденов, вносящих огромный вклад в победу над кланом Вэнь, передвигается без духовного оружия, потому что потерял его! Мало того, что он повсюду говорит об этом во всеуслышание, словно ничего страшного не произошло, так ещё и не собирается делать новое, а вместо него носит изящной работы цитру, заменившую меч Саньду! Ужас неслыханный. К тому же передвигается со своим шисюном на Суйбяне, будто подобное в порядке вещей. Юй Цзыюань покончила бы с собой, если бы дожила и увидела, чем занимается её родной сын. Тёмные техники ранее светлого заклинателя, идущего по истинно верному пути, также не остались без внимания. До пропажи Цзян Чэн никогда не выказывал интереса в эту стезю, но чужая душа — потёмки, а заглянуть в голову другого человека невозможно. Некоторые списывали поведение молодого главы на возраст, другие — на стресс после заключения у Вэней. Теперь ситуация усугубилась ещё больше. Цзян Ваньинь с таким рвением нарушал традиции и принятые нормы заклинательского мира, что это просто не могло не вызывать возмущения. Обычно собрания орденов, участвовавших в Аннигиляции Солнца, проходили вполне себе мирно. Если кто и устраивал конфликты, всё довольно быстро сводилось к согласию. Ведь у них всех общая цель, объединившая заклинателей в это непростое время. Победа над Цишань Вэнь стала приоритетом для каждого, кто переступал через порог зала. Сегодня атмосфера изменилась до неузнаваемости, на лицах почтенных старцев и бравых воинов читалось пока ещё невысказанное возмущение. Впрочем, не все сдерживали себя в проявлении эмоций. — А я сразу говорил, тёмный путь — дорожка скользкая. И понадобилось всего ничего, чтобы убедиться в моих словах, — бахвалился адепт клана, напыщенно обмахиваясь цветастым веером. — Да уж, такого мы точно не ожидали. Кто ж знал, что глава Цзян настолько эгоистичен? — сокрушённо качал головой стоящий рядом с ним юноша. — Вот именно, совершенно не думает о других, — согласился один из молодых людей. — Но без его помощи у нас нет шансов! — выразила свои мысли одна из приглашённых заклинательниц. — Глава Цзян в разы сократил потери среди наших людей и помог в убийстве Вэней больше, чем кто-либо другой. Другие адепты, услышавшие от совсем юной девушки такие речи, осуждающе загалдели: — Ты бы лучше не лезла, куда тебя не просят, нашлась тут самая умная, — презрительно скривился мужчина с веером. — Всем известно, за какие заслуги молоденьким барышням нравится глава Цзян. Ло Цинъян мгновенно покраснела до кончиков волос, возмущённая подобными высказываниями. — Да причём тут это! Вам больше сказать нечего, раз смеете произносить настолько бесстыжие вещи? — Послушай сюда, юная госпожа, — насмешливо позвал её юноша, — единственный бесстыжий человек сейчас опаздывает на экстренное собрание, которое пришлось устраивать, между прочим, по его вине, поэтому… Не успел молодой человек договорить, как входная дверь резко распахнулась, и в неё вошёл объект их пересудов. Глава ордена Цзян величественной походкой направился к своему месту в полной тишине, прерываемой лишь эхом от его неспешных шагов. Фиолетовое ханьфу едва заметно колыхалось по пути, а распущенные волосы цвета вороного крыла водопадом ниспадали на широкую спину, достигая поясницы. Весь вид Цзян Ваньиня выражал достоинство и величие. Сплетники судорожно сглотнули и опустили взгляды, не желая навлекать на себя гнев тёмного заклинателя. Ло Цинъян на это лишь презрительно фыркнула, больше не удостоив их и каплей внимания. Лань Сичэнь расстроенно прикрыл глаза, не зная, как помочь другу в возникшей ситуации. Не Минцзюэ нахмурился, скрестив руки на груди, а Цзинь Гуаншань чему-то довольно улыбнулся, словно происходило нечто хорошее. — Итак, уважаемые заклинатели, тема нашего сегодняшнего обсуждения вам всем известна, но я всё же повторю, — начал глава Цзинь надзирательным тоном. — Недавно мы распланировали взятие двух стратегически важных точек для продолжения наступления на орден Цишань Вэнь. Распределив обязанности и составив план действий, адепты многих орденов шли в сражение, искренне доверяя каждому из соратников, но так получилось, что в критический момент некоторые посчитали свои интересы выше интересов Аннигиляции Солнца, — на этом моменте по залу прошлись согласные шёпотки. Все смотрели на Цзян Чэна с неприкрытым осуждением и даже злостью. — Из-за главы ордена Цзян, своевольно покинувшего место сражения, погибло немало наших товарищей и друзей. Надеюсь, он сейчас сможет что-то сказать в своё оправдание, глядя в лица людей, которые лишились своих ближних. Зал погрузился в гробовое молчание, сотни пар глаз устремились к Цзян Чэну, что выглядел слишком отрешённо для человека, раскаивавшегося в своём поступке. Цзян Ваньинь обвёл всех присутствующих цепким взглядом, на секунду остановившись на отрицательно мотающем головой Лань Сичэне. Слишком хорошо он знал главу Цзян, поэтому прекрасно понимал — лгать тот не будет, а суровая правда весьма далека от возвышенных ожиданий. Юноша в лиловых одеяниях едва заметно ему улыбнулся, и Лань Хуань немного расслабился. Должно быть, А-Инь придумал какой-то план, иначе не выглядел бы так спокойно. — Объяснить свой поступок я могу только тем, что Вэй Ин был смертельно ранен. Без вовремя оказанной помощи он бы погиб, — без лишних эмоций донёс Цзян Чэн. — Но из-за вашего ухода погибло множество других талантливых заклинателей. Вы считаете их жизни менее ценными? — вкрадчиво спросил Цзинь Гуаншань, победоносно хмыкнув. Цзян Ваньинь посмотрел на него с толикой скуки. — Глава ордена Цзинь, позвольте задать встречный вопрос, — холодно произнёс Цзян Чэн, в глазах которого засверкали алые искры, — если бы вам дали выбор, кого бы вы спасли: сидящих здесь уважаемых господ или своего сына? Лицо Цзинь Гуаншаня пошло красными пятнами, а среди заклинателей поднялись нешуточные волнения. — Каков наглец, а! — Хватило ведь смелости сказать такое при всех. — Может, он и орденом своим пожертвует ради Вэй Усяня? Лань Сичэнь устало помассировал виски, от такого шума у него разболелась голова. Стоящий подле него Ванцзы ситуацию никак не комментировал, но сжатые в кулаки руки выдавали волнение с головой. Любой вопрос, связанный с Вэй Ином, он воспринимал слишком близко к сердцу. — Хочу заявить, что это я виновен в полученном ранении господина Вэя, — достаточно громко сказал Лань Чжань, привлекая к себе всеобщее внимание. — Если бы не моя ошибка, главе ордена Цзян не пришлось бы покидать место сражения. Разговоры среди собравшихся стали ещё громче, один Не Минцзюэ молчаливо стоял посреди всего балагана, так и не обозначив свою позицию. Но и Лань Ванцзы редко когда высказывался в чью-либо сторону, а если всё же считал нужным заявить о своём видении ситуации — к нему обязательно прислушивались. — Второй молодой господин Лань благороден и честен, как и всегда, но тем не менее, жизнь стольких людей по сравнению с одной… — Вы не ответили на мой вопрос, глава ордена Цзинь, — довольно резко оборвал его Ваньинь. — Жизнь сотни незнакомцев, пусть и объединённых с вами одной целью, или жизнь вашего единственного законнорождённого сына — Цзинь Цзысюаня? — Это весьма некорректное сравнения, глава ордена Цзян, — процедил мужчина в золотых одеждах сквозь плотно сжатые челюсти. — Отчего же? Цзинь Цзысюань ваша семья, Вэй Ин — моя. Вы так уверенно твердите о цифрах, но кого бы вы сами выбрали, оказавшись на моём месте? Один против сотни, да? Простейшая арифметика. Один ваш сын или жизни сотен людей? Что больше? — насмешливо поинтересовался Цзян Чэн. — Не нужно обвинять меня в том, в чём согрешили бы сами. — Глава Цзян! — рассерженно воскликнул Цзинь Гуаншань. — Ты переходишь все границы! — Вы сами меня на это побуждаете, — тёмный заклинатель расслабленно поправил прядь волос, выпавшую из незамысловатой причёски. — Есть ли на сегодня ещё вопросы, которые мы обязаны обсудить? Вопрос, заданный самым будничным тоном, остался без ответа. У Цзинь Гуаншаня, кажется, дёргался правый глаз, Лань Сичэнь обречённо потирал переносицу, а Лань Ванцзы смотрел слишком глубоко, с каким-то пониманием. И от этого взгляда Цзян Чэну стало не по себе. Цзян Ваньинь покинул собрание заклинателей под всеобщее молчание. Только после того, как он вышел из зала, большинство присутствовавших облегчённо выдохнули.«--•--»
Сражения продолжались полным ходом, время летело слишком быстро, будто кто-то поставил невидимое для глаз ускорение. Вэй Ин совсем скоро пошёл на поправку, а после выздоровления не отходил от шиди ни на шаг, сменив собой Цзэу-цзюня. Теперь из-за пристального внимания Цзян Чэна на поле битвы не получалось своевольничать, как иногда выходило с Лань Чжанем. Ваньинь слишком его берёг, тогда как сам Вэй Усянь вечно лез в самую гущу сражений. На этой почве между молодыми людьми постоянно возникали конфликты, которыми они доводили бедного Лань Сичэня, пытавшегося их помирить, до приступов мигрени. Вскоре глава Лань понял, что никаких серьёзных оснований под собой их перепалки не имеют, и перестал вмешиваться, предаваясь тактики отступления. Ванцзы однажды сподобился на недолгий разговор, инициатором которого впервые стал не Вэй Ин. — Ты всё ещё можешь сражаться со мной, — к великой неожиданности для Вэй Усяня произнёс всегда молчаливый товарищ. — Я больше не подведу тебя, обещаю, — в золотистых глазах было столько уверенности, что Вэй Усянь передумал над ним смеяться, несмотря на то что очень хотелось. — Лань Чжань, ты до сих пор вспоминаешь об этом пустяке, — юноша беззаботно отмахнулся, сдувая упавшую на лоб чёлку. — Ты не виноват, это просто стечение обстоятельств. Второй Нефрит ордена Лань выглядел слишком серьёзным, по всей видимости, пустяком он случившееся не считал. — Я должен был помочь. Белоснежное лицо юноши было слишком красиво. Падающие снежинки то и дело оседали на густых волосах и чёрных ресницах, а белые одеяния делали Лань Ванцзы похожим на сошедшего в мир людей бессмертного небожителя. Вэй Ин обожал всё красивое. Но красота бывает разной. У Лань Чжаня она холодная, словно зимняя стужа, у Цзян Чэна слишком переменчивая. Об его гнев порой можно обжечься, а в следующий миг — замёрзнуть насмерть. — Спасибо за предложение, Лань Чжань, — Вэй Усянь откинул волосы, собранные в высокий хвост, за спину и весело улыбнулся. — Но разве могу я ослушаться главу своего ордена? Конечно, он мог. И делал это постоянно, о чём Ванцзы прекрасно знал, как знали и другие заклинатели. Если бы Вэй Ин захотел по-настоящему, преграды не посмели бы возникнуть у него на пути. Значит, нахождение с главой Цзян его вполне устраивает, а их вечные разборки с Ваньинем — не более, чем дружеские перебранки. Сердце кольнуло от мысли, что он снова выбрал не его, но Лань Чжань прекрасно контролировал себя и свои эмоции. Только брат мог читать вечно бесстрастное лицо Второго Нефрита, который на деле был вовсе не бессердечен. Вот, например, в данный момент ему больно. Больно от того, что для Вэй Усяня Ванцзы никогда не станет приоритетом. Больно от того, что собственные моральные принципы не позволят ему сделать первый шаг хотя бы для укрепления дружбы. Они сильно отдалились друг от друга, и второй молодой господин Лань не имел понятия, что ему делать. — Вэй Ин! — суровый голос главы Цзян раздался совсем близко. Второй Нефрит настолько задумался, что даже не заметил его приближения, поэтому едва различимо вздрогнул из-за резкого звука. — Позволь спросить, чем это ты тут занимаешься? Казалось, глаза Цзян Чэна готовы метать шаровые молнии, и если бы украденный Цзыдянь был у своего законного владельца, Вэй Усяня бы сейчас точно отхлестали духовным оружием. — А-Чэн, — обезоруживающе растянул губы в улыбке юноша, напрочь игнорируя недоброжелательный настрой шиди, — мы тут с Лань Чжанем болтаем о всяком, — Ваньинь перевёл взгляд на невозмутимо стоящего заклинателя и скептически хмыкнул. Имя «Лань Чжань» явно не вязалось в одном предложении со словом «болтаем». — Господин Лань добродушно предложил мне стать его напарником, даже он видит, как ты меня мучаешь! Глаза Цзян Чэна сузились, а сам он произнёс с нескрываемой неприязнью: — Господин Лань так скоро позабыл о своей ошибке? С чего бы мне пускать с тобой Вэй Ина, если в прошлый он чуть не погиб, когда я поставил вас вместе? И без того недобрый вид главы Цзян теперь больше походил на взбешённый. Вэй Усянь, который хотел лишь пошутить, удивлённо посмотрел на озлобленного шиди. Радоваться или плакать из-за того, что гнев теперь направлен не на него, а на Второго Нефрита, юноша не знал. — На самом деле Лань Чжань не… — Я сейчас не с тобой разговариваю, — жёстко оборвал его оправдательные речи Цзян Чэн. Лань Ванцзы слегка нахмурился, не отвечая на открытую агрессию в свою сторону. — Значит, глава Цзян сможет достойно защитить господина Вэя? — сдержанно поинтересовался он. — Надеюсь, его духовные силы в порядке и такая малость не принесёт ему неудобств. Лицо Цзян Ваньиня застыло неподвижной маской, а сам он словно остолбенел. Внутри всё перевернулось, во рту резко пересохло, из-за чего захотелось выпить. Желательно вина. Кувшина три, да покрепче. Конечно, тёмный заклинатель полагал, что его секрет когда-нибудь раскроют, но это случилось слишком быстро. Потеря золотого ядра не прошла даром. Путь тьмы никогда не даст того, что даёт энергия ци, циркулирующая в теле. — Пойдём, нас заждалась А-Ли, — обратился Цзян Чэн к шисюну. Продолжать разговор далее было попросту опасно. Лань Ванцзы мог в любой момент попросить его воспользоваться духовным оружием, и тогда всё будет кончено. Доказательства налицо, свидетели на местах. Занавес. Молодой человек резким движением одёрнул полы ханьфу, не удостаивая господина Ланя и фразой на прощание. Это, несомненно, грубое поведение выходило за рамки приличий, но Второй Нефрит ничуть не рассердился, проводив отдаляющуюся фигуру молчаливым взглядом. — Увидимся, Лань Чжань, — махнул ему рукой Вэй Ин и побежал вслед за шиди. — А-Чэн! Что произошло? О чём он говорил? От былой беспечности не осталось и следа. Вэй Усянь весьма трепетно относился ко всему, что хоть как-то могло навредить Ваньиню. Они так и не поговорили о том, что с ним происходило во время его пропажи. Сколько бы он ни спрашивал этого упрямца, тот ни в какую не рассказывал. Молчаливая стена, воздвигнутая главой Цзян, понемногу становилась всё больше. И Вэй Ин правда хотел всё исправить, вот только не знал, что ему делать. — Ни о чём, — грубо ответил тёмный заклинатель. — Я всегда знал, что у тебя в голове дыра, но не до такой же степени! — раздражённо повёл плечами Цзян Чэн. Тёмная энергия внутри клокотала, подпитываясь негативными эмоциями, отчего температура заметно снизилась, а изредка проходящие адепты испуганно отшатывались, поражённые настолько тяжёлой инь. Вэй Ин тьмы не боялся, в какой-то период времени он даже задумывался о её применении с практической точки зрения. Теперь же, когда его драгоценный глава, одним своим видом внушающий ужас во всех заклинателей, пошёл по этому пути, разве можно от него отвернуться? Даже думать о подобном казалось чем-то смешным. Тёмный Цзян Чэн не стал хуже, как думали многие. Да, иногда он бывает жесток и вспыльчив, но виной тому взбалмошный характер и неизвестные события, о которых тот не хочет говорить. Вэй Усянь всё также готов отдать за него жизнь и уверен, что это взаимно. Разве есть что-то важнее? — Но я правда забыл! — Конечно, беседы с господином Ланем оказались важнее, чем договорённость с сестрой о совместном ужине, — съязвил Цзян Чэн, прибавляя шаг. Вэй Ин хлопнул себя по лицу, тут же вспомнив о сегодняшних планах. Их встреча после долгого перерыва, полного слёз и отчаяния из-за возможной потери единственного младшего брата, довела Цзян Яньли почти до истерики, поэтому девушка с твёрдой уверенностью заявила, что теперь они обязаны каждый месяц собираться вместе, чтобы отведать её фирменного супа и просто отдохнуть от тяжёлых будней. Хоть дел у Цзян Чэна было невпроворот, но найти время на сестру он всегда мог. Вэй Усянь тоже с радостью согласился, что в принципе неудивительно. Вот только одна загвоздка. Он совершенно забыл! — А-Чэн, прости-прости-прости, — тут же зачастил Вэй Ин, догоняя шиди. — Совсем из головы вылетело! — У тебя и не влетало, — холодно подметил Ваньинь. — Да ладно тебе, А-Чэн! — насупился юноша, когда они уже вошли в покои его шицзе. — Вот шицзе меня никогда не обижает! Цзян Яньли с улыбкой встретила молодых заклинателей, а по комнате уже разносился божественный аромат её фирменного блюда. — Суп с корнем лотоса! — радостно воскликнул Вэй Ин, присаживаясь рядом с Яньли. Девушка слегка улыбнулась, с умилением глядя на уплетающего за обе щеки суп шиди. — А-Сянь, ешь помедленнее, а то подавишься, — наставительно изрекла Яньли, пододвигая ему пиалу с чаем. — А-Чэн, садись быстрее, пока не остыло, — поторопила она вставшего в проходе брата. Глава Цзян, глядя на них, фыркнул, но всё же вошёл внутрь. Тьма внутри всё так же ворочалась, не давая душе успокоиться из-за навязчивых страхов. А если Лань Ванцзы кому-то расскажет о своей догадке? Что случится с орденом, который и без того на грани выживания? У них нет резиденции, нет их дома, а если они и вернут Пристань Лотоса, её ведь нужно несколько лет отстраивать! И кто будет всем заниматься, если не он? — А-Чэн, ты выглядишь задумчивым. Что-то произошло? — заботливо поинтересовалась сестра. Ваньинь тут же тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли. Неважно как, но он справится. И не отдаст орден, который ему принадлежит. Который принадлежал его покойным родителям, желавшим увидеть его на месте главы. — Всё хорошо, А-Ли, не стоит беспокоиться. — Шизце, А-Чэн меня совсем не любит! — внезапно пожаловался Вэй Ин, едва доел своё кушанье. Цзян Чэн даже не посмотрел в сторону шисюна, который уже приготовился нести очередной бред. Тёплый суп приятно разливался в полупустом желудке. Времени на поесть сегодня не нашлось, так что это едва ли не первый приём пищи за последние сутки. — Ну что ты такое говоришь, А-Сянь? — со смехом спросила девушка. — Просто язык любви у каждого человека разный, поэтому не всегда легко понять, что к тебе испытывают, — мягко произнесла Яньли. Глаза Вэй Ина загорелись, и он тут же вплотную приблизился к шиди, невзирая на то, что его нагло игнорируют. — А-Чэн. Не дождавшись никакой реакции, он продолжил. — Чэн-Чэн. Вкрадчиво пропел юноша, не бросая своих попыток. — Диди. Рука, сжимавшая ложку, едва заметно дрогнула. Вэй Усянь прыснул в кулак, совсем ненатурально делая вид, что закашлялся. — Умереть захотел? — кинул на него злобный взгляд глава Цзян. — Ну вот, посмотри сама, шицзе! Разве это любовь? — наигранно сокрушался Вэй Ин, пока Ваньинь мысленно считал барашков, чтобы его ненароком не прибить. На самом деле очень хотелось. Яньли только рассмеялась, потрепав шиди по макушке. И без того взъерошенные волосы Вэй Усяня теперь больше походили на воронье гнездо, а он сам — на неоперившегося птенца. — Ты ведь специально доводишь А-Чэна, так зачем жалуешься? — посмеиваясь, спросила Яньли. — Не обращай на него внимания, сестра, — недовольно изрёк Цзян Чэн. — Если с полной серьёзностью выслушивать его бредни, можно сойти с ума. — Эй, Цзян Чэн! Где же твоё уважение к старшим? — выпятив грудь вперёд, произнёс Вэй Ин, тут же уворачиваясь от полетевшей в его сторону подушки.«--•--»
Дни шли своим чередом, а Цзян Чэн всё так же избегал Вэй Ина, каждый раз выдумывая очередной предлог, мешавший им завести разговор о словах Лань Чжаня. Вот и сейчас Ваньинь сослался на рабочие дела и закрылся в своём кабинете, не обращая ни малейшего внимания на возмущение шисюна. «Ладно, А-Чэн, моё терпение подошло к концу». Вэй Усянь понимал, что дела шиди и вправду могут быть важными, поэтому покорно позволил ему уединиться вместе с его любимыми бумажками, а сам направился в его личные покои, расположившись на кровати главы Цзян. Бесстыдство в наивысшей степени, но разве человека, считавшегося правой рукой Цзян Ваньиня, когда-либо смущали подобные глупости? В последние дни он много работал, потому что теперь в его обязанности входили тренировки адептов. Но Вэй Ин не жаловался, Цзян Чэн и так пашет без продыху, а если ещё и здесь начнёт усердствовать, то останется совсем без сил. Едва коснувшись головой подушки, заклинатель почувствовал аромат ледяной мяты, которым пропиталось постельное бельё друга. Этот запах теперь ассоциировался с Ваньинем так же, как аромат сандала с Лань Чжанем. Почему именно мята и в какой момент шиди стал пользоваться ароматическими маслами, оставалось загадкой. Впрочем, это не единственный вопрос, ответ на который хотелось бы услышать, но никто не собирался ему отвечать. После целого дня, наполненного изнурительными тренировками и военными приготовлениями к очередному наступлению, юный заклинатель до ужаса устал. Стоило ему вдохнуть знакомый запах и расслабиться на уютной кровати, как Вэй Ин… уснул. — Ничего не перепутал? — суровый голос, полный язвительной насмешки, достиг сознания не сразу. Юноша сонно потянулся, всё ещё находясь в объятиях приятной неги. — Вэй Усянь! — позвал его глава Цзян, окончательно разбудив товарища. От неожиданности Вэй Ин резко поднялся, едва не врезаясь в Цзян Чэна, наклонившегося, чтобы его растормошить. Широко распахнутые карие глаза встретились со спокойными обсидиановыми. Заклинатель гулко сглотнул, отползая к изголовью кровати, немного опасаясь реакции шиди. Всё-таки его названный брат был до кошмарного консервативен, поэтому, увидев его посреди ночи в своих покоях, да ещё и на своей кровати, мог жутко разгневаться. Но, приглядевшись, юноша облегчённо выдохнул. Ваньинь выглядел расслабленным и безмятежным, а вместо того чтобы браниться на шисюна, неподвижно сидел, явно ожидая объяснений. — А-Чэн, ты так долго работал, что я заснул, пока тебя ждал, — с улыбкой сообщил Вэй Ин, присаживаясь ближе к шиди. Цзян Чэн демонстративно закатил глаза и молча встал, чтобы подойти к зеркалу. Выдернув заколку, он распустил длинные волосы, которые при свете луны отливали серебром. Вэй Ин на мгновение засмотрелся, не в силах оторвать взгляд. Ваньинь был слишком красив: острые скулы, правильные черты лица, глубокие глаза и аккуратные губы, которые редко видели улыбку. Несмотря на это, глава Цзян обладал неким притяжением, по крайней мере, для самого Вэй Усяня. Он не мог объяснить даже себе, почему иногда засматривается на его резкие и уверенные движения в бою, почему расстраивается, когда они видятся меньше привычного, и почему сейчас молчит, когда следует перейти к разговору. Боится услышать правду или не получить ответов вовсе? — Долго ты тут сидеть собрался? — прервал его размышления Ваньинь. — Может, хочешь со мной в одной кровати поспать? И пусть слова Цзян Чэна звучали как неприкрытый сарказм, сердцебиение Вэй Ина непроизвольно участилось, а сам он вскочил на ноги, смутившись от одной только мысли. — Вообще-то я пришёл поговорить, — откашлявшись, произнёс юноша. Заклинатели расположились за чайным столиком, и, к удивлению Вэй Усяня, Цзян Чэн откуда-то достал кувшин с вином. Конечно, они пили и раньше, но то было в беззаботной юности, лишённой смертей и сражений. Хотя ничего такого в этом нет, верно? Каждый расслабляется так, как считает нужным. — Будешь? — спросил Цзян Чэн шисюна, разливая вино в две чашки. — Зачем спрашиваешь, если всё равно налил? — спросил Вэй Ин, слегка улыбаясь. — Если бы ты не согласился, я бы выпил один, — сухо ответил Ваньинь. Вэй Ин не знает почему, но смотреть на такого Цзян Чэна, лишённого напускной деловитости и серьёзности, ему нравится гораздо больше. Это не отменяет того факта, что глава Цзян довольно эффектно выглядит со своим вечно грозным выражением лица и окружающей его энергией инь. Но на деле его шиди далеко не жестокий и не бессердечный. На деле он смертельно устал, и это прекрасно видно по залёгшим под глазами тёмным кругам и пустом взгляде, лишённом эмоций. — Ещё чего, — фыркнул Вэй Усянь, — спиться я тебе одному не позволю, можешь не мечтать, — сказал он, опрокинув чашку вина для храбрости. Цзян Чэн молча иссушил переполненную крепкой жидкостью ёмкость до дна, ничуть не поморщившись. Вэй Ин помнит, как раньше шиди вечно бранился из-за ужасного вкуса вина, которое невозможно пить. Конечно, в итоге он всё равно выпивал, но с таким выражением лица, словно съел лимон целиком. Война многое меняет. Вкусы, привычки, отношение к жизни. Смогут ли они остаться прежними и сохранить то, что имеют? Или позорно проиграют, втоптанные в грязь вэньскими псами? Вэй Усянь не мог этого знать. — Я тебя слушаю, — тихо сказал Цзян Чэн. Вэй Ин не знал, что именно случилось с другом, но тот уже изменился. В надтреснутом, бессильном голосе едва ли угадывался вечно ругающий его Цзян Чэн, готовый достать его из любой перепалки. Он по-прежнему жертвовал всем ради шисюна, но теперь цена стала гораздо выше. Своим поступком глава Цзян отвернул от себя добрую часть заклинателей. Потому что выбрал Вэй Усяня. Выбрал его одного вместо сотен жизней заклинателей. — Слова Лань Чжаня показались мне несколько странными, но если подумать… — Если подумать, то что? — спросил запнувшегося на половине фразы друга глава Цзян. Вэй Ин кинул на него изучающий взгляд, но в безмятежной позе товарища едва ли угадывалось беспокойство. Раньше он мог с закрытыми глазами сказать, какие эмоции терзают шиди, но тот Ваньинь, который теперь перед ним сидит, слишком отличается от себя прежнего. Извечная холодность вместо юношеской горячности стала его панцирем, в который он временами зарывался, скрываясь даже от близких. — Дай мне свою руку, — попросил Вэй Ин. После возвращения Цзян Чэн нацепил на обе руки широкие чёрные браслеты из плотной ткани. Никто не придал этому значения, посчитав данную деталь мелочью. Но только не Вэй Усянь. Для него не было мелочей в том, что хоть как-то касалось шиди, поэтому он ревностно наблюдал, подмечая всё, что попадалось на глаза. А попадалось слишком многое. Шестерёнки в голове заклинателя крутились с неимоверной скоростью, а страшные подозрения стали казаться больше правдивыми, нежели бредовыми. Не дождавшись от Цзян Чэна действий, Вэй Ин резко подался вперёд, схватив белоснежную ладонь. Слишком холодную. Дрова в камине мерно потрескивали, обогревая небольшую комнату теплом. Заклинателям и вовсе этого не требовалось, ведь ци не позволяла им замёрзнуть. Ваньинь не сопротивлялся, он смиренно сидел, глядя на то, как шисюн избавляет его запястья от чёрных наручей и прощупывает пульс. Карие глаза медового оттенка широко распахиваются, Вэй Усянь с нарастающим ужасом смотрит на бесстрастного Цзян Чэна, но тот лишь резко высвобождается из несильной хватки, надевая браслеты обратно. — Теперь доволен? Голос главы Цзян звучит сухо, почти безжизненно, а Вэй Ин ощущает фантомную боль в области груди. Весь мир в одно мгновение рухнул, оставив после себя мёртвое пепелище. Если бы он тогда бежал чуть быстрее, если бы они не разделились и Вэй Ин не пошёл на поиски еды. Если бы они пошли вместе, Цзян Чэн бы не пострадал. Ему бы не пришлось пережить весь тот ужас, а теперь выслушать людские пересуды о том, какой глава ордена Юньмэн Цзян невежественный юнец, попирающий многовековые традиции своими бесконечными нарушениями правил. Перед глазами вновь встал образ всегда сильной и волевой мадам Юй. Вэй Усянь готов поклясться, что видел слёзы на её глазах, когда она с ними прощалась. Её просьба, нет, её мольба о защите единственного сына — вот единственное, что волновало Юй Цзыюань перед гибелью. А он не справился, не спас, подвёл. Снова оплошал, да так, что теперь до конца жизни свой грех не искупить. Прости, прости, прости, прости, прости. Вэй Ин хочет встать на колени и молить о прощении, но он не может сдвинуться с места, а все слова разом покидают сознание. Юный заклинатель совсем не замечает, в какой момент на его щеках появляются влажные дорожки. Внутри что-то оборвалось, со звоном рассыпаясь на тысячи кусочков. Трясущимися руками он поднимает чашку с налитым доверху вином, в мгновение ока выпивая его до последней капли. В груди разливается привычное тепло, от которого лучше не становится. Цзян Чэн ничего не говорит, молча наблюдая за товарищем, лучшим другом, названным братом. За человеком, который стал его семьёй. За тем, ради кого он пожертвовал своим золотым ядром, пусть и ненамеренно. Сожалеет ли он о том, что отвлёк на себя внимание Вэней, тем самым лишившись способности к заклинательству? Наверное, он должен ответить «да». Но на самом деле Ваньинь рад, что ему не пришлось наблюдать за тем, как его Вэй Ин погружается во тьму. Рад, что он проживёт долгую и счастливую жизнь, не попрекаемый заклинательским миром. Цзян Чэн бы ни за что не пожелал поменяться с шисюном местами, хотя сам не знает, почему. Наверное, защищать этого балбеса у него в крови, иначе как назвать подобную глупость. — А-Чэн, прости. Вэй Ин на него не смотрит, страшась встретиться с взглядом, полным ненависти. Это ведь его вина. Он бесконечно виноват в случившемся несчастье. — За что ты извиняешься? — строго спросил Цзян Чэн. Юноша болезненно зажмурился, лишь бы не видеть разгневанный образ шиди. — Если бы я тогда… — Я спросил, за что ты извиняешься? — с нажимом продолжил глава. — За всё, — дрожащим голосом отвечает Вэй Ин. Комната погружается в неуютное молчание, прерываемое лишь треском пылающих в камине дров. Вэй Усянь медленно встаёт с места, подходит к сидящему шиди и опускается на колени, не в силах больше держаться на ногах. Эта ноша, полная чувства вины и сожалений, давит мёртвым грузом, пригвождая к земле. Но не успел он коснуться пола, как крепкие руки подняли его вверх, с силой встряхнув за грудки. — Вэй Усянь! — прогрохотал Цзян Чэн. — Последнего ума лишился? — Вышвырни меня из ордена, Цзян Чэн, — обессиленно прошептал Вэй Ин, оставаясь на ногах лишь из-за того, что его надёжно держал шиди. — Я не могу больше здесь находиться. И без того разгневанный Цзян Ваньинь теперь выглядел ещё более устрашающе. От слов, сказанных шисюном, он едва заметно отшатнулся, словно совсем не ожидал услышать нечто подобное. — Вышвырнуть тебя из ордена? — крикнул Цзян Чэн. — Не ты ли обещал, что всегда будешь рядом, а? Два героя Юньмэн Цзян, какое бахвальство! А стоило приключиться беде, так решил сбежать, — с горечью выплюнул глава. — Я не заслуживаю находиться рядом с тобой, — тихо произнёс Вэй Ин. — Всё произошедшее на моей совести, и я не могу… — Не можешь на меня больше смотреть? — вскипел Ваньинь. Бледная рука резко подняла лицо Вэй Усяня за подбородок, чтобы возобновить зрительный контакт, которого он так долго избегал. Цзян Чэн приблизился вплотную, оставляя между ними расстояние меньше цуня. — Тогда послушай меня внимательно, Вэй Усянь, — вкрадчиво произнёс глава, наклоняясь к его уху, — ты от меня никуда не уйдёшь. Я тебе этого не позволю. Вэй Ин, кажется, перестал дышать. Цзян Чэн стоял слишком близко, а пугающая энергия инь плотным коконом обступила со всех сторон, не давая и шанса на побег. Но почему после всего, что он сделал, шиди всё ещё хочет видеть его подле себя? — Цзян Чэн, я не понимаю, — он мотнул головой в сторону, искоса посматривая на Ваньиня. — Ты меня не ненавидишь? — с опаской спросил Вэй Усянь. — Ты совсем больной? — вскинув правую бровь, процедил глава. — Твои умственные способности меня иногда поражают своим отсутствием. В случившейся трагедии есть только один виновник — это орден Цишань Вэнь. А ты прекрати нести всякую чушь. Ещё слово об уходе из ордена, и я за себя не ручаюсь, — сердито заключил Ваньинь, отворачиваясь к столу. В глазах Вэй Ина засиял огонёк надежды. Цзян Чэн от него не отказывается, не ненавидит, несмотря ни на что. Отчего-то внутри стало так тепло, будто он разом выхлестал три кувшина вина. Он ни за что не покинет своего главу, если А-Чэн, конечно, не прогонит его сам. — Лань Чжань знает, — как бы невпопад сообщает Вэй Усянь. Именно благодаря словам Ванцзы Вэй Ин полностью удостоверился в своих страшных догадках. Теперь оставался другой вопрос: что с этим делать? — Я в курсе, — едва слышно хмыкает Цзян Чэн. — Но второй молодой господин Лань столь нравственный и благородный, разве в его характере болтать о чужих секретах? Каждое слово главы Цзян было пропитано ядом, направленным на несравненную фигуру Второго Нефрита. — Почему тебе так не нравится Лань Чжань? — поинтересовался юноша, наливая другу вино. Цзян Чэн смерил его каким-то непонятным взглядом, и Вэй Ин ощутил, что ему срочно следует выпить. — А почему он нравится тебе? — задал Ваньинь встречный вопрос. — Ну, — Вэй Ин ненадолго задумался, подбирая более подходящие слова, — Лань Чжань в действительности нравственный и благородный. У него жёсткие моральные принципы, и я восхищаюсь тем, что он так свято их придерживается. Мне такое не под силу. Ещё он довольно талантлив, особенно в музыке… — Так почему ты сейчас сидишь в моих покоях, а не поёшь дифирамбы своему Ханьгуан-цзюню? — Цзян Чэн скрестил руки на груди, чувствуя, как внутри поднимается раздражение. — Как бы ни был хорош Лань Чжань, лучше моего А-Чэна никого нет! — Вэй Ин ослепительно улыбнулся. — Придурок, — беззлобно отозвался глава Цзян. Вэй Усянь заливисто рассмеялся, глядя на недовольно цокнувшего товарища. — И всё же, что нам делать, если Лань Чжань кому-нибудь расскажет? — немного обеспокоенно спросил он. — Тебе — ничего, — коротко ответил Цзян Чэн. — В смысле? А как же твои слова? Куда ты, туда и я, А-Чэн, теперь ты не отвертишься, — упрямо заявил юноша. — Ты будешь рядом со мной до тех пор, пока это будет безопасно для тебя. Если правда раскроется, и из меня сделают злодея, я покину орден и передам его в твои руки. Уйду, чтобы не навлечь беду на ближних. Вэй Ин протестующе замахал руками, а под конец ответа и вовсе закрыл уши. — И это я последнего ума лишился? Передать мне орден! Да мадам Юй бы тебя за такие слова Цзыдянем отхлестала. Кстати, о духовном оружии, — вспомнил он, — где Цзыдянь и Саньду? — Цзыдянь забрали Вэни, Саньду я надёжно спрятал. Вэй Ин, пообещай мне кое-что. Сердце молодого заклинателя сжалось от нехорошего предчувствия. Больше всего на свете он хотел, чтобы Цзян Чэн ничего не говорил дальше. — Если со мной случится беда, не помогай мне, — попросил глава Цзян. — Если весь мир ополчится против меня, встань на их сторону, возьми в руки меч и сражайся со мной, а не против всех. — А-Чэн, как я могу?.. — Поклянись, Вэй Ин. В голосе Цзян Чэна такая же отчаянная мольба, как у его матери в день падения Пристани Лотоса. От этого сравнения у него спирает дыхание, а вертевшееся на языке «нет» так и не срывается с губ. — Я клянусь.