Spectrum

— Это было неизбежно, не так ли? Аластор не ответил, но оскал на его лице стал шире. Люцифер поднял голову и на миг заглянул ему за склеры в надежде обнаружить объяснение. В ответ на него посмотрела только бездна его зрачков, расколотая по кайме алой радужкой. Бездна его разума, глубокого и непостижимого, как сама вселенная. По крайней мере, сам Аластор мог так считать. Люцифер не был способен понять природу его эгоизма — он сам существовал задолго до того, как звёздная пыль нашла применение в его костях, до того, как она сгорела в адском пламени, когда он переродился дьявольским порождением. Его порождением. — Но я всё же спрошу, — продолжил Люцифер. Он не был удивлён тому, что охрана замка не помешала Аластору добраться сюда. Было хорошо, если она всё ещё существовала. — Что тебе нужно? Аластор шагнул ближе, жуткий, будто сотня кричащих ворон, будто воплощение тьмы вселенной. Странный даже для демона, и с тем, возможно, самый интересный из них. Люцифер давно не чувствовал этой остроты внутри — там, где у людей билось сердце. На миг ему захотелось приложить руку к груди, но он сдержался. — Она просила передать привет, — ответил Аластор, когда Люцифер уже перестал надеяться на это. В его тоне сквозила насмешка. Это было ожидаемо, но Люцифер всё равно вздрогнул. Лилит просила передать привет? С тем же успехом она могла попросить ударить его и столкнуть в огненную реку. Значит, они провели все эти годы вместе. Люцифер не мог подавить скользкую, змееподобную мысль о том, чем Аластор и Лилит могли заниматься столько времени. Должен ли он был выполнять все её приказы? Удовлетворять её похоть так, как это делал он сам? Похоть и жадность, тщеславие и гнев — все считали эти грехи детьми Люцифера, но на самом деле именно она взрастила и воспитала их. Он нахмурился сильнее. — Передал. Теперь можешь идти, — когда Люцифер потянулся к двери, когтистые руки Аластора ухватились за створки и потянули с такой силой, что он чуть не упал. На мгновение он оказался так близко к груди Аластора, что почувствовал запах, исходивший от его тела, — удушливое разложение, напоминавшее одновременно формалин и увядшие цветы. — Что ты делаешь? — Неужели ты настолько не рад меня видеть? — Аластор наклонился, и в его выражении промелькнула тень разочарования, но такая фальшивая, что зубы свело. — Не хочешь спросить что-то о ней? Люцифер отшатнулся от него, от «ней», повисшем в воздухе ядовитым облаком. Долгое время он не чувствовал подобной жажды крови, но вот она — вот она, вновь стекала по его сознанию алой рекой. — Мне плевать, — прошипел Люцифер. Это был проигрыш, определённо. Аластор склонил голову набок в немом превосходстве. Ну и пусть, пусть радуется. Его за это никто не похвалит. — Так уж плевать? Аластор шагнул вперёд, вынудив Люцифера отступить. Его ладонь, тяжёлая, словно булыжник, упала ему на плечо. Ногти коснулись шеи над воротником, но Люцифер только поджал губы. Казалось, это не могло стать ещё более унизительным. — Убирайся, — он попытался смахнуть руку Аластора, однако его хватка только усилилась. — Пожалуй, нет, — вместо того, чтобы поддаться, Аластор положил вторую руку ему на талию. Люцифер застыл, слишком пораженный происходящим, чтобы что-то предпринять. Как он мог? Как он мог вот так просто прикоснуться к нему? Будто даже не заботясь о пропасти, разделяющей их — власть, статус, опыт. — Мне нравится твоя покорность. Возможно, то, что произошло дальше, было ожидаемо. Ожидаемо для любого обитателя Ада, ведь все они имели почти одинаковое представление о Люцифере, искажённое тысячей ртов и ушей. Это было ожидаемо, и всё же, когда ярость, подобно огненной реке, вспыхнула в его венах, Люцифер не мог сдержать разочарования. — Я сказал убирайся! — воскликнул он. Когти на его руках стали длинными, будто бритвы, зрачки залило красным. Почти никто не помнил об этом, но Люцифер всё ещё был ангелом. И ангельский гнев всегда славился безжалостностью. Он резко взглянул на Аластора, на то, как его ухмылка замерла и стала совсем неестественной — словно кто-то криво приклеил её сверху. Что было странным, его руки не сдвинулись с места. Разве он не должен быть умным? В конце концов, Люцифер мог убить его без малейшего усилия. Мог сломать его шею, выпотрошить, разорвать на кусочки. И плевать, что бы потом думала она — сама виновата, что отправила сюда свою пешку. Руки Аластора всё ещё касались его, и Люцифер мог убить его, мог, мог, конечно, мог. Это было бы легко, проще некуда. Но его длинные и холодные руки держали Люцифера так крепко… Так, как никто не осмеливался взять его уже очень давно. Гнев исчерпался так же быстро, как и появился. — Отпусти, — сдавленно попросил Люцифер. Он повернулся в сторону и уставился на пол. Разум, раскалённый докрасна, обратился пеплом. — Всё ещё нет, — рука Аластора, лежащая на его плече, плавно переместилась на шею, а затем его пальцы сомкнулись на подбородке, заставив Люцифера поднять голову. Их лица оказались так близко, что в глубине зрачков Аластора отразилось его растерянное лицо. — Когда она рассказывала о тебе, я всегда представлял, как сделаю это. — Он хитро улыбнулся. — Лилит совсем не уважает тебя. Люцифер прищурился. Каждое упоминание о ней превращалось в удар кнутом по его рёбрам. Больно, бесконечно больно, но совсем не удивительно. — Это не новость, — в конце концов, у Лилит была одна проблема. В стремлении за властью и знаниями, она всегда забывала, кем он был до неё. Она забывала, что он жил до неё. Что ещё задолго до того, как материя сформировалась в сферу, до того, как на неё упал первый луч света, Люцифер уже познал вселенную. Не было тайной, что он приложил руку к её созданию. Но она не уважала его просто потому, что его энтузиазм, разбитый и переплавленный тысячи раз, в конце концов превратился в безразличие. Что же. Если ей нравилось так думать, Люцифер не собирался ей в этом мешать. — Она говорила, что единственным, чего стоил ваш брак, была Чарли, — казалось, Аластор испытывал его. Каждое его слово было едким, взгляд — пронзительным. Люцифер криво улыбнулся и взглянул на него из-под ресниц. — Это правда, — сказал он. — Именно поэтому твои конечности всё ещё на месте. Аластор расхохотался, и его смех был похож на радио помехи. Люциферу захотелось закрыть уши. — Ты забавный, — ответил Аластор, когда успокоился. — И всё же, давай поговорим о чём-то более полезном. Для нас… Обоих. Люцифер неверяще приподнял бровь. На что он вообще рассчитывал? Пришёл в его дворец, спрятавшись от охраны, высмеял его отношения и теперь рассчитывал на что? Союз? С ним? — Если ты собираешься получить мою благосклонность через постель, это не сработает. Аластор прищурился. Каким-то образом его хитрая ухмылка стала ещё более коварной. — Нет, — он качнул головой, но большим пальцем погладил Люцифера по щеке. Почему-то это оказалось успокаивающим. — Это могло бы стать приятным дополнением, конечно, но у меня есть предложение лучше. Неожиданно он отпустил Люцифера, а затем развернул и толкнул обратно в его покои. Дверь за его спиной шумно захлопнулась. — Что ты… — едва слова соскользнули с его языка, как Аластор прижался спиной к двери и посмотрел на него сверху-вниз. Так, как на всех привык смотреть он сам. — Я могу предположить, что тебя действительно беспокоит безопасность твоей дочери, — произнёс он. Вечно мягкий и насмешливый тон стал твёрдым, будто сталь. В полутьме, за закрытыми шторами, его глаза сияли алым, как рубины. Люцифер мгновенно напрягся. — Так уж вышло, что я здесь именно из-за неё. Это был приказ Лилит. Забавно, не так ли? — Лилит приказала тебе следить за Чарли? — с недоверием переспросил Люцифер. Порой он сомневался, что она помнила лицо их дочери, однако подослать кого-то следить за ней? Это было чем-то совершенно новым. — Я бы сказал, приглядывать, — Аластор потёр руки между собой, словно готовясь к обеду или убийству. — Лилит волнуется. Ты и сам должен понимать, что неспроста. — Но при чём тут я? — Как же это? — Аластор изобразил удивление, но вышло из рук вон плохо. — Она сказала приглядывать, чтобы ничего не случилось, но помогать? Я на это не рассчитывал. Силы тратятся, знаешь ли. Ресурсы. Люцифер сжал зубы и медленно посчитал до пяти. Его терпение было подобно песку, и стремительно ссыпалось сквозь его пальцы. — И? — И Лилит, конечно, всё равно, но другое дело — ты. Разве ты не хочешь, чтобы кто-то позаботился об успехе Чарли? У меня неплохо получается, — Аластор улыбнулся и шагнул к нему. — Только работать за просто так я не привык. Но у твоей дочери мне просить нечего. Как-то не очень хорошо выходит. Люцифер подумал о Чарли, и что-то в его груди сжалось так сильно, что он едва сдержал вздох. В отличие от него, у неё была мечта — прямо как у её матери. Однако, что было не менее, чем чудом, её мечта с самого начала оставалась чистой, будто снег. Совершенно невинной. И что за наивная мечта? Спасать людей, грешников. Таких же, как он сам. Он знал, что был абсолютно бесполезен в достижении её цели, но Аластор… Исходя из того, что он видел, когда был в отеле, Аластор действительно сделал большой вклад в успех их работы. Сделал его дочь счастливой. И кем бы Люцифер был, если бы отказал ей в этом? — Что ты хочешь за это? Аластор довольно прищурился. Шаг. Ещё один. Ему действительно нравилось давить на других своим присутствием. Заставлять их чувствовать нервозность, спутывать мысли в клубки, а затем использовать их, как тряпичных кукол, для достижения своих целей. Это было просто. Это было тем, к чему стремились все демоны. Люцифер знал это лучше, чем кто либо ещё. — А что ты можешь мне предложить? — Я не буду играть с тобой. Аластор лишь поджал губы. Он, разумеется, не хотел сдаваться, но и Люцифер тоже. Они замерли, глядя друг на друга, ожидая, что кто-то уступит. Но было неудивительно, что вскоре Аластор прикрыл глаза и завёл руки за спину в жесте поражения. Люцифер догадался, что сделка должна быть очень важной, если он так легко отказался от своих намерений. — Мне нужны гарантии, — медленно произнёс он, а затем посмотрел на Люцифера с такой мрачной решительностью, что тот против воли захотел усмехнуться — это была победа. — Если план Лилит провалится, и Рай потребует мести, ты сделаешь так, что я окажусь не при делах. — Твоя верность не стоит и пыли, — Люцифер сморщился. Аластор просто пожал плечами. — Это не имеет значения. Я хочу быть уверен, что выиграю в любом случае. Люцифер промолчал. Его мало волновало то, как на успехе планов Лилит отразится этот небольшой договор — она должна была знать, кого брала в союзники. Главным оставалось то, что он мог это выполнить, а значит, у его дочери оставались шансы. — Хорошо, — он кивнул и решительно взглянул на Аластора. Тот недоумённо посмотрел на него в ответ. Будто и не верил в своё везение. — Я согласен. Люцифер и не ожидал, что его реакция окажется особенно бурной, однако то, как вздрогнули заведённые за спину плечи, как поднялись брови — каждая мелочь оказалась более красноречивой, чем сама Библия. — Если ты продолжишь помогать Чарли с отелем, — продолжил он, — я позабочусь о том, чтобы в случае, если Лилит проиграет, с тобой ничего не произошло. Этого достаточно? Они были так близко, так невероятно близко — даже после того, как Аластор обнял его в дверях, это всё ещё казалось ему поразительным. Никто и никогда не касался его так. Никто, хотя он давно перестал быть святым. Его касания давно не могли принести им боль. Аластор не ответил, всё ещё ошарашенный его согласием. Он смотрел на Люцифера так, словно тот был куском мяса — жадно и увлечённо. — Достаточно? — раздражённо повторил Люцифер. Смущение опалило его лицо — кто вообще мог смотреть на него так? Понадобилось не менее минуты, чтобы Аластор медленно моргнул и улыбнулся. Выражение его лица стало сытым, как у кота. — Достаточно? — задумчиво произнёс он, а затем резко шагнул вперёд, так, что лицо Люцифера почти упёрлось ему в грудь. — А тебе достаточно? Чёрт возьми. Чёрт возьми, ему определённо не было «достаточно». Сотни и тысячи лет ему не было «достаточно», с блестящими небулами меж пальцев, на раскалённых адских углях, в объятиях Лилит — никогда ему не было «достаточно». Люцифер сжал кулаки, его губы задрожали. Глупость. Какая же глупость. Всё это время он прятался за шторами своих покоев, боясь столкнуться с созданиями, которые являлись продуктом его собственных ошибок. И теперь одно из этих созданий стояло прямо перед ним. Без страха, без уважения — как если бы они были равными. — Нет, — Люцифер качнул головой, глядя себе под ноги. Его лоб упирался в пиджак Аластора, но кому было дело? — Совсем нет. Рука Аластора вновь упала на его плечо, такая же холодная, как и раньше. Люцифер бездумно подался в сторону и склонил голову — щека коснулась костяшек, и что-то в его груди раздробилось в труху. Ну и ладно. Ну и пусть. Он слегка повернулся и искоса взглянул на Аластора. Выражение его лица было нечитаемым, но рука по-прежнему мягко лежала на его плече. Казалось, они уже всё решили, у него не было причин оставаться — и всё же, он никуда не ушёл. — Вообще-то, — Люцифер вздрогнул, когда губы Аластора растянула заговорщицкая усмешка, — я мог бы помочь тебе. Люцифер не сдержал смешка, услышав это. — И какую плату ты потребуешь в этот раз? Он не мог ожидать, что после его слов Аластор наклонится к самому его уху, а его голос станет таким же чарующим, как дурман. Скрип и эхо, постоянно дрожащие на периферии его тона, наконец утихли. — Будет достаточно тебя. Сначала Люцифер почувствовал щекотку, когда волосы Аластора коснулись его лица, а затем и всё остальное — затишье, вспышку, взрыв сверхновой. Грохот. Неужели это действительно произошло? Всё, о чем он мог думать, — это о невероятности всего вокруг. Разве не невероятно, как временные и пространственные линии, из которых ангелы соткали вселенную миллионы лет назад, сплелись в это — в то, что их с Аластором губы оказались так близко? Разве не невероятно? Это не могло оказаться правдой, не могло, точно не могло, но вот они — вот руки Аластора ложатся на его шею, словно колье, вот он сам тянет его за рукава ближе. Ближе, потому что мало, потому что много, потому что он не уверен уже ни в чём. Аластор притянул его за пояс, Люцифер стиснул его бёдра пальцами — битва ещё не закончилась. Укусить сильнее, сжать грубее. Ощутить больше, гореть ярче, быть лучше, чего бы оно не касалось. Они оба знали, как победить в этой игре. «Будет достаточно тебя», но разве он знал Люцифера? Разве он знал его на самом деле? — Даже не надейся, — процедил Люцифер, когда Аластор наклонился к его шее. — Тебе это не поможет. — И всё же, — донеслось снизу. Сразу после этого острые, будто иглы, зубы Аластора сомкнулись на его шее — прямо под ухом — со всей присущей ему злостью. Наверняка его белая рубашка теперь была в крови. Люцифер едва сдержал стон. Было что-то особенное в том, как менялось его тело — как оно истекало кровью, золотой, словно солнечный свет, как под его кожей расплывались гематомы. Он не был человеком, но в такие моменты чувствовал себя особенно приближённым к ним. Аластор быстро понял, что нужно было делать, потому что в следующую секунду укусил его ещё раз, совсем рядом, а затем ещё и ещё, пока кровавые кольца не усеяли всю его шею, словно розы, словно маки, словно всё и вся во вселенной. Боль и удовольствие сталкивались в его разуме, как два океана, и самым восхитительным образом растекались по всему его телу. «Что бы сказала Лилит? — неожиданно подумал он. — Мог ли это быть один из её приказов?» В этот момент Аластор задрал его рубашку и с силой провёл ладонью по животу. Когти зацарапали кожу, и по спине Люцифера пробежали мурашки. Это было слишком хорошо. Что бы сказала Лилит? Что бы она сказала, увидев, как он плавится под прикосновениями одного из её генералов? Что? Когда рука Аластора опустилась ниже, он с поразительным смирением обнаружил, что ему было плевать. Абсолютно плевать. Это ей стоило беспокоиться, а не ему. В конце концов, Люцифер использовал то, что она сама дала ему. Кем бы он был, отказавшись от подобного? С этой мыслью он позволил себе откинуться назад. Аластор послушно сжал его талию крепче, а затем вновь поцеловал его. Это было горячо, горячее самого пламени — мир вокруг них пылал, но теперь пылали и они тоже. Люцифер зажмурился от удовольствия. «Что же», — рассеянно подумал он. Если это действительно неизбежно, он мог бы назвать это лучшей неизбежностью за долгое время.