Липучка

      — Нет, это невыносимо, Тэхен, мы расстаемся.       Тэхен стыдливо прижимает голову к плечам, прячется, как черепаха в панцирь, выслушивая нелестные выражения в свой адрес.       Заинтересованные взгляды прохожих сами тянутся к громкому голосу кричащего на весь торговый центр Донхека, а чужие перешептывания горящим позором оседают у Тэхена на красных кончиках ушей.       Хочется исчезнуть вместе со своей вжавшейся в плечи шеей.       — Донхек, — он умоляюще пищит, держа альфу за руку. — Не здесь.       — Ты невыносимый, — грубо оттолкнув от себя ладонь парня, Донхек шипит и брезгливо отряхивается, будто Тэхен своим прикосновением вымазал его в мазуте. — Видит Бог, я не хотел делать этого сегодня, но ты меня достал.       Донхек резко останавливается. Подошвы его кед громко скользят по дорогой керамической плитке, и он разворачивается к омеге с нечитаемым гневом в темных глазах.       Имей Тэхен способность страуса – прятать голову в песок, обязательно бы ей воспользовался. Голова на месте, не прячется и даже старается смотреть на Донхека.       — На нас все смотрят, — как можно тише бормочет Ким в надежде, что они хотя бы отойдут к лавочкам.       — Ты просто пиявка.       Тэхен морщится от обиды. Ему не впервой это слышать. Друзья, одногруппники, партнеры, семья – для всех омега был прилипчивой надоедой.       — Ты даже сейчас всего пару секунд не можешь побыть один и не прилипать ко мне, — альфа раздраженно прикрывает глаза ладонью и отходит на пару шагов назад. — Ты не представляешь, как это раздражает.       Он чешет нос, чтобы отвлечься, потому что прекрасно знает, как раздражать кого-то.       Раздраженное: «Ты надоел» Тэхен за свои двадцать с хвостиком слышал чаще собственного имени – прилипала со стажем.       — Мы говорили об этом, — разговоры уже шли к черту. Сбежать бы от них и от Донхека. — Мне некомфортно находиться в толпе. Ты сказал, что понимаешь.       — Я и понимал, — его громкое дыхание режет слух. — Пока ты не начал пить мою кровь. Я отхожу в туалет – ты идешь со мной, ты идешь в магазин – я должен говорить с тобой по фейстайму. Ты даже руку мою отпустить не можешь! От твоих пальцев скоро синяки останутся.       В носу неприятно щиплет. Мало косящихся на них посторонних глаз, не хватает только расплакаться, чтобы быть в центре внимания.       Знакомиться с кем-то после первых неудачных отношений было плохой идеей. Тэхен об этом знает, но все равно пытается пробовать. Вечером дня всех влюбленных он будет собирать знакомые кусочки пазла своего разбитого сердца.       — Я не хотел расставаться в День Святого Валентина, но ты правда невыносимый.       Тэхен больно закусывает нижнюю губу, когда видит облегченное выражение лица Донхека. Вот, значит, что чувствуют люди после расставания с ним – облегчение.       Омега еще с детства любит праздники: счастливую атмосферу, радостные улыбки на лицах прохожих, яркие украшения и шуршащие подарочные обертки. День Святого Валентина не должен был стать исключением.       — Прилипай к кому-нибудь другому.       Громко выдохнув, альфа задевает его плечом и уходит, не обернувшись, впервые почувствовав такую легкость.       Карман вязаного кардигана провис под тяжестью небольшой подарочной коробки. Тэхен кладет на нее руку, нервно дергая ленточку под любопытный шепот голодных до сплетен прохожих.       Наручные часы омега не носит. К несчастью, еще и не помнит, где чек, чтобы сдать подарок обратно.       Проводив Донхека взглядом, Тэхен глупо и часто моргает, так и стоя посреди самой оживленной торговой точки. Ноги не хотят двигаться, он смотрит вниз на свои кроссовки, не замечая, как на носок падает первая капля. Слезы катятся с внутренних уголков глаз на переносицу, соединяясь в одну и мокрым пятном оставаясь на обуви.       Лучше бы он просто оставался дома – без альфы, опухшего лица и пятнистых от соли кроссовок.       Если бы не старые травмы и надоедливость, Тэхен сейчас мог праздновать день всех влюбленных. Не до конца влюбленный, но вполне счастливый. Донхек терпел его, сколько мог, не каждому это под силу.       Шумно всхлипнув носом, омега делает два пробных шага. Ноги по-странному немеют, и по икрам бежит неприятная мелкая судорога, по ощущениям похожая на ползущие цепкие лапки насекомых. Жучков Тэхен не любит и на свое воображение брезгливо морщится.       Никакого подвоха Ким не улавливает и шагает еще раз. Тупая резкая боль проходится по позвоночнику, низ живота беспощадно крутит до болезненного вскрика, что Тэхен первым делом скулит и сразу ставит себе диагноз – разрыв аппендикса.       Когда между ягодиц неожиданно становится липко и влажно, и по бедру плавно расползается вязкая жидкость, омега понимает, что дела хуже аппендицита.       Пятно его смазки быстро украшает светлые джинсы, а яркий запах ромашкового чая привлекает больше любопытных носов и взглядов.       Уже через пару минут посмотреть на течный казус собирается человек больше, чем премьеру первой серии последнего сезона «Игры Престолов». Тэхен сполна получит свою минуту славы, оказавшись в центре нежелательного внимания.       Ни мантии-невидимки под рукой, ни волшебной палочки, только побагровевшее от стыда лицо, как красный свет светофора, мигающее посреди торгового центра. На проезжей части хотя бы вместе с гордостью мог раздавить автобус – всяко лучше, чем течка в День Святого Валентина на глазах у десятка гуляющих парочек.       Тэхен от безысходности даже не моргает.       Тело лихорадочно трясет, словно электрический импульс прошелся по всем позвонкам. Он стонет, героически сдерживаясь, чтобы не заплакать от банальной обиды, и несколько раз медленно вдыхает и выдыхает.       Если бы только он выбрал остаться дома, не поверил словам Донхека: «В тебе нет никакой проблемы. Я все понимаю», то вполне мог не подселить к мозговым тараканам десяток новых.       Насекомых Тэхен все еще не любит. Прямо как и его никто не любит в этот День Святого Валентина.       Липкость собственной смазки, стекающей с ягодиц на джинсы, ощущается насмешкой от высших сил – ни ангелам не угодил, ни чертям.       Тэхен поджимает вместе губы в тонкую полоску, чувствует болтающуюся бархатную подарочную коробку в кармане, ненавидя каждого человека, решившего выбраться в торговый центр на праздник – себя первым по списку.       Его тихие всхлипы прерывает аккуратное прикосновение мягкой ткани к бедрам. Омега кивает красным носом вниз: рукава чьей-то толстовки обнимают его за тазовые кости.       Теплая флисовая ткань ложится поверх темного на джинсах пятна, прилегает плотно, что больше никто не увидит чужой маленькой проблемы. Тэхена спасают руки, аккуратно завязывающие рукава толстовки вокруг его торса.       Ладони мелко дрожат, когда одну из них берут в две руки, и выросшая перед глазами незнакомая спина альфы медленным шагом ведет за собой к лавке.       — Есть что-нибудь с собой? — спокойно спрашивает мужчина, выжидающе разглядывая сведенные вместе колени напротив.       Тэхен отмирает и поднимает взгляд на шепчущего ему в ухо альфу, но только сильнее поджимает губы, отрицательно кивая.       Он наконец-то позволяет себе моргнуть. Оставшиеся пара соленых капель слетают с ресниц ему на пальцы, хочется выплакать все накопившееся не за последние дни – за годы, но Тэхен строго сдерживает слезное жжение в носу. Хватит с него на сегодня выделения жидкостей.       Громким всхлипом омега втягивает обратно сопли и решается рассмотреть сохранившего последние крупицы его чести и достоинства.       Пробежавшись по альфе взглядом с ног до головы, Тэхен чаще моргает и вслух воет сквозь зубы. Мужчина испуганно смотрит на него в ответ.       — Все в порядке?       — Да, — сорвавшимся голосом омега позорно пищит.       Большие обеспокоенные глаза, крупный нос, поджатые от волнения губы с колечком-пирсингом в уголке, острая челюсть – Тэхен идет по нему взглядом, опускается ниже к рукам, задерживая взгляд на полностью покрытыми татуировками плече и предплечье. Про таких, как этот альфа, обычно говорят – горячий.       Внезапного Валентинового знакомства через двадцать минут после расставания Тэхен бы хотел избежать, но доброе выражение чужого лица вгоняет в смущающую краску даже больше, чем его сексуальность.       — Тебе больно?       Сладкий бархатистый голос медовой патокой льется омеге в уши. Он нагло дергает кончиком носа, собирая жадным вдохом ароматные нотки корицы – совсем обезумел.       Сжав до побелевших костяшек пальцами бедра, Тэхен чувствует, как по своей (и слегка чужой) вине мокнет сильнее.       — Все хорошо, — жмурится омега.       — Подожди меня здесь, пока я не куплю то, что нужно, а после провожу тебя в туалет.       Тэхен бросает вслед уходящему мужчине непонимающий взгляд. Не послышалось?       Его пушистые черные волосы показались омеге достаточно мягкими, чтобы захотеть зарыться в них пальцами.       Глупое, (не)влюбленное с первого взгляда хихиканье помогает Тэхену забыть не только о любопытных взглядах прохожих, но и о своей паранойе.       Он беспорядочно завязывает и развязывает на себе рукава толстовки, скрещивая ногу на ногу в надежде, что так испачкает чужую вещь чуть меньше.       Чувство вины за испорченную своей смазкой одежду пробралось в голову омеги сразу и успешно подселилось к остальным тараканам, соседствуя с насекомыми по имени Меня Преследует Бывший и Извините За Надоедливость. Второй засел на подкорке еще с самого детства.       Запах коричных феромонов с толстовки бьет по чувствительным ноздрям, Тэхен принюхивается к ткани сам, и с тела понемногу спадает сдавливающая судорога, температура отступает с покрасневшего лица, чтобы омега смог яснее мыслить. Мелкая дрожь все равно остается в кончиках пальцев.       Когда альфа спешно возвращается к нему с небольшим пакетом и стаканчиком горячего чая, Тэхен позволяет себе рассмотреть его чуть лучше и виновато прикусить губу. Неожиданное внимание трогает разбитое сердце.       Красивый, заботливый, добрый и проявил внимание – все пункты по статье «влипнуть».       — Во-первых, чай, — он приоткрывает крышку и передает омеге напиток в трех стаканах – один в одном, чтобы не обжечься. Тэхен про себя протяжно воет. — Говорят, горячее помогает немного. Я взял тебе пару пакетиков сахара, если хочешь.       — Спасибо, — растерянно приняв стакан, омега делает глоток и сразу прижимает к зубам кончик языка – вкусно. — Не стоило…       Щеки Тэхена смущенно и благодарно краснеют. Он ожидал чего угодно, но точно не такой заботы от незнакомого альфы.       — Я взял тебе сменное белье, подавители, и там еще… — тихо тараторит альфа, всучив в руки пакет. — Давай, я провожу тебя в туалет, а ты там уже сам разберешься?       Тэхен согласно кивает, принимая врученное, и семенит в уборную небольшими, но быстрыми шажками.       Заперевшись в кабинке, омега разворачивает пакет, первым делом выдавливая таблетку стандартных, не сильно действующих блокаторов из блистера, и запивая ее остывшим, чуть теплым чаем.       Из остального он находит черного цвета боксеры и специальную прокладку на заднюю часть белья, мысленно и вслух несколько раз поблагодарив незнакомого мужчину за помощь.       Темное пятно на новых джинсах насмешливо маячит у Тэхена перед лицом, и с обреченным вздохом омега натягивает их обратно, прикрывая мокрое место слегка измазанной в месте груди смазкой, но не промокшей насквозь, толстовкой.       В новом чистом нижнем белье жизнь сразу становится желанной.       Допив успокоивший желудок чай, Тэхен наконец-то выходит, сразу встречаясь с парой больших обеспокоенных глаз, как минимум двадцать минут прождавших его рядом с уборной.       Омега чувствует себя так, словно проработал на ногах минимум сутки, давящая в коленях усталость заставляет его пошатнуться на ровном месте, и, если бы не вовремя придержавшие его ладони, Тэхен уже летел носом вперед по натертому кафелю.       Невесомо подхватив под локтями, альфа помогает ему ровно встать. Тревожная складка на лбу и поджатые губы дают понять, что мужчина неравнодушно волнуется, и Тэхен, встретившись с ним взглядами, слышит стук своего подпрыгнувшего к горлу сердца.       — Давай присядем, — альфа доводит его до лавки, а, усадив, быстро одергивает руки и извиняется: — Прости, если было некомфортно.       — Спасибо, — голос у него хриплый и задушенный, будто из горла вот-вот выйдет комок скопившихся слез. — Спасибо, — он не перестает благодарно кивать и разочарованно из-за убранных рук добавляет: — Мне нравятся прикосновения. Я довольно тактильный.       Тэхен ерзает, приминает под собой ягодицами чужую толстовку, испуганно дергаясь и поднимая на мужчину голову.       — Прости, пожалуйста, я испачкал твою кофту, — пальцы тянутся к завязанным в узел на бедрах рукавам, но ему быстро мешают их развязать.       Альфа легко покачивает головой, сообщая, что все в порядке, и присаживается перед парнем на корточки.       — Не думай об этом, главное, чтобы ты чувствовал себя хорошо.       — Я в порядке, просто… — тихо. — Мне очень стыдно. На меня все пялились.       — Глупости. Могло случиться с каждым.       — Точно должно было произойти не со мной и не сегодня, — обреченно усмехается со своего положения Тэхен и с интересом из-под пучков длинных ресниц смотрит на сидящего перед собой альфу. Легкомысленный румянец украдкой кусает за щеки. — Меня зовут Ким Тэхен.       — Чон Чонгук, — альфа наконец-то представляется, и Тэхену нетерпится остаться наедине с самим с собой, чтобы перекатывать чужое имя по губам весь долгий вечер.       — Сколько тебе лет? — губящее омегу любопытство срывается со рта быстрее, чем он успевает подумать.       — Тридцать.       Брови Тэхена комично ползут вверх вслед за растерянно дрогнувшей нижней губой. Ему стоило спросить об этом прежде, чем вести себя так неформально и нагло.       — Простите, хен, мне двадцать четыре, я был уверен, что мы примерно одного возраста, мне, правда, очень жаль и…       — Пожалуйста, просто Чонгук, — перебивает его альфа, хихикнув. — К чему лишние сложности?       — Еще раз прости, что испачкал твою кофту, я постираю ее и верну, — волнение открыло в нем способности тараторить со скоростью света. — И спасибо за все остальное, Чонгук, я отдам тебе деньги.       — Я ничего не возьму, — пожав плечами, альфа присаживается рядом на лавку. — У тебя все в порядке? Ты с кем-то ругался.       Тэхен набирает побольше воздуха в легкие, чтобы дать ответ, но не находит подходящего.       Сегодня же день всех влюбленных. Хорошо бы купить литровую банку мороженого – празднование с привкусом слез и замороженного сахара.       — Теперь все хорошо! — кончики ушей смущенно пылают. — Просто около часа назад у меня был парень.       В кармане вязаного кардигана все еще чего-то ждет коробка с неподаренными часами.       — Мы должны были отпраздновать День Святого Валентина, но он решил меня бросить, — слабое подобие улыбки трогает кончик Тэхеновых губ. — И у меня резко началась течка. Возможно, я перенервничал. Больше всего не хотел устраивать спектакль.       — Ты хочешь сам дойти до дома? — у Чонгука на лице заботливого беспокойства больше, чем у любого из его родственников. — На улице довольно ветрено, а у тебя мокрые джинсы. Легко можно застудиться.       — Все хорошо, у меня длинная куртка, которая все прикроет.       С толпой людей в метро, мокрым от течки задом и головой, полной паранойных тараканов, он явно не справится, но и быть обузой больше не собирается. Теплая куртка, оставшаяся в машине бывшего, должна спасти ситуацию.       Тэхен понимающе вытягивает длинную шею и скулит себе под нос – теперь точно все пропало.       Заметив чужие метания, альфа спрашивает:       — Все-таки не получится тебе избавиться от моей компании?       — Моя куртка осталась у бывшего в машине, — на его обреченный стон снова, как мухи, слетаются любопытные взгляды прохожих. — Я настоящий неудачник.       — У меня тоже есть машина, — Чонгук не настаивает, скорее констатирует факт. Что с этим фактом делать, решать только омеге.       Тэхен через джинсы царапает свои колени. Сесть в машину незнакомого мужчины через сорок минут после знакомства – верх безответственности, за которую папа бы по голове не погладил.       Запах Чонгука, кроме корицы, точно отдает ноткой апельсиновой цедры, а еще спокойствием и заботой. Под его боком на инстинктивном уровне ощущается безопасность.       — Вдруг я испачкаю тебе сиденье, — пальцы находят успокоение в рукавах чужой толстовки. — Если кофту я еще могу постараться исправить, то машину вряд ли. Пятна остаются масляные.       — Тебя правда беспокоит подобная ерунда?       Тэхен согласно кивает. Его в жизни беспокоит много всего и каждая мелочь в частности.       — Но это совсем не ерунда.       — Я работаю в спортзале напротив, — аккуратно подводит к сути Чон. — Пройти можно через парковку. У меня там лежат запасные старые спортивки как раз на подобный случай. Они не очень красивые, но зато сухие и чистые. Хочешь переодеться?       — Очень, — пожалуй, это единственное, о чем омега сейчас в самом деле мечтает.       — Дойдешь сам или мне лучше взять тебя под руку? — альфа спрашивает его обо всем так легко, не раздумывая, словно ему это совсем ничего не стоит. Никаких усилий. Искренняя бескорыстность встречается редко, и в каждом предложении Тэхен пытается выудить подвох – не выходит.       — Если взять меня за руку, я уже не отлипну, — в шутку говорит Ким, хотя и не шутит. Не стоит забывать, что он опасная липучка со стажем и, как пиявка, сам не отвалится.       — С чего ты взял, что я против?       Чонгук аккуратно касается его локтя, придерживая и ведя за собой в сторону эскалаторов к подземной парковке.

***

      Переход из торгового центра в спортзал занимает не больше пяти минут, и Тэхен сразу принимается разглядывать светлые стены в холле.       Альфа кивает девушке на ресепшене, и Ким вежливо делает то же самое, шагая с мужчиной нога в ногу.       Сырость джинсов неприятно трется о голые участки кожи, хочется побыстрее скинуть их в стирку или вовсе никогда больше не видеть.       Запах собственной смазки бьет в ноздри, Тэхен стыдливо принюхивается к своему аромату, ловя себя на глупой мысли, что думает, понравился ли Чонгуку его запах. Еще более глупая мысль приходит следом – он хочет, чтобы запах понравился.       Чонгук приводит омегу на третий этаж, в большой зал с боксерской грушей и сине-красным рингом посередине. Сложить два плюс два и догадаться, что здесь занимаются боксом, несложно.       Впервые за день Тэхен восторженно охает.       — Я тренер по боксу, — сияющая улыбка альфы слепит глаза. — Не стесняйся, сейчас я принесу тебе одежду.       Кажется, судьба сжалилась над ним хотя бы ненадолго.       Пока благодаря короткому действию блокаторов течка не приносит дискомфорта, Тэхен бегло осматривается, украдкой примеряя черные боксерские перчатки. Он подносит их к носу и пару раз принюхивается. Тело реагирует на феромоны Чонгука приятными мурашками и спокойствием, будто здесь его запаху самое место – у Тэхена под кожей.       Чтобы не выглядеть слишком озабоченным и одержимым, омега отходит к столу: все на своих местах, блокнот к блокноту и ручка к ручке. Чонгук, очевидно, из того типа людей, что любят порядок. Тэхен же со своей комнатой походил на пережившего одновременно тайфун и цунами.       В глаза бросаются разбитые наручные часы, которые омега тут же подхватывает пальцами, а вторую руку сует в свой карман с подарком, предназначавшемся уже бывшему парню на праздник. Пробегающую кошкой мысль он цепко хватает за взъерошенный хвост.       — Сделать тебе чай или кофе? — мягкий спокойный голос все равно заставляет вздрогнуть.       Тэхен отходит от стола, разворачиваясь к альфе, и скромно принимает спортивные штаны, неловко сталкиваясь кончиками своих пальцев с чужими. Кожа Чонгука сухая и шершавая на ощупь, особенно в месте сбитых костяшек. Про такие руки часто говорят – рабочие.       В качестве благодарности он обязательно купит для мужчины увлажняющий крем.       — От чая я бы не отказался!       — Переодеться можно там, — кивает в сторону раздевалки альфа. — Не спеши, там есть душ, если хочешь. Дать тебе полотенце?       — Если можно, — душ сейчас был бы очень кстати. — Я быстро, обещаю!       — Не нужно торопиться, у меня сегодня выходной, — Чонгук подходит к шкафу, выуживая с верхней полки большое белое полотенце. — Я могу и футболку найти.       — С моей все в порядке, — прижав полотенце и спортивки к груди, Тэхен неловко перекатывается с носка на пятку, чувствует себя виновато за отнятое от чужого выходного время. — Ты, наверное, собирался праздновать со своей парой или просто отдыхать, а я все испортил.       — Нет, я покупал себе дезодорант и мыло, — добрый смешок изо рта мужчины вызывает у омеги ответную улыбку. — Я сам предложил помощь, так почему ты чувствуешь себя виноватым?       — Не знаю, — все он про себя знает.       Чонгук понятливо кивает с намеком, что этот вопрос закрыт, и разворачивается к чайнику.       Омега быстро ретируется в раздевалку, закрываясь на замок, небрежно скидывает свою одежду, а толстовку мужчины аккуратно складывает на лавку.       Он пару минут смывает с себя пот под прохладной струей и более теплой водой избавляется от липкости на бедрах. Наконец-то тело ощущается чистым.       Завязывая спортивные штаны на тазовых косточках, Тэхен задумывается, насколько это безрассудно раздеться в соседней комнате от альфы, с которым знаком около пары часов.       Со своим бывшим он занялся сексом через две недели. За секундную мысль, что Чонгуку он отдался бы хоть здесь, Тэхен хочет ударить себя по лбу. Омега окончательно потерян для приличного общества.       Может, это все проделки Купидона. Работа у него такая, чтобы все были влюблены в день всех влюбленных.       Заканчивает омега быстро, накидывает свой неподходящий к спортивным штанам кардиган и держит в руках сложенную толстовку Чонгука.       В зале уже вкусно пахнет жасминовым чаем.       — Все хорошо? — первым делом спрашивает мужчина, разливая кипяток по чашкам. — Как вообще чувствуешь себя? Из-за моего присутствия нет дискомфорта?       — За последнее время твое присутствие – самое комфортное, Чонгук, — омега наконец-то нормально проговаривает его имя. — Спасибо.       — Твой бывший сейчас, наверняка бы, обиделся, — он хмыкает, делая первый глоток горячего чая.       — Он украл мою куртку и бросил в День Святого Валентина, — бормочет Тэхен бульканьем в горячий напиток. — У меня началась течка в торговом центре, и я чувствую себя самым большим неудачником на планете. Не знаю, кому из нас действительно стоит обижаться.       — Была причина для расставания? — альфа не совсем понимает. — Парень, уехавший в зиму с курткой омеги, на мой взгляд, не особо достоин внимания. Как бы ты добирался домой?       — Позвонил бы друзьям, — он достает телефон из кармана. — Кто-нибудь из них рано или поздно сжалился.       Кипяток обжигает кончик языка, делая его по-кошачьему шершавым. Он греет руки о кружку, хотя и не чувствует холода, удобно распластываясь по мягкому креслу. Лишь бы не запачкать и не заснуть. Усталость лезет на Тэхена, как муравьи на дерево.       — Я просто слишком надоедливый, — устало выдыхает омега. — Я бы тоже себя бросил.       — Нельзя назвать себя как-либо и не подкрепить это никаким фактом, — Чонгук серьезно хмурится. — Человек действительно может быть надоедливым, но вряд ли это твоя любимая половинка, которую ты сам выбрал себе в пару.       — У меня просто, — Тэхен сдувается, как подаренные через неделю шарики на день рождения. — Есть во мне некоторые проблемы. Я правда прилипчивый.       — Странно, почему-то не вижу на тебе двойного скотча, — альфа наклоняется через стол, будто бы разглядывая его со всех сторон. — Где-то прячешь? Иначе не пойму, как ты липнешь.       Тэхен довольно морщится, будто съел кислую, но вкусную конфету, и пытается закрыть лицо пузатой кружкой, поглядывая на Чонгука влюбленными сверкающими глазами.       Приплыли. Влюбленными!       Они, может, больше и никогда не увидятся, а у Тэхена уже влюбленными. Точно придется треснуть себе по лбу.       — Не думаю, что тебе интересно будет про меня слушать, Чонгук.       — Что еще делать за чашкой чая, если не слушать друг друга?       Омега вожделенно смотрит на чужую, покрытую татуировками руку и списывает свою бешеную фантазию на разморившую организм течку. Под полуопущенными веками два пальца, вымазанные по последнюю фалангу его смазкой. Тэхен сжимает вместе бедра и сипло свистит сквозь зубы.       Не хватает только снова потечь уже наедине с Чонгуком в его чистых спортивках.       Лучше говорить, чтобы отвлечься.       — Когда я поступил в университет, то познакомился с альфой, с которым мы встречались два года, — Тэхен ерзает на кресле, пытаясь найти себе место. — В какой-то момент он начал пугать меня своим контролем и ревностью, поэтому я принял решение разойтись.       Омега следит за тем, как Чонгук сжимает кулаки на столе, и отчего-то этот жест кажется ему комфортным.       — Потом он стал меня преследовать: ждал у дома, с подработок и учебы, караулил в метро, кинотеатре, торговом центре, даже на прогулке с друзьями, — маленький заусенец на большом пальце попадает омеге под горячую руку – единственный способ болезненно, но безопасно отвлечься. — Я нашел комнату в другом районе, а он, как я узнал, нашел себе кого-то другого, поэтому перестал доставать меня и следить. Но я все равно успел превратиться в параноика. Я не хожу один даже до магазина. Мне часто бывает страшно, поэтому я постоянно прилипаю к своим близким. Донхек сказал, что ходить со мной постоянно за ручку невыносимо, поэтому нам стоит расстаться, и я не могу его винить. Легко устать от такой проблемы.       К концу своего душещипательного монолога Тэхен устало поджимает губы и снова чувствует себя виноватым за лишнюю болтовню. Иногда желание укоротить себе язык сильно берет верх.       — Не перестанешь называть себя проблемой, и все вокруг будут считать так же.       Тэхен вздрагивает от слов альфы, поднимая на него свой грустный, обиженный взгляд.       — Ты не проблема, а жертва, которая страдает от последствий. И это неплохо, если ты справляешься с этим не без помощи близких. Главное, не давай никому из них обвинять тебя в чем-то. Ты никого не принуждаешь быть с тобой рядом.       Крупные мурашки бегут по спине и шее – тараканы сбежали из головы, теперь ползая цепкими лапками по всему телу. Сердце исполняет не виданный ни одной балериной пируэт, и Тэхен видит, как приземляется оно точно Чонгуку в руки.       — Надеюсь, это не все причины твоей надоедливости? — по-доброму усмехается мужчина. — Потому что я еще ни одной не услышал.       Тэхен прижимает поближе к животу толстовку Чонгука, запах с нее успокаивает и дает насладиться малым и нужным количеством феромонов, пока сам сидящий напротив альфа умело их контролирует. Между ними только столкнувшиеся запахи корицы и ромашкового чая.       — Обычно этих причин достаточно.       — Жалеешь, что мне не хватило?       Омега давится чаем. Случайно брошенные мужчиной фразы веют неприкрытым флиртом.       — Ты флиртуешь со мной? — Тэхен надеется, что это так.       — Прости, если это показалось неуместным, я отвезу тебя домой и забудем обо всем, — Чонгук точно ловит разочарование в его карамельных глазах. — Но, если ты не против, то я не буду скрывать, что хотел бы узнать твой номер.       — Подпишешь меня «Болтливый надоеда»?       — Самый милый парень, которого я встретил посреди торгового центра в день всех влюбленных, чтобы стать частью этих самых «всех».       Щеки Тэхена вспыхивают, как спичка, жар расползается от лица к шее, и он лезет за своим телефоном в карман, вспоминая про другой и вместе с ним доставая бархатную коробочку, перевязанную бордовой лентой.       — Для предложения, мне кажется, рановато, но если ты настаиваешь, — Чонгук отставляет кружку с допитым чаем на стол. — Может, не так уж и рано.       Тэхен звонко смеется, дергая за ленту и открывая крышку коробочки. Красивые черные часы с массивным ремешком и широким циферблатом сразу привлекают внимание альфы. Он удивленно прищуривается и смотрит в сторону на свои разбитые часы, лежащие рядом с документами.       — Ты умеешь телепортироваться или вместо душа бегал обратно в торговый центр?       — Я хотел подарить их своему бывшему, — омега хихикает, поджимая пальцы в зимних кроссовках. — Честно говоря, я не помню, сохранил ли чек, а они стоили мне две стипендии. Я не ношу часы, а тут увидел твои разбитые и подумал…       В носу резко становится щекотно. Тэхен несколько раз морщит переносицу, но все равно громко чихает, что, кажется, сотрясаются стены зала. Смущенно застонав, омега второй раз за день мечтает превратиться в страуса. В черепаху тоже неплохо. Главное, спрятать позорную голову, чтобы больше не смогла так подвести.       — Мне тоже чихнуть или рыгнуть, чтобы ты понял, что в этом нет ничего страшного?       Чонгук достает часы и надевает их себе на руку, примеряя. Темные татуировки красиво выглядывают из-под ремешка, и Тэхен очевидно засматривается, забыв проверить лицо на вылетевшие сопли. Одну из них альфа смахивает с кончика носа – окончательное и беспросветное позорище.       — Все в порядке, а часы очень красивые. Я обязательно буду носить их, если ты правда хочешь мне подарить.       — Хочу, — быстрым писком тараторит Тэхен. — Сегодня праздник, и это моя благодарность.       — На следующий наш, — подчеркивает последнее слово мужчина, — День Святого Валентина, я обязательно подарю тебе что-то получше трусов и своей толстовки.       Омега влюбленно улыбается и смотрит на время — кажется, он нашел себе парня чуть меньше, чем через пять часов после расставания.       — Давно ты занимаешься боксом?       Тэхен по-свойски встает с кресла, немного расслабляясь, и под пристальный, изучающий взгляд прогуливается по залу.       — Двадцать два года, — впервые за их знакомство альфа втягивает носом воздух, задыхаясь от приятного аромата ромашкового чая. — Родители отдали меня во втором классе, а я тренирую подростков.       — Вау, — омега разглядывает чужие медали и кубки на полках за прозрачным стеклом. — А я, вот, просто буду переводчиком с японского и тайского.       — Главное, не влюбляйся в якудзу, — он подшучивает.       Тэхену терять нечего, опозорился, как мог, вот и флиртовать может без зазрения совести.       — Ты якудза?       — Нет, — усмехается альфа.       — Значит, и не влюблюсь.       Беззаботное чаепитие сменилось игривой беседой с легкими нотками вечерней романтики.       Тэхен возвращается на кресло, разувается и поджимает под себя ноги, с прищуром разглядывая густые брови мужчины. Чонгук по-доброму смотрит на него в ответ, не кидает оценочных или пошлых взглядов, просто любуясь омегой своими округлыми искрящимися глазами.       За время их недолгого знакомства альфа ни разу не вызвал внутри настороженности, только притягивал к себе все ближе. Тэхен и так липучка. Куда ему еще ближе?       Мягкий голос Чонгука, его доброе лицо и большие сухие ладони плохо вяжутся в совместном коктейле.       Первая ассоциация при упоминании боксера с татуировками – что-то опасное. Возможно, серьезный, холодный взгляд и грубая речь.       В Чонгуке из грубого были только сбитые костяшки и острая линия челюсти. Он мог смотреть на омегу жадно и сексуально, с животным желанием, но сделал все, чтобы рядом с ним было комфортно.       — Мне кажется, что я сейчас начну нести какую-то чушь, а потом расплачусь от глупости.       — Тогда мы можем говорить глупости вместе.       Он зачарованно улыбается мужчине, полностью доверчиво расслабляясь в его присутствии, и мысленно благодарит Купидона за работу.       Если ради судьбоносной встречи нужно было пройти несколько стадий унижений и страданий, Тэхен сделает это снова. Все равно Чонгук будет рядом. Не страшно прилюдно опозориться – поддержит.       Время за взаимными гляделками пролетает незаметно. Омега то и дело хихикает и делится своими сокровенными переживаниями, рассказывает о страхе толпы, как немеют конечности, если никого нет рядом, и подробнее о преследованиях бывшего.       — Однажды я пошел за продуктами, а он схватил меня за руку у прилавка с фруктами, — Тэхен болезненно потирает запястье, убирая боль фантомных воспоминаний. — Очень сильно сжал, стал прижимать к себе и извиняться, просил вернуться.       Омега наблюдает за тем, как мужчина от злости двигает челюстью и хрустит шейными позвонками, готовый прямо сейчас узнать его адрес, а после засунуть в боксерскую грушу.       Тренировка у юных боксеров была бы незабываемой.       — Когда я закричал, никто мне не помог. Все просто отвернулись и прошли мимо, словно мы ругающаяся парочка, в дела которой не вмешиваются, — глаза на мокром месте – невозможно сдерживаться от обиды. — Теперь каждый раз ощущение, что он выйдет откуда-нибудь из-за угла и накинется на меня, припоминая за все. А я превратился в надоедливую липучку и еще больше стал раздражать людей.       — Я буду рад, если ты приклеишься ко мне, и мы сходим на свидание, когда тебе станет легче, — неловко бормочет альфа, почесывая затылок. — Обещаю не отклеивать, если ты сам не захочешь.       — Я постараюсь не приклеиваться слишком сильно, чтобы ты не передумал, — он беспорядочно сводит пальцы в замок, стреляя улыбкой на поражение в Чонгуково сердце.       Выстрел со снайперской точностью. Как тут не влюбиться?       Тэхен поудобнее двигается на кресле, и выражение его лица секундно меняется со счастливого на испуганно-взволнованное.       Омега заводит руку себе за спину, дотрагивается пальцами чуть ниже копчика и чувствует липкую влагу, которой не должно быть. Он снова потек, на этот раз испачкав кресло Чонгука.       Яркий запах ромашкового чая перебивает все остальные.       — Боже, мне так жаль, — Тэхен подскакивает с места, прикрываясь и растерянно смотря на мужчину. — Чонгук, прости, я не думал, что после блокаторов это произойдет до вечера. Я постираю и штаны тоже.       За окном давно повечерело. Время за чаем промчалось быстрее скорости света.       — Тэ, не волнуйся так, в этом нет ничего страшного, — альфа встает с ним рядом, его рука ложится на плечо парня, успокаивающе поглаживая и уверяя в том, какие это все мелочи. — Я отвезу тебя домой, хорошо?       Тело мелко дрожит от приятного прикосновения, мурашки вернулись, в очередной раз найдя удобное место на позвонках омеги. Скоро должны будут платить ему за проживание.       Живот неприятно крутит книзу, и под пупком проходится такой резкий импульс, будто кто-то ударил кулаком. Хочется согнуться пополам и лежать без движения, пока все не закончится.       Махровый теплый плед ложится Тэхену на плечи и, свисая, закрывает ноги до коленей. Он прижимается спиной к груди альфы, собирая носом запах корицы с его волос. Тэхен собирается сделать глупость.       — Не отвози меня домой, — омега липнет к нему, как кунжутный листочек, трется щекой о подбородок и невнятно бормочет: — Не оставляй меня.       — Чем я могу тебе помочь?       Чонгук ласково касается кончиков его каштановых волос, перебирает пальцами, стараясь стать для омеги безопасным местом. От комфортной ауры мужчины подкашиваются ноги.       — Можно сделать гнездо? — Тэхен разворачивается к нему лицом, и альфа наконец-то укладывает ладони ему на лопатки с крепкими объятиями. — В твоих вещах.       Горло сохнет, Чонгук свистит ноздрями, гоняя туда-сюда наполненный ромашковым запахом воздух. Туманная дымка на глазах омеги, его подрагивающие ресницы просят о немногом – о близости.       — Можно, что угодно, Тэ, просто не хочу, чтобы ты потом об этом пожалел, — альфа очерчивает его щеку большим пальцем, гладит и давит на нижнюю губу, чувствуя горячий воздух, опаляющий сухие фаланги пальцев из приоткрытого рта. — Уверен, что хочешь со мной гнездиться?       — Мне нравится твой запах, — он прижимается к альфе грудью и дышит своим ртом ему в губы. — Если хочешь отвезти меня куда-то, то отвези к себе. Пожалуйста.       — Я могу не сдержаться и начать тебя охранять, — Чонгук его предупреждает. — Я могу контролировать в себе все, кроме охраны.       При одном упоминании охраны вязкие, масляные сгустки смазки обильными выделениями текут у омеги по бедрам. Невесомым прикосновением своих покусанных за сегодня губ к мягким губам мужчины Тэхен позволяет взять себя под охрану.       — Я живу не так далеко, — альфа нежно обнимает его за талию, подушечками пальцев массируя позвонки на пояснице. — Ты точно хочешь гнездиться в моих вещах, Тэ? Для меня главное, чтобы потом ты не чувствовал себя неправильно.       — Я всегда делаю в течку гнездо, не могу без этого, — кончик носа касается гладкой щеки Чонгука. — Сейчас я чувствую себя неправильно без твоих вещей. Телу некомфортно.       Больше Чонгук не спрашивает, быстро отводит укутанного в плед Тэхена к машине, оказываясь возле дома за считанные десять минут.       Он вспоминает исторические дорамы, когда королям несли закутанных в одеяло наложниц, и с доброй ухмылкой смотрит на запакованного в пледе омегу – просто забавные параллели.       В квартире Тэхен не обращает внимания на интерьер, скидывает незашнурованные кроссовки и по запаху ведет себя в спальню. Стены пахнут корицей и домашним уютом, если бы его можно было понюхать. Он уверен, что имей комфорт запах, несомненно бы пах, как волосы и кожа Чонгука.       — Можешь вытащить хоть весь шкаф, — альфа становится сбоку, невесомо прикасаясь губами к пушистой макушке – целует. — Я пока приму душ. А потом ты можешь показать мне свое гнездышко, если захочешь, или я просто посплю в зале, пока ты отдыхаешь.       — Как ты будешь охранять меня, если не придешь? — разворачивается к нему лицом Тэхен и целует в губы, проходясь мокрым языком по нижней. — Я потом все постираю, — он смотрит на белые простыни и виновато сжимает ягодицы. — Прости, пожалуйста.       — Не думай об этом, — Чонгук дотрагивается кончиком своего носа до его и мягко соприкасается с ним губами, успокаивающе целуя в ответ. Тэхен должен чувствовать комфорт и безопасность, чтобы не стесняться ни одного своего действия. — Это ерунда.       — Последний раз Донхек так взбесился, когда я измазал его футболку в гнезде, — виновато поджав нижнюю губу, признается омега.       — Ни о чем не волнуйся.       Когда за Чонгуком закрывается дверь, Тэхен быстро выуживает из шкафа самое удобное для гнезда – футболки и кофты. Он прижимает к носу одну и сразу глухо стонет от пряного запаха корицы, успокаивающего носовые пазухи. Кинь ему кто спасательный круг, пока Тэхен тонет в вещах мужчины, посчитал бы дураком и ни за что не принял.       Свалив на кровати необходимую одежду, омега раздевается догола и от перепада температур поджимает пальцы. Комнатная прохлада касается огненной кожи, и Тэхен, вздрогнув, надевает одну из футболок альфы – комфортнее.       Он плюхается в ворох пахнущих Чонгуком вещей, удобно подминает их, лучше любой настоящей птицы, и забавно ворочается, строя бортики из капюшонов нескольких толстовок. Дверцы полупустого шкафа насмешливо смотрят на раскрасневшегося от смущения омегу.       Тэхен подгребает под себя побольше вещей, наваливается на них, выпятив кверху обнаженные ягодицы. Теплый свет люстры падает на его кожу красивыми карамельными бликами, и омега довольно мурлычет, будто профессионал гнездования, учащийся в университете на специальность строителя безопасных гнезд из одежды Чонгука.       Днем Купидон свел его с альфой мечты, а уже вечером Тэхен бесстыдно вьет в его постели свое самое красивое гнездышко.       Феромоны омеги въедаются в подушки и стены, комната больше не пахнет корицей, и от каждой вещи разит успокаивающим ароматом ромашкового чая. Прямо сейчас происходит добровольная кража квартиры и личного пространства Чонгука.       Скомкав под животом одну из толстовок, Тэхен бесстыдно трется о нее покрасневшей головкой стоящего колом члена и подмахивает вверх ягодицами, из которых сочится пахучая маслянистая смазка. Капли стекают по ложбинке к мошонке, добавляя приятное скольжение трущемуся о вещи члену.       Мышцы живота сводит сильной судорогой, Тэхен привстает на коленях и приподнимает задницу, чувствуя, как зудящий анус сжимается вокруг пустоты, а густые выделения текут по внутренней стороне бедра, легким прикосновением царапая каждую родинку.       Сейчас его точно можно назвать липучкой.       На негромкий стук в дверь омега реагирует взволнованным протяжным стоном.       Чонгук прикладывается покрытым испариной лбом к холодной поверхности деревянной двери, жадно хватает ромашковый запах ртом, словно в попытках съесть, и, смочив сухие губы кончиком языка, хрипло спрашивает:       — Тэ, мне зайти к тебе?       Не раздумывая ни секунды, он отвечает:       — Пожалуйста.       Дверь неспешно открывается, и распаренный после душа Чонгук замирает в проеме. Спутанные каштановые волосы разбросаны по подушкам, Тэхен, обнаженный снизу, в одной его футболке, животно седлает и трется об одежду. Его крепкое, обрамленное мышцами тело блестит от смазки и теплого комнатного света, словно карамелизированная глазурь на торте.       Мокрая кожа говорит: «Подойди и съешь».       — Я все испачкал, — стонет Ким и в подтверждении своих слов толкается в скомканную толстовку блестящей от смешанного со смазкой предэкулята головкой. — Мне еще никогда не было так хорошо и стыдно одновременно. Прошу, пригласи меня на свидание после всего этого, иначе я точно умру от позора.       С каждой проведенной в душной спальне секундой Чонгук контролирует себя все труднее.       — Тэ, если я сейчас не уйду, то у меня начнется охрана, и нам придется пролежать здесь до утра.       — Охраняй, — осознанно соглашается омега, давая полноценное разрешение. — Охраняй меня, Чонгук. Я всегда в опасности.       Альфа шумно рычит, как разозлившийся тигр, его глаза сужаются и смотрят в одну точку – на Тэхена, которого он будет охранять, не сомкнув век ночью.       Скинув с себя халат, Чонгук без стеснения надвигается на омегу, как на ясное небо пасмурные тучи, останавливается у кровати и выжидает, когда Тэхен с приглашением протянет к нему руки.       Рельефный торс и широкая накачанная грудь заставляют омегу облизнуть пересохшие губы. Карие глаза обжигают взглядом косые мышцы, плавно движутся ниже, смакуя, и останавливаются на крупной багряной головке. Губы стремительно сохнут, стоит Тэхену ближе засмотреться на взбухшие вены налитого кровью члена. Он сглатывает накопившуюся в горле слюну и наконец-то переводит взгляд к лицу альфы.       — Все хорошо, — сипло хрипит Чон. — Я не сделаю того, что может тебя расстроить.       Тэхен доверчиво кивает, двигаясь в сторону и приглашая альфу в гнездо – самый интимный момент между парой. Омега доверяет его мужчине, которого знает полдня, и ни о чем не жалеет. Даже если ничего не сложится, это все равно будет самый лучший День Святого Валентина.       Чонгук опасно порыкивает и сразу перекатывается к парню под бок, обнимает за плечи, тычась носом в пахучую железу за ухом, окутывая омегу своими нужными феромонами с ног до головы. Тэхен облегченно стонет, ощущая запах корицы, въевшийся в свою кожу.       Альфа высовывает язык, размашисто лижет взбухшую венку на потной шее, присасываясь к загорелой коже и мягко покусывая, как щенок, который чешет молочные зубы. Тэхен видит в этом зеленый свет и пиявкой приклеивается к широкой голой груди, высоко закидывая ногу старшему на бедро и прижимаясь пахом к паху.       Рядом с Чонгуком еще мокрее и жарче. Какофония их запахов от возбуждения и пота до пряной корицы с отдаленной ноткой ромашки. Сильные феромоны Чонгука перекрывают воздух, метят, возвращая спальне главенство. Альфа с удовольствием разделит его с Тэхеном.       — Не могу перестать испытывать стыд, — скулит Ким и трется изнывающим членом о чужой. — Что ты обо мне подумаешь после всего этого? Утром расстался с парнем, а вечером запрыгнул пачкать твою постель.       — Я думаю о нашем свидании, — Чонгук сжимает его щеки и поворачивает к себе красное лицо, сладко целуя и в наказание прикусывая язык, чтобы не болтал о глупостях. — А еще, что мне достались классные часы, благодаря какому-то идиоту.       — Ты меня охраняешь?       Чонгук в ответ жадно рычит, гортань саднит от хрипов, но он наваливается на омегу своим телом, как орел, закрывающий крыльями гнездо от хищников. Сдвинуться с места альфа больше не дает, шипит и крепко обнимает, просунув руки ему под спину. Теперь не развернуться и не вылезти.       Тэхен чувствует его давящую тяжесть и пряные феромоны, прижимаясь грудью к груди. Мужчина кусает воздух рядом с его плечом, громкий, словно львиный, рык пугает чувствительное ухо, будто Чонгук отгоняет от них невидимых врагов и соперников. Альфа охраняет его впервые.       — Ты весь мной пропахнешь, — Чонгук двигает бедрами и переворачивается на спину, чтобы Тэхен теперь лег сверху. Альфе нравится ощущать на себе его вес. — Я тебя защищу.       — Хочу пахнуть тобой, — Тэхен окольцовывает руками его шею и задирает выше ногу, чтобы открыть доступ к своим липким ягодицам.       — Мокрый, — Чон собирает смазку с внутренней стороны чужого бедра, растирает ее на пальцах и тянет в рот облизнуть, пока вязкие капли стекают по запястью. — И сладкий.       — Это точно не сладко, — Тэхен хихикает ему в шею и ахает, когда большой палец альфы давит между ягодиц, — Чонгук… — мужчина касается губами его лба, второй рукой гладит поясницу под футболкой, сильнее надавливая пальцем на мокрый сфинктер.       — Ты больше никого не будешь бояться, — альфа сминает его ягодицы обеими руками, несколько раз разводит и сводит в стороны, наслаждаясь звуком хлюпающей смазки. — Ты можешь мне доверять. Я смогу подарить тебе безопасность.       — Я тебе верю, — между их телами липко, но Тэхен липнет еще сильнее.       — Ты научишься гулять один, потому что я смогу прийти в любую минуту, если понадоблюсь, и встану рядом.       Тэхен роняет слезу на ключицу Чонгука, шмыгает носом и липнет, липнет, липнет. Он будет сильным и смелым сам, но всегда сможет положиться на плечо альфы.       — И дашь пару боксерских уроков? — омега урчит.       — Такие, чтобы ты любого смог отправить одной левой в нокаут.       Чонгук кружит пальцами вокруг сжимающейся дырочки, касается расслабленного мокрого ануса, стимулируя круговыми движениями. Он мягко вводит один палец до последней фаланги, толкается на пробу и вытаскивает, следом погружая уже сразу два.       Тэхен цепляется ладонями за напряженную венистую шею и со свистом поджимает пальцы на ногах, когда альфа сгибает внутри него фаланги.       — Мы можем… — Тэхен пару раз подмахивает бедрами, самостоятельно насаживаясь на его пальцы и проезжается своим пахом по чужому, имитируя трение.       — А после ты просто отдохнешь.       Тэхен согласно кивает, сдавливая его своими сильными бедрами. Чонгук не до конца обхватывает оба их члена в ладонь, пальцами другой руки все еще стимулируя анус омеги.       Бесстыдно толкаясь в его кулак, Тэхен трется о член альфы своим, задевая его крупную чувствительную головку своей совсем немного меньше.       Пары толчков хватает, чтобы бедра омеги затряслись от стимуляции, и он кончил Чонгуку на грудь, часто задышав воздухом, пропитанным корицей.       Мужчина непривередливо догоняется ладонью, несколько раз интенсивно надрачивая себе, чтобы кончить.       Чонгук водит кончиком носа по пропахшей им коже, вдыхает, не чувствуя природного запаха омеги – только свой, и несколько раз устало целует его взмокший висок.       Тэхен липнет к нему, как коала, сладко урчит, уже сонно чмокая мужчину в ключичную впадинку. Его первая праздничная и самая приятная течка.       — Спасибо, что подошел ко мне в торговом центре, Чонгук, — Тэхен прячет лицо в его мягких волосах, наконец-то зарываясь в них пальцами. — Спасибо Донхеку, что бросил меня сегодня, и Купидону за то, что хорошо выполняет свою работу.       — Липучка, — ласково произносит Чонгук, поворачивая их на бок. — Ты должен выспаться, чтобы не устать на нашем завтрашнем свидании.       Тэхен не скрывает поползшей на лицо улыбки, впервые чувствуя щемящее грудь счастье от любящего: «Липучка».