первое дежурство

      Стою, смотрю на цифру на весах, и не понимаю, как за полтора месяца мог поправиться на три килограмма. Конечно, в зеркале это пока не так заметно, но учитывая, что мелкий очень вкусно готовит и усердно, как гуся для фуа-гра, кормит меня раза четыре за день. То через год я могу превратиться в двух Илюх. Вот и сейчас, уже чувствую, с кухни ароматы то ли блинов, то ли оладушков доносится. Сам он, по-моему, вес вообще не набирает. Ладно, побольше побегаю, поем чего-нибудь правильного и всё норм будет. Захожу на кухню, на тарелке меня уже блины ждут, а рядом и варенье, и сметана. Пора начинать обратно кашами завтракать.       — Мелкий, ты не обижайся только, но я сегодня без твоих кулинарных шедевров, — молчу, что ещё и ближайший месяц, как минимум. А там, по-хорошему, их надо будет как-то пореже готовить. Но с Марком так напрямую сразу нельзя. Он же мне эти блины на голову наденет и сметаной сверху польёт. Даже несмотря на то, что дело вообще не в его поварских талантах, а в моей кости широкой.       — Это ещё почему? — вынимает мелкий наушник из уха и смотрит удивлённо.       — Короче, я поправился. Надо поменьше поесть и побольше побегать, как раз пока погода позволяет ещё, — предложил бы и ему за компанию, чтобы одному не так скучно было, но Марку худеть нельзя, а то он просвечиваться начнёт. Так что лучше я ему блинчики поближе пододвину.       — Чушь какая. Я лучше способ знаю, при нём и калорий больше уходит и удовольствия хоть получаешь, — ага, у тебя совместная дрочка от всех хворей и бед помогает. А мигрень ты исключительно оральным сексом лечишь. Нет уж, я как-нибудь сам, по старинке.       — Я всё же попробую твой способ ещё и с залом совместить. ***       Один в спортзал я, ожидаемо, не пошёл. Позвал Ваню, и он за милую душу согласился. Правда, пока разминался, Ванёк пялился на девчонок, сначала на всех, а потом выбрал себе одну единственную жертву. На дорожке вместо того, чтобы бегать, этот ходячий сперматоксикоз стоял рядом со мной и думал, как бы подкатить к бедной девушке. Которая даже не подозревала, что на неё уже все слюни испускали. Когда я пошёл к гантелям, Ваня пошёл налево. В прямом смысле, слева от меня занималась та единственная, от которой он не мог оторвать глаз. Вернулся Ванёк так же быстро, как и свалил. Я только первый подход успел закончить, а он уже расстроенный обратно приплёлся.       — Прикинь, Даша сказала, что у неё есть девушка, — шепчет Ванёк об этом так, что, кажется, весь зал слышит. Секунд пять уходит на то, чтобы вспомнить, кто такая Даша, а потом понимаю, эта та брюнеточка, к которой напарник собирался подкатить свои яйца. Усмехаюсь на это заявление. Интересно, правда, или это такой крутой способ отбривать доёбчивых мужиков, как Ваня?       — Во прикол, никогда таких не встречал, — да нет, мой дорогой друг, встречал, и даже общался, просто сам не в курсе.       — Что-то против имеешь? — решаю прощупать почву, сам не зная, нахера. Обычно мы такие разговоры не поднимали даже. Но надо же знать, насколько мой напарник гомофоб, чтобы максимально держать язык за зубами в будущем.       — Нее… ты чё? Наоборот прикольно. Красивая девчонка плюс ещё одна красивая девчонка — это же наивысшая степень красоты, — да, в степенях он явно запутался. Так и хочется спросить, если бы было три красивых девчонки, то какая бы это была степень? Прощупывания Вани далеко не ушли, как бы двояко и ужасно это не звучало сейчас. Тупанул я, у Ванька́ девушки и противно в одном предложении стоять не может. Остаток тренировки проходит более спокойно. Напарник всё-таки поумерил свой пыл, и начал заниматься. Заканчиваю максимально заёбанным и уже жалею, что решил пренебречь советом Марка, по сжиганию калорий.       Возвращаюсь домой, а там меня встречает такой тотальный пиздец. Мне теперь от этой картинки долго не отделаться, главное, чтобы она в общественных местах не всплывала в памяти. Голый Марк, всё в дыму из-за каких-то горящих вонючих палок, которые он расставил по комнате, стоит на чёрном коврике для йоги, в ебать, какой непристойной позе. Вопрос откуда у нас этот коврик и не сгорит ли квартира я смахиваю, и задаю сразу тот, который интересует больше всего.       — Ты что за разврат тут устроил?       — Голая йога — способ научиться взаимодействовать со своим телом, почувствовать его и стать увереннее, — отвечает мелкий прогибаясь в такой позе, от которой кончить можно, просто рассматривая. Ебать, по-моему, когда ты таким занимаешься, становиться увереннее уже больше некуда. И с телом своим, судя по положению, ты капец в каких ладах. — Присоединиться не желаешь? Там и для пар позы есть, — ага, откуда? Из камасутры?       — И что мы тут друг перед другом будем голые стоять и жопами светить? Моя не такая сексуальная, как у тебя, — вообще пора бы прекратить пялиться на всё происходящее, но глаз оторвать совсем не получается.       — Ну, ты можешь мне хотя бы с одной асаной помочь, а то, кажется, я спину до конца не прогибаю, — а, по-моему, ты там всё ахуеть, как круто гнёшь.       — И чё делать надо? — сглатываю и подхожу чуть ближе.       — Эй, нет, ты давай тут своей одеждой мою ауру не порть. Тебе тоже раздеться надо, — не-не-не, мотаю головой из стороны в сторону, я в этом участвовать не буду. У меня и так уже всё дымится, если я ещё и голым тут где-то притираться буду, то точно не выдержу. А лишать девственности Марка на резиновом коврике в позе раком, даже если у неё есть более красивое название, по-другому это именовать всё равно не получается, в мои планы не входило. Как и в его, думаю.       — Ну что тебе жалко что ли? Поддержи меня в начинаниях. Это и так изначально очень сложно делать, ещё и ты мне помогать не хочешь.       — Трусы хоть можно оставить?       — Долой трусы!       Ахуенно. Вот чувствую, что меня наёбывают где-то. А где непонятно. Осознание всей тупости ситуации, и себя, как умственно отсталого, приходит, когда Марк своей задницей голой об меня тереться начинает.       — Хватит жопой вертеть. Ты можешь спокойно своё упражнение выполнять? — веду себя чисто, как злой физрук в средней школе. Но мы тут вроде как на спорте, а не в порнухе с глупым сюжетом.       — Да ладно, тебе, по-моему, всё очень нравится.       Переворачиваю этого пиздюка-затейника и укладываю на лопатки, а сам сверху нависаю.       — Ты же блядь ща доиграешься, у меня терпение то не резиновое.       — Да ладно? А я думал, ты непробиваемый, — улыбается Марк и ногами меня обхватывает. — Только давай не на Тёмином коврике, он нам этого не простит.       Буквально за секунду на диване оказываемся. К чему всё это представление тогда нужно было? Целую его, а сам вспомнить пытаюсь, что он там говорил? Ключицы? Соски? Мозг в кисель превратился резко. Пофиг, просто всего его зацелую. Марк выгибается, руки свои деть не знает куда. То простынь ими скомкает, то плечи мои сожмёт. При этом хнычет практически, прося уже хоть что-то большее сделать. Отрываюсь от него, у меня же в ванной всё надёжно запрятано. Как раз дам Марку десяток секунд на раздумье, уверен он или нет. И самому чуть мозги охладить не помешало бы.       — Ты куда? Тут всё, — и буквально в руки впихивает лубрикант и презервативы, из-под подушки их достав. — Если ты сейчас остановишься, я тебя сам выебу.       Должно было звучать, как угроза, но я вот совсем не испугался. Может, и не против, как-нибудь попробовать. Прикусываю ключицу, Марк стонет и выгибается весь. Ого, не соврал, хочу ещё раз такое услышать. Правой рукой ногу его сгибаю в колене и развожу немного, а потом сжимаю внутреннюю поверхность бедра. Одновременно с этим провожу языком по одному соску, а на второй слегка надавливаю левой рукой. Марк уже хрипит просто, попутно с этим спину мне раздирая, а я теперь полностью осознаю пользу всех этих разговоров. Выливаю смазку на руку и подставляю палец ко входу. Медленно растягиваю Марка, а у самого всё кипит внутри, он хнычет и утверждает, что и так уже достаточно, но точно знаю — рано ещё. Целую и одновременно с этим пытаюсь найти то место, помассировав которое он должен удовольствие максимальное получить. Когда Марка выгибает всего, а с губ его срывается протяжное: «Бляяя…», понимаю, что на верном пути. Достаточно подготовив, начинаю медленно входить. Лопатки мои, чувствую, вырвут сейчас. Как же узко, так охуенно круто мне ещё никогда не было. Полностью войдя останавливаюсь и жду, чтобы мелкий привык. Целую его, стараюсь от всех дискомфортных ощущений отвлечь, через какое-то время Марк сам бёдра немного вскидывает и морщится.       — Не торопись, — шепчу ему в ухо, а затем целую в шею нежно.       Делаю на пробу несколько несильных движений, но понимаю, что надолго меня, вот совсем никак, не хватит. Начинаю медленно двигаться, и Марк издаёт тихий стон. Толчки всё увереннее становятся, а Марк всё громче. Кончаем с разницей в пару секунд, он первый, из-за чего сжимает меня внутри, и я сразу следом догоняю его. Целую Марка, он уже очень лениво отвечает, и ложусь рядом.       — Давай, ты вместо зала, йогой со мной заниматься будешь? — предлагает сонно и улыбается. Не знал, что это у нас теперь так называется.       — Договорились.       Марк полусонный лежит, понимаю, что не в какой душ он не собирается. Иду в ванную, смачиваю полотенце, возвращаюсь и протираю его уже сопящего. Вот это его вырубает иногда, позавидовать можно. Принимаю душ, после чего на кухне выкуриваю две сигареты подряд, и шурую в комнату убирать все эти палочки горящие. Засыпаю, обняв мелкого, с улыбкой на губах и пониманием, как мне повезло в то первое дежурство.