***
По прошествии трёх дней, не беря в расчёт те три дня, что они проспали, были готовы новые документы, которые радовали своей законностью. Брок Рамлоу так и остался тем, кем был. А вот Зимний его знатно удивил. Баки Барнс Рамлоу… Нет, то, что их приняли за отца и сына, было и ежу понятно, но… Вот же ж, сучонок. Не Джеймс, а Баки, да и фамилия вторым именем стала. Но с Барнсом всё было понятно, тот ориентировался на полученную информацию, а вот мелочь, что они вытащили из пожара… Теперь она тоже Рамлоу. Блум Рамлоу. — Что ты на эти документы смотришь как не родной, — Томсон хлопает его по плечу, — с дочкой у тебя всё автоматом восстановили, это вот со шпалой твоей возня была — совершеннолетний как-никак. Дочкой… Тому, кто её заделал, хотелось многое высказать, не только то, что думал Рамлоу на его счёт, но и о методах контрацепции. Нелицеприятным словом, а ещё пару раз сделать пластику на лице, желательно с кастетом, и, возможно, в паховой области. Чтобы знал, что в пизду можно спускать только в защите. Новоявленное отцовство вывело из равновесия. Оказывается, этому мелкому чудовищу не только обосранные подгузники менять надо, что было сродни пытке, но и мыть её надо по-особенному, и кормить, и на руках качать, и даже разговаривать. О чём? Да и вообще понимает ли она его. Видя, как сюсюкается с мутантом медперсонал, Брок кривил губы и только. Но повторять то же самое не спешил. И не поспешит. Он не слабоумный. Под мерное укачивание на руках и тихий голос, рассказывающий о пустынях Ирака, об арабах, что с радостью выпустят кишки на свободу, девчонка засыпала. Барнс в это время сильно не отсвечивал. Часто спал или заседал в сортире именно тогда, когда этот мелкий мутант собирался просыпаться. На третий день, когда Брок хотел придушить это исчадие ада, что внезапно решило разораться ни с того ни с сего, Барнс забрал вертлявое и орущее как не в себя чудовище и, качая, начал ходить по палате и что-то мычать под нос, если Броку не изменяла память — это был какой-то романс. Крик ребёнка становился тише, и вскоре Оно снова спало. — Как? — у Брока дёргалось веко. — У меня три сестры было… — Хуило! Ты раньше об этом сказать не мог? — Брок бы сэкономил львиную долю нервов. Из-за отсутствия нормальной информации в предоставляемых газетах и журналах, он был на изжоге. Ощущение тревожности не покидало. Рамлоу мог подскочить посреди ночи только из-за того, что ему показалось, что в комнату кто-то вошёл и направил на него ствол, или же от ощущения, что за ним кто-то наблюдает. Паранойя цвела и пахла. И что самое ужасное — такого с ним не было даже тогда, когда он находился в горячих точках и мог сдохнуть в любую минуту. Но прогрессировала паранойя только у него. Зимний же мог дрыхнуть без задних ног и ночью, и днём. Один раз просыпался из-за совы на дереве, сообщил, что это тот грызун, что он словил в палате, и вновь заснул как ни в чём не бывало. Он-то спал, а вот Рамлоу. Он скоро рванёт. И шокера, такого любимого, под рукой нет. — Я не помнил. — Da blyad'!.. — хотя сам виноват, надо было окопаться в архивах, перед тем как соглашаться быть нянькой Зимнего Солдата, и получше изучить его биографию. — Она миленькая. — Когда спит в своей кровати, — устало огрызнулся Брок, заваливаясь на кровать и впервые за все время засыпая без глюков и странных ощущений. Утром он проснулся свежим и бодрым. И даже с хорошим настроением, которое слишком быстро испарилось, стоило ему увидеть мелкое чудовище, что лежало в своей кроватке на животе, с трудом удерживая свою голову, и кряхтело слишком громко. — Что Оно делает? — немного хрипловатым от сна голосом спросил Рамлоу. — Учится держать голову, — ответил Барнс, что спокойно расселся на своей кровати, используя подушку как спинку кресла и листая журнал… О моде. Ну, за неимением свежей прессы что-то да надо читать, хотя бы одним глазом и по диагонали, потому что лечиться, как нормальные люди, было слишком скучно. — Ты знал, что туфли с длинным носом лучше всего подходят к рабочему стилю одежды? — Избавь меня от этог… — закончить он не успел. Зимний тут же подобрался, кидая журнал на тумбочку, и вперился взглядом в дверь. Тело тут же напряглось как пружина, а время, казалось, замедлило свой ход. Дверь в их палату медленно открылась, и на пороге появился парень, примерно ровесник Барнса, если не брать в расчёт то, что Барнс в этой палате самый старый, даже старше доктора Томсона. Парень в белой больничной форме, в бандане, повязанной на голове, вооружённый шваброй и ведром. Его они видели в первый раз. — Здравствуйте, — под тяжёлым взглядом Барнса он стушевался. — Время утренней уборки. Уборку в палатах проводили трижды в день, поддерживая стерильность, и ей никто не удивился — удивились отсутствию привычного санитара. — А где миссис Коллинз? — Барнс чуть ли не впился взглядом в парня, поэтому «переговоры» взял на себя Брок, потому что с местной санитаркой он уже познакомился, пару раз обольстительно ей улыбнулся, отвесил комплементов, и женщина пенсионного возраста стала его информатором — неофициально. — Она ушла в отпуск, — или Брок реально разучился понимать людей, или его хотят знатно наебать. К последнему он склонялся больше всего, да и неоднозначные реакции Зимнего говорили сами за себя. Так он подбирался, только когда грызун-сова появлялись поблизости. Ну ещё похоже он поначалу реагировал на пробуждение мелкого чудовища, что сейчас спокойно опустило голову на матрас и смотрело на взрослых, пуская слюни. — Ну, раз время уборки, — значит, уборка, — только и проговорил Рамлоу и сделал вид, что вновь развалился на постели, убирая руки за голову, и даже закрыл глаза. Парень тут же принялся за работу. Как отметил Рамлоу, делал он её качественно, хорошее внедрение. Вот только откуда этот шпион взялся и… Неужели тоже мутант, как девчонка? О, уже спит и очень хорошо. Не мешает. Спустя шесть минут, Брок специально считал, санитар покинул их палату, а до ушей Рамлоу донёсся вздох облегчения Зимнего. — Грызун, — на вопросительный взгляд Рамлоу проговорил Барнс. — Не зверьём — так лично, эх, — на этом их разговоры подошли к концу, Барнс вновь уселся на подушку и принялся дочитывать отброшенный журнал и даже внимательнее рассматривал фотографии моделей. А Брок решил прогуляться до поста медсестры и узнать по поводу новой прессы — читать женский журнал о шмотках его не прельщало. Да и подумать над тем, как их пытаются обложить, тоже стоило, вот только ничего не складывалось. Слишком мало данных о противнике. И нет любимого и надёжного шокера, который действует не только на буйного Барнса, но и на многих мутантов. Лично проверял. Заведя разговор ни о чём с симпатичной медработницей, Рамлоу смог добыть свежую прессу, которую больница не выписывала, ибо слишком дорого, а ещё узнал о том, что миссис Коллинз и вправду ушла в отпуск. И не предупредила… Хотя он не спрашивал. Ещё только получив первую газету, Рамлоу посчитал, что над ними стебутся. По-чёрному. Потому что вместо привычного двухтысячного и далее по цифрам он увидел тысяча девятьсот восемьдесят девятый год… Но чем больше газет и прочей макулатуры он просматривал, тем больше убеждался, что это так. Их забросило в прошлое на двадцать лет назад. Двадцать лет… Эх, а ведь сейчас время его чудесной жизни, к которой он не собирался никогда возвращаться. И даже не думал о том, чтобы встретить себя из прошлого и что-то исправить в своей жизни. Гидру, например, попытаться уничтожить или Щит, а лучше грохнуть Фьюри, чтобы не мечтал о проекте Мстители. За эти три дня Рамлоу и Барнс изучили всё, что могли дать им газеты и журналы, любезно предоставленные медперсоналом, и окончательно убедились в том, что Ванда Максимова перемудрила со своими силами и переместила их в другой временной отрезок. Хотя — да… Верилось в это с трудом. Но верилось. Всё бывает. И боги с придурью. И искусственный интеллект. И мутантка Максимова. Первой после пробуждения ночью, когда медсестра заснула за своим столом на посту, Рамлоу без каких-либо угрызений совести проверил её рабочее место, также побывал в кабинете персонала больницы и в кабинете доктора Томсона, но компьютера нигде не нашёл. Их ещё нет в массовом пользовании. И это чудесно! Ему хватило глазастого Старка, который мониторил всех через интернет. Это двадцатый век. Мстители отсутствуют. Есть ЩИТ и Гидра, но пока что они не дают о себе знать обычным смертным. Барнсу было глубоко до лампочки, в каком году они оказались. Он мог отдыхать, сколько хочет, и никто больше не отправит его на процедуры обнуления памяти и не запихнет в холодильник до момента, когда понадобится кого-нибудь устранить. Плюс к этому он вспомнил, что «Баки» — это имя, которое они придумали с Роджерсом, это он объяснил, когда Брок задал вопрос, почему Баки. Имя «Джеймс» — не нравилось самому Барнсу. А ещё сестер своих вспомнил, и теперь, когда мелкая мутантка начинает орать, Зимний единственный, кто может её успокоить. Брок отказывался мычать ей песенки. Он кто угодно, но не нянька. И слуха у него нет, и вообще он не в голосе. Санитар-грызун навещал их ещё два дня, но не пытался завести диалог, делал свою работу и уходил, даже Барнс начал реагировать на него не так остро, как по первости. Но настал особенный день. После обеда, когда Брок поел, покормил мелкое чудовище — Барнс наотрез отказывался это делать, как и менять пелёнки, — их палату посетил доктор Томсон, сообщая радостную новость, что они здоровы и завтра у них состоится выписка. Но Томсон пришёл не один. За его спиной стоял мужчина в чёрной форме и фетровой шляпе, которая никак не вязалась с формой полицейского. Взгляд нового лица в их палате буквально сканировал всё вокруг. И стоило только этому копу появиться, как Барнс подготовился к атаке, его тело напряглось, мышцы забугрились. И от него ощутимо повеяло угрозой. Blyadstvo! А ведь Рамлоу только только начал привыкать к мысли, что есть тишина и покой. Но покой им только снится.Часть 3
13 апреля 2024 г. в 14:23
Доктор Томсон был хорошим врачом, осмотр прошёл быстро, всё, что касалось диагнозов, он говорил чётко и без флёра тайны. Везунчики, что отделались лишь лёгкими ожогами.
Ещё он был понимающим родителем, раздающим мудрые советы для молодых отцов, в список которых попал Рамлоу. И Брок узнал столько всего о детях, что от избытка информации у него чуть дым из ушей не пошёл.
На личном опыте он знал только, как делать детей, но жизнь и Гидра обучили методам контрацепции, чтобы избежать «такого счастья». И теперь Брок понял почему.
Дети — тот ещё геморрой. Особенно девчонки. Не то чтобы Рамлоу не знал об этом. Знал. Но от опытного в этом деле человека получил слишком много доказательств того, что лучше без детей.
Ещё доктор Томсон был разговорчивым и вежливым человеком, с чувством юмора, не переходящим чужие личные границы, но когда речь зашла о полиции, вся его вежливость слетела, как штукатурка со стенки.
По мнению Рамлоу, он был тем ещё сапожником, во всей Гидре и ЩИТе, где матерились сугубо шёпотом и через раз, его крепкое словцо могло озвучивать как эмоциональное состояние, так и предсказывать ближайшее будущее, но доктор Томсон дал ему прикурить.
Брок аплодировал ему. Мысленно. И даже парочку оборотов речи запомнил для себя. Мало ли, а вдруг пригодится.
Чем так полиция насолила врачу, было неизвестно, и узнавать никто из пациентов этой палаты не собирался, но одно стало известно наверняка. С полицией они не встретятся до самой выписки, потому что их лечащий врач её не переваривал.
Во время жаркого монолога доктора Томсона стало ясно, что в прошлом он служил в армии и на эту больницу чуть ли не с боем выбил финансирование у Министерства Обороны. Здесь не лечили особо опасные случаи, скорее использовали больницу как санаторий для военных.
Именно поэтому врачи скорой помощи привезли их сюда.
Рука Барнса. Она красноречиво говорила о том, кто он и где успел побывать.
Также доктор Томсон принёс бланки для оформления документов, помимо их медицинских карт. И сообщил о какой-то программе погорельцев. О которой сам Рамлоу не слышал.
Пиздец натягивался в струну, внешне ничего не было показано. Броку абсолютно ничего из происходящего не нравилось, но сделать хоть что-то и взять всё под контроль он не мог. Это бесило.
— От меня уходят либо здоровыми, либо вперёд ногами, — на этом Томсон покинул палату, оставив двоих бывших агентов Гидры переваривать поступившую информацию.
Из того, что Рамлоу узнал от врача и медсестры, выходил только один итог: вокруг них творилась ебейшая дичь, но не это самое страшное, ебейшая дичь — девиз по жизни; всё упиралось в то, что нихрена не понятно, где они и что будет с ними дальше.
Что это за Гардения? Опыт, что пришёл с пройденной половиной мира, ничего не говорил об этом городе. Ну хоть в штате Флорида, что уже дает хоть какое-то ощущение твёрдой почвы под ногами. Один плюсик в карму, блядь!
Также из слов Томсона выходило, что они недавно переехали в Гардению — и тут такое несчастье. И, судя по этим словам, Гардения не такой уж большой городок и все друг друга знают через два рукопожатия.
Не самое удачное место для того, чтобы залечь на дно.
Новое знакомство вошло в разряд неопределённости. Неизвестно, чем оно закончится. Заключением или свободой.
Неподконтрольность ситуации чуть ли не взрывала несчастный мозг Рамлоу. И не факт, что этого бы не случилось, если бы не проснувшаяся девочка. Она едва слышно закряхтела в кроватке, махая руками.
Так как Зимний слился, сразу же после ухода врача завалившись на кровать, и заснул, о чем говорили его лёгкое дыхание и мерное движение грудной клетки, то «честь» кормить юную пиромантку-мутантку досталась Рамлоу.
Не то чтобы он не знал, как кормить кого-то со шприца, — знал и умел, но после кормёжки это мелкое рыжее чудовище не уснуло. Оно смотрело на Рамлоу своими голубыми глазами, беззубо улыбалось и что-то гукало, надувая пузыри из слюней.
А потом до носа Рамлоу дошёл определённый запах.
— Да чтоб тебя нахуй! Da za shto? Blyadskii hutor! — в сердцах прошипел он. Ему не только выпала честь покормить, ему ещё в награду достался сюрприз. Сюрприз хотелось скормить мелкому чудовищу, но он сдержался, да и знакомая медсестра закатила тележку с обедом и поинтересовалась о том, приняты ли лекарства.
Именно она спасла эту маленькую, но вонючую девчонку.