If I see you are coming, I'll leave the engine running

      Эдди мог делать вид, что не замечает кошмаров Бака, но это не значило, что так было на самом деле. Как человек, знающий о бессоннице, вызванной плохими снами, не понаслышке, Эдди просто не мог не замечать. Хотя Бак и был ранней пташкой, вставать в пять утра даже для него было странным. Летом он оправдывал такие подъёмы желанием заняться пробежкой, но болезненный вид, искусанные губы и синяки под глазами не давали солгать. А ещё были моменты, которых Бак не помнил: то, как он метался во сне; как кричал, порой так громко, что к ним даже прибегал Крис; и как судорожно сжимал руку Эдди во сне. Пару раз Эдди спрашивал, что ему снилось, и Бак безмятежно отвечал, что уже забыл, но Эдди читал его, как открытую книгу, и знал, когда Бак врал. Однако Эдди не настаивал: он понимал, как тяжело иногда рассказать то, что беспокоит на подкорках сознания, что-то такое глубокое, что уже кажется, будто это неотъемлемая часть тебя…       Правда, прошёл уже год с тех пор, как они начали встречаться; почти восемь месяцев с тех пор, как стали жить вместе; и Бак всё еще не сказал Эдди ни слова. Это расстраивало, но Эдди не хотел давить. Он говорил себе, что будет ждать столько, сколько потребуется. В конце концов, это не означало, что Бак ему не доверяет, скорее всего, Бак просто привык держать всё в себе, и Эдди отлично знал, каково это — привыкнуть к подобному. Бак мог казаться беззаботным дурнем, но Эдди видел, сколько в нём было силы, боли и страха. Временами Бак непроизвольно кидал на него такие взгляды, что Эдди бросало в дрожь — не в самом лучшем смысле. И то, как Бак относился к Крису… Он не просто заботился о нём, не просто оберегал — Бак уважал его, соблюдал границы, проводил с ним беседы, порой поднимая такие темы, что Эдди самому хотелось закрыть уши.       Эдди понятия не имел, что произошло в жизни Бака. Честно сказать, если бы Эдди задумался, он бы осознал, что почти ничего не знает о Баке. Эдди знал, что тот рано стал самостоятельным — но что его побудило на это? Эдди знал, что Бак почти год провёл в Перу — но что он там делал? Эдди знал, что у Бака есть сестра — но что с их родителями? Было немного обидно из-за того, что Бак был знаком с семьёй Эдди — его родителями, абуэлой, тётей и даже сестрами, — а Эдди знал только Мэдди — и то познакомились они не по инициативе Бака, а задолго до того, как они с ним вообще стали парой. Эдди казалось, что он об Альберте знал больше, чем о собственном парне… Но не то чтобы это мешало ему любить Бака всем сердцем. В конце концов, ему было плевать на его прошлое, главное, что он знал о Баке всё в их настоящем… Или думал, что знал?       Эдди был внимателен к мелочам, он старался быть таким — да и опыт парамедика тоже играл роль. Так что Эдди по праву считался бы слепым, если бы не заметил, как Бак иногда брал телефон и долго с кем-то переписывался, говоря, что его собеседник — Мэдди, Чим, Хен, Альберт и кто угодно, кроме того, с кем он действительно общался, потому что Эдди умел различать его ложь. Бак врал на уровне Кристофера, и даже мальчик его уже обгонял. У Бака были особенные жесты, когда он врал: он совал руку в волосы и взъерошивал их, и иногда к этому ещё добавлялась его ослепительная улыбка, чуть реже Бак чесал нос.       Но Эдди по-настоящему задумался, только когда Бак, совершая это, сказал ему, что идёт к Мэдди. Такое уже было несколько раз, и Эдди не верил своим глазам, предпочитая верить Баку, но его сердце чуть-чуть кольнуло, когда им на домашний номер позвонила Мэдди и попросила передать трубку Баку, который в эту минуту должен был быть с ней. Эдди соврал, что Бак гуляет с Кристофером, пока Эдди разбирается со счетами и делает генеральную уборку, и, если честно, у Эдди не было ответа, почему он ничего не выведал у Бака позже, когда он вернулся почти четыре часа спустя.       Возможно, он боялся услышать то, чего бы не хотел знать никогда?

***

      Андреа сидела напротив, в своём рабочем кожаном кресле, строгая и собранная, как всегда, но с мягким взглядом и добротой всего мира в синих глазах, обрамлённых толстой чёрной оправой. Бак смотрел на свои пальцы, как обычно, не зная, с чего начать, и ожидая толчка со стороны психотерапевта. — Почему ты решил, что нам пора встретиться, Бак? — спросила она, чуть наклонив голову.       Перед глазами Бака, всё ещё устремлёнными на свои мозолистые руки, возникла картинка: Глен, толкающий его в ванную, запирающий дверь и вытаскивающий ремень. — Ты маленький сучёныш! Маленький сучёныш! Иди сюда!       Бак потряс головой и посмотрел на Андреа. — Мне приснился сон, и я не могу отделаться от него. Я снова везде вижу… вижу его. — Что именно ты видишь? — На этот раз никаких домыслов, — Бак потёр лоб. Иногда ему снилось, что Глен находил его, врывался к нему в дом, наведывался в пожарную станцию; что он ладил с Мэдди, и та верила в то, что он не был грёбаным монстром; что он приближался к Кристоферу, а Бак ничего не мог с этим сделать… — Просто со мной давно такого не было. Навязчивые мысли. Я проснулся в пять утра и постоянно ловил себя на мысли, что я снова там, снова в том доме, снова в одной комнате с… — Бак сглотнул, — … с ним. Хотя рядом со мной был Эдди. Хотя в соседней комнате спал Кристофер. Я выкидывал Глена из головы, но проходила минута, две, пять, десять, и я снова видел его и свою мать. Я даже, чёрт возьми, не знаю, кого ненавижу больше, — выплюнул он. — И тебя нельзя за это винить, — ласково произнесла Андреа. — Бак, что насчёт того, чтобы поделиться этим с Эдди? Ты можешь не рассказывать ему обо всём, но начни хотя бы с малого. Что тебя тревожит? — Я… Эдди будет зол. Я не хочу, чтобы из-за меня у него возникли неприятности.       Андреа посмотрела на него так пристально, что Бак отвёл глаза, словно сказал что-то неприличное. — Бак, милый, ты уверен, что дело именно в этом?       Бак вернул взгляд женщине и вопросительно поднял бровь. — Что? — не понял он. — Конечно, дело в этом. В чём же ещё?       Однако горло больно сжалось, а руки задрожали. Бак понятия не имел, о чём говорила Андреа. Понятия не имел… Он… — Бак, ты же не думаешь, что если ты расскажешь кому-то, то тебя станут любить меньше?       Бак нервно улыбнулся и быстрым движением взъерошил волосы, оторвался спиной от своего кресла и снова на него откинулся. — Конечно нет. Я знаю, что меня любят. Мэдс, Эдди, команда… Просто им незачем знать. У всех и так проблем хватает. — Ты же в курсе, что ты не проблема? — Чёрт, парень, это мой единственный выходной, а ты весь день ходишь с кислой миной. Или перестань, или закройся в своей долбаной комнате и не мозоль мне глаза.       Бак моргнул. — Конечно. — Ты разозлил его, Эван. Тебе лучше быть осторожнее. — Бак, ты здесь?       Бак схватился за голову. Его трясло, и Андреа немедленно вылезла из-за стола, чтобы налить в пустой стакан воды и оказаться рядом с Баком. — Они здесь, Андреа, — прошептал Бак. — Я так хочу избавиться от них, забыть. Но они всё ещё здесь, — он указал на голову, приложив палец к виску. — Держи, выпей.       Андреа села на подлокотник кресла и положила руку на плечо Бака. — Ты понимаешь, что я делаю? Что ты чувствуешь? — В каком смысле? — Я касаюсь тебя, Бак.       Рука Андреа была тёплой, в отличие от его тела, которое словно три секунды назад пребывало в Арктике. Однако Бак не понимал, к чему клонила женщина. — И?       Она подняла руки, показывая ему светлые ладони. — И никакой грязи, Бак. — Что? Я вовсе не… — И каждый из твоих любимых поймёт это, — продолжила Андреа. — У меня нет подобных проблем, — резко сказал Бак. Андреа убрала руку, взяла стакан и встала. — Я знаю, что я не… — Грязный?       Бак не ответил. — Я не жертва, — вместо этого заявил он. — Но ты был ею. — Был. Теперь нет. Я не хочу ворошить прошлое. И не хочу волновать всех лишний раз. — Бак, молчание не решит проблему. Чем дольше ты будешь хранить всё в себе, тем сложнее тебе будет избавиться от воспоминаний. — Разве не для этого я прохожу терапию? — Иногда терапии недостаточно. Ты тоже должен приложить усилия. — Я люблю тебя, Эван. Я так сильно люблю тебя. Но что я могу сделать? Ты ведь даже не пытаешься мне помочь.