Спасибо. И прости

— Вэй Ин. — Словно издалека донесся до Вэй Усяня тихий голос Лань Ванцзы. Вэй Усянь сегодня был неразговорчив. Даже после того, как любимый муж хорошенько его поимел и расслабленно нежился в кровати. Подперев ладонью подбородок, другой Вэй Усянь водил по белым, давно зарубцевавшимся ранам на спине Лань Ваньцзы, едва касаясь пальцами. Живого места нет. Богатое воображение мгновенно окрасило их в багровый цвет. Такой чудовищно яркий по сравнению с его белоснежной кожей. Нестерпимо захотелось поцеловать каждый. А ещё лучше, каждый забрать себе. Он же может вытерпеть любую боль, и даже со вспоротым животом продолжать бегать и сражаться. Пальцы задрожали. — Вэй Ин. Ты сам не свой с тех пор, как мы вернулись в Гусу. Что тебя беспокоит? Лань Ванцзы повернулся и перехватил ладонь Вэй Усяня, нашёл его смурное лицо. Но губы все равно тронула улыбка, когда тот большим пальцем ласково погладил запястье. — Если тебе здесь не нравится, мы можем поселиться в другом месте, — продолжал Лань Ванцзы допытываться, всерьез забеспокоился. Заметив волнение в его глазах, Вэй Усянь наконец встрепенулся и ответил: — Лань Чжань, не нужно никуда уходить! Мой дом там, где ты, а Гусу Лань твоя семья. Да и как мы оставим без присмотра А-Юаня? Глупости. — Ты тоже моя семья. Вэй Усянь просиял. Слышать такие слова от Лань Ванцзы все ещё бывало непривычно, но безумно приятно. И хотя они ещё не поклонились третий раз, не стеснялись называть друг друга мужьями даже при посторонних. Чтобы все знали. — Ох, Лань Чжань, я действительно хотел с тобой поговорить, поделиться. Но не уверен, что ты захочешь. Мы ведь обещали… Но это мучает меня. Взгляд Лань Ванцзы в мгновение ока стал серьёзным, но не потерял нежности, с которой он всегда смотрел на своего будущего мужа. — Ты можешь поделиться со мной. Чем бы то ни было. Его слова как всегда были лаконичны, а речь ясной, но пальцы чуть сильнее сжали ладонь Вэй Усяня, выдавая его тревогу. Вэй Усянь переживал не меньше. С тех пор, как они вернулись в Гусу и осели в цзинши Лань Ванцзы, он перебирал свои воспоминания, связанные с этим местом и не только, одно за одним. После всей этой утомительной беготни по следам козней Цзинь Гуанъяо, в долгожданные минуты спокойствия, они набрасывались под покровом ночи, средь бела дня, исподтишка, преисполнившись сил. Вэй Усянь терпеть не мог копаться в памяти, но жить одним сегодняшним днем после собственной страшной смерти было… опрометчиво? глупо? Или все же единственно верно? Пробелов было довольно много, но Лань Сичэнь восполнил некоторые из них. Самые главные. Картина, как Лань Ванцзы истекает кровью из-за него, раз за разом, стала ещё ярче. Груз ошибок был тяжёл, и как легко было бы переложить его на чьи-то плечи. Это могло бы стать избавлением, но его Лань Чжань и без того понёс слишком много, чтобы слушать его болтовню. Тяжело открыть свою душу, когда сделаешь этим только хуже. Вэй Усянь не мог себе позволить сделать хуже. — Лань Чжань, а что, если бы я переродился в теле старика? Или женщины? Ты бы меня любил? Хахахаха! Вэй Усянь попытался залиться своим звонким смехом, но сам почувствовал, что вышло фальшиво. Как трель флейты в молоко. Лань Ванцзы не обмануть. Он как никто знал, что Вэй Усянь фальшивит только нарочно. Меж его бровей залегла тонкая морщинка, а красивое лицо разве что не окаменело в попытке скрыть горечь. — Ты боишься меня? — Я люблю тебя больше жизни! Но дело не в этом. Вэй Усянь не на шутку испугался, что его Лань Чжань может думать по-другому. Когда-нибудь он доконает его своими выходками. Едва решился поговорить серьёзно — и тут же все испортил. Он горестно вздохнул: серьёзные разговоры не его конёк. Но Лань Ванцзы не торопил. Поцеловал его ладошку и притянул поближе к себе, в угол кровати. — Я многого не помню, но пытаюсь изо всех сил, — прошептал Вэй Усянь, а Лань Ванцзы, успокаивая, перебирал пряди его волос. — Пытаюсь вспомнить свою злость, что привела меня в Безночный город и всех тех людей на смерть. И мою шидзе тоже. Кажется, её лицо последнее, что я запомнил перед тем, как умер сам. Сплошная темнота. Она снится мне, Лань Чжань. Темнота. И мы тонем в ней… Я чуть не забрал тебя с собой, Лань Чжань… Неужели Лань Сичэнь был прав? Глаза жгло, но слезы все не шли. Застряли где-то, сдавливали горло. Лань Ванцзы крепко держал его в кольце своих рук, а Вэй Усянь даже не замечал, как мелко дрожит всем телом. По-настоящему он осознал сейчас, когда сказал это вслух. — Вэй Ин, я сам пошёл за тобой. Мои шрамы только моя вина. — Лицо его внезапно переменилось. Будто все краски ушли в одночасье, гонимые внезапной неприятной догадкой. — Пожалуйста, скажи мне. Ты говоришь, что тебе нравится, когда я с тобой… груб… Ты так наказываешь себя? Глаза Вэй Усяня в изумлении раскрылись, а сам он затараторил, спеша развеять это ужасное предположение. — Нет! Нет-нет-нет, Лань Чжань! Я никогда бы тебе не соврал! Тем более о таком… Я ведь сам не знал, что мне нравится, до недавних пор. — Хорошо. Хорошо, Вэй Ин. Я верю тебе. Лань Ванцзы прижал своего будущего мужа к груди так крепко своими сильными руками, повернул его искаженное страхом лицо к себе. Лепестки губ легко поцеловали уголки его глаз, в которых вновь собралась невообразимая печаль. — Кто угодно был достоин второго шанса. Моя Цзян Яньли… мертва. Не видит, как растёт её сын. А я счастлив так, как никогда, рядом с тобой. Так, что глаза щиплет, а грудь распирает от восторга. Лань Ванцзы убаюкивал его в своих тёплых объятиях, пока Вэй Усянь прерывисто и жарко дышал в его грудь. — Любовь моя, ты не во тьме, больше нет. Как и я. Ты осветил мою жизнь. Такой яркий, ослепительный, — Лань Ванцзы помолчал, а Вэй Усянь что-то невнятно пробормотал в ответ. — Ты здесь, значит, так суждено, и ты можешь многое дать этому миру. Ученики обожают тебя. Заклинатели от мала до велика пользуются твоими изобретениями. Посмотри на меня. Вэй Усянь неохотно оторвался от груди Лань Ванцзы и заглянул в его внимательные светлые глаза. — Над ошибками нужно работать, и я буду рядом. Каждый день. А ты будешь менять мир к лучшему. — Как я люблю тебя, я сейчас взлечу без меча, Лань Чжань. С тобой я смогу все что угодно. Лань Ванцзы нежно коснулся его губ, и горячие слезы наконец-то покатились по щекам. Отпустили удавку на горле, омывая его невероятным облегчением. Лань Ванцзы взял его лицо в ладони, утер мокрые щеки. — Что тебе сказал мой брат? Вэй Усянь заерзал, отвечать уже не хотелось. Зря он вообще упомянул Лань Сичэня, но то было сказано в сердцах. Он отвёл глаза, чтобы не видеть миг, когда его Лань Чжань расстроится. — Он сказал, что я твоя единственная ошибка. Так и есть, расстроился. Вэй Усянь поспешил добавить: — Прошу, не злись на брата. Лань Сичэнь просто очень переживает за тебя. — Он не прав. — Лань Ванцзы нахмурился, и едва заметная складка опять показалась между бровей, как и ожидал Вэй Усянь. Поцеловал его прямо туда, в переносицу. И в кончик носа тоже. Дождался, пока уголки губ не поднимутся хотя бы для самой крошечной улыбки, не обошёл стороной и её. — Конечно, нет. Мы не можем быть ошибкой, — прошептал Вэй Усянь на ухо Лань Ванцзы, уже взобравшись к нему на колени. Обхватил руками его шею. — Спасибо, что выслушал меня. Я так боялся сказать, а теперь понимаю, что совершенно зря. С кем, как не с тобой, мне делиться своей душой? Забирай её всю, Лань Чжань, мне так будет спокойнее. Самое надёжное место. Лань Ванцзы уложил голову Вэй Усяню на плечо, оказался в плену его блестящих волос. — Лань Чжань? Есть ещё один вопрос, который очень меня беспокоит. Я не смогу заснуть, пока ты не ответишь. — Мгм? — Всё-таки, а если ритуал провела бы женщина?.. Красивая мощная заклинательница, а не бедняга Мо Сюаньюй? М-м-м? На этот раз Вэй Усянь хохотал совершенно искренне, громко, любуясь неуловимой для любого, кроме него, сменой эмоций на лице Лань Ванцзы. Смущать и дразнить его было едва ли не самым любимым занятием Вэй Усяня. Главное не упустить тот короткий, самый ценный миг, когда заалеют мочки его ушей, или соберутся маленькие морщинки вокруг глаз. Он и смеяться когда-нибудь научит своего Лань Чжаня. Впереди у него целая жизнь. — Если бы ты оказался в женском теле, то новость о нашей свадьбе не всколыхнула бы всю Поднебесную, Вэй Ин. — О-о, обязательно бы всколыхнула, Лань Чжань. Когда все увидели бы великого и ужасного старейшину Илина в красном женском свадебном платье, с огромным шлейфом и вуалью, никто бы этого ещё век не забыл. Хахахахах! — Хочешь сказать, ты будешь выглядеть как-то иначе на нашей свадьбе? — Если хочешь, я даже глаза подведу и губы накрашу, любовь моя. Не думал, что тебе понравится, так давно бы это сделал, — прыснул Вэй Усянь со смеху, и тут же тон его сделался очень игривым. — Найду платье и косметику. Порепетируем коленопреклонение, проверим парочку теорий, а, Лань Чжань? Лань Ванцзы было все равно, какого Вэй Ина любить. Вредного, смешливого, капризного, такого сияющего или хмурого. Теплого ото сна, смертельно уставшего. Главное, живого. Такого безраздельно его. — Проверим, Вэй Ин. Пойдем спать? Спать Вэй Усяню совсем не хотелось, но вот пообниматься вдоволь очень. Правда, вдоволь никогда не бывает, но после маленькой разлуки приятно еще сильнее. — Только если до самого утра меня не отпустишь. — Никогда не отпущу. Буду охранять твой сон от кошмаров. На сердце сразу потеплело, а губы сложились в ласковую улыбку. Конечно, он знал, что его Лань Чжань уснет почти мгновенно, как это всегда бывало. Главное успеть устроиться поудобнее под его теплым боком и нашептать побольше нежностей на ухо. — Увидимся утром, Лань Чжань.