Под обломками неба

      Дверь бесшумно приоткрылась, впуская девушку в простой серой рубашке и темных штанах, после чего так же тихо закрылась. Арья прошла через кабинет лорда, осторожно опуская столовые приборы и тарелку с олениной, запеченной с картофелем и морковью на стол. Аромат хорошо пахнущего мяса тут же заставил её живот скрутиться. Она и не помнила, когда в последний раз ела такую еду. Хотя… да, всего несколько дней назад лорд Тайвин сжалился над своей виночерпией и позволил отобедать бараниной. Сейчас Арья могла бы поклясться никогда не есть мясо, лишь бы вернуться в тот день. Так много всего изменилось с проклятого письма…       Тихий шорох у письменного стола прозвучал, как рёв дракона. Серые глаза вмиг посмотрели на источник шума. Лорд Ланнистер писал очередное послание своим людям. Арья не знала, как долго он был там, но что-то подсказывало, что он вовсе не смотрел на неё. В последнее время он почти ни на что не обращал внимание. Всегда холодный мужчина сейчас больше напоминал каменное изваяние, чем человека. Он что-то писал, тренировался во дворе ещё ожесточенней, чем прежде, вёл совещания, но Арья видела, что он изменился.       Девушка прикрыла глаза, мысленно вспоминая. Гонец с невероятно испуганным лицом. Письмо. Смерть Джейме и её брата Робба. Братство без знамен понятия не имели, каких врагов нажили себе за один вечер. То, что обещало быть мирными переговорами, стало печалью для двоих Домов.       Арья не знала, сколько времени плакала в темноте своей комнаты. Тогда ей казалось, что весь мир умер. И сейчас, смотря на безэмоциональное лицо своего лорда, она не сомневалась в своих мыслях. Он оплакивал сына без слез, криков и угроз уничтожить ублюдков — за него говорили буквы и кровь на лезвиях его монстров.       Тайвин отложил перо в сторону и встал. Почему-то при виде такого лорда Арье стало страшно. Не так, как смотреть голодному волку в глаза, не так, как падать с выступа, не так, как ожидать праведного гнева матери. Этот страх был холодным, пробирающим до каждой кости и захватывающим в свои леденящие объятия. Огонь от камина потрескивал и, кажется, дарил тепло, но она этого не чувствовала. Что-то внутри заставляло её паниковать, и Арья знала, кто вызвал это чувство.       Тайвин Ланнистер.       Вот он — в своём чёрном камзоле, застегнутом до верху, как во второй коже, стоит возле стены и смотрит куда-то вдаль. Она уже видела его таким. Кажется, они обсуждали тему смерти, и по тонким губам скользнула едва заметная усмешка при её фразе, что любого можно убить. Но сейчас все было по-другому. Ланнистер ещё никогда не был настолько далёким.       Арье казалось, что она маленькая наивная девочка, которая сделала глупость и сейчас наказана. Но она больше не была маленькой девочкой. Невозможно взглянуть в глаза смерти, заносящей свой топор над головой отца, а после оставаться все тем же ребёнком, что и прежде. Невозможно считать себя наказанной молчанием от другого человека. Не от Тайвина Ланнистера. Он может убить, приказать выпороть или казнить человека с той же лёгкостью, как птицы поднимаются в небо, а вода вытекает через края полной чаши.       Раньше Старк каждой клеточкой своего тела боялась услышать голос лорда, приказ, или, что ещё хуже, вопрос. И все же он задавал вопросы, расспрашивал о Севере, её семье и легендах. Она даже рассказала о своих увлечения древними правителями, переплетая ложь и правду в удивительно лёгкий разговор с самым опасным человеком Вестероса. Было так же странно терять ощущение времени в его присутствии, как сейчас кожей ощущать каждую секунду. Девушка словно проживала целую жизнь за каждое мгновение раздирающей тишины.       Секунда, две, три.       Секунда, две, три.       Арье казалось, что она сходит с ума. Когда-то давно она слышала, как людей пытали водой, медленно льющейся на их головы, и сейчас вполне могла ощущать себя такой же. Секунды падали на её лоб, как капли воды, стекали вниз к вискам, омывали щеки… Вниз, вниз, оставляя влажные дорожки, так похожие на слезы. Она не знала, что было хуже: сам процесс или ожидание новой капли на теле.       Тишина становилась густой, заполняла собой всю комнату и давила на виски не хуже камня. Арья молилась, чтобы это закончилось. В её представлении кто-то врывался в кабинет и тяжёлыми шагами вместе с лязгом стальных доспехов разрывал тишину. Но никто не смел нарушить покой главного Ланнистера. Всё ожидали от него действий — жестоких, как удар плети. Никто не сомневался, что он отомстит: сильно, смертоносно, ужасающе, забирая за каждую каплю крови Джейме десятки жизней, разрушая семьи и дома, сжигая все на пути его армии.       Даже фигуры на доске военных действий уже несколько дней стояли на прежних местах, ожидая решений. Угроза была настолько очевидной, что не заметить её никто не мог. И это било по самой Арья во сто крат. Не сам факт расправы над убийцами, не реки крови, не приближающийся рёв львов, а то, что Тайвин Ланнистер остался один, будучи отделенным от всего мира огромной надписью «ОЖИДАНИЕ». Всё чего-то ожидали от него, жаждали побольше вина и зрелищ, пока он оставался наедине с собой.       Не один.       Арья опустила глаза. Конечно, он не был один. За ним шла многочисленная армия, семья и преданные ему Дома, даже весь Запад, в конце концов, но сейчас, в этот самый момент именно она оставалась рядом. По приказу? Вряд ли. Она сама сомневалась, что он помнит о её присутствии, будучи полностью погребенным под своими мыслями. По своему желанию? Тоже вряд ли.       Просто рядом. Этого достаточно.       Как бы сильно тишина не била по ней, Арья не могла заставить себя сделать ни шагу. Сухие фразы в письмах от многочисленных лордов и леди не могли излечить его кровоточащей раны. Слезы Серсеи и разбитый взгляд Тириона не могли стереть печали из его глаз. Ланнистер был разбит точно так же, как и сама Арья. Пока все видели в нем жёсткого полководца, твёрдого, решительного правителя и холодного отца, наедине с собой — и ней — он продолжал оставаться человеком. Раненым, опечаленным, опустошенным. Было так легко взять в руки подаренный им кинжал и, воспользовавшись моментом, попытаться убить его, что от этой мысли Арье стало противно.       Не сейчас. Не его.       Когда она перестала видеть в Тайвине Ланнистере угрозу? Когда прекратила мечтать о его смерти и делать главным врагом в своём представлении? Неужели многочисленные беседы могли что-то изменить в ней?       Нет, нет, нет.       Только глупец посчитает его не опасным. Человек, чьи приказы погубили тысячи жизней, заслуживал смерти не меньше, чем те, кто вонзал мечи в других людей. Арья была уверена, что он мог обсуждать с ней охоту на диких кабанов с той же лёгкостью, как делать её своей мишенью в арбалете.       Страшно признаться, но это ей нравилось. Решительность и твёрдость намерений. Лорд Тайвин не отступал, как и её отец, продолжая придерживаться своих обязательств. Он не боялся быть с головой в чужой крови. Арья с нетерпением жаждала увидеть, как западный лорд отомстит их врагам. И все же…       Печальные новости породили бесконечную дорогу неопределенности. То, что ещё месяц назад казалось очевидным, больше не существовало. Вся её прошлая жизнь разрушалась под её ногами с каждым шагом в туманное сегодня.       Лорд был камнем раздора, она — камнем сомнений.       Арья боялась задаться вопросом, когда прекратила относиться к лорду Тайвину по-другому. Словно он взял всю её ненависть и выбросил в горящий камин вместе с той стопкой писем, которые ему принесли днем. Ланнистеру не нужно было чужое, совершенно лживое сочувствие о смерти сына. Это не могло вернуть Джейме, или самой Арье её отца или брата. Просто в один миг что-то безвозвратно разрушается, и такие, как они, должны выстраивать новую крепость вместо старой. Другая кожа, как броня, другое восприятие, чтобы адаптироваться после произошедшего, другие они.       Арья потеряла родных, и ничего не знала об остальных членах семьи, а он… скольких он уже потерял? Сколько раз перестраивал себя, чтобы предстать перед всем миром холодным и неприступным человеком? Джоанна, Джейме, павшие в бою друзья и члены семьи, близкие люди? Тайвин Ланнистер с самого рождение был другим. Рожден, чтобы восстановить имя Ланнистеров, точно так же, как сама Арья должна была выжить. Ради семьи, ради истории. Они оба вынуждены записывать в книге судеб свои имена собственной кровью и болью, бесчисленными потерями и тяжестью будней, притворяясь, словно несколько минут наедине могли как-то уменьшить боль проклятия.       Невозможно продолжать ненавидеть того, кто так напоминает тебя саму. Невозможно не чувствовать трепет в груди, когда к тебе относятся, как к равной.       После стольких дней рядом с лордом Арье не противилась мысль иметь с ним что-то общее — определённо, много общего. Она хотела услышать его спокойный и рассудительный голос, так напоминавший прочную сталь. Вернуться к прежним беседам, словно те могли укрыть их двоих от всего мира. Ей просто было жизненно необходимо заполнить образовавшуюся на месте прежней ненависти пустоту, и полить совсем крошечный, но прочный росток влечения к лорду. Возможно, это и не была любовь, привычная для мужчин и женщин. В таких всеми забытых местах, как Харренхолл, сложно говорить о высших чувствах. Но сейчас, смотря на спину Тайвина Ланнистера, Арья как никогда чувствовала, что она там, где должна быть.       — Мне очень жаль, милорд, — её голос, как молния среди застывшего в ожидании дождя леса.       — Мне тоже, девочка, — его ответ, как первые капли грозы из треснутого неба.