***
Аддамс проснулась в отвратительном настроении. Ей всю ночь снился Ксавье, его руки и губы, и улыбка с ямочками, и глаза, глядящие своей чистотой и искренностью ей в самую душу. У неё внутри мерзко копошится совесть, и где-то на задворках сознания приходит мысль, что поступает она с парнем опять плохо. Да, в этот раз до тюрьмы дело не дойдёт, но если вскроется её ложь с простудой, то Ксавье точно на неё обидится. Сильно и, возможно, навсегда. Она умывается, заплетает косы и навязывает на шею шарф – вдруг заявится медсестра или миссис Шиллер. Но вместо них как раз после завтрака на пороге комнаты возникает Ксавье с пластиковыми контейнерами наперевес. Даже сквозь плотную крышку она слышит запах свежей выпечки и у неё скручивается живот от голода. Она со вчерашнего утра ничего не ела. Торп выглядит спокойным, но каким-то тихим. Ну конечно, сегодня ему идти на бал одному. И тут опять вступает чёртова совесть: а ведь если бы не Аддамс, он мог позвать другую девушку. И та другая наверняка согласилась бы и пошла! Ещё бы, это же Ксавье - за ним который год табуном бегают девчонки, да всё никак его не догонят. Парень обещает к ней зайти вечером, предлагает посмотреть фильм и у неё хватает сил лишь положительно кивать. Уэнс виновата перед ним и это понимает. Поэтому согласится на всё. Это меньшее, что она может сделать. Торп уходит, а девушка погружается в глубокие думы. Вещь прав, она не меняется и относительно Ксавье это несправедливо. Целый год он разделял все её интересы, соглашался на безумные поступки. Парень был рядом в моменты её грусти, поддерживал и всегда был готов прийти на помощь. Он не отказал ей даже в ситуации с Панини, хотя Энид оказалась скорее всего права – своими дикими просьбами Уэнс огорчала парня. Забавно, как это не пришло ей в голову раньше. И вот даже вчера: он не обязан был приходить. И обнимать её тем более. А сегодня? Торп единственный, кто о ней вспомнил. Внутри неё разливается какая-то щемящая сердце тоска и чувство злости к себе самой. Она просто струсила. По сути, ей всегда было плевать на чужое мнение. Неподходящее платье? Да это же просто удобная отговорка. Не хочет, чтоб о них с Ксавье знали? Тоже ложь – все и так уже знают, как минимум Панини в курсе. И ту чёртову ленту повязать ничего ей не стоит. Она могла побыть полчаса и уйти, без всего этого притворства с болезнью. Параллельно этому в голове звучит монолог знакомого эгоизма – она никому ничего не должна. Это проблема Торпа, что он ходит за ней. Аддамс его не просила ни вчера к ней приходить, ни приносить ей еду. И ожиданий его она не обязана оправдывать. Она не хотела на бал – она не пошла. Что вообще за вопросы. Но ведь Ксавье её позвал, и Уэнс согласилась, а значит, прикинувшись больной, не выполнила обещание, соответственно, не довела начатое до конца… — Да ну, что за чёрт! — раздраженно стонет Уэнсдей и замолкает, сжав ладонями виски. Ей абсолютно не нравится та каша, что творится у неё в голове. Из пучины спора с самой собой её вытаскивает тихий топот пальцев по полу и тонкий запах нероли. — Чего тебе? — даже не удивлена визитеру, который влез через окно. Вещь стеснительно мнется, словно разучившись языку жестов. — Я не стану извиняться, — хмурится, складывая руки на груди. Часы подсказывают, что скоро случится открытие праздника, а потом планируется небольшой концерт школьной самодеятельности. Затем должен начаться Турнир. И снова чувство вины стискивает горло липкой горечью. Родственник, вернее одна его часть, перебирает пальцами и предлагает забыть споры. Он обеспокоен здоровьем девушки, но Уэнс быстро отвечает, что это все розыгрыш и она не больна. Пятипалое существо недоумевает. Зачем она так поступила? Вернее, зачем обнадежила Торпа? И в курсе ли Аддамс, что сейчас поступает точно так же, как тогда, год назад, если не хуже. Чёрт, да она в курсе и это ей не нравится! В метаниях проходит ещё час. Как она объяснит Ксавье, что выздоровела за пару дней? Она хотела провести с ним время перед Рождеством до своего отъезда, как минимум планировала отдать ему подарок. Да, это ещё один безумный и совершенно ненормальный с её стороны поступок – купить Торпу презент на праздник, но это уже другая история, как говорится. Ксавье не дурак и сразу поймет, что она ему врала и всё подстроила. И вряд ли ему захочется с ней как-то общаться после этого. Сердцу такое зачем-то не по нраву, оно ускоряет ритм и сжимается болезненными спазмами. Можно придумать миллион оправданий этому состоянию, приписать себе тысячу известных и редких болезней, но какой смысл обманывать себя? Аддамс уже какое-то время понимает, что с ней происходит, пусть и всеми силами пока отпирается. Что ж, либо полчаса позора, либо же потеря важного в её жизни человека. Выбор несопоставим, решение очевидно. Она резко вскакивает с кровати, откинув одеяло и на ходу разматывая шарф. Девушка выуживает из гардероба коробку с туфлями, чехол с кошмарным платьем и свою косметичку. Позориться, так хоть с дорогой помадой на губах, чтоб Бьянке перекосило лицо. Точно! А как она могла забыть про Барклай и Панини? Выходит, они будут думать, что победили? Что её никто не позвал вообще? Хм, решение пойти на Турнир резко получило ещё один балл в свою пользу – она должна явиться туда, и испортить этим двоим настроение. Платье ей чуть маловато, или же Вещь сильно затянул корсет, но грудь сдавило так, что тяжело дышать. Вырез поразительно неприличный, от зелёного цвета начинает чесаться кожа, ткань неприятно шуршит от каждого движения. Она успевает как раз вовремя. На входе её цепляет миссис Шиллер, но Аддамс отмахивается коротким «мне полегчало». Девушка честно старается игнорировать любопытные взгляды в свою сторону. А потом она замечает Ксавье. И то, как он опускает понуро голову, становится последней каплей, ломающей все предубеждения. Девушка решительно пробирается сквозь толпу, которая и сама расступается, едва узнаёт во взвинченной девушке Уэнсдей. Но её выход в сторону Торпа всё равно вызывает дикий фурор. Кажется, само время замирает, и оркестр затихает, сфальшивив. Она старается не смотреть по сторонам, фокусируя внимание на Ксавье - его волосы собраны, плечи чуть ссутулены. Среди всех участников Турнира он самый высокий. Аддамс успевает перехватить пораженный взгляд Бьянки и ошарашенный - Панини, и внутри на мгновение разливается ликование. А потом голову поднимает Ксавье и у неё из легких выплескивается весь кислород. Девушка замирает на выдохе, не решая к нему подойти ближе. Ей требуется усилие, чтоб заставить одеревенелые ноги двигаться. Ощутимая дрожь в руках не дает завязать идеальный бант из бархатной ленты. А потом она и вовсе зависает, чувствуя, как под её ладонью колотится чужое горячее сердце. Что там она ещё должна сделать? Кажется, поцеловать на удачу? Этот жест даётся ей особенно сложно, она сглатывает вязкую слюну и набирает побольше в легкие воздуха, как перед прыжком в воду. Всё внутри неё волнуется и трепещет, Уэнс приподнимается на носочки, ловит настороженный взгляд зелёных глаз и легко целует его в губы, тут же порывисто отстраняясь. Она не видит лиц, декораций, всё смазано от волнения и пульс стучит в ушах, перекрывая прочие звуки. Это самый безрассудный и идиотский поступок в её жизни. Уже возле стола с напитками Уэнсдей попытается вспомнить, что сказала ему напоследок, но так и не сможет этого сделать. Слишком сильно она разволновалась и для неё - всегда сдержанной и холодной - подобный шквал эмоций невероятно утомительный. — Не знала, что ты встречаешься с Торпом, — Йоко потягивает через соломинку красную жидкость, очень похожую на кровь. — Тебе-то что? — очень недружелюбно. Она и на неё зла за подставу с Панини. — Да ничего, просто прикольно, — спокойно снизывает плечами. — Круто ты сделала их всех. — Кого? — хмурится, наливая себе в бокал какую-то розовую жижу. Почему у этого пунша всегда какой-то химозный цвет? — Бьянку, да и Ника, — опирается спиной о стол Йоко. — Барклай всем растрезвонила, что ты не придёшь, потому что Панини позвал её, а не тебя. А Никколо пустил слух, что ты боишься целоваться. Надеюсь, ты насладилась их перекошенными рожами. Ничем Уэнсдей толком не насладилась, потому что её до сих пор трясет от собственного неразумия и дури. И ей кажется, что на неё до сих пор смотрят все. Она все же сошла с ума, иначе как объяснить её порыв? Аддамс залпом выпивает пахнущую клубникой и спиртом жидкость, чувствуя, как горло обдает приятным жгучим теплом, а затем медленно наполняет новый бокал. — Полегче, там пара литров джина из отцовской коллекции, — хмыкает Йоко, снова потягивая из трубочки. — И знаешь, не злись на Энид. Она хотела как лучше. Уэнс окидывает Танаку холодным равнодушным взглядом, чуть дернув бровью. Уж с этим делом она сама как-нибудь разберется.Часть 15
13 мая 2024 г. в 12:41
Примечания:
Всем приятного чтения! Очень жду ваших отзывов!
Утром Ксавье просыпается с дикой головной болью. Его сморил сон где-то под утро, он всё не мог унять своего волнения. Торпу неохота теперь идти на Турнир. Там почти все будут с парами, а он опять один. Парень решает, что не станет даже особенно стараться. Просто сразу же проиграет и уйдёт. Лучше навестит Аддамс, веселиться без неё ему всё равно не хочется.
Мысли о хмурой девчонке его взбадривают. Со столовой Торп берёт ей завтрак и теперь, имея честный повод, проходит мимо помощницы смотрителя башни – старой и злющей миссис Дик. Она сидит в фойе Офелия-Холл, кажется, с самого основания Невермора и бдит, чтоб к девушкам не шастали парни.
Торп стучит несколько раз в двери, перед тем как войти. Аддамс встречает его всё так же в постели. Она успела собрать волосы в идеальные две косы и намотать на горло шарф.
— Извини, если потревожил. Я просто переживал, что ты останешься голодной, — ставит на стол завтрак, упакованный в пластиковые контейнеры. Добрая работница столовой даже круассан с собой ему завернула. — Прости, кофе тебе нельзя, я загуглил.
Аддамс кивает, хмуря под челкой брови. И молчит, как и положено больной ангиной.
— Я схожу на Турнир и, как только освобожусь, сразу зайду к тебе, — а потом добавляет чуть тише: — если ты хочешь. Мы могли бы посмотреть что-то. Ну, более подходящее, чем в тот раз.
Девушка опять кивает утвердительно и это немного воодушевляет. Повисает пауза, и Ксавье думает, что смущает собеседницу. Она выглядит вроде как обычно, лишь смотрит не на него, а куда-то в сторону. Может она голодная, а при нём не решается есть? Это же Аддамс, в ней полно причуд.
— Что ж, не скучай, — улыбается ей привычно, поджав губы. — До вечера.
И уходит, прикрыв плотно за собой двери. Правильно или нет он поступил с завтраком – сложно сказать, но иначе Торп не мог. Он и ужин с собой ей прихватит, а то кто о ней позаботиться, если даже Энид с ней не общается теперь? Юджин? Нет, парню будет некогда, у него наконец-то появилась девушка и Торп уверен: Оттингер будет танцевать с ней до утра.
После обеда Торп надевает свой наряд, купленный в магазине карнавальных костюмов: свободная рубашка с широкими рукавами и рюшами наверняка затруднит сражение, но это больше постановочный бой, так что всё терпимо. Поверх этого он набрасывает тёмно-зелёный кафтан, расшитый золотом, и волосы собирает в низкий пучок. Ксавье придирчиво оглядывает себя в зеркале – получилось вполне прилично и соответствует тематике.
Они долго смеялись с парнями над традиционным мужским костюмом восемнадцатого века – именно в таком стиле полагалось в этот раз выбрать себе наряд. Но Боже! Панталоны с белыми колготками? Нет, ни за какие деньги он такое не напялит.
Учитель истории, которого директор обязал помогать ученикам с выбором костюмов - мистер Чарльстон - понимающе кивнул, когда ребята предложили взять просто какой-то элемент вроде верхней накидки или рубашки с рюшами и кружевами. Иначе, если они явятся в обтягивающих лосинах, никто фехтовать не сможет - все будут валяться на полу от смеха.
В целом Торп любит Рождественские турниры. Это мероприятие всегда было не просто дискотекой и поводом разбавить пунш алкоголем. К нему шла подготовка месяцами, были задействованы учителя и дети, все трудились над одеждой и декорациями.
В позапрошлом году, например, участники Турнира брали уроки танцев, чтоб вместе станцевать менуэт. Круто же! Было весело и есть, что вспомнить. Многие огорчились, что из-за Крэкстоуна год назад праздник отменился. Поэтому в этот раз готовились к Турниру даже те, кто обычно отсиживался и игнорировал торжество.
Слишком неожиданно заболела Аддамс, чем сломала ему все планы. Не пойти совсем он не может – парень внесён в список фехтовальщиков, и если Торп не явится, то кто-то из ребят останется без пары и вылетит с соревнования сразу же. Он не любит никого подводить, так что в любом случае нужно идти.
В большом зале, где обычно и проходят все праздники, царит суета, шум и гам. Ученики Невермора превратились в пеструю толпу из пышных платьев, перьев, париков и всё это буйство цветов и оттенков кружится, вертится, кричит, хохочет и радуется. Еще бы: сегодня праздник, а с завтрашнего дня все могут разъезжаться домой. Рождество через четыре дня, и атмосфера скорого праздника наполняет воздух сладким искрящимся предвкушением.
— О, мистер Торп, — на пороге его цепляет миссис Шиллер. На ней странная шляпа с огромным пером и к привычному строгому костюму приколота брошь с объёмным жабо.— Потрясающий выбор цвета. Ваш… эм… Наряд подчеркивает цвет ваших глаз. А почему вы без пары?
Ну что ж, вечер унизительного позора можно считать открытым. Торп уверен: об отсутствии партнера его спросят сегодня ещё не раз.
— Так вышло, — вежливо кивает Ксавье, поджимая губы.
— Что ж, возможно, вам повезёт встретить кого-то на празднике, — выдавливает из себя неловкую улыбку. — Хотите, я по секрету назову вам столик, где собрались девушки без пары?
— Нет, спасибо, — старается сохранить лицо. Неужели он выглядит настолько жалко?
Как же хочется поскорее уйти отсюда. О, и это ведь ещё даже праздник не начался. Самая главная неловкость будет впереди, когда все участники Турнира выйдут на поклон и их прекрасные дамы на удачу повяжут им свои ленты или платки. Всем, кроме него.
— О, чувак, наконец-то ты пришел! — к счастью его от дальнейшего разговора с преподавательницей спасает Аякс. Он тоже без своей девушки, но это понятно – Энид имеет привычку опаздывать. — Пойдём, я занял тебе место. Тебе и… А Аддамс где?
— Она заболела, — коротко и без особых подробностей.
— Вот стерва, — роняет Петрополус, не подумав, но наткнувшись на недовольный взгляд Торпа, быстро исправляется. — Ну, в смысле болячка - стерва, Аддамс-то конечно ни в чем не виновата.
Он говорит это с особенной интонацией, словно намекая: Уэнсдей специально заболела. Но разве такое можно предвидеть? Да и зачем ей это? Уэнс – эгоистична и своенравна, она никогда не станет делать то, что не хочет. В тот раз, перед Вороньим балом девушка пригласила его в корыстных целях и даже не поморщилась, когда это вскрылось. Если бы она не хотела идти, то просто не согласилась бы изначально.
Торп никак не комментирует намек Петрополуса, просто молча входит в зал. Пространство разделили на несколько зон: у одной стены расставили столы – обещанный банкет после турнира никто не отменял. У противоположной – оградили площадку для фехтования. Центральная часть выделена для танцев и выступлений.
Впереди концерт самодеятельности Невермора, всякие конкурсы, награждение за победу в Турнире, за лучший костюм и ещё какие-то номинации - Ксавье не запоминал. Говоря короче: вечер обещается быть очень длинным.
Суета и гулкий гомон продолжаются, пока слово не берёт директор, призывая всех к порядку. Звучат фанфары, школьный хор исполняет песню далёкой эпохи и всех участников турнира зовут подойти к нужной площадке.
— Хочешь, я попрошу Энид повязать тебе тот идиотский шарф. Она мне прогрызла мозг, как ей этого хочется, а у тебя как раз никого нет, — на ухо шепчет ему друг, придержав на мгновение за локоть.
Синклер выглядит примерно так же уныло, как и сам Ксавье – видно, что она пыталась скрыть синяки под глазами, её образ так и говорит сам за себя: случилось что-то, что омрачает ей - всегда весёлой болтушке - жизнь. Даже яркое малиновое платье, как у куклы, не спасёт её печальный вид. Забавно, какое влияние Аддамс имеет на людей, входящих в круг её личного доверия.
— Нет, не стоит, — отказывается Торп. Это уж слишком, все знают, что Энид – девушка Аякса и как это всё будет выглядеть? Да как минимум тупо. Не страшно, как-то перетерпит три минуты унижения.
Участников не так уж и много, тренер Влад допустил всего восьмерых и, естественно, самый заметный среди всей компании – это Панини. Итальянскую выскочку не смутили ни положенные по правилам аутентичности костюма панталоны в его образе, ни сколотые на затылке черным бантом волосы. Приз за оригинальный наряд точно будет его.
Директор долго вещает о том, зачем все здесь собрались, поздравляет с праздником, хвалит всех за старания. Удивительно, как этот хмурый неприветливый мужчина стал достойной заменой директрисе Уимс. Он так же беспокоится за Невермор, продолжает традиции и переживает об учениках. Хотя первое впечатление он произвел не самое приятное.
Опять звучат фанфары, и все восемь парней выходят вперед, выстраиваясь в линию. Правила Турнира довольно просты: сейчас каждый слепым методом жеребьёвки вытянет себе пару для фехтования, затем определится последовательность выступлений. Побеждает тот, кто первый нанесёт укол противнику. Это может быть длительное показательное выступление, а может, как сказал тренер: «тык и всё». Но задача, конечно же, сделать представление более зрелищным.
Цель мероприятия развлекательная, это несерьёзно, им даже шпаги выдадут реквизитные, а не спортивные. Зато каждый, кто согласился поработать таким себе клоуном, получит бонус – один прогул тренировки и пятьдесят балов к общему зачёту в следующем семестре.
Абсолютному же победителю, который сразит всех противников, перепадёт кубок и куча привилегий, например, отгулы от фехтования и поблажка на экзамене в конце учебного года. Это весомый бонус, особенно для тех, кому зачёты даются со скрипом.
Каждый участник по очереди проходится вдоль соперников, пожимая руки. Панини гадко улыбается, когда к нему подходит Ксавье и Торпу немедленно хочется воткнуть ненастоящую шпагу прямо ему в глаза.
Парень вдруг думает, как пойдет их бой, если ему попадётся Ник? Каков шанс, что поединок на шпагах перерастёт в мордобой? И будет ли Никколо мухлевать? У него очень незаурядные способности, которые могут сыграть ему на руку. Торпу, к сожалению, его дар не пригодится.
К счастью, Ксавье выпадает в пару Марк – оборотень, невысокий, но подтянутый. Они с ним мало общаются - ребята, звереющие в полнолуние, предпочитают держаться своей стаи, основное время проводя с сородичами. Это самая закрытая группа изгоев в Неверморе, но Торп никогда и не рвался в их компанию. Карточка с номером два указывает на порядок их выступления. Неплохо – сразу отмучается и уйдёт. Этому Марку даже проиграть не стыдно, Ксавье его почти не знает.
Когда с жеребьёвкой покончено, участники снова выстраиваются в шеренгу. Ведущий соревнований – Энтони Томсон – умеет делать свой голос невероятно громким без всякого микрофона, под мелодию школьного оркестра, приглашает прекрасных дам пожелать удачи своим фаворитам. Начинается толкотня, шум, и Торп просто опускает голову пониже, чтоб не видеть насмешек одноклассников.
Он не сразу замечает, как стихает гвалт и фальшивит оркестр, списывая приглушённый звук на собственное волнение. И лишь начищенные до блеска черные туфли с ремешками, остановившиеся в шаге от него, заставляют Торпа поднять голову.
Перед ним, дёргано опустив юбку платья, стоит никто иной, как Уэнсдей Аддамс собственной персоной. Чёрный с зелёными вставками наряд делает её непохожей на ту девушку, что он знает, а волосы, собранные в какую-то замысловатую прическу прибавляют ей возраст. Уэнс стоит ровно, словно проглотила лом, и выглядит взвинченной, насупленной, а ещё растерянной.
За пару мгновений у него в голове происходит мысленный взрыв из миллиона вопросов: что она тут делает, зачем, откуда и как? Она ведь заболела. Что это за самопожертвование в его честь? Но Аддамс шагает к нему ближе, а в её бледных руках появляется чёрная бархатная лента.
Ропот ползёт по залу, оркестр умолк, позабыв, что нужно играть. На них смотрят все, даже Бьянка зависла посреди процесса завязывания своего голубого шарфа на плечо Ника. Ткань выскальзывает из смуглых пальцев и падает на пол, но никто не торопится её поднимать.
Уэнс делает ещё один шаг, останавливаясь почти вплотную к Торпу. Её грудь в неприличном вырезе платья вздымается в такт учащённому дыханию, привлекая взгляд парня. Он силой воли поднимает глаза и встречается с двумя чёрными безднами её очей. Девушка молча протягивает руки, пальцами проворно забираясь под воротник, повязывая ему на шее чёрный бархат.
Маленькие ладони скользят вниз, останавливаясь на уровне его грудной клетки, и Уэнс вдруг замирает, словно не зная, что делать дальше. Хотя может так и есть, она на этом празднике впервые. А потом происходит и вовсе шокирующее для всех, включая самого Торпа событие: Аддамс приподнимается на носочки, медленно вскидывает голову вверх, ловит ошарашенный взгляд парня, опускает глаза ему на губы и порывисто целует – легко, словно крылья бабочки. И тут же резко отстраняется от Ксавье, сделав большой шаг назад.
Торпу сложно понять: это действительно так тихо сделалось в помещении или у него просто заложило уши. А потом у барабанщика оркестра выпадает из рук палочка и звук её удара о пол поистине оглушителен. Кажется, кто-то нажал на паузу и остановил время.
Уэнс глядит на Торпа широко распахнутыми глазами. Он думает, что Аддамс испытывает леденящий душу ужас от всего случившегося и от повышенного внимания к её персоне. Сам он пребывает в какой-то прострации, всё ещё не веря, что секунду назад Уэнсдей поцеловала его при всех. Вообще при всех. Он точно не спит? Может это сон?
— Морисон, чего заснул, играй! — выкрикивает кто-то из толпы и зал будто оживает.
Оркестр неловко вступает, люди перешёптываются, внимание привлекает Бьянка, которая чертыхается, поднимает свой шарф и неуклюже вяжет на руку Панини. В глазах Ника застыло недоумение. Он смотрит то на Торпа, то на Аддамс и словно пытается понять лишь ему известные истины.
Ксавье отрывает взгляд от Никколо и сосредотачивает внимание на девушке, в который раз его удивившей.
— Зачем ты… Тебе же нельзя…— подобрать слова как никогда трудно. Он и рад, и взбудоражен, и окрылён, и смущён, и обеспокоен, и столько всего сразу на него валится, что хочется присесть на стул, чтоб не грохнуться от переизбытка эмоций.
— Всё потом, — её голос звучит звонко и привычно ровно. — Поговорим после твоей победы.
Она резко разворачивается на каблуках и уходит вглубь толпы, придерживая руками подол длинного платья. Неверморцы расступаются, пропуская её и поражённо провожают взглядом. А затем все опять смотрят на Торпа и парень чувствует, как от смущения кипучим жаром полыхают лицо и шея. Ксавье сбит с толку, заморочен, затуркан. Как он сможет сейчас фехтовать – огромный вопрос без ответа.
Торп улавливает запах духов Аддамс, что исходит, видимо, от тонкой бархатной ленты, на губах застыл вкус её поцелуя и, господи, хочется послать к чёрту весь этот турнир, у него есть дела поважнее! Например, вытрясти из Аддамс ответы на вопросы, и понять, что это за история с болезнью, которая вылечилась за час до праздника. Неужели она ему солгала? Тогда зачем пришла? Впору биться головой о стену, но тренер Влад даёт свисток и начинается Турнир.