Вредные советы

      Девушка на пороге его комнаты в тусклом свете от настольной лампы выглядит слишком решительной. Ксавье судорожно вертит в голове варианты, как она могла пройти мимо смотрителя башни. — Надо поговорить, — впивается в него цепким взглядом Уэнсдей. — Слушай, я не против, но если тебя здесь кто-то застанет, то будут проблемы…— Торп отходит, пропуская её внутрь. Нужно бы включить верхний свет, но тогда девушка наверняка заметит его явное возбуждение. — Сегодня об этом можешь не волноваться. Все празднуют именины миссис Шиллер, — в её голосе смесь настойчивости и уверенности. — Ты занят? — Эм, нет, — словно невзначай поправляет ещё раз штаны, бросая быстрый взгляд в сторону ноутбука. — Так, просто… Хотел посмотреть кино. — Прости, что помешала, — вздёргивает подбородок, собирая руки за спиной. — Нет, нет, ты не помешала, — спешно уверяет девушку. — Что-то случилось?       Аддамс на миг отводит глаза в сторону, а затем решительно глядит на парня, словно взглядом вспарывая вены. От этого у Торпа потеют ладони, и в горле комом встает слюна. — Ник сказал, что вы на меня поспорили, — не видит смысла, да и не умеет юлить. — Это правда?       Первое, о чем думает Ксавье: надо было не останавливать Аякса и позволить ему разбить эту напыщенную итальянскую морду. Не нужно быть гением, чтоб понимать – Ник пытается испортить их отношения с Аддамс. И, видимо, у него неплохо получается. — Нет, — он знает Уэнс и знает, что лучше сразу всё рассказать. Парень едва ли вчера выбрался из одной лжи и не станет впутываться в другую. — Вернее, не совсем. На той неделе он предложил поспорить, с кем из нас ты пойдёшь на Рождественский турнир. Я отказался. — Тогда зачем он так сказал? — вопрос кажется очень логичным. Она вообще запуталась уже: Энид сочинила про комнату, Ник про спор, а Торп лгал ей о советах. Видимо, только Юджину отныне можно полностью доверять. Хотя, учитывая, что с появлением у него девчонки, Оттингер всё реже общается с Уэнс, то так недолго остаться вообще без единого товарища. Это, конечно, не станет огромной трагедией, но точно её огорчит. — Думаю, хотел нас поссорить, — дёргает плечами Торп. У него ощущение, словно он идёт по тонкому льду – одно резкое или невыверенное движение и всё – его поглотит ледяная вода. — Нику не нравилось, что мы общаемся. — Почему? — Аддамс не дано понять, какое дело Панини, до того, с кем она общается. Сам-то он параллельно гулял и с Бьянкой, и с Полин. Что за гендерная несправедливость? — Уэнсдей, ты и сама прекрасно понимаешь, почему, — выдыхает парень, присаживаясь на край кровати. Он рад полумраку, да и к счастью, за такой напряжённой беседой его довольно быстро отпускает возбуждение. — Ты ему нравишься, и он просто ревнует. Я могу его понять, но мне бы не хотелось из-за него терять то, что между нами есть.       Подбирать слова адски трудно, ведь нужно не просто высказать свою точку зрения, а сделать так, чтоб Аддамс его верно поняла. А это задачка со звёздочкой, ведь у черноглазой девчонки всегда и на всё свой взгляд. — Он знал, что мы были тогда вечером в библиотеке Белладонны, — это единственное, что зацепило её внимание. Все остальные разы Панини мог просто их видеть с Торпом и всё додумать сам. — Наш поход туда изначально не был секретом, — нервно трёт подбородок. — Я влез вне очереди перед Кентом. Уверен, он всем растрепал, какой я зазнавшийся кусок дерьма, что обломал ему встречу с девчонкой.       Всё кажется логичным, хоть ей и не понять, кто может захотеть переспать с Кентом. Аддамс гонит глупую мысль прочь, снова сосредотачиваясь на важном. В целом она и не сомневалась, что никакого спора не было между Ксавье и Ником. Тогда кто и с кем спорил? — Ладно, я тебе верю, — в итоге выносит свой вердикт девушка. — И можешь не переживать на счёт Никколо, мы с этого дня больше не встречаемся.       Что ж, а вечер, оказывается, не так уж и плох! Ему хочется улыбаться, но парень сдерживает себя – неизвестно, насколько это событие огорчило собеседницу. — Мне жаль, — в итоге выдавливает парень. — Правда? — приподнимает брови вверх. Ей казалось, он наоборот должен был порадоваться. — Честно: нет, — хмыкает, и на щеках появляются ямочки. — На самом деле, я очень рад, что у него ничего не вышло. Надеюсь, он не обидел тебя. — Он пытался склонить меня к… Интиму, — подбирает максимально нейтральное на её взгляд слово. — Но даже для меня это оказалось слишком. Моя цель не настолько оправдывала средства. — Цель? — Ксавье путается в её речах. Происходящее кажется каким-то странным. Вроде они и говорят, и, кажется, на него Аддамс не злится, но всё равно ощущается незримый провал в коммуникации. И это его настораживает.       Девушка бросает на Торпа быстрый короткий взгляд, а затем опускает глаза на свои ботинки. Что ж, видимо, пришла и её очередь во всём признаться. Она верит Ксавье – как бы не крутила Уэнс сложившуюся ситуацию, ей понятно одно: Панини солгал про спор. Зачем? Тут она согласна с собеседником, видимо, таким вот образом Никколо убирал конкурента. Топорно, тупо и неинтересно. Торп со своими лжесоветами был хитрее. — Это долгая история, — наконец-то начинает Аддамс. — Я не собиралась вступать с Панини ни в какие отношения. Но Энид посчитала иначе, и с помощью нехитрой манипуляции моим чувством азарта, решила склонить меня завоевать его внимание. Ник должен был позвать меня на Турнир, и к этому сомнительному трофею прилагался и настоящий приз – свободная комната, которую я смогла бы занять и переделать в свой личный кабинет. Но в итоге всё это было выдумкой моей сердобольной и, скорее всего, больной на голову соседки.       Торп ничего не понимает из того, что тараторит Уэнсдей. Какая комната? Какая выдумка? Её ответ должен был прояснить ситуацию, а не запутать его ещё больше. — Так… Энид тебя обманула? — это, пожалуй, единственное, что он вычленил. — Я же только что тебе всё рассказала, — недовольно закатывает глаза девушка. — Ты что, ничего не понял? — Прости, но нет, — виновато улыбается Ксавье. — Только то, что ты рассталась с Ником и что тебя огорчила Энид. — Она мне лгала! Выставила меня дурой перед Бьянкой и Полин! — Так, слушай, ты присядь и давай ещё раз всё по порядку и более простыми словами, — старается выглядеть и звучать спокойно, хотя у самого тревожно колотится сердце. — Что именно она придумала?       Аддамс сперва думает разозлиться, но не находит в себе этих эмоций. Ей не столько обидно, сколько мерзко. И не за Энид даже, а за саму себя. Это ж надо быть такой глупой, недалёкой и наивной! Как можно было поверить, что миссис Шиллер позволит кому бы то ни было просто так пользоваться резко освободившейся комнатой? Это же нарушает правила и вообще, их башня ведь не личный дом Йоко!       Но что поделать, время назад не воротишь, поэтому девушка садится на кровать, вздыхает и снова пересказывает историю, но более линейно и подробно: как Синклер принесла ей новость о фальшивом споре и Нике, снабдив это всё ложью о трофейной комнате. И как Уэнсдей сама подошла к Панини и пригласила его на свидание, и как потом ей в голову пришла отличная мысль – попросить помощи у Торпа, чтоб завоевать внимание Никколо и точно победить любой ценой.       Ксавье внимательно слушает, вникая и не задавая лишних вопросов. С одной стороны, он безумно рад, что её интерес к Нику базировался на банальной выгоде и лжи Энид. Но с другой, она что, всерьёз собиралась ему отсосать за свободное помещение? — То есть ты в итоге планировала взамен на приглашение ему… — у него не хватает духу озвучить это. — Для этого тебе нужен был навык минета? — Не совсем, — объясняется девушка. — Мне нужен был просто опыт, чтоб не уступать Бьянке ни в чем. Хотя я так и не придумала, как бы мы могли в этом вопросе посоревноваться.       О-о-о-х, зато Торпу ничего не стоит это представить. Какой ужас! И как же хорошо, что всё вскрылось ещё до того, как Аддамс решилась бы на что-то большее, чем поцелуй с Панини. — Значит, ты мне тоже солгала? — до него доходит ещё одна ценная мысль. Он-то ей помогал, потому что был уверен в её симпатии к сопернику. А выходит, она просто воспользовалась его отношением к ней и готовностью всегда помочь. Хотя, тут как раз нет ничего необычного. В этом вся Аддамс. — Во всем виновата Энид, — переводит стрелки на подругу. — Она первая мне солгала, хоть и не должна была мне врать, выставляя идиоткой. Как после этого можно ей доверять? — Вероятно, это был единственный способ, заставить тебя обратить внимание на Ника, — объясняет Торп. Он не хочет обострять конфликт, хотя подружка Аякса крепко наломала дров. И он непременно ей выскажется. — Мне не нравится тоже, как она поступила, но я уверен, всё это было из благих намерений. — Ад вымощен благими намерениями, — фыркает Аддамс. — Как думаешь, с кем мог поспорить Никколо?       Торп задумывается над этим вопросом. С одной стороны, придурков много, Ксавье знает, что имя Уэнсдей Аддамс часто всплывает в мужском туалете и за башней, где курит народ. Всё из-за её отстраненности, скрытности, умении ставить парней на место и довольно филигранно унижать их достоинство. Но кому могло хватить идиотизма провернуть такое? Был, конечно, и другой вариант... — А ты сказала Нику, что спорила на него? — переспрашивает Торп. — Да, — кивает.— А надо было промолчать? — Я думаю, он на самом деле ни с кем не спорил, — выдвигает ещё одну теорию Ксавье.— Он просто был оскорблён твоим поступком и солгал, чтоб ты не думала, будто он всерьёз воспринимал ваши свидания.       Аддамс не согласна. Слишком настырно он склонял её перенести их встречу к нему в комнату. Голова начинает пульсировать от всех этих сплетен и интриг. Да уж, детектив из неё не очень, раз она не может разобрать заговор даже вокруг себя. — Ладно, мне нужно отвлечься, — это честное заявление. И ей достаточно того, что Торп не причастен ни к дурацкому спору, ни к каким-то ещё хитростям.— Что там за фильм ты смотрел? — Эм…— в голове происходит короткое замыкание. — Да ничего особенного, потом досмотрю. Хочешь, включим то, что нравится тебе? — Не стоит из-за меня так кардинально менять свои планы, Ксавье, — она удобней устраивается на кровати, сбрасывая ботинки. Ей неохота возвращаться в свою комнату, к тому же её тут никто не застанет, если верить Панини. — Ты же не против моей компании?       Ну, как сказать? С одной стороны, он рад и счастлив, что Аддамс проявляет пусть кривоватую, но инициативу. А вот с другой – фильм явно не для совместного с ней просмотра. — Уэнсдей…— старается придумать, как ей всё объяснить, чтоб не обидеть. — Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, и мне очень хочется проводить с тобой больше времени… — Отлично, — перебивает, подминая под спину подушку. — Так фильм о любви? — В какой-то степени да, — трёт лоб ладонью, чувствуя, как загораются стыдным пожаром щёки и шея. — А салфетки, чтоб утирать слезы? — кивает на раскрытую пачку, лежащую поверх одеяла. — Ты настолько сильно проникаешься мелодрамами? — Не совсем, — давит непрошеную улыбку. Нет, Ксавье собрался смотреть совсем не мелодраму и на слезу его так просто не прошибёшь. Но знать это Аддамс совсем не обязательно, к тому же, вряд ли у него хватит смелости, признаться в том, что за кино стоит сейчас на паузе в его компьютере. — Не думаю, что тебе понравится то, что я собрался смотреть. Там…       Но Аддамс уже поднимает крышку ноутбука и, кажется, на миг впадает в ступор. По её изумленному лицу сложно сказать, что конкретно её поразило больше: развернувшаяся на экране сцена грехопадения или сам факт того, что это смотрел Торп.       Она чуть склоняет голову вбок, хмурится, пару раз обескуражено моргает, а затем переводит взгляд на Ксавье. Фильм запускается сам по себе и комнату быстро наполняют тихие сладострастные стоны.       Парню кажется, что у него краснеют даже корни волос. Да, в общем ничего страшного, однако Торп не знает, как относится девчонка к подобным фильмам. Бьянка дико бесилась, когда узнала, что он смотрит порно, хотя, что тут такого? — Это…— тщетно подбирает слова. Девушка в курсе, что есть кино категории 18+ и что парни любят такое смотреть. Этим летом она застала Пагсли за просмотром чего-то подобного. Лично она не видит особой ценности в таком кинопродукте, и уж точно не являлась поклонницей данного жанра. — Да, это фильм для взрослых, — максимально просто объясняет Торп, прикрыв на секунду глаза. — Поэтому я и предложил посмотреть что-то другое.       Тем временем на экране разворачивается действие: по всей видимости, капитан студенческой команды с бейсбола (девушка делает такой вывод судя по шлему и бите валяющихся неподалеку) приступил к активным действиям. Аддамс волей неволей следит за тем, как накачанный и блестящий то ли от пота, то ли от воды, парень с не самым симпатичным лицом в какой-то раздевалке методично лапает и торопливо целует невысокую брюнетку в короткой юбке.        Актриса томно стонет, подкатывает глаза и когда широкие мужские ладони надавливают ей на плечи, легко опускается вниз на колени. Девица, хищно скалясь, снимает с него штаны. Что ж, отсутствие привлекательности, по всей видимости, компенсирует его половой орган.       Уэнсдей не может контролировать выражение своего лица, хоть это и не первый увиденные ею с экрана эрегированный член. Оператор снимает очень крупным планом, что можно рассмотреть даже вены на хозяйстве актёра. А потом девица приступает к тому, что совсем недавно стремилась попробовать сама Аддамс.       Что ж, со стороны это выглядит по-прежнему отвратительно. Вот, что в первый раз её это неприятно впечатлило, что сейчас. Уэнс кривится, мысленно восторгаясь отсутствием рвотного рефлекса у актрисы. К счастью, наигранная ласка длится недолго, и они меняются местами. Парень задирает актрисе её короткую юбку до пупка, стягивает трусы и… — Что он делает? — её вопрос адресован Ксавье.       Это выводит его из ступора. Торп пару раз хватает ртом воздух, пытаясь обрести дар речи: — Господи, — фраза вырывается со стоном и придыханием. — Дай я это выключу… — Нет, — успевает приподнять ноутбук, притягивая его к себе ближе. — Просто ответь на вопрос.       Хотя, похоже, она и сама разобралась. Уэнсдей, пока искала информацию об оральных ласках, начиталась всякого. Кунилингус в её понимании выглядит так же странно, как и минет. Не ясно, кто и как должен получить от всего этого действия удовольствие. — Я не вижу, что там происходит, — Ксавье мостится на месте, стараясь усесться поудобнее. Как бы он не пытался себя отвлечь, но физиология сильнее него. Ещё немного и явное возбуждение будет уже не скрыть.       Девушка поворачивает к нему экран, внимательно следя за реакцией собеседника. Торп глядит минуту, как темноволосая грудастая девица томно стонет и извивается от ласк, и переводит взгляд на Аддамс. — Смотреть этот фильм – не самая лучшая идея, — Торп действительно так считает. Во-первых, ну он не железный, а во-вторых, в реальной жизни всё происходит в целом совсем не так, как в кино. И вряд ли Уэнс смотрела нечто подобное прежде. А он не готов под оргазм порно-актеров отвечать на её вопросы. — Почему? Мне полезно посмотреть с точки зрения приобретения нового опыта, — щёки горят, хоть румянец почти не заметен. А ещё ей становится жарко. — Нет не полезно, — хмурится. — Как правило, в таких фильмах всё довольно далеко от правды. Это постановочное кино для…       И он заминается, пытаясь придумать синоним к фразе «чтобы подрочить». Ой, ну какой же лютый кошмар! Как объяснить девчонке простые вещи? — Оу… Так я всё же тебе помешала, — она сама удивлена, как быстро догадалась, зачем такой фильм смотрел Торп. — Что? — категорически не успевает за потоком её мыслей. — Ты хотел… Ты занимался… — ну вот теперь и ей стыдно произносить это вслух. — Ты прибегал к самоудовлетворению?       Воздух застревает где-то в горле, заставляя Ксавье неловко кашлянуть. В тот день, когда они говорили о минете, парню казалось, что более неловкой и позорной ситуации и выдумать сложно. Так вот, он ошибся! Может быть ещё хуже, и это прямо сейчас происходит с ним. — Планировал, — чуть сипло отвечает Торп, понимая, что она ждёт от него ответа.       Аддамс молча кивает, поджимая губы, снова поворачивая к себе экран ноута. Там парочка успевает раздеться догола и перебирается на лавочку. У девушки большая грудь, Уэнс такая и не снилась. И очень эротично длинные пальцы её партнера впиваются в мягкие полушария, сжимая до красноты. Девице на экране это нравится, судя по тому, как томно она стонет. Интересно, это действительно так приятно или же актриса переигрывает? — Покажи мне, как ты это делаешь, — довольно решительно выдает Аддамс. Что ж, стыд стыдом, а интерес вспыхивает внутри неё азартом и щекотной дрожью. — Я хочу посмотреть на это.       В очередной раз Ксавье кажется, что он либо же ослышался, либо двинулся рассудком. Она всерьёз предлагает ему подрочить при ней? Да у неё есть хоть кроха адекватности и смущения? — Только если ты присоединишься, — наконец-то находится Торп. Он искренне надеется, что девчонка откажется. В противном случае, он не представляет, как ему придётся объяснять ей очевидные вещи. — Что? — в голосе скользит возмущение. Она отрывает взгляд от происходящего на экране и смотрит на парня, приподняв удивленно брови. — Ну, всё честно, — разводит руками. — Я тоже хочу посмотреть.       На её лице удивительным образом проскальзывает тень эмоций: от негодования до смущения. Наконец-то! Хоть какие-то человеческие и понятные реакции. — Я не стану этого делать при тебе, — бросает в него суровый колючий взгляд. — По крайней мере, сегодня. — Принимается, — кивает, Торп. — Слушай, уже поздно… — Я хочу досмотреть, — настаивает на своем. Не то чтоб она вникала в сюжет, хотя, по всей видимости, тут в целом нет такого понятия. Но у неё появились некоторые вопросы: например, ей интересно, если совокупление происходит после матча, то где остальная команда? Проиграли или выиграли ребята? И какое вообще там время суток?       От мыслей её отвлекают стоны, вздохи, вскрики, и Аддамс не берётся рассуждать, как это работает, но ей становится очень жарко. Вернее, она знает, что повышенное потоотделение и учащенное дыхание – это следствие работы её лимбической системы, отключающей мозг и разгоняющей по телу половые гормоны. Но почему это происходит именно сейчас?       Чувствуя, как по спине мерзко сползает капля пота, Аддамс решает снять с себя теплую кофту. Это ведь абсолютно обыденно – избавиться от лишней одежды в целях достижения комфорта. Она ставит ноутбук на кровать и тянется к мелким пуговицам.       Ксавье, замечая её копошение, ошалело на неё пялится. Что она удумала? Зачем она расстёгивает на себе одежду? Может, он уснул и это начало его личного порно-фильма? — Что ты делаешь? — голос отчего-то звучит сипло и тембр ниже обычного. Ему мешает думать и оценивать ситуацию откровенный стояк. Парню и так пришлось незаметно стащить со стула свитер и прикрыть весь свой срам, пока Аддамс была увлечена творившейся на экране вакханалией. — Мне жарко, — поясняет коротко девчонка. Она остается в футболке, и вроде ей должно быть полегче, но откуда-то берутся мурашки и в районе солнечного сплетения копошится волнение неясного происхождения.       Торпу тоже жарко, но он не рискует избавляться от одежды. Возбуждение становится болезненным, и всё о чем думает парень – это как его ослабить. Он бросает на девушку короткий взгляд, всё ещё не веря в абсурдность происходящего.       Тем временем киногерои этой срамной эпопеи приступают непосредственно к совокуплению. Девица долго вертится то задом, то передом, пытаясь определиться с позой, а потом, когда ей в этом помогает её партнер, довольно грубо ставя коленями на лавочку, подбадривающее выкрикивает какие-то скабрезности типа «давай, жеребец, трахни меня». Это, видимо, возбуждает «жеребца», он поудобней перехватывает ладонью член и проводит им между упругих ягодиц девицы. — Неужели это всё в ней поместится? — единственное, что в данный момент тревожит Аддамс. — Так всё, — это слишком. Ксавье морщится от неприятных ощущений в паху, но всё же рывком тянется к Уэнс, закрывая крышку ноута с громким хлопком. — Хватит!       Уэнсдей не знает, что сказать. Она так и не получила ответ на свой вопрос. Хотя логично предположить, что всё влезло куда надо, она знакома с физиологией и возможностями женского полового органа. Но всё равно это её впечатляет. Ей по-прежнему жарко и как-то странно горячо внизу живота. Неужели её возбудило увиденное? — Почему ты злишься? — спрашивает, чувствуя какое-то напряжение. — Я не злюсь, — врёт. Он зол, но скорее на себя. Ему не стоит быть таким резким, но возбуждение давит на мозги, лишая его адекватности. Надо скорее выпроводить Уэнсдей. — Просто… — Тебя это возбудило? — прямоты ей не занимать. Хотя она не стремится обидеть или смутить, просто хочет разобраться в том, чего не понимает. — А тебя? — защищается, отвечая вопросом на вопрос и не ожидая по правде честного ответа. — Видимо, да, — прислушивается к своим ощущениям Аддамс. Ей жарко, хотя в комнате приемлемая температура, у неё чуть потягивает низ живота, сердце бьётся быстрее обычного. Но самое главное, её мысли занимает увиденное, и она честно хочет попробовать, пускай не всё, но некоторые вещи точно. — Хочешь потрогать мою грудь? — Эмммм, — невнятный набор звуков вырывается из горла Торпа. Он вытаращивает на неё глаза, глупо хлопая длинными ресницами. — Чего?       Уэнсдей ещё перед походом в секретную комнату Белладонны для себя решила, что нуждается в некотором опыте. У неё вызывает живой экспериментальный интерес собственное тело, которое вдруг стало вести себя иначе, чем раньше, стало чувствительно в некоторых местах и вообще, ей надоело молча кивать на всех этих девичниках, делая вид, что её не интересуют разговоры о сексе. Она ещё в том году выяснила, что не асексуальна и её привлекает противоположный пол. Аддамс привыкла быть везде лучшей, знающей, а на этом поприще ей нечем было пока что похвастать.       Поэтому девушка решила, что не станет прекращать их с Торпом уроки. Ей нравится с ним целоваться, нравится проводить время. Она не станет сейчас выяснять, откуда берётся в ней эта симпатия, но её это больше не пугает. — Так, стой, послушай, — Ксавье наконец-то снова обретает способность говорить. — Всё, что ты видела в том кино – это постановка. Да, там было и то, что… Иногда… Чёрт, как же объяснить, — он трёт лоб, убирая с лица мешающие пряди. Парень чувствует растерянность и отчаянье, а ещё как слабнет возбуждение. — Короче, так нельзя.       Как и что именно нельзя девушка не понимает. Она задала короткий вопрос и хотела бы получить ответ. Из рассказов девчонок, парни просто мечтают увидеть и потрогать женскую грудь. Что не так с Торпом? Или просто именно её грудь его не интересует? — Я понимаю, тебе все в новинку, но близость – это не просто раздеться и… И переспать. Это более сложный процесс, основанный на доверии, взаимопонимании, — если бы его сейчас слышали парни, то высмеяли бы и точно стали называть каким-то женским именем. Но иначе он не может. Ему от Аддамс не нужен просто секс. Вот это он и пытается ей донести. — Да, можно просто… Просто заниматься сексом и без всяких обязательств, но я так не хочу. Ты мне… Я… Аддамс, я влюблен в тебя и для меня всё происходящее очень важно. Понимаешь?       Уэнсдей моргает пару раз, переваривая услышанное. Оказывается, она неверно оценила глубину чувств Ксавье и сейчас испытывает некоторое смятение. Возможно, он ждёт от неё какой-то взаимности, однако девушка понятия не имеет, как её проявлять. — Ты меня понимаешь? — переспрашивает, внимательно глядя ей в глаза. Он сидит от неё на расстоянии вытянутой руки и в полумраке кажется серьёзным и старше своих лет. — Понимаю, — но она не готова пока вести такие серьёзные разговоры. Ей всё ещё жарко, томно и хочется чего-то большего, чем пустая болтовня. — Так ты в целом не любишь женскую грудь или тебя не интересует исключительно моя? — И-м-м-м-м-м…— то ли стон, то ли вопль рвётся из груди парня. Ксавье прячет лицо в ладонях, покачивая головой из стороны в сторону.       Иногда ему кажется, что от разговора со стеной и того больше толка. Он тут ей душу выворачивает, а она непонятно о чём рассуждает. Хотя, чего Торп от неё ждал? Это же Аддамс, она не обычная девчонка, которая бы скакала от радости, едва узнав о чувствах парня. Ему предстоит долгий путь, прежде чем Уэнсдей поймет, как дорога Ксавье. Но главное, начало положено. Она не вскочила и не убежала, а сидит вот перед ним, растерянная и предлагает продемонстрировать свою грудь. С ума сойти. Разве мог он такого от неё ждать? — Я хочу, чтоб всё было серьёзно, — возможно сейчас он её вспугнет. — В каком смысле? — хмурит чёрные брови. — Пойдём со мной на турнир в качестве моей пары, — выпаливает, как на духу, сам шалея от собственной идиотской смелости, очень неуместной и нелепой.       Аддамс удивлена. Во-первых, после разговора с Ником она в целом не собиралась туда идти. Во-вторых, она не ждала, что её пригласит Ксавье. Это напоминает ей прошлый год и её заикающуюся в попытках сделать то же самое. Неприятное воспоминание, ведь по факту она тогда обидела Торпа, хотя Энид сто раз намекнула, что он испытывает к ней симпатию. — Я подумаю, — это честный ответ, Уэнс действительно хочет подумать. Ведь после появления на турнире все узнают, что они пара. А это довольно серьёзный момент для её репутации.       Что ж, такой ответ его больше чем устраивает. И теперь можно немного расслабиться, так как вечерок выдался не из легких. — Иди сюда, — с этой фразы почему-то всегда начинается их взаимодействие. Он протягивает девчонке руку, и едва она вкладывает в его ладонь свою, он решительно подтягивает её к себе ближе, затягивая на колени. — Ты не представляешь, как мне хочется увидеть тебя всю, заполучить всё твое внимание, иметь возможность прикасаться, как я хочу и где хочу…       Его голос звучит хрипло, обдавая жаром ухо. Мурашки ползут вдоль позвоночника и, пожалуй, это самое возбуждающее, что прежде доводилось слышать Аддамс. Она ёрзает на его ногах, пытаясь придвинуться ближе, но парень сильнее впивается пальцами в подвздошные кости, удерживая её на месте. — Ты самая удивительная девушка и я всего лишь хочу, чтоб для тебя всё происходящее тоже имело какой-то вес, — он позволяет себе скользнуть ладонями вверх, задевая бедра, талию, живот, гладит тонкие руки и хрупкие плечи, вдыхает знакомый запах её духов и обрывисто целует изгиб шеи, заставляя девушку чуть вздрогнуть.       Уэнс чувствует, как разгоняется внутри неё пульс, закладывает постепенно уши, как тело реагирует на каждое касание. Утихнувшее за время разговора желание снова разгорается томительной страстью, заставляя трепетать её и ожидать большего.       Они оба не смогут вспомнить потом, кто же из них в итоге начал поцелуй. Пойманный взгляд, знакомое касание длинных пальцев к её подбородку, горячий вздох в самые уста и вот уже искры рассыпаются под закрытыми веками от соприкосновений языков и губ.       Аддамс только и успевает отмечать, как её тело повинуется своей природе: оно становится гибким, как лоза, и горячим, словно раскалённый уголёк. Девушка стремится прижаться ближе к парню, выгибаясь от каждого касания сильных рук. А когда пылающие жаром ладони пробираются ей под футболку, кажется, её всю бьет током и вздох вырывается из горла сам собою.       Ксавье не собирается с ней спать. Не сегодня и не в таких обстоятельствах. Если уж до этого и дойдет, то он хочет превратить это событие в нечто особенное. Но ему никто не мешает начать знакомить Уэнсдей с какими-то простыми банальными ласками. К тому же, ему безумно хочется её целовать, касаться, обнимать, не выпускать из объятий ни на секунду.       Уэнс сама торопливо стягивает с себя футболку. К чёрту приличия, она хочет понять, будет ли ей так же приятно от новых прикосновений к более интимным частям тела, как и той девице из кино.       Парень не успевает перехватить юркие маленькие ладошки, и он замирает на мгновение, рассматривая открывшийся вид. Что ж, даже в очень смелых фантазиях он не надеялся, что сегодняшний день однажды настанет.       На ней простой черный лифчик с умеренным количеством кружева, непрозрачный, с маленьким аккуратным чёрным бантиком в центре. Просто и практично, хоть белье, видимо, не из дешёвых. Ксавье позволяет себе немного поглазеть – её грудная клетка часто вздымается, глаза чуть прикрыты и от ресниц на щёки падают длинные тени. Серебряный медальон провалился в ложбинку между приподнятыми бюстгальтером округлостями груди.       Торп очень трепетно прикасается сперва к её шее, пальцами задевая разлет ключиц, трогает тонкий, почти незаметный шрам на её плече от стрелы, выпущенной в него. У парня перехватывает дыхание, и кружится голова, и кажется, что ему просто это снится.       Аддамс не может описать всё, что чувствует. Её переполняют ощущения, тело вздрагивает от каждого легкого касания, оно трепещет, томится, требует. Девушка прикрывает глаза, чтоб остановить вертящийся перед взором мир и всхлипывает, когда горячие губы касаются её шеи. Наверное, останутся новые синяки, но ей откровенно на это сейчас плевать.       Она прогибается в спине, когда чужие пальцы щекотно скользят вдоль позвоночника, нащупывая застежку белья, и замирает, едва плотные резинки слабнут, освобождая её грудь от тесной одежды. А потом Уэнсдей чудным образом оказывается прижатой лопатками к матрасу, но так даже лучше, у неё слишком кружится голова.       Торп укладывает её на кровать, в таком положении намного лучше можно разглядеть всё, на что ему дали добро. У девушки небольшая упругая грудь и на ощупь кожа нежнее шёлка. Он позволяет своим пальцам чуть сильнее сжать мягкие округлости, ловя тихий девичий стон. Парень наклоняется к ней ближе, устраиваясь между разведённых ног, и снова целует шею, не прекращая тискать и поглаживать.       Да, актриса в том дурацком фильме не лгала. Это действительно приятно – ощущать уверенные прикосновения горячих ладоней, плавиться в огне из поцелуев и откровенной ласки. Девушка обнимает Торпа за шею, притягивая его к себе ближе, вдруг отмечая, как из головы выветриваются все мысли. Тело становится податливым, послушным, но не ей, а чужим рукам.       Ксавье понимает остатком здравого смысла, блуждающим где-то на задворках перевозбуждённого сознания, что пора тормозить. Это и так слишком, и не ясно, как Аддамс будет на это всё реагировать, когда с неё спадет дурман желания. И не успевает Торп додумать эту мысль, как в дверь его комнаты настойчиво стучат.       Парень реагирует не сразу, но всё же страх быть застуканным смотрителем башни остужает пыл. И совсем не за себя он переживает – не хочется подставлять Уэнс, хотя своим визитом, как раз именно она его подставляет.       Он прикладывает палец к своим губам, показывая Аддамс, что нужно молчать, рывком поднимется с кровати и хрипло выдает «Минутку». Но нетерпеливый стук раздается снова. — Чёрт, — сложно соображать, когда все мысли переместились в пах. Но Ксавье собирается довольно быстро. Он подходит к двери и открывает её ровно настолько, чтобы понять, кого принесла нелёгкая. — Какого хрена? — слова вырываются сразу же, едва Торп понимает, что это всего лишь Кент. — А че такого? — вскидывает брови. — Ты не один? — Один, — хмурит брови. — Что надо? — А чего ты такой вздрюченный? — подозрительно прищуривает водянистые серо-голубые глаза. — Дрочил, — коротко и понятно. Кент пошло ухмыляется и его, по всей видимости, удовлетворяет ответ. — Под тот фильмец, что я хвалил? — гогочет одноклассник. — Ну и, как? — Хочешь присоединиться? — голос становится более зычным и грубым. — Какого чёрта тебе надо? — Дай презерватив, — озвучивает просьбу. — Я знаю, у тебя точно есть.       Торп закатывает глаза, но всё же решает выручить парня. — Жди здесь, — закрывает перед его носом двери. Он оборачивается к кровати, но там никого не находит. Чисто на автомате Ксавье достает из внутреннего кармана пальто металлический футляр, вынимает оттуда шуршащий пакетик фольги и отдает непрошеному гостю. — Это ты всем растрепал, что я был на той неделе в тайной комнате? — задаёт вопрос, который довольно странным образом всплывает у него в памяти. — Да не то чтобы всем, — пожимает плечами, пряча презерватив в задний карман джинсов. — Просто в туалете возмутился, а там был Панини и Сэм. Ну ты сам виноват! У нас договор – хотя бы за три дня предупреждать. Так что, тебя вносить теперь опять в список на постоянку? — Иди к чёрту, — хмурится, прекращая разговор без лишних слов, снова закрыв двери перед Кентом.       Ксавье осматривает комнату и с отчаяньем понимает, что Аддамс ушла. Это огорчает его до щемящего в груди сердца. Вдруг она что-то не так поняла? Они много сегодня говорили и в итоге всё равно ничего между ними не ясно! А если она не поверила, что он не спорил на неё? Что, если она неверно истолковала его порывы?       Он плюхается на кровать и продолжает методично себя накручивать. Телефон на прикроватной тумбе тихо жужжит, оповещая о новом входящем сообщении: «Я забыла у тебя кофту.» – не самое информативное послание.       Парень действительно находит её предмет гардероба привычного черного цвета, завалившийся между кроватью и тумбой. Поднимает, аккуратно складывает, всё ещё улавливая шлейф её духов. Как-то слишком скомкано всё случилось. «Заберу завтра.» – телефон оживает снова. Ясное дело, что она заберёт. Уэнс не любит терять свои вещи. Тоска медленно вступает с высокой ноты, но её обрывает ещё один месседж, который вмиг прогоняет всё ненастное и заставляет сердце ускоренно трепетать под рёбрами.       Аддамс долго решается, отправлять Ксавье сообщение или не стоит. Он и так найдёт её одежду, ясное дело, что вернёт ей. Но её спешный побег кажется каким-то трусливым что ли. Хотя она вовсе не сбегала, а просто не хотела доставлять ему проблем. Поэтому она и пишет два коротких предложения. А потом, подумав минуту, добавляется третье «Я пойду с тобой на турнир.».       Девушка порывисто выдыхает, отметив, как забилось сердце в её груди и опять всё списывает на ту странную хворь, что тревожит её уже какое-то время. Затем прячет телефон и толкает двери комнаты. Что ж, жалко, что про свободную спальню всё было ложью. Сейчас личное пространство ей совсем не помешало бы.