Вредные советы

      Уэнсдей несколько раз прокручивает в голове разговор с Торпом, но всё равно не понимает, отчего он так возмутился. Да, просьба нетипичная, но ведь и она с ней пришла не к первому встречному.       Ей, между прочим, тоже неловко признаваться, что она чего-то да не умеет. Ну и не с Панини же ей тренироваться? От одной только мысли об этом ей становится неприятно. Он хороший, наверное, парень, но его прикосновения не вызывают в ней ничего, кроме желания отстраниться. Аддамс в целом не фанат близкого контакта, тем более с малознакомыми людьми. Но бывали моменты, когда ей нравились прикосновения, и речь тут совсем не о Нике.       В ожидании ответа от Торпа девушка просматривает ещё пару журналов с закладками, которые ей подсунула Энид под предлогом «это должны знать все девушки», но её больше интересует рецепт лазаньи, чем «10 советов как соблазнить парня». Кто и для кого пишет такую ересь?       Она всё размышляет над тем, как они с Бьянкой будут меряться опытом. Логично предположить, что оценивать их умения должен парень. Но не лопнет ли рожа у Панини от такого переизбытка девичьего внимания? Ей всего-то нужно, чтоб он позвал её на бал, а не женился на ней. Фу, от таких мыслей ей становится не по себе.       Уэнс ничего не имеет против опыта – это всегда полезная и нужная вещь и за плечами его не носить. Тем более, ну чего кривить душой, ей тоже интересно. В прошлом месяце Ребекка приперла на их пижамный слёт чуть потрёпанную книгу любви, иными словами Камасутру. О, это было занятное чтиво. Аддамс, разглядывая рисунки, всё думала: зачем так изощряться, если результат всё равно будет одинаковым? «Ничего ты в этом не понимаешь» - в очередной раз ей сказала Йоко, чем неприятно задела самолюбие Уэнсдей.       С точки зрения собственной физиологии девушка тоже замечает некоторые перемены, свойственные пубертатному периоду. Не то чтоб её перманентно не покидало возбуждение, как это происходит с Энид, учитывая, сколько раз на неделе её подруга посещает своего дружка.       Но иногда Аддамс всё же ловит себя на мысли, что разглядывает чью-то хорошо сложенную мужскую фигуру или же, просыпаясь от странных неприличных снов, испытывает болезненную потребность опустить руку к своей промежности. И, что уж стыдиться, иногда она так и делает.       Уэнс не придумала пока, что будет делать, если Ксавье откажется от предложения. И нужно ответить Панини. Девушка готова пойти с ним на свидание в субботу, пускай и без особого восторга. Это будет ответственный день, ведь более удобного случая поднять тему Рождественского турнира может и не представиться.       Девушка берёт в руки телефон, пролистывая все слова извинений Панини, не чувствуя при этом абсолютно ничего. А потом приходит сообщение от Торпа: «Сегодня после отбоя, в библиотеке Белладонны». Это значит, что он согласен? Или, что решил ей отказать лично? Интерес вспыхивает в крови азартом, не давая усидеть на месте. — Слушай, ты пойдёшь сегодня со мной к девчонкам? Мы решили после отбоя тихонько собраться в комнате Йоко и обсудить наряды на бал, ну, чтоб ни у кого не повторился цвет, — из душа выходит Энид, придерживая на голове розовое полотенце. — Нет, у меня другие планы, — коротко и без подробностей. Её захватывает странное волнение, но делиться этим с подругой она не собирается. — И так понятно, что я буду в чёрном. — И что это у тебя за планы после отбоя? — как бы между прочим интересуется соседка, щедро втирая в кожу увлажняющий крем, пахнущий сладким кокосом. Слишком приторно и резко, Аддамс морщится. — Не важно, — торопливо отмахивается от вопросов. Уэнсдей не знает, нужно ли как-то особенно одеться и требуется ли с собой что-то взять? В любом случае не повредит блокнот – наверняка сначала будет какая-то теоретическая часть… — Уэнсдей, ты вообще меня слышишь? — чуть громче зовёт подругу Синклер, не сводя с неё подозрительного взгляда. — Я три раза позвала тебя по имени! О чём ты думаешь? — Не уверена, что ты хочешь знать о стадиях разложения утопленника, — выдаёт заранее заготовленную ложь. Аддамс успела заметить, что если начать говорить с Энид о чём-то неприятном и пугающем по её меркам, то она сразу же отстанет. — Или твой круг интересов изменился? — Фу, какая гадость, — её хорошенькое личико перекашивает от отвращения. — Я надеюсь, ты ничего противозаконного не придумала?       Возраст согласия в штате Вермонт –шестнадцать лет. Им с Ксавье по семнадцать, так что… — Нет, ничего незаконного, — кивает, отчего чёлка падает на глаза.       Она дожидается десяти часов, и рукой махнув соседке, которая как всегда слишком долго собирается, выскальзывает за двери. Внутри как-то по-особенному колотится сердце, словно она и вправду собралась делать что-то запрещённое. Как тогда, когда пробралась в морг.       Энид выжидает десять минут и звонит своему парню. Она успела проесть ему весь мозг вопросами о Ксавье и его намерениях касательно Аддамс, но Аякс, как всегда, ничего не знает. В итоге ему приходится согласиться на авантюру, хотя у него и так не было особого выбора. — Ну, что скажешь? — снимает с головы цветастую заколку, которой собрала волосы. На самом деле нет никакой встречи у Йоко. Она намеренно это придумала, чтоб проверить свою теорию и оказалась права. — Это, короче, как я и говорил…— привычно чуть растягивает слова Петрополус в телефонной трубке. — Торп отказался опять идти со мной к Кенту, и комната его закрыта. Сэм видел, как он ушёл куда-то. — Я так и знала! Аддамс тоже направилась по каким-то своим срочным делам, — в её голосе полно самодовольного превосходства. — А ты мне не верил! — Ну мы не знаем, вместе ли они пошли или это совпадение, детка, — пытается усмирить пыл подружки. — Так это… Раз Аддамс нет, я могу к тебе прийти? — Ты думаешь только об одном! — возмущается Энид, и, поразмыслив мгновение, добавляет. — Приходи, только быстро. Я понятия не имею, куда она пошла и зачем. И нам предстоит с тобой это всё узнать!       Девушка кладет трубку и коварно прищуривает глаза. Нет, однозначно нельзя больше тянуть! Пришло время действовать!

***

      Таких мук совести Торп ещё никогда прежде не испытывал. Кажется, что голова натурально лопнет от противоречивых мыслей. Да он в целом никогда так усердно в своей жизни ещё не думал! Слишком многое стоит на кону.       Нить его размышлений то и дело прерывается самобичеванием и криками совести. С одной стороны, если он согласится то, первое: появится возможность больше времени проводить с Аддамс, соответственно, она меньше внимания уделит Нику. Второе: есть шанс наладить с ней дополнительную связь, которой у неё нет с Никколо, и предотвратить любые близкие контакты с соперником. Третье: он убережёт её от ошибки! Ведь то, чему она решила учиться, не делается ради кого-то!       С другой стороны, у него в голове нет ни единой идеи, как реализовать то, что она от него требует. Ну не будет же Аддамс в самом деле… Да, предложение заманчивое, но ему не нужен от неё просто секс! Да и кто так делает?       А потом в памяти всплывает момент, когда Ник предложил ему спор, и внутри парня поселяется гулкая, липкая тревога. А что если это заморское хлебобулочное изделие всем предлагает такое пари? Что если он начнёт действовать и уговорит Аддамс на то, в чём она совсем не смыслит?       Итог бессонной ночи и результат торга со своей совестью – Ксавье соглашается. Это было не просто, но если выбирать из двух зол меньшее, то лучше он выполнит прихоть девчонки, чем толкнёт своим отказом в самоудлиняющиеся потные руки Панини.       Торп наспех обдумывает план действий. Парень не сбрасывает со счетов идею, что просто неверно истолковал просьбу Уэнсдей. Возможно, она имела в виду простой разговор с советами, по типу той их беседы о свиданиях. Это ничуть не упрощает задачу и по-прежнему выглядит максимально неловко, однако проще «практических занятий».       Но в любом случае такие разговоры нельзя вести за чашкой кофе в столовой или на перемене в четырёхугольном дворе. Нужна расслабляющая атмосфера, уединение и уверенность, что им никто не помещает. Их с Аддамс комнаты отпадают сразу же – до отбоя это грозит нарушением правил, а после – ещё и наказанием. Мастерская – сейчас там холодно, даже обогреватель не спасает от морозов, крепчающих день ото дня. Поиск места мог бы стать проблемой, не учись в школе подростки, испытывающие потребность в познании мира, себя и друг друга.       Он пользуется правом члена секретного общества, и в последний момент, опережая Кента буквально на полчаса, забивает вечер в комнате за выдвижным стеллажом библиотеки Белладонны. Не ясно, зачем небольшая коморка, спрятанная от посторонних глаз, нужна была первым Белладонцам, но современные члены тайного (естественно, только на словах) общества нашли ей достойное применение.       Логово разврата, тайная комната – как только не называют это место студенты, побывавшие там. Сам Торп уверен: раньше это была просто читальня, чтоб уединиться для изучения фолиантов библиотеки, а не рассматривания гениталий друг друга. Кровать крепко выбивается из общего интерьера, видимо её внесли предприимчивые любители плотских утех сравнительно недавно. Ксавье не любит это место, но оно неплохо подходит для поставленной задачи. Тут тихо, тепло, нет посторонних глаз и ушей.       Торп пишет Аддамс короткое сообщение и дальше ожидание превращается в пытку. Парень ещё раз задаётся вопросом, как он попал в эту донельзя нелепую и безвыходную ситуацию, но не находит ответа. Всё из-за его клинической трусости – скажи он Уэнсдей о своих чувствах, то мог сегодня в этом же месте рассчитывать на нечто большее, чем полный неловкости разговор.        Аддамс точна, как лучшие швейцарские часы. Она появляется на лестнице, тенью выныривая из полумрака. Ксавье вспоминает их встречу в этом же месте год назад, когда он пытался достучаться до неё, и ему резко хочется удавиться. А ведь ничего собственно существенно не изменилось – они опять вдвоём здесь и ему опять придётся её переубеждать… — Я думал, ты не придёшь, — зачем-то ляпает от неловкости, чем лишь усугубляет возникшее напряжение. — Это не логично, я сама просила тебя о помощи, — её голос звучит ровно и спокойно.— Думаешь, это подходящее место для нашего… Для нашего урока? — Ну, здесь нам точно никто не помешает, — дёргает плечами Торп.       Аддамс обводит знакомое помещение библиотеки взглядом и натыкается на портрет своих родителей, припавший пылью. Прекрасно, уж точно не перед их изображением она хочет учиться делать минет. — Энид ушла из комнаты, мы можем это сделать там, — затея довольно рискованная и может закончиться неприятностями, но в спальне куда уютнее делать то, о чём она просила Ксавье. Там как минимум есть стол и кровать. Или кровать в этом списке лишняя? — Если меня после отбоя поймают в твоей спальне, то проблемы будут у нас обоих. Не думаю, что это нам нужно, — деловито поясняет парень. — Пойдем, или ты передумала? — Мне казалось, ты знаешь меня куда лучше, — нерешительно следует за парнем вдоль длинного и высокого стеллажа с книгами. — Я не привыкла давать заднюю. — Но ситуация-то нетипичная, — ему нужно говорить, чтоб снизить градус беспокойства, сковавшего всё его тело. Мышцы кажутся деревянными, а сердце в грудине колотится, как сумасшедшее. — Ты сам придаёшь происходящему так много значения. Относись проще, — внутри откуда-то появляется волнение. Оно собирается в плотный ноющий узел над пупком и заставляет сердце беспокойно биться.       Торп внимательно смотрит на девушку, окидывая её вопросительным взглядом. Относиться проще? Серьёзно? Он, может, и хотел бы так делать, да только не может. Всё происходящее в целом напоминает какой-то нездоровый, изощрённый сон.       Он тянет одну из книг на себя и стена вместе со стеллажом отъезжают в сторону. Ксавье с удовольствием ловит на лице девчонки секундное замешательство и тень удивления. Она наотрез отказалась вступать в Общество, поэтому понятия не имеет о секретах, которые таит в себе библиотека Белладонны.       Тихая радость от произведённого эффекта чуть успокаивает вздёрнутые нервы. Ничего страшного не происходит. Они просто поговорят и всё. Парень отговорит её от глупостей, ведь Аддамс считает его другом. А друзья как раз для того и нужны, чтоб помочь или предостеречь от беды.       Уэнсдей осматривается. Она была не в курсе наличия секретной комнаты и ей становится интересно, что ещё за тайны хранит в себе библиотека Белладонны. Если бы не круг болванов, которые гордо именуют себя членами секретного элитного общества, девушка наверняка продолжила то, что начала Гуди. Но распивать слабоалкогольные напитки и купаться голышом – увольте, такой досуг не стоит её внимания. — Первые члены Общества сейчас переворачиваются в гробах, — ехидно подмечает Аддамс. — Знали бы они, что важность их миссии скатится к подростковому алкоголизму, а тайное место превратится в дом терпимости, сто раз подумали бы, прежде чем передавать знания новым поколениям. — Тебе предлагали вступить в Белладонну. Могла бы реорганизовать тайное общество во что-то более значимое, — запирает двери за собой и вынимает одну из книг. Теперь никто с той стороны не сможет отпереть комнату. — Надеюсь, в этом помещение прежде пытали и убивали нормисов, — обводит взглядом комнатушку девушка. — А я надеюсь, что нет, — хмыкает Торп, напряжённо улыбаясь. Чёрт, а ведь она может быть права, и это пыточная, а не читальня! — Ладно, с чего бы ты хотела начать? — Ты меня об этом спрашиваешь? — её брови приподнимаются вверх, прячась под челкой. Она сбрасывает с плеч пальто, роняя изделие из плотной теплой ткани на край стола, аккуратно поправляя, чтобы не упало. — Ну... — тянет растерянно парень, присаживаясь на кровать. — Может у тебя есть какие-то конкретные вопросы. Как вообще ты представляла себе этот… Эту беседу.       Ему дико неловко. Он запоздало понимает, что именно ему придется отвечать на её вопросы и сделать это нужно так, чтоб не отбить охоту, ничего не испортить, но и не подтолкнуть к каким-то решительным действиям. Кажется, идти по натянутой между двумя башнями верёвке над пропастью легче, чем вести этот разговор.       Уэнсдей смущается, потупив взгляд. Да, у неё явно есть вопросы, но как их грамотно сформулировать? Она прочла ту книгу, что ей подсунула Энид, и ещё пару статей в интернете, но всего этого мало, чтоб ощущать уверенность в своих силах. — Я не знаю, — со скрипом признаётся Аддамс, легко усаживаясь на столешницу. — Мне нужно овладеть некоторыми навыками. Так что предлагаю сразу перейти к практике.       Господи, что она несёт… Торпу хочется схватить её за плечи и хорошенько встряхнуть, чтоб из её умной головы вывалились все бредовые мысли. — И что ты хочешь практиковать? — специально уточняет Торп. Ему даже интересно, на каком моменте она даст заднюю? А в том, что она струсит, он даже не сомневается! За год Ксавье успел хорошенько выучить мрачную принцессу Невермора. Она смела и храбра, но когда жизнь выталкивает её на неизведанную территорию чувств и эмоций, Аддамс тушуется и прячется в нору, как полевая мышка.       Вопрос ставит девушку в тупик. Собственно да, что именно она хочет практиковать? Требуя помощи от Торпа, она почему-то забыла, что ей как минимум придётся снять с него штаны для осуществления задуманного. Готова ли Уэнс увидеть то, что скрыто за замком ширинки? Как потом она сможет смотреть ему в глаза? А ей самой надо раздеваться?       Весь мыслительный процесс отражается на бледном лице Уэнсдей и Ксавье не составляет труда разглядеть в нём и нерешительность, и замешательство, и возможно даже страх. — Гм…— прочищает горло Аддамс. Что ж, она сама просила его помощи. — Наверное… — Наверное, нам не стоит этого делать, — решительно берёт себя в руки парень. — Ты не должна, если не хочешь. И тем более, не обязана это делать ради кого-то. В отношениях всё развивается само собой и… К чему бы тебя не склонял Ник – это неправильно. Желание должно быть обоюдным и взаимным, как и чувства. И… И парни не умирают от отсутствия секса, это ложь. — Да? — она цепляется за последнюю фразу, чувствуя, как тонет в неловкости и каком-то жгучем стыде, опаляющем жаром щеки. — Девчонки говорили, что от воздержания у парней там все болит. — У парней есть, как минимум, две руки… — Господи, неужели он сейчас это произнес вслух при Аддамс? — Короче, ты не должна делать того, что не хочешь, понятно? — А может, я этого хочу, но сама не понимаю? — клонит в свою сторону девушка. Ей хочется верить, что тренировать навыки оральных ласк не так волнительно и неловко, как говорить об этом. — Как такое может быть? — хмурится, пряча ладони подмышками, оставляя большой палец на виду. — Как с едой, например, — поясняет свою мысль. — Бывает, я так увлечённо погружаюсь в какое-то дело, что не хочу есть целый день. А потом Вещь приносит мне сэндвич и я вдруг осознаю, какая, оказывается, голодная. — Потрясающая аналогия, но это так не работает, — ухмыляется Ксавье. — Желание и тем более возбуждение невозможно спутать с чем-то или не заметить. — Ну вам парням да, — указывает на очевидное. Пускай она владеет лишь теоретическими знаниями, то это не мешает ей привычно острить. — Хм, — поджимает губы, отчего на щеках проявляются ямочки, и кивает головой. — Тоже верно. Да, у девушек всё не так явно, я согласен, но это не значит, что подобные чувства вам чужды или являются какой-то редкостью. Просто, видимо, ты не испытывала ничего такого, поэтому и не можешь это идентифицировать. — Довольно жизнеспособная теория, — кивает, размышляя над словами парня. Это совсем не то, что она собиралась узнать, но возможно стоит с чего-то начать? — Давай, возбуди меня.       Торп давится воздухом и слюной, ставшей в горле комом и глупо моргает. Что она просит? Неужели это всё ему не снится? — Нет, — короткий отказ самому режет слух. — Я не буду этого делать, Уэнсдей. Это слишком… Слишком интимно и лично, и… Я боюсь, что это может испортить нашу дружбу. — Я обещаю, что не испортит, — забавно, а может ли она это обещать? Возможно, Торп прав, но тогда, что ей делать? И дальше жить в полном неведении, довольствоваться знаниями, полученными из книг? Податься на поиски того, кто поможет ей разобраться в этом вопросе? — Ксавье, в моем окружении нет парня, которому я бы доверяла так сильно, как тебе. Есть, конечно, Юджин, но за растление несовершеннолетних дают срок. Мне бы не хотелось с этим вопросом обращаться к Нику, хотя я уверена, он точно мне не откажет.       Торп понимает, что это ничем не прикрытая манипуляция. И будь он гордым и решительным, наверняка бы собрался и просто ушёл, глубоко оскорблённый попыткой насильного воздействия. Но он влюблён в эту самонадеянную идиотку и шансов соскочить с крючка у него просто нет. — Ладно, — выдыхает, а затем, хватнув ртом воздуха побольше, выпаливает: — Но ты пообещаешь пойти со мной на свидание. — На свидание? — Аддамс удивлена. Ей казалось, что с Ксавье у них выстроены исключительно дружеские взаимоотношения. — Да, на свидание. Например, в пятницу вечером, — шалеет от приступа собственной решительности и смелости. Если уж и переходить новую грань в их отношениях, то стоит эти самые отношения наконец-то прояснить. — Хорошо, — соглашается. Во-первых, у неё нет особого выбора, во-вторых, в её картине мира это справедливо - заплатить своим временем за потраченное на неё чужое. — Хорошо? — ему не верится. Она действительно согласилась? А как же Ник? И что, можно было вот так вот просто… — Не понимаю, почему ты удивлён, если сам предложил, — дёргает плечами девушка. — Мне нужно вернуться в комнату до того, как Энид натреплется языком с подружками. И если мы уладили все формальности, давай приступим к тому, ради чего я сюда пришла. С чего обычно принято начинать? — Ладно, — выдыхает. Он хмурит брови, чувствуя, как его разбирает волнение. — Ну… С поцелуя? — Прямо…— опускает взгляд вниз, куда-то к ремню на его брюках. — Туда? — О… О нет…— краска заливает лицо, уши горят и спину обдаёт жаром. — Это всё… Нельзя просто опуститься вниз и… Ну, вернее, можно… Но… Короче, есть такое понятие, как прелюдия. Ты знаешь, что это? — Да, — хмурится, не до конца понимая, причём тут это. — Прелюдия – это короткое музыкальное произведение, не имеющее строгой формы. И как это связано… — Чёрт, нет… — закрывает руками лицо, силясь не застонать от досады. Как же всё сложно-то, а. — Прелюдия – это как бы… Ну, предварительные ласки… Чтобы… Ну чтобы расслабиться, и…       Даже при разговоре с Винсентом о сексе он не испытывал такой неловкости и стыда. Кажется, его смущение вышло на новый уровень, далеко за гранью его понимания.       Аддамс супит чёрные брови, переваривая услышанное. Да, точно, она слышала о таком от Энид. А Дивина вообще утверждает, что именно предварительные ласки ей нравятся куда больше самого секса. Отлично. Она не против. — Что мне нужно делать? — соскакивает со стола, решительно хватаясь за края свитера. — Раздеться? — Нет, нет, нет! — парень поднимается на ноги и выставляет раскрытые ладони вперёд, останавливая её. К такому повороту он пока не готов. — Прежде, чем… Прежде чем мы начнём, я хочу, чтоб ты знала: если тебе будет неприятно, или ты захочешь прекратить, или тебе просто надоест… В общем, ты должна мне об этом сказать, хорошо? — Хорошо, — кивает, чувствуя уже знакомое волнение где-то в районе солнечного сплетения. Оно отдаётся странным колючим током в теле, повышенным потоотделением и предвкушением, сравнимым с ожиданием распаковки подарков на Рождество. — Хорошо, — выдыхает. Нервозность и волнение распирают грудную клетку, заставляя сердце стучать быстрее и громче. Он ничего такого делать всё равно не станет. Просто поцелует её и всё. Как уже делал целых два раза. Торп надеется, что она смутится как в те разы и уйдет, прекратив этот мучительный для него эксперимент. Ему нужно оставаться с холодной головой, но как это сделать, когда для него каждое прикосновение к своенравной девчонке кажется чем-то невыразимо прекрасным и волнительным.        Он подходит к ней ближе, не решаясь прикоснуться. Всё должно быть совсем не так и не при таких обстоятельствах. Тишина вокруг них становится звенящей, или же это у Торпа звенит в ушах от переживаний, но кажется, он так не волновался даже в первый их поцелуй.        Парень склоняется ниже, заключая в чуть дрогнувшие ладони её лицо, заглядывая в черную бездну манящих глаз: — Ты всегда меня можешь остановить, поняла? — голос звучит глухо, привычная хрипотца становится ярко выраженной. — Поняла, — выдыхает в ответ девушка. У неё чуть подгибаются колени и вдоль поясницы ползут мурашки. — В любой момент, да? — шепчет почти в самые губы. — Да, Уэнсдей? — Да, — дыхание сбивается, сердце за реберной клетью колотится так, словно сейчас остановится от перегрузки. — И если… — Целуй уже, ну! — нетерпеливо выдыхает, сама подаваясь вперёд. Странный накал, смешанный с предвкушением кипятком обливает тело, выталкивая землю из-под ног. Она крепче хватается в мужские плечи, с готовностью приоткрывая рот.       Ксавье наконец-то целует. Мягко и неторопливо, прихватывая пухлую нижнюю губу. Время замедляется. Парень сразу притягивает девушку за талию ближе к себе, вторую руку оставив на скуле, плавно направляя и углубляя поцелуй.       Торпа захлёстывает ощущениями: тепло чужого тела под ладонями, сбивчивое дыхание, её прохладные ладони на оголённом участке кожи у воротника рубашки. Все благородные порывы тлеют под напором её губ, шальная мысль импульсом проникает в голову: он ведь может пойти дальше? Самую малость?       Ксавье принимает её податливость за карт-бланш. Он рывком, не прекращая поцелуй, усаживает девчонку на стол – так удобней и можно быть ещё ближе. Его ладони словно невзначай ложатся на девичьи острые коленки, и она поразительно быстро считывает его намеренья, сама раздвигая ноги шире, позволяя парню устроиться между ними. И легко вздрагивает, когда длинные пальцы с нажимом скользят вверх, задевая бёдра и чуть сильнее сжимаются на её талии. Это прикосновение ей нравится.       Аддамс чувствует, как туманится разум. Это странное ощущение, его сложно с чем-то сравнить. Просто кажется, что всю её окутывает трепет, легкие саднит от нехватки кислорода, внизу живота собирается жар и тело откликается на каждое прикосновение чужих рук.       Что там Ксавье говорил про контроль? Ох, как же сложно удерживать голову ясной и ему становится интересно: нормально ли так возбуждаться всего лишь от поцелуя? Он прерывается лишь на секунду, давая обоим отдышаться, а затем позволяет себе неслыханную вольность – торопливым смазанным поцелуем касается скулы для того, чтоб в следующий момент языком поймать её пульс в изгибе тонкой шеи. Это уже не так целомудренно, как он планировал вначале. И уж точно потеряло всякие рамки приличия, когда девушка в ответ на касание выдаёт что-то среднее между всхлипом и стоном.       Звук, который срывается с её губ, ей незнаком. Пульс стучит в ушах, тело лихорадит болезненное предвкушение чего-то большего. Она ёрзает на столе, теснее прижимаясь к парню. Кажется там, где касаются его губы, остаются ожоги.       Назойливая трель мобильного телефона набатом врывается в тишину комнаты, которую до этого заполняли лишь шорох одежды и сбивчивый ритм дыхания. Аддамс вздрагивает и распахивает глаза. В ней перемешалось слишком много новых чувств и она тщетно пытается переварить происходящее. Девушка тяжело дышит, тело знобит, и она опускает потемневший взгляд снова на губы парня. Ей определённо нравилось, куда всё шло, и этот дурацкий телефон точно не вовремя. — Это твой, — хрипит Торп, отстраняясь. У него дрожат руки, заполошно колотится сердце в груди и тесно в штанах. Кто бы это не звонил, но он одновременно благодарен ему и в то же время ненавидит. — Да, — Уэнс не с первого раза попадает по экрану. В глазах ещё немного плывет и внизу живота разлито необычное томительное ощущение… Она не знает, как это описать. Что-то схожее с тем, когда её отрывают от написания истории, не дают завершить начатое, выдёргивают из мира грез. Ноющее, горячее нетерпение…       Ей сложно разобрать, что от неё пытается добиться Энид. Подруга тарахтит о каком-то несанкционированном обходе миссис Шиллер, смотрительницы их башни, и что Аддамс нужно скорее вернуться в комнату, а потом звонит телефон Ксавье, и остаток фразы Синклер тонет в мелодии чужого гаджета. Торп чертыхается, роется в пиджаке, который бросил на кровать ещё до прихода девушки. Какого чёрта? Кому он понадобился среди ночи?       Проходит пара минут, пока каждый заканчивает разговор, а потом наступает неловкое молчание. Парень отмечает, что девушка выглядит немного растрёпанной: зацелованные губы, взлохмаченная челка, в глазах, кажется, запутался звездопад - так таинственно и пьяняще они блестят в полумраке комнаты. Грудь вздымается от ускоренного поверхностного дыхания. — Мне нужно идти, — Уэнс смаргивает оцепенение. Прискорбно это осознавать, но ей хочется подложить подруге под подушку скорпиона за то, что она оборвала… Практическое занятие. Теперь её разбирает интерес, а что было бы дальше? Как далеко они бы зашли? — Да, я понимаю, — как в бреду выдаёт Торп. Не ясно, что испытывает девушка, но его кроет отголосками желания и досады, что всё закончилось. — Иди, я задержусь. Наверное не стоит, чтоб в такой поздний час нас видели вдвоём. С тобой всё хорошо?       Аддамс просто кивает. Она неуклюже слазит со стола, протискиваясь между разгоряченным мужским телом и столешницей к выходу, едва не забыв пальто. Что говорить Уэнс не знает, но наверное глупо будет уйти молча. — Я надеюсь, мы продолжим с того места, где остановились, — в голосе скользит неуверенность и смущение. — Доброй ночи, Ксавье. До завтра. — До завтра, — сглатывает несказанные слова. Ему нужно больше времени, чтоб прийти в себя. А ещё не мешает избавиться от напряжения, что создала девушка, возможно сама того не желая.        Звонил ему Аякс и спрашивал о докладе по оккультизму. Странно, чего это он решил позаниматься на ночь глядя? Но Торпа это заботит меньше всего. Он садится на кровать и прикрывает глаза, воспроизводя в памяти события минутной давности, расстегивая на брюках ремень. Да, от неудовлетворенного желания у него ничего там не отвалится, но ощущения всё равно неприятные и от них хочется скорее избавиться.       Аддамс влазит в комнату через окно, готовясь к очередному расспросу Энид. Но к её удивлению соседка мирно лежит в постели, листая ленту соцсети. — Шиллер не приходила? — спрашивает Уэнсдей, вешая пальто на спинку стула. — Нет, — бросает короткий внимательный взгляд на подругу. — Видимо, к нам не дошла, опять застряв на этаже с вампирами. Ты… С тобой всё хорошо? — А что? — лёгкий приступ секундной паники холодком сковывает солнечное сплетение. — Да ничего, — отворачивается, устремляя взгляд в телефон. — Какая-то ты перевозбуждённая что ли. Опять ходила раскапывать могилы? — Почти, — напускает на лицо непроницаемый вид и максимально неторопливо направляется в ванную. Хоть могилы она не рыла, но от прохладного душа разгорячённое новыми впечатлениями тело точно не откажется.       Энид провожает подругу тяжёлым взглядом. Теперь она точно уверена, что её подружка была с Ксавье. Что этому парню нужно? Что за игру он ведёт, прикидываясь другом, давая Уэнсдей лажовые советы и пытаясь испортить отношения с Ником? Да, Аддамс отрицает любую симпатию к Панини, но ведь на свидания ходит! Значит, просто не признаётся сама себе. И Синклер не позволит Торпу всё испортить.