Воспоминания о былой любви

Одним вечером разговор зашёл о любви. Возможно, этому способствовал дождь за окном, теплый камин и вкусный ужин: трактир, где остановился отряд по спасению мира, оказался лучше, чем ожидалось. Возможно, дело было в благодушном настроении шестерых людей и эльфа: последнее время путешествие их протекало мирно, что не могло не радовать. А, возможно, этот разговор случился, просто потому что он рано или поздно случается в любой компании, что находится вместе достаточно долго, чтобы называть друг друга хотя бы товарищами. Другое дело, что в этом разговоре участвовал Леонор, и вот это уже было очень странно. Началось все с того, что маг, который ходил по общему залу трактира в поисках того, кому мог бы испортить настроение, наткнулся на Далилу. Девушка мирно читала «Тридцать оттенков любви» и вовсе не была настроена выяснять отношения. Но когда Леонора останавливало чужое мнение? Маг пару раз прошел туда-сюда, чтобы обозначить свое присутствие и, когда Далила уже не могла его не заметить, перешёл в наступление. — Что читаешь? — с деланным равнодушием поинтересовался он. — Не твое дело. — вежливо отозвалась девушка и ещё ниже склонилась над книгой. Разговор закончен? Ну, нет, это произойдет, лишь когда магу станет скучно. Нимало не смутясь, он уселся на скамейку рядом с Далилой и перегнулся ей через плечо. — «Я люблю тебя, люблю больше всего на свете. Солнце светит тусклее, когда тебя нет рядом, и могильным холодом веет от мира, в котором тебя нет. Я люблю тебя, и буду любить до самой смерти, бла-бла-бла…» Ну и бред. — Эй! — возмутилась Далила. — Это называется «романтика»! — Это называется «самое идиотское признание в любви в мире». Ни один человек не сможет так складно говорить перед… Ну, во время этого. Далила фыркнула и закрыла книгу. Умеют же некоторые люди вывести из себя! Теперь ее долг — отстоять романтику в общем и «Оттенки» в частности. — Странно слышать это от чёрствого сухаря, у которого из чувств есть только раздутое самомнение. Что ты можешь об этом знать? — Вообще-то, у меня есть жизненный опыт. — важно произнес Леонор. — Может даже больше, чем у тебя. — Погоди… — Далила не верила своим ушам. — Ты что, когда-то был… — у нее язык не поворачивался сказать слово «влюблен» по отношению к высокомерному нелюбимому магу. — В смысле, тебе кто-то нравился? — Давно. — коротко бросил Леонор. Он уже жалел о том, что затеял этот разговор. Ворошить прошлое и открывать душу — особенно перед Далилой — ему хотелось меньше всего. Но девушку уже было не остановить. Книгу она успеет дочитать, а шанс вытянуть из Леонора что-то о его прошлом может представиться примерно никогда. Она не считала, что это будет какая-то занимательная романтическая история: вряд ли человек, который презирает людей как класс, способен закрутить какой-нибудь мало-мальски бурный роман. С другой стороны, чем черт не шутит? Может быть, в юности Леонор был отчаянным героем-любовником и страстным ловеласом, кто знает? Так что она приготовилась вытянуть из мага эту давнюю историю, даже если придется прибегнуть к пыткам. Что за пытки? Ну, клещей у нее с собой не было, зато было женское обаяние, милая улыбка и фразы вроде «Но ты же такой загадочный человек, ты такой прекрасный рассказчик, у тебя же такая интересная жизнь…» Все мужчины любят, когда им поют дифирамбы, а уж такие самовлюблённые, как Леонор, и подавно. — Да брось, расскажи. — она пустила в ход лёгкую артиллерию: улыбнулась и посмотрела на мага так, как в детстве смотрела на отца, выпрашивая сладости. К слову, он ей никогда не отказывал. — Ты будешь смеяться. — Леонор раздражённо дёрнул плечом и отвернулся, но было видно, что чары уже начинают действовать. Далила решила усилить напор. — Конечно не буду, если это тебе так не нравится. Я никому не скажу. Она даже подняла ладони в мирном жесте. Леонор скептически поднял бровь. Ему совершенно не нравилось, что тут происходит. Хорошо, он мог признать, что Далила с таким умильным взглядом выглядит хорошенькой; по отношению к ней это было единственное положительное определение, что он мог из себя выдавить. Помимо умной, самостоятельной, острой на язык, воспитанной… Так, хватит, что за глупости в голову лезут. Ему не было никакого резона рассказывать о своем прошлом, он не любил его вспоминать. Можно просто встать и уйти, прекратив этот бессмысленный и неприятный разговор. Проблема в том, что уйти — означает признать свое поражение; это ведь именно то, чего Далила и добивается: чтобы он не надоедал ей своим присутствием. Ну, нет, он так просто не сдастся. Этот эпизод из многих в его жизни не был самым постыдным, бывало и хуже. Проблема была в том, что у Далила он мог вызвать лишь веселье; с ее точки зрения это должно было быть забавным, но Леонор с радостью вырвал бы язык любому, кто посмел бы смеяться над ним. Не то чтобы он хотел настолько сильно навредить Далиле, намного интереснее было унижать ее морально, побеждать в словесных дуэлях; мыслей о том, что ей стоило бы открутить голову лишь за то, что она смеет перечить ему, в голову мага никогда не приходила. Доказывать физическое превосходство над женщиной? Нет уж, увольте, это даже звучит как-то жалко. С другой стороны, почему бы и нет? Леонор сам не понял, откуда в нем взялось желание пооткровенничать, скорее всего, все дело было в вине, которое в этом трактире тоже было отменным. Да и потом — это ведь ещё одно доказательство его правоты: любовь — это не более чем блажь недалёких людишек. — Если хоть одно слово, хоть одному человеку… — Да поняла я, поняла, молчу до самой смерти. — Проговоришься — и она наступит скорее, чем тебе хотелось бы. Далила с раздраженным вздохом закатила глаза: она не тупая, все поняла с первого раза! Леонор верно истолковал ее недовольство, почему-то вздохнул, собрался с мыслями и начал рассказ. *** Был Леонор двадцати одного года от роду — один из лучших студентов Академии, талантливый маг, грезивший (как, впрочем, и большинство юношей его возраста) славой, величием и признанием. Была Риалона — почти отличница, умница, красавица, создательница пары новых заклинаний для ухода за волосами. В какой-то момент на одном из занятий они оказываются за одной партой, девушка роняет карандаш, Леонор, как настоящий джентльмен, лезет за ним под стол; попутно начинающему магу открывается отличный вид на точёные колени и стройные ножки. Далее следует столкновение взглядов, соприкосновение пальцев и полное отключение горячего юношеского мозга. Леонор, сам того не ведая, пополняет стан безмолвных воздыхателей Риалоны, но, будучи человеком решительным, сдаваться не намерен. Правда, как выясняется при следующей встрече, вся решительность испаряется при одном взгляде на объект обожания. После нескольких неудачных попыток объясниться в любви (заключались они в жалком бессвязном потоке слов и последующим бегством на трясущихся ногах), маг решает зайти с другой стороны: закапывается в любовные романы и начинает методично изучать тему. Попутно он собирает своеобразное досье на Риалону: с кем дружит, с кем враждует, что любит, что не любит, в каких предметах успевает, а в каких не очень. Собрав внушительную папку заметок, Леонор решается, дожидается, когда девушка окажется одна (полпятого в понедельник — поход в студию рисования) и предлагает свою помощь в решении задач по теории магии. На этот раз речь звучит более гладко: маг заранее написал ее и отрепетировал перед зеркалом. Риалона удивлена (она помнит этого странного парня, который только и делал, что сверлил ее пристальным взглядом), но соглашается. В первый раз они встречаются на нейтральной территории — в библиотеке. Но потом выясняется, что Риалоне не помешала бы помощь в истмаге (истории магии), да и прикладную часть тоже можно подтянуть… Конечно, она может разобраться с этим и сама, но этот парень ей начинает даже чем-то нравиться. По крайней мере, он решительнее большинства ее поклонников. И, наконец, случается то, чего так долго ждал Леонор: его приглашают в святая святых — комнату девушки. Официальная причина — подготовка к контрольной, но маг решает, что это — отличный шанс для признания. Соседка возлюбленной заранее удалена с помощью одноклассника-ловеласа, и вот Леонор, от волнения не спавший всю ночь, робко стучится в дверь. На пороге в лучах настольной лампы возникает она. Она похожа на ангела, на ангела в очень коротком и тонком банном халатике. Вся задуманная красивая речь вылетает у Леонора из головы, оставляя после себя звенящий вакуум. Риалона же этого не замечает, кивает застывшему однокурснику, мол, входи, и исчезает в ванной, чтобы переодеться. Леонор на негнущихся ногах заходит в комнату и отчаянно пытается успокоиться. Времени для этого не хватает: девушка выходит уже одетая в повседневное платье и приглашает мага к себе в спальню. В спальню! Он не может этому поверить. Неужели он не так плох, как кажется на первый взгляд? Реальность оказывается немного прозаичнее: просто письменный стол есть только в этой комнате. Они заходят и… Леонора буквально сбивает с ног волна запаха роз. Оказывается, Риалона — страстная поклонница ароматических свечек, и перед приходом гостя она решила зажечь их все, а это с десяток штук. Окно не открыто, так что аромат висит над спальней, как плотный балдахин. Тут организм Леонора напоминает, что у него вообще-то аллергия, причем именно на этот сорт роз. Сбежать, сказать? Но это означает упущенный шанс, к тому же, Леонор ненавидит проявлять свои слабости. И он решает терпеть. Первые минуты все идет более-менее неплохо, он даже может внятно что-то объяснять. Но потом он начинает чувствовать, что розовый яд проникает в каждую его клеточку. Глаза болят, в горле першит, мозг заполонил тягучий розовый туман, и невыносимо хочется сбежать на свежий воздух. Леонор понимает, что признание нужно делать срочно, пока он еще в состоянии хоть что-то видеть из-за навернувшихся слез и просипеть пару предложений. К счастью, в полумраке комнаты его плачевное состояние не очень заметно, что вселяет некоторую надежду. Леонор откашливается, преодолевая отвращение к любого рода касаниям, берет Риалону за руку, снова прочищает горло и…понимает, что вся заготовленная речь вылетела из головы. В панике приходится импровизировать. — Риалона… в общем, мы знакомы не так давно, как мне бы хотелось… Не в смысле, что ты старая, просто я хотел бы встретить тебя пораньше, чтобы –. Хм, да, так вот. У меня не очень много знакомых-девушек, то есть их вообще нет. — Риалона удивленно поднимает бровь. Паника в Леоноре поднимается с новой силой. — То есть нет, кроме тебя, ты же все-таки девушка… Ох, просто у меня нет такого опыта, так что я скажу, как умею. Риалона, я тебя… — девушка с милой улыбкой наклоняется ближе, и Леонор с ужасом понимает, что духи у нее тоже с ароматом роз. — Я тебя л — А-а-апчхряяя!!! Организм все же берет свое, маг оглушительно чихает и непроизвольно опускает голову. К сожалению, его череп оказывается прочнее носа возлюбленной, так что следующее, что он видит — Риалона в слезах прижимает пальцы к съехавшему набок раскровавленному носу. В ужасе маг хватает первое, что попалось под руку — недоделанную вышивку, которую девушка делала весь последний год — и принимается вытирать кровь. Разумеется, лучше от этого не становится. Хлесткая пощечина — и Леонор как ошпаренный вылетает за дверь. Следом выбегает заплаканная девушка, больно наступает каблуком ему на руку и несется в сторону больничного крыла. Леонор остаётся сидеть коридоре и хлопать глазами. После этого он зарекается иметь дело с женщинами и с головой погружается в учебу. *** — Вот так все и было. — удручённо закончил маг, глядя в пол. На Далилу ему смотреть категорически не хотелось: он уже представлял себе ее веселую улыбку. Для нее-то это всего лишь забавный случай, курьёз, который даже и не с ней произошел. Необычная история, которую потом можно будет под дружный смех рассказывать друзьям: «Кстати, вы даже не представляете, что с моим знакомым однажды случилось…», только и всего. А для него это стало ещё одним жизненным уроком. Он ведь любил Риалону, ну, или по крайней мере, был в нее влюблен, он доверял ей и не сомневался в ее глубоких чувствах. А выходит так, что для неё это была всего лишь ничего не значащая блажь, можно забыть и выбросить. Вывод: любой может бросить; человек может говорить что угодно, толкать нежные витиеватые речи, улыбаться самой милой улыбкой, но как только что-то не понравится, как только ты чем-то не угодишь, он просто уйдет, оставив тебя ни с чем. Лучше вовсе никому не доверять, чтобы не получить такой вот удар под дых. Леонор не считал, что он как-то серьёзно провинился. Он был не виноват в своей аллергии, он был не виноват в том, что ему захотелось чихнуть в самый неподходящий момент, и он уж точно не был виноват в предпочтениях Риалоны при выборе свечей. Если она так на него обиделась, то пусть бы разбила ему нос, он бы это стерпел, лишь бы все было как раньше. Ха, и правда, как весело: потерять первую любовь из-за идиотских ароматических свечек. Спустя минуту тягостных размышлений о несправедливости жизни он осознал, что со стороны Далилы не доносилось ни единого смешка. Леонор осмелился поднять глаза и буквально наткнулся на сочувствующий взгляд девушки. — И это все? — Тебе нужно что-то еще? — рассердился маг. — Описать тебе, как я по ночам не спал и винил себя? — Нет, нет. — Далила замотала головой. — Почему ты не подошел к ней чуть позже, не объяснил ситуацию? — Я пытался. — горько вздохнул Леонор. — Она захлопнула дверь у меня перед носом и сказала, что не желает меня видеть. В итоге в конце года она все равно перешла на другой факультет, так что… Да, мы больше не виделись. Хоть это в моем «романе» получилось. — он попытался равнодушно усмехнуться, но получилось не очень. — Но это же неправильно! — Далила возмущенно всплеснула руками. — Это просто несчастный случай, разве можно разрывать отношения из-за такого? К тому же, восстановить сломанный нос для лекаря — дело от силы часа. Маг лишь неопределенно пожал плечами. Он сам не понимал причин многих поступков Риалоны. — И вообще, значит, это была никакая не любовь. — уверенно заключила девушка. Леонор скептически приподнял бровь: — С каких пор ты заделалась экспертом в любви? — С тех пор, как ты заделался героем-любовником. — с улыбкой вернула шпильку девушка. Леонор попытался улыбнуться в ответ. Получилось криво — у него не было опыта в подобных вещах, — но приемлемо. Стороннему наблюдателю показалось бы, что ему защемило лицевой нерв, но Далила нашла улыбку мага вполне милой. Некоторое время они сидели молча. Наконец, Леонор встал, отряхнулся и направился к лестнице, ведущей в их комнаты. — Кстати, — на полпути он обернулся и кивнул на «Оттенки», которые Далила все еще держала в руках, — ты дошла до того момента, когда станет известно, что Элли — сводная сестра Андре? — Нет… Эй, не смей говорить сюжет заранее! — вскочила девушка. — Конечно не буду. — Леонор дьявольски усмехнулся. — Разумеется, я не буду говорить, что Мигель — на самом деле потерянный сын Фернандеса. И что Розу убила Катрина, я тоже не скажу. И что Ромео — приемный, а Роберто — как раз-таки родной сын… Маг ловко увернулся от полетевшей в него книжки и скрылся на лестнице. Далила, с трудом восстанавливая сбившееся от гнева дыхание, сдула со лба упавшую прядь. Да, несмотря на неожиданный вечер откровений, не стоило забывать, что неприятный характер Леонора никуда не делся. С другой стороны — на этой мысли она задумчиво улыбнулась, — если они узнают друг друга поближе, может, и это перестанет быть преградой? В любом случае, она надеялась, что такой мирный вечер будет у них далеко не последним.