***
Мое знакомство с Беатрисой Зелень произошло много лет назад, когда она впервые появилась в Хогсмиде и открыла, теперь уже всем известный, магазинчик экзотических растений и цветов под названием «Тимофиллы и поганки». На тот момент я уже держал «Фолианты и свитки», мы с мисс Зелень были знакомы заочно, и неизменно, как добрые соседи, здоровались при встрече на улице или в «Трех метлах», куда Беатриса иногда заглядывала выпить сливочного пива. Это была уже немолодая, но прекрасная женщина в самом соку — с пухлыми, очаровательными и румяными щечками-яблочками. Ох, а попка — попка спелый пэрсик. Со временем я понял, что каждый раз невольно провожал ее пытливым взглядом, который, волей-неволей, цеплялся за упругие телеса под темно-зеленым сарафаном. Ее шляпка, увенчанная розами и ромашками, словно венком, тоже не осталась без моего внимания. Какое очарование! Ее личико, обрамленное этим милейшим головным убором, навсегда отпечаталось в моей памяти. Раньше я за собой такого не наблюдал. Все обострилось, когда просто любование прекрасной дивой переросло в слишком бурную деятельность в штанах и превратилось в настоящее плотоугодие. Не свойственные доселе мысли стали лезть в голову каждую ночь, стоит хотя бы на секунду подумать о формах Беатрисы перед сном. Член, считывая мозговые сигналы, дергался так, что вздымалось покрывало. Я даже обратился к гадалке, дабы узнать истинную природу внезапного интереса. В раскладе выпала карта Луна — карта глубоких эмоциональных вод нашей души, где скрыты наши надежды и желания. Она обращает внимание на темные уголки сознания, делает бессознательное более реальным и пробуждает глубоко скрытые ощущения. Когда дело касается чувств, никто не прислушивается к голосу разума. Горячо. Поэтому, хоть и экзотические растения никогда меня не увлекали, я поддался искушению и решил познакомиться с прелюбопытной кралей поближе. С волнительным предвкушением, которое от головы спускалось все ниже и ниже, я вошел в сказочного вида магазинчик и очутился в зеленом царстве растений. Из-за прилавка мгновенно появилась сначала знакомая шляпка, а затем и вся головка Беатрисы Зелень. — Доброго полудня, мистер Браун. — Кротко улыбнулась она и выпрямилась во весь рост, из-за чего я не мог не пробежаться взглядом по округлостям, скрывающимся под привлекательным передничком в полоску. Из моего рта вырвался сдавленных вздох. — Добрый день. — Поздоровался я и вспотевшими пальцами поправил очки. — Чем могу помочь? Сегодня была поставка отменной мандрагоры. Торопитесь приобрести, а то все раскупят. — Затараторила она, стряхивая с сарафана пыль. Беатриса нагнулась над деревянным ящиком с горшками, в которых мирно спали толстенькие мандрагоры. Я следил за этим действием, не отрывая глаз, и заметил ложбинку, которую образовывала ткань между полупопиями. Ах, какая женщина, какая женщина. Как красиво ты вошла в мою грешную жизнь. Она достала несколько горшков и стала расставлять по полкам. — Мне… Ох, что же, что же мне купить? — Одну мандрагору, пожалуйста. — И снова я посмотрел на цветочный головной убор. — Прекрасно! Вы не пожалеете. Только посмотрите, какой красавчик!— Она поставила на прилавок мандрагору, которая, как мне показалось, как-то искоса на меня взглянула своим подобием глаз. — Спасибо. — Пробормотал я, недоверчиво взглянув на растение в ответ. — Что-нибудь еще? — Вежливо поинтересовалась Беатриса. — Нет, благодарю. — Я чувствовал, как учащается сердцебиение. Пока мисс Зелень расправлялась с остальными мандрагорами, я огляделся и понял, что прекрасная цветочная шляпка у нее далеко не одна. Вторая лежала на полке рядом с мешками с удобрениями. Третья — висела на крючке возле двери. Они все были похожи, отличались лишь количеством бутонов или цветом ленточки. Последняя небрежно лежала под сухим деревом рядом с прилавком. Я с непрошеным трепетом поднял ее, словно реликвию из копий самого царя Соломона. Негоже столь ценному предмету валяться на полу. — Мисс Зелень, ваша шляп… — А? — Она обернулась. Этот порыв был неконтролируемый. Я не мог ничего с собой поделать. По велению не только сердца, но и другого органа, я спрятал головной убор за спину. Конечно, я его верну. Завтра. А сегодня усну, уткнувшись носом в мягкую ткань, мечтая увидеть во снах ее обладательницу. — Ничего. Спасибо за помощь. — Одной рукой я выудил из кармана деньги, расплатился и подхватил под мышку не совсем желанную покупку, снова одаривая растение опасливым взглядом. — Всегда пожалуйста, Мистер Браун. Заходите еще. — Не сказала, а пропела она голосом, словно трель райской птицы. Обязательно, моя дорогая, обязательно. Придя домой, я торопливо поставил мандрагору на подоконник и наконец вальяжно расположился в кресле. Жар на щеках медленно сползал на шею, плечи, ниже по рукам, пока не стал стягивать внутренности внизу. Я со стоном и ликованием выпустил свой пышущий жаром внушительный прибор из ненавистного плена штанов и бесстыдно, без малейшего промедления стал полировать ладонью, сжимая второй рукой ткань милой шапочки не менее милой женщины. Я на секунду поймал себя на мысли, что хотел бы, чтобы Беатриса меня увидела в этом донельзя возбужденном состоянии, с восьмидюймовым болтом навыпуск. А как бы она удивилась такому возмутительному обращению с ее шляпкой! Ткань лоснилась на солнце, которое ясным светом проникало в окно, мягкий велюр так приятно ощущался под моими пальцами. Я накрыл ею лицо, жадно втянул носом цветочный аромат и легкий запах волос распрекрасной женщины и не забывал усердно орудовать другой рукой. Насытившись неповторимыми благоуханием, я переместил шляпку к паху. И представил, что за этим цветочным произведением искусства скрывается личико моей желанной нимфы. Мягкость и податливость уже намокшей ткани прекрасно имитировали влажные горячие губки. Добротная партия спермы была на подходе. Мне хватило буквально еще пары движений ладонью, чтобы, выплескивая тугие струи, щедро окропить головной убор белой жидкостью. Выброс был такой мощный и обильный, что ненароком я подумал, что заполнил густыми соками животворящей любви многострадальную шляпку до краев. Уф... Я никак не мог отдышаться от настолько опустошающего и мозг, и яички излияния. Мне оставалось только жадно хватать ртом воздух и удивляться все еще полной твердостью ствола, несмотря на только что случившуюся разрядку. А мандрагора на подоконнике будто бы хитрюще ухмыльнулась, вгоняя меня в краску пуще прежнего. Нужно отдать корню должное, его сморщенная физиономия заставила кровь отлиться от стоящего органа. Позже я развернул мандрагорца «лицом» к окну. Да простит меня Беатриса, порочно оскверненную шляпку я ей не верну. Я надолго запомнил этот порыв страсти. И тело, и мозг успокоились. С Беатрисой Зелень у нас сложились хорошие доверительные отношения, не выходящие за рамки дружбы и взаимовыручки; но вид этой время от времени мелькающей на улицах Хогсмида шляпки еще долгие годы порождал шевеления в моих широких штанах. А та, что обзавелась белесыми следами моей страсти — заняла почетное место на подоконнике рядом с мандрагорой, вид которой стал таков, словно она «видела некоторое дерьмо». Время шло, но оно отнюдь не испортило прелестное личико Беатрисы. Возможно, щечки ее потеряли былой налив и румянец, а кожа приобрела более серый, но не менее благородный оттенок. Возраст не отнял ее привлекательность, но превратил в настоящий божий одуванчик. Затишье продолжалось вплоть до того момента, как я стал слишком часто замечать около «Тимофилл и поганок» темноволосого человека неприятной наружности с черной, небритой и, как мне показалось, плешивой щетиной. В дальнейшем я узнал, что это преподаватель зельеварения в школе чародейства и волшебства Хогвартс — Эзоп Шарп, бывший мракоборец. Нужно ли говорить, что этот хрыч сразу мне не понравился! Я не раз наблюдал, как Беатриса выходила на крыльцо, провожая своего зачастившего посетителя, который совсем бесстыдно целовал на прощание ее восхитительную ручку. А однажды дело дошло до крайности! Прогуливаясь по вечернему Хогсмиду, я с удивлением узрел, что в магазин снова заходит пренеприятнейший гость. Я поддался любопытству, подошел к зданию и заглянул в окно. Двое сидели непозволительно близко друг к другу, на столе стояли две чашки чая, а может, чего и покрепче. Шарп увлеченно толкал речь. А Беатриса, заливаясь смехом, аж запрокидывала голову и придерживала от падения свою шляпку. Когда их беседа подошла к концу, Шарп встал и поцеловал ее в щеку — слишком близко к губам. Какая вопиющая наглость. Я наблюдал сию картину, и все мои спящие порочные мысли снова дали о себе знать. Шарп отдалялся от магазина, скрепя своей хромой ногой, которую, если верить слухам, он повредил во время мракоборских приключений. Держу пари, задета была не только нога, но и… Я с насмешкой представил, как зельевар теребонькает грубой ладонью свой пострадавший в бою нефритовый стержень. Или, что не менее смехотворно, наказывает им каких-нибудь нерадивых учеников, что портят котлы взрывами никуда негодных зелий. Как же противно думать, что неприятный глазу писюн, больше похожий на залежавшийся корень имбиря, который не идет ни в какие сравнения с моей волыной, вяло подергивается от возбуждения. Картина не для слабонервных. Воображение шалит не по-детски. Я представил, как губки Беатрисы обхватывают жухлый стручок Шарпа, не выпуская его, она достает язычком до неприглядных дряблых бубенчиков. Ее шаловливые ручки проникают между его далеко не упругих ягодиц и касаются колечка сжатых мышц. В этот момент глаза зельевара округляются от удивления и толики страха. — Н-нет... — Сконфуженно пролепетал бы Шарп. — Нет? А ваше тело говорит об обратном. — Отстранившись, томно проговорила бы строптивая Зелень. О, моя шальная императрица! Ее пальчики, я уверен, творят чудеса. Он в ту же секунду расслабляется, позволяя им проникнуть внутрь девственной дырочки. Движения пальцев то медленные и мерные, то становятся быстрее, подбирая правильный угол, чтобы надавить на комочек нервов. Его выдержки едва ли хватило бы на долгий раунд. Издав жалобный скулеж, зельеварных дел мастер выигрывает приз по скорострельности. И тут с увесистым агрегатом наперевес на сцене появляюсь я — темнокожий Аполлон собственной персоной во всей красе. Я подхожу сзади к Беатрисе, раздвигаю сочные чресла, а она и не против — подается с нетерпением навстречу. Моя стоящая колом одноглазая черная мамба проникает в ее сладострастную пещерку медленно, сначала хоть на пол-шишечки. Ведь сложно сразу принять в себя настолько широкий в обхвате аппарат. А затем, аккуратным толчком, он полностью исчезает в податливом лоне, задевает точку удовольствия, вызывая у мисс Зелень вожделенный стон. И вот мой каменный подарок мощными движениями с большой амплитудой раз за разом проникает в жадную до ласки и желающую неукротимых чпоков норку. А Шарпу остается лишь наблюдать за нашим богоподобным соитием. Я летел к дому, словно ветер по полю, так быстро, что сделал неловкое па, поскользнувшись на коровьей лепешке возле «Кабаньей головы». Но спешка полностью оправдывала испачканные в дерьме ботинки. Через карман я уже во всю наглаживал свое достоинство… — Мистер Браун! — Вдруг из ниоткуда послышался голос мальчишки. Тысяча чертей! Это что еще за напасть?! Кудрявый рыжий негодник нагнал меня в переулке и, тяжело дыша, готовился выдать тираду. — Как хорошо, что я вас встретил. Извините, что так поздно. Меня очень заинтересовали рецепты новых котлов для зелий. Я уже опробовал парочку из них и пришел к одному любопытному выводу. А еще у меня встал один весьма животрепещущий вопрос… Ох, если бы ты знал, какой, не терпящий отлагательств трепещущий, в прямом смысле слова, «вопрос» сейчас стоит у меня! Моей выдержки все же хватило, чтобы не пнуть паршивца под тощий зад. — Я слушаю, молодой человек. — Сказал я, стиснув зубы и прикрывая свой каменный стояк руками. — Вас не устроил товар? Мальчик бесцеремонно преградил мне путь: — Отнюдь! Я тут подумал, можно ли усилить подставку, сделать ее более устойчивой, чтобы котел в момент неожиданного взрыва не терял равновесие, во избежание разбрызгивания содержимого. Разрази тебя гром! Почему ты появился именно сейчас? Еще немного и разбрызгивание содержимого произойдет прямо у тебя на глазах! Я почти взвыл. — Этот вопрос не ко мне. Я всего лишь торговец книгами, но я обязательно передам ваши пожелания создателям рецептов для котлов и подставок для них. — Пробормотал я, ерзая на месте. — Спасибо! А еще… — Не сейчас. — Я готов был испепелить наглеца взглядом. Ребенок не унимался: — Зелья бывают нестабильные. И могут потребоваться дополнительные ящики для ингредиентов. А что, если заколдовать их чарами незримого расширения, для большей вместительности и экономии места. Столы, на которых держатся котлы, тоже хотелось бы утяжелить, чтобы они крепче стояли на полу… Крепче стоять уже точно не может... Я не вслушивался в этот сумбурный поток слов. И оставил окаянного ученика без прощания. Избавившись от рыжего недоразумения, я, распаленный столь долгим ожиданием, вбежал в свой магазинчик, будто за мной гонится сам дьявол! Торопливо закрыл дверь и на ходу, как озверевший, стал расстегивать брюки, даже не сняв пиджак. Я схватил шляпку и снова пустил ее в ход, с остервенением обхватив тканью свой поршень, и с хлюпающим звуком стал наяривать так сильно, что ладонь едва не задымилась от трения. Из глаз посыпались искры. Мой стон был больше похож на рев раненого дромарога. Но мне не стыдно. Это было воистину грандиозное, подобно великому Везувию, семенное извержение. Оно бурной струей влетело в стекло аккурат над настороженной мандрагорой, которая будто специально вжала голову сильнее в землю. Я бы не удивился, если мой шальной поток необузданной страсти пробил бы окно, вылетел на улицу и смачно шмякнулся на дорогу. От сладкой истомы и перенапряжения опасно закололо в груди. Не хватало еще в таком виде словить инфаркт. Кряхтя, я потянулся к пузырьку с успокаивающим настоем. А предупреждала гадалка — бойся своих желаний. Теперь с меня точно достаточно. Ох, это было не один год назад, это всего лишь мысли и фантазии. Никто никогда о них не узнает…правда?***
— Египетская сила! Что за черт! — Томас Браун пошатнулся от внезапной боли в висках. Было ощущение, что в голове кто-то поковырялся консервным ножом. Он огляделся по сторонам, глубокий вздох помог прийти в себя. Никого. Сбросив наваждение, торговец пошел дальше и вскоре благополучно добрался до «Трех метел», где в компании Эзопа Шарпа сидела Беатриса Зелень. Он присоединился к ним и влился в оживленную беседу. Хозяин специализированного книжного магазина Томас Браун — терпеливый и мягкий мужчина с добрыми глазами, благородной седеющей бородой и круглыми очками никогда не давал повода усомниться в своей порядочности. Его знали как внимательного, трудолюбивого волшебника и неизменного хозяина «Фолиантов и свитков». Но, иногда его посещали нечестивые шальные мысли, и он давал волю рукам. Только и всего. А за углом одного из домов прятался мужчина в пальто и высокой шляпе-котелке. Бандит проводил торговца ошалевшими, широко открытыми глазами. Между ног стало неумолимо тесно. Он бесстыдно засунул руку в штаны и отлепил прилипшие к взмокшим яйцам труселя. Затем неловкой походкой в раскорячку поспешил уйти с места преступления. Он не был искусным умельцем в области легилименции и не умел отличать фантазии от реальности. Он лишь сделал вывод, что у торговца нет никаких заговоров с новой ученицей. Не стоит рассказывать об увиденном Ранроку.