То, что называют счастьем.

Словами не описать красоты Что я видел сегодня во дворе дома Так смысл же мне говорить От того ей не тебе стать более знакомой Более знакомой Я любовь эту буду теплить и вынашивать так Чтоб она разрослась во мне деревом Чтобы кончики пальцев стали ею окрашены И чтобы ее во мне немерено, немерено.

*** Четырнадцатое февраля, день Святого Валентина. День для влюбленных и любимых. Сколько Кевин себя помнил, этот день был обычным и ничем непримечательным. По крайней мере для него самого. Вокруг всегда полно влюблённых парочек, которые готовы показывать свои отношения каждую секунду и мгновение. Дэй никогда такое не любил. У него никогда такого не было. Когда он был Вороном, в еще детские и подростковые годы он задумывался об этом дне. Задумывался о возможности иметь человека, с которым не страшно отметить этот праздник. Однако возможности у него не было. Никогда. Рико не любил праздники, можно сказать презирал, потому каждый раз, когда Кевин обращал свое внимания на подобные глупости, он его наказывал. Рико любил наказания и имел для них особые игрушки. Как раз таки одной из таких игрушек и был Кевин. Таким же был и Жан. В Гнезде они с Моро были вместе, однако Кевин, со всей своей благородностью не мог ему помочь. Пусть и хотел, пусть и желал больше всего на свете. В тишине темных стен Дэя часто мучила вина за то, что он стоял, за то, что смотрел и бездействовал. За то, что просто не мог увести Жана подальше. Рико знал, что Жан дорог Кевину. Знал и поэтому мучить его он любил больше всего на свете. Ему нравилось смотреть на своего названного брата, нравилось видеть на его лице боль и отчаяние, с которым он сжимал руки. Нравилось наблюдать, как кровят прикусаные губы, пока тот смотрит, как дорогого ему человека разрывают на части. Ему нравилось и то, что Жан никогда не просил Кевина помочь, он знал, это бесполезно. Кевин тоже знал. В моменты, когда струйки горячей воды опаляли кожу и смывали кровь с почти безжизненого тела Моро. В моменты, когда Жан, в тишине прижимался к нему всем телом и дрожал. Кевин всегда знал что это бесполезно. Кевин начал встречаться с Теей только из необходимости. Это было выгодно, это было выходом. Это могло хоть как-то уберечь Жана.А еще это было проще, потому, что Тея не была собственностью Рико, она была дочерью делового партнера и ломать ее было нельзя. Как бы то ни было, сейчас Кевин понимал — он ничего не мог сделать. Пусть все и считали его трусом, он отдавал всего себя, умоляя Рико прекратить, а когда понял, что того это веселит, перестал. Жан имел право на ненависть, на месть и на то, чтобы забыть его с концами. Однако он не стал, наоборот, он позволил Кевину вернуться. Впервые Кевин узнал о Джереми и Жане спустя восемь месяцев, после победы над Воронами. Это было спонтанно и странно, Кевин всегда восхищался Ноксом, он любил его как самый преданный фанат и если говорить честно, он бы с радостью отдал ему свою жизнь. Однако видеть Джереми рядом с Жаном было больно. Видеть их сжимающиеся руки, видеть их неловкие взгляды, словно они два школьника в переходном возрасте. Это было физически больно, но Кевин понимал, он ничего не мог им предъявить. Он уходил, так далеко, как только мог, а после просто наблюдал за ними со стороны. Однако, увидеть их целующимися было ещё больнее, потому он убежал. В тот же день, от собственной ничтожности и некчемности он напился. Как трус, как слабак, он спрятался. Он долго не понимал, почему его сердце сжимается до боли. Не знал, почему ему становилось так противно от самого себя, его буквально тошнило от этого ощущения. На банкете он говорил с Жаном и выпивал бокал, потом он говорил с Джереми и выпивал еще. Он садился в автобус, ехал обратно в Пальметто и выпивал бутылку. Он ломался на части. Алкоголь всегда был для него врагом, потому, когда он напился до беспамятства его мозг решил действовать. Никто не знал, что бутылка водки приведёт его к ночному звонку, где через трубку он будет лить слезы и сыпать извинениями за свои постыдные чувства. Никто не знал, что уже на следующий день Джереми и Жан приедут в Пальметто и будут искать Кевина. Сейчас он прекрасно осознавал что заслужил это. День начался тихо, очень тихо. Кевин осторожно откинул одеяло, в попытке не разбудить книгой своих прекраснейших парней. Его щеки покраснели от одного вида спящих Джереми и Жана. Около минуты он пялился на то, как Джереми просунул руки под футболку Моро, не лапая, а просто держа их там. Словно Нокс даже во сне пытался убедиться, что Жан где-то рядом. Моро от него не отставал, уткнувшись носом в шею Джереми, он словно милый котенок фыркал от отсутствия Кевина. Дэй любил этот вид, любил больше чем все, что было в его жизни. Их привычка укладывать Жана по середине и облеплять со всех сторон, по истине заставляла Кевина считать утро добрым. Ну вы только подумайте, солнечные лучи, теплое одеяло и два парня, что представляли собой любовь всей его жизни. Улыбаясь этому, он понимал, все через что они прошли, того стоило. Не дожидаясь пробуждения мальчиков Кевин направился в душ. Ему бы хотелось проснуться позже, позволить Жану и Джереми расчесать ему волосы или сделать блинчики, однако сегодня он не мог себе этого позволить. По крайней мере, не сейчас. Быстро собравшись он наконец-то вышел из квартиры, где-то на подкормках сознания его охватывал паника и тревожность, однако он гнал их прочь. Ради своей любви он перестал пить, старался больше не быть трусом и просто жить. Ради своей любви он в ранее утро несся через весь город и надеялся, что его парни все еще мирно спят и ни о чем не беспокоясь. *** Жан проснулся в тот момент, когда Джереми пришлось перелезть через него, чтобы встать с кровати. Он не стал подниматься на ноги, спокойно приняв поцелуй от Нокса, он подметил отсутствие Кевина на кровати. Утро было прекрасным, Жан всегда наслаждался солнечными лучами, словно кот, который разнежился на зеленой траве. В комнате было тепло, однако Моро все равно еще сильнее завернулся в одеяло, которое еще пахло его любимыми. Уткнувшись носом в подушку, он прикрыл глаза, с кухни послышался грохот посуды. Не настолько громкий, чтобы Джереми нужна была его помощь. Жан знал своих парней, потому старался не выходить из комнаты и не мешать Джереми быть заботливым и милым. Хотя, он всегда был таким, вне зависимости от того, что он вообще делал. И если бы Ноксу давали по доллару каждый раз когда он заставлял Жана и Кевина беспокоится за свои сердца от его улыбки, он бы давно был миллиардером. Впрочем, на деньги они не жаловались. Когда все это только началось Жан нервничал так сильно, что волосы на его голове начинали выпадать. Нет, ну, а кто бы не нервничал имея двух самых лучших в мире парней, которые хотели бы жить с ним одним? И друг с другом конечно. Жан полюбил Кевина задолго до того, как понял это. Возможно это произошло в их первую встречу, а может быть в их первое совместное наказание. А может, он и вовсе не может этого вспомнить. Отношения, это как игра, в который ты не знаешь правила. И казалось бы, все должно быть очевидно и просто, но когда речь заходит о переходе на другой уровень, ты лажаешь так сильно, что возвращаешься к исходной точке. Так и с Жаном. Когда они сошлись, когда стали другу к другу ближе, он понимал что все приведет к постели. Он понимал это мозгом, понимал сердцем, но не был уверен в том, что его внутреннее "я" понимало это так же. Кевин и Джереми никогда на него не давили, никогда не заставляли и даже не намекали. Они его ждали, любили. И от этого было легче. Сейчас, закрыв глаза Жан мог вспомнить как это произошло. Перед глазами проносился день, когда он впервые понял, что хочет Джереми и Кевина. Это был его последний курс, когда Кевин и Джереми уже выпустились из своих команд и по воле судьбы начали играть за одну и туже профессиональную. День не был особенным, Жан делал тоже, что и обычно. Он тренировался, ел, спал и учился как и каждый день до этого, однако различие все же было. В его днях не было ни Джереми, ни Кевина. Жан никогда не думал, что будет тосковать по личным встречам. Он прожил большую часть своей жизни под землей, как трусливая крыса. Его комната была ему камерой, а Университет в котором он жил — тюрьмой. Он всегда боялся, страх не просто настигал его, он никогда и не уходил. С самого первого дня его пребывания в Гнезде страх лишь усиливался, въедаясь в кожу и прожигая вены. Он долго не знал о личном пространстве и времени, не знал о закрытых дверях и соли в еде. Он жил пресно и сухо, существуя как предмет интерьера, нежели полноценный человек. Его били как собаку, использовали как вещь и ломали, как самую ненужную игрушку. Однако он выжил, пусть и не без чужой помощи, но он остался жив. Его дни стали приятнее, он нашел семью, нашел тех, кто будет рядом и не предаст. Он верил в это. Кошмары все еще посещали его ночью и Моро знал, смерть Рико не забрала с собой все то, что мучило его. Может быть даже наоборот, его смерть оставила с Жаном частичку ада. Однако и было в этом что-то, что заставляло его идти дальше. Весь тот кошмар, который он пережил будучи еще ребёнком и подростком сделал его поистине сильным. Сосредоточившись Жан наконец-то встал с кровати и направился в душ. Его день всегда выглядел так: он вставал, шел в душ, заправлял кровать и шел на кухню. Сегодня он нарушил эту идиллию. Он заправил кровать, но на кухню не пошел, сразу же направившись к шкафу, он переоделся и дожидался момента, когда ему наконец разрешат выйти и насладится образом Нокса.  Жан любил своих парней, любил больше всего на свете и отдавал всего себя ради их счастья. Кевин всегда был пугливым ребенком, который молчал о своих желаниях. Жан тоже был таким когда-то. До Джереми. Годы с самым ярчайшим солнцем Калифорнии заставили его измениться. Когда их отношения только начинались Жан был не готов. Он был в аду каждый день своей жизни и отойти от этой боли за столь короткое время просто не мог. Прошли месяца прежде чем он наконец-то сказал Джереми о своих чувствах, прошел год, прежде чем он снова вернул в свою жизнь Кевина. Прошло ещё больше времени, когда Жан понял, что он —Грейсексуал. Человек, что почти не испытывает сексуального влечения. Страшно осознавать, что монстры, которые преследовали тебя в прошлом, не дают жить и в будущем. Жан чувствовал себя прокаженным, словно сейчас он может выйти на улицу и все будут шугаться его как дефекта. Он знал, что был таким с рождения, а еще он знал, что ему не дали и шанса, чтобы осознать себя. Он чувствовал, что все вокруг могут осудить его и сказать, что таким он стал из-за травмы. Он боялся, что это окажется правдой. В отличии от остальных людей, ему не дали права думать о своих чувствах и предпочтениях, ему это запретили. Потому, когда он осознал себя, было уже поздно, он не знал что делать. Даже тут ему помогли, его спасли и на этот раз это были Кевин и Джереми. Два парня, что ворвались с его жизнь и не планировали уходить. Жан сидел на кресле обвёрнутый в серый кардиган Кевина. Его лицо озаряла улыбка, а мысли находились где-то между воспоминаний о улыбке Джереми и нахмуреных бровях Кевина. Два образа, что он сохранил в своей памяти, две любви, сливающиеся в одно чувство. Чувство безопасности. Француз прижал руку к сердцу, оно билось так сильно, что в ушах начинало звенеть. Именно в этот момент дверь открылась и в комнату вошел Джереми, в своих серых треко и зеленой футболке. В его руке была черная лопатка из набора, который Кевин подарил ему на прошлый день рождения. Сам Джереми улыбался, его глаза сверкали в лучах солнца, а чуть отросшие волосы спадали на лоб. Мысленно Жан уже отметил дату, когда они с Ноксом пойдут в парикмахерскую, сейчас, он лишь улыбался. — Ты идешь есть блинчики? — Джереми прильнул к дверному косяку и скрестил руки, Жан восхищался этим видом. Джереми выглядел таким комфортным и домашним, сердце француза просто не выдерживало при мысли, что такой образ полностью принадлежал ему, ему и Кевину. Моро поднимается на ноги, в то время как Джер выскальзывает из комнаты и уже скрывается за кухонной стойкой. Делая глубокий вдох Жан уже чувствует запах карамели и вишни, по телу пробегают мурашки и наслождение. Размеренным шагом он идет к холодильнику и достаёт сливки и сгущенку, ему нравилось когда часть начинки была еще холодной. С улыбкой он подмечает, что будь Кевин дома, он бы уже давно ворчал о вредности такого вот наполнения, ворчал бы конечно не долго. Жан знает, чем дольше его целуешь, тем тише он становится. От образа смущенного Кевина у Моро загораются щеки, он понемногу начинает скучать по присутствию Дэя дома, но все же усаживается перед тарелкой с блинами.  День проведённый с любимым человеком, это самый короткий день в вашей жизни. Ведь время летит быстрее когда любишь. Любовь вообще вещь спорная, ее нельзя описать одим словом, нельзя даже близко подойти к ее понятию. У каждого любовь своя, однако одно про это чувство скать можно, оно странное. Джереми любил Кевина и Жана. Любил и был готов сдувать с них пылинки. Его чувства не были похожи на пожар или взрыв вулкана. Он помнил как бешено билось сердце, когда Жан невинным взглядом сопровождал его на поле. Помнил первое его удивление, которое Нокс увидел. Помнил как краснели щеки Кевина, когда он признал, что по уши влюблен. Помнил ночной звонок, что разбудил их с Жаном и заставил пересмотреть свою жизнь за сутки. Джереми Нокс по истенне сильно любил своих парней и сожалел о их прошлом. Его детство и юношество были спокойными, порой бешеными, но определенно счастливыми. Он рос с заботливыми родителями, имел полную семью, закончил школу на отлично и поступил в однин из самых известных университетов страны. Джереми Нокс стал одним из лучших нападающих Сборной США в Экси и побывал на Олимпиаде. Он был победителем по жизни и как сказал Кевин, Лисам бы не подошел. Впрочем, и для Воронов он был слишком счастлив. Рико Морияма давно был мертв и покоился в своей сырой могиле. Однако Джереми с особой серьёзностью убил бы его, оказжись он жив. Он горел от ярости при одном лишь упоминании японской рожи этого ублюдка, а думать о том, что когда-то играл с ним на одном поле и вовсе не хотел. Может быть, знай он еще тогда о всех грехах Мориямы, на поле старался бы лучше. Может быть, Троянцы забрали бы у Воронов первенство и поставили на место выродка с единицей на щеке? Он не знал правильного ответа, тогда он не знал ничего. Сейчас его сердце трепещет от одного вида Жана за кухонной стойкой. Сейчас он рад, что его любовь жива и невредима. Где-то под кожей он чувствует, как любовь растекается по его телу. Как год за годом чувства только крепнут, даже на секунду не планируя умирать. Джереми знает, его любовь — тихая гавань, доступная ему и еще двум людям. Порой ему кажется, что Жан и Кевин полностью в нем, словно они и есть его жизнь, словно они уже были в его сердце с самого рождения. Кажется именно это называют Соулмейты? Родственные души, созданные где-то друг для друга. Джереми нравилась идея роственых душ. Разве это не здорово, жить и знать, что где-то есть человек или люди, созданные лишь для тебя? Способные тебя понять и принять. Способные успокоить и любить несмотря ни на что. — Испечем печенье до прихода Кевина? — Жан все время смотрит на него, словно видит самое красивое в мире произведение. Он кивает и где-то в далеке лавина срывается вниз куборем. Эта ловина — чувства, которые Джереми испытывает в данное мгновение. *** По правде говоря, Кевин не фанат таких вот долгих прогулок. Сейчас он мог бы лежать в своей кровати, обнимать Жана и сопеть ему в плечо. Он делал так почти каждое утро. Но не сегодня. Сегодняшний день был по истине особенным, теплым и солнечным, словно на улице не стояла середина февраля, а под ногами не хрустел мелкий снежок. И все же, в середине страны зима всегда теплая, а снега почти что и нет. Когда он наконец собрался выйти из мастерской, в холле заиграла Wicked Game - Chris Isaak. Кевин улыбнулся, одна лишь песня не могла испортить его день, она ничего не значила. Дорога домой была привычной, он был готов вдавить педаль газа в пол и прорваться сквозь пробку, образовавшуюся на обратном пути, но не стал. Он не хотел портить этот день, ему оставалось смиренно ждать и игнорировать все сообщения от лишних людей, что пытались до него достучаться. Ему казалось, что именно так должен выглядеть праздник влюбленных: цветы на заднем седении, подарок под рукой и чувства, что он готов выразить в поцелуях. Конечно же он сожалел о пропущенном завтраке и обеде, но мысль об ужине с любимыми его успокаивала. Припарковав машину, он даже не стал дожидаться лифта, просто взлетел вверх по лестнице, словно за спиной у него правда появились крылья. Дом встретил его запахом выпечки и шоколада. Не приторно сладко, пряно и так тепло, на мгновение Кевин погрузился в сладкий сон. Весь этот уют представлял собой то, о чем он мечтал всю свою сознательную жизнь. И эта жизнь сейчас принадлежала ему. Пройдя в глуб квартиры Дэй нашел своих парней в гостиной. Джереми уложил свою голову на плечо Жана, на экране телевизора мелькал какой-то фильм, а глаза Моро выглядывали из полуоткрытых век. Джереми поднял голову с плеча их любимого француза, его щеки покраснели, а руки слега задрожали. Жан наконец-то открыл глаза полностью, его взгляд смягчился, а нежная улыбка расползлась по лицу. Кевин держал в руках два огромных букета, с его ростом это казалось мило и до боли комично. Дэй не заморочился тем, чтобы снять свое пальто, он осторожно прошел в комнату и присел на корточки возле дивана. Его изумрудные глаза источали самый теплый свет, он протянул букеты своим прекрасным бойфрендам, осторожно вкладывая цветы в их руки. Джереми достались прекрасные белые розы, в то время как Жан молча рассматривал белоснежные Лилии, обвернутые в крафтовую бумагу. Кевин смотрел на них так, словно в них начинался и заканчивался весь мир. Он не знал, кого благодарить, потому просто сказал. — Спасибо, что вы со мной, mon soleil et ma lune. Я люблю вас. Джереми чуть ли не бросился ему на шею, его загорелые руки обвили плечи Кевина, а губы приземлились прям на щеку. Счастье, что витало в комнате разливалось по венам и заставляло хохотать от счастья. Жан наклонился вперед, вцепившись в Кевина он жадно поцеловал его в губы. Если они с Джереми солнце и луна, то Кевин их личное небо. По обоюдному согласию дарение подарков они перенесли на ужин. Переодевшись Кевин с Джереми встали за плиту, где Нокс двадцать минут уговаривал Дэя не готовить овощной суп и смириться с лазаньей. Еще двадцать минут они оба уговаривали Жана остаться на диване, ведь в троем они у плиты точно не поместятся. Между препираниями и этапами готовки Кевин успел пару раз попробовать безумно сладкое печенье парней. За что сразу же получил по рукам заветной лопаткой и был выслан в гостиную, словно нашкодивший щеночек. Впрочем, Дэй был не против уткнуться в шею Жану и получить дозу объятий и поглаживаний по голове. В его скромном понимании любовь выглядела именно так. Когда лазанья уже была готова, Дэй и Моро быстро приготовили овощной салат и достали готовые закуски из холодильника. Стол был быстро накрыт Джереми, потому переодевшись они быстро сели ужинать. Кевин никогда не думал, что будет проводить свое время так. Когда-то давно у него и вовсе не было будущего, а сейчас есть парни, которые буквально кормят его с ложечки и отпускают стеснительные комплименты. Джереми уложил свою руку на его колено, а Жан с самым спокойным выражением лица рассказывал о итогах матча, что он посмотрел еще после завтрака. Кевин был на седьмом небе от счастья, он желал продлить эту идиллию и не расставаться с теплом. Лазанья от Джереми была безусловно лучшей, а печенье, которое ему скормили после ужина — лучшее блюдо на свете. Доев все они правились в свою комнату, где кровать все еще выглядела так же как и утром, Кевин сразу понял, что его ждали. Дэй решил быть инициатором, потому первый подался за подарком. В его руках быстро оказалось две бархатные и продолговатые коробочки. Сердце Джереми беспощадно билось от волнения, в то время как Жан любопытно рассматривал Кевина, пытаясь выследить хоть одну подсказку на его лице. Никто не мог предположить, что открыв коробочки парни обнаружат там подвески в виде пазлов, изначально было не понятно во что они складываются, но стоило Кевину открыть свою, Джереми взвизгнул от счастья. Три подвески были изготовлены на заказ, они имели форму пазла, который складывался в достаточно большое сердце. Подвески были именные, потому на тыльной стороне каждой красовалась гравировка. Жан быстро поцеловал Кевина в щеку, после чего заботливо помог застегнуть цепочку на шее. Следующим подарок решил подарить Джереми. В его руках оказались два непропорционально запомтаных подарка, которые после распаковки представляли собой книгу, которую так долго хотел Кевин, и альбом для открыток, которые коллекционировал Жан. И это были не обычные подарки, ведь вместе с книгой Кевин получил автограф любимого автора, а Жан пополнение в свою коллекцию открыток. Последним маленьким подарком от Джереми стали котята, маленькие и связанные им в ручную. Кевин хотел бы расплакаться, но его гордость сдерживала все порывы внутри. Он крепко обнял Джереми и к этим объятиям подключился Жан, наполненный любовью и счастьем. Подарок Жана казалось был обычным, однако все же довел до слез и Джереми, и Кевина. Моро подарил своим прекрасным парням парные кроссовки, созданные на заказ и имеющие весьма яркую расцветку. Однако даже не это стало причиной слез. Вместе с обувью Джереми и Кевин получили автограф своего любимого спортсмена, а по совместительству парня. Это были не рыдания, а маленькие слезы счастья, ведь они в кои-то веки были счастливы и свободны. Кевин уложил свой подбородок на плечо Жана, он обнял его так крепко, как только было позволено. Может быть, он не заслужил всего этого, может быть, он вообще не достоин такой любви, но он был безумно благодарен за возможность иметь это. — Вообще-то, это еще не весь подарок. — Слова Жана прозвучали так громко в этой гордой тишине, что Кевину пришлось вздрогнуть. Джереми прильнул к телу парня и с весьма довольной улыбкой спросил: — Что еще ты нам приготовил? — Вам придется закрыть глаза и не открывать пока я не закончу. Согласны? — Конечно же они кевнули и перекрыли глаза. Жан быстро прошелся по комнате и вернулся к кровати. Поскольку глаза парней были полностью закрыты, они могли слышать лишь шорохи и родное дыхание. Спустя несколько секунд Кевин услышал тяжёлый вдох Джереми и звук поцелуев. Сжав руки на своих коленях, он все же воздержался и не открыл глаза, Джереми издавал весьма соблазнительные звуки. Кевин кончиками пальцев чувствовал, как напряжен был его любимый блондин. Жан нежно исцеловывал шею Джереми, окуратной дорожкой он прошёлся по углу подбородка, после чего одарил поцелуями ключитку и наконец-то впился в желанные губы. Джереми обвел его талию руками, он не открывал глаза, однако все равно отдал бы все, лишь бы увидеть образ Моро, разгорячённый и смущённый. Оторвавшись от Нокса Жан осторожно нанес на свои губы новый слой помады. Спокойно оседлав колени Дэя он уложил свои руки на его плечи. Путь поцелуев начался с щёк, Жан исцеловывал Дэя так сильно, что казалось от этого зависела жизнь. Он прошелся по яремной венке на шеи, слегка прикусывая и облизывая кожу. После чего исцеловал ключицу и даже кадык. Самым резким и страсным был поцелуй в губы, где Кевин казалось хотел его вовсе сожрать. — Вы можете открыть глаза. Открыв глаза парни увидели друг друга, измазаных в яркой вишнёвой помаде и расцеловых их любимым французом. Кевин улыбнулся, хитро и по мнению Жана очень даже пошло. Взяв помаду, он нанес ее на свои губы, после чего передал ее Джереми, который уже успел стянуть с Жана серый кардиган. Дэй и Нокс изводили его долго. Растягивали поцелуи и мучали касаясь в самых разных местах. Жан даже не успел понять как оказался в объятиях своих парней, лежа на кровати и уже без футболки. Руки Кевина блуждали по его плечам, пока он сам издевался над шеей Жана. Джереми целовал его губы, однако руки его были не так послушны, потому блуждали по всему телу, иногда слишком сильно сжимая и без того дрожащие бедра. Когда оба парня выдохлись, они просто свалились по разные стороны от Моро, в воздухе летела любовь, а тепло разливалось по венам. Жан любил их. Любил так сильно, что засмеялся. Громко и счастливо. И любовь эта была в том, что они засмеялись вслед за ним. И все же, что называют счастьем? Жан мог ответить. Поцелуи, подарки, поддержка, совместные дни и мгновения, проведенные без особой пошлости. Счастье для него представлялось в двух парнях, которые шли ради него на все. Он был готов пожертвовать ради них всем, он отдал бы последнее, что у него было, лишь бы видеть эти улыбки каждый день своей жизни. Просыпаться в их объятиях, вставать с их поцелуями, помогать им в домашних делах и знать, что вечером уснешь с ними же. Вот то, что называют счастьем. И Жан впервые в жизни был готов за это бороться.