liaison

Первая половина дня рождения пролетела совершенно незаметно, ведь утром время тянулось с бешеной скоростью. Чуя принял пару деловых и занятых друзей, которые поздравили его и разбежались по своим делам. Завтрак с Рюноске перерос обед, ведь обсудить накопившиеся новости хотелось как можно тщательней, затем пересекся ещё с парой знакомых, и вот уже свечерело. День рождения давно, на самом деле, перестал быть для Чуи особенным праздником, который обязательно должен отмечаться с размахом. Это день, когда ты становишься на год старше, и особого восторга в его возрасте это не вызывает, скорее, это просто повод увидеть тех, с кем давно не общался и услышать приятные слова. И все же какая-то маленькая детская игривость в душе ноет от досады, потому что хочется в свой день чего-то необычного, нарядного. Осаму обещал, что зайдет за ним в семь, и для Чуи это обещание было надеждой. Он собирался особенно тщательно, всё ему не нравилось как челка лежит, как лонг сидит, да и джинсы какого-то дурацкого цвета. Ещё немного было тревожно, от того, что Осаму за день ни строчки не написал — возможно, не хотел отвлекать, но все же. А, может, он уже охладел! Вон, как быстро смотался вчера от Чуи ночью — только зашел, поздравил парой слов, всучил торт и ушел. Чуя смотрится в зеркало и ведёт бровью, ну, ожидаемо от Осаму, он, в целом, изначально на это и настраивался, поэтому сейчас не очень огорчен. А неприятный осадок все равно есть. На часах без десяти семь, Чуя отвечает на сообщения с поздравлениями, распаковывает виртуальные сертификаты в разные магазины, которые наприсылали в подарок, и вдруг ему одновременно звонят в дверь и на телефон. Он берет трубку, где на том конце провода владелица крупного интернет-магазина и постоянная заказчица осыпает поздравлениями, и медленно подходит к двери. — Да, милая, спасибо большое ещё раз, про дела поговорим в следующий раз обязательно, — удерживая телефон между ухом и плечом, Чуя открывает все свои сто замков, впуская Осаму внутрь, а затем сбрасывает. Лицо у Осаму странное, не привычно довольное, а прям задумчиво-огорченное. Это ещё один сигнал Чуе о том, что парень просто заскучал рядом с ним. Остается только провести последний праздничный день вместе, чтобы совсем не расстраиваться и закончить все на этом, будут нормальными обычными соседями, которые изредка здороваются и дают друг другу соль — в их случае сигареты. — Привет, — слегка улыбается Чуя, глядя на Осаму, вообще с места не двигающегося. — Привет, пойдём? — тот поскорее кивает в сторону двери, в которую буквально только что вошел, и тоже изображает что-то вроде добродушия. Чуя согласно мычит и захватывает ключи. — Пойдем, — и все же уточняет, — Всё нормально? — Да, это я так по работе задумался. Ага, знает он таких. Красота широких улиц, пестрящих рекламами и туристами сливается с некой меланхолией, разгуливающей между толп. Чуя, по просьбе Осаму, рассказывает как провел день, а тот слушает вполуха. «Да, милая, спасибо» — кривляется в мыслях Дазай, и следы раздражения все же мелькают на лице, но остаются незамеченными. Была смутная надежда на то, что есть в Чуе хоть капля…но нет. Классно, что у него имеется своя «милая», и он рад за парня, не от всего сердца, конечно. Это обстоятельство рушит все планы на ментальную и духовную связь, которая только начала у них с Чуей развиваться, потому что Осаму не может быть уравновешен и в полной мере вдохновлен, когда есть, блять, какая-то «милая». — Продуктивно ты день провел, — отвечает на рассказ Осаму универсальной фразой и глубоко вздыхает, отбрасывая мысли, — Почти пришли. Иногда расположение квартиры не в спокойном спальном районе, а в центре, играло на руку, ведь самые классные места находились в паре шагов. И сегодня Осаму решил, что интересно будет прогуляться по эксклюзивной выставке, которая открыта всего два дня. Выставка картин очень популярного, но скрытного художника - так ее охарактеризовывает Осаму - даже звучит многообещающе. — Ого, — роняет Чуя, ступив лишь один шаг в такой большой и красивый зал. На фоне играет музыка не то чтобы таинственная, а больше манящая, раззадоривающая. В зале, на удивление, людей не очень много, скорее всего в прессе было мало информации о событии, зато фотографов масса. Понятно, откуда Обаму узнал про это место. Но фотик с собой не взял, никакой. — Рассказывай, куда привёл, — усмехается Чуя, переводя взгляд с зала на Осаму. — Выставка М.О - об авторе известна лишь аббревиатура, может даже и не аббревиатура, а рандомные буквы. Здесь собранны картины как двадцатилетней давности, так и написанные буквально месяц назад. Но тематика у всех похожая. Чуя заинтересованно глядит на Осамы, который тут же отводит хитрые глаза на ближайшую картину и улыбается: — Сам сейчас посмотришь. — А ты видел их уже? — Нет, только пару фото. Они бредут по залу бесчисленное количество времени. Все картины действительно связаны: на каждой присутствует маленькая подпись «М.О» в самом неожиданном месте и главным неотъемлемым элементом являются семиконечные звезды - хоть пара, да будет на картине. И звезды эти такие интересные, Чуя первые несколько минут думает, что внутрь них встроены маленькие лампочки, потому что они буквально светятся. Он далек от художеств, так что не понимает, как можно нарисовать так. Каждая картина словно открывает новую грань мироздания: запечатлены какие-то метафизические идеи, наверняка заставляющие задуматься над смыслом бесконечной Вселенной, но каждый видит в них свое. Это абстракции и символы, где художественные формы переплетаются с невидимыми мыслями. Зал же словно лабиринт, постоянно находятся какие-то потайные ходы, небольшие щели и скрытые дверцы, за которыми прячутся самые невероятные работы. Чуя останавливается у полотна, что во всю стену и задумчиво клонит голову вбок, забавя Осаму тем, как подпрыгивают рыжие кудряшки. — Посмотри, почему тут опять эта же бабочка? Она как на картине десятилетней давности. Прям точь в точь. Чуя очень увлекся разглядыванием шедевров. Его раззадоривает, что это не просто пейзаж или портрет, а некий артхаус, в котором определенно заложен некий смысл и который очень хочется разгадать. Или хотя бы понять почему нарисована опять эта же бабочка. И Осаму нет спешит ответить на этот вопрос, потому что на плечо Чуи ложится хрупкая женская рука. — Ну, привет, — высокая девушка улыбается так тепло и сладко, что Осаму с трудом сдерживается от закатывания глаз. Чуя приоткрывает рот в удивлении и улыбается ещё шире. — Привет, Ханако, ты что тут делаешь? Ханако поправляет идеальные черные волосы и таинственно стреляет зелеными глазами. — Черпаю вдохновление для будущих проектов, ты тоже? — Возможно, — Чуя ведет плечом, кидает взгляд в сторону Осаму, и недолго представляет знакомых друг другу. Но оказывается, что это было лишним, потому что Осаму в представлениях не нуждается. — А я вас знаю, — пищит Ханако с широкой обольстительной улыбкой, — Ой, это же правда вы, рада познакомиться, ваши работы…в самое сердце. Осаму приподнимает голову вверх и улыбается так, будто безумно польщен. Он был бы, если бы «милая» не бесила его. Это ведь точно та, с которой Чуя говорил по телефону. Симпатичная и харизматичная.. Осаму не ревнует, просто злится на себя за то, что заведомо зная о невозможности отношений с Чуей, дал слабину и очаровался. А теперь ходит и страдает. Ещё вдобавок и других своим поведением раздражает, но ничего с этим поделать не может. Чуя и Ханако перекидываются ещё буквально парой фраз, а после девушка смотрит на время и говорит, что ей пора, но она обязательно ещё напишет. У Осаму дергается глаз. Аура вокруг парней становится просто убийственной, потому что Чуя совершенно не понимает настроение Осаму. Не ведут ведь так заёбисто себя люди, которые охладели. У Дазая на лице ни скучающего взгляда, ни безразличия, и это бесит Чую, потому что он не понимает в чем дело. — Ты чего, недовольный какой-то? — спрашивает парень уже по дороге домой. Они даже особо не обсуждали выставку и понравившиеся работы, потому что в воздухе висит небывалое напряжение, которое не позволяет никому и рта раскрыть. — Я самый довольный человек на земле, — Осаму усмехается и радушно смотрит Чуе прямо в глаза, чтобы наверняка убедить. Чуя всю остальную дорогу молчит, потому что, ну, всё, это последняя из такая прогулка в статусе друзей. Пора возвращаться к реальности, где они просто знакомы. Грустно отпускать того, кто так нравится, даже когда холоден, но он понимает, что надо, ведь дальше будет больнее. — Что молчишь? — подает голос Осаму уже на подходе к дому, — Выставка так заставила задуматься? Чуя едва не дергается от этого вопроса, потому что…какого черта? Осаму действительно не видит проблемы и думает, что это Накахара создает некомфортную обстановку, или его настроение улучшилось, и он пытается пойти на перемирие? Хотя, вроде и не ссорились… — Да, дошли уже, о чем говорить, — сухо отвечает Чуя. — И то верно. Но надолго сухости не хватает. — Третий раз за вечер спрашиваю, что такое? Ты даже не отстраненный, а недовольный какой-то, в чем дело? И голос Чуи довольно убедительный, в нем ощущается небольшое давление, которое Дазай с трудом, но пытается избежать. — Я честно говорю, что все окей, вообще не заботься о том, что там я в свой-то праздник. На этом моменте Осаму начало гложить легкое чувство вины за то, что заговнил Чуе день рождение своим настроением. А Чуя же в этом предложении чувствует некую тревогу и думает, что у Осаму что-то случилось, но он не хочет делиться. — Ну а что делать, если хочу позаботиться? — он пытается пойти на контакт, делая свой тон мягче, но тут же натыкается на шипы. — Сбереги сил на «милую», — выпаливает Дазай. Чуя не глядя прикладывает ключ к домофону подъезда, потому что внимательно вглядывается в эмоции на лице Осаму. — Что? — Что? Впрочем, на чужом лице ничего отыскать нельзя, особенно когда Дазай просто отводит глаза в сторону. — Какую ещё милую? — терпеливо допытывается Чуя до смысла фразы. — Любую из твоего арсенала, — Осаму, пропуская парня вперед из лифта, ничего не поясняет, а выкидывает очередную ироничную реплику. — Ты вообще о чем, Дазай?! Чуя разводит руками и хмурится, потому что терпение подходит к концу, а Осаму времени не теряет и, выуживая ключи, скрывается за дверью квартиры. — Ни о чем, спокойной ночи, ещё раз с праздником. Дома Чуя раз за разом прокручивает диалог и поражается его абсурдности. Да, закончилась эта странная дружба на не менее странном разговоре. Вообще, какие непонятные фразы выкидывал Дазай, про милых каких-то говорил — Чуя до сих пор не понимает. И все, считает, что пора перестать в этом копаться, ведь сам же решил — сегодня последний день. Провели они конечно вечер его дня рождения не в самой благоприятной атмосфере, но как есть. Чуя переодевается в домашнее и переодически хмурясь, расхаживает по квартирке из стороны в стороны в раздумьях. Вот не дает ему что-то покоя. Он звонит в чужую дверь и совершенно беспардонно врывается внутрь квартиры, как только ему открывают. — Дазай, ты нормальный вообще? Нет у меня никакой милой. Тон Чуи буквально кричит недовольное «как тебе такое вообще могло в голову прийти?». До него совсем недавно просто дошел смысл фраз парня, так что он ещё не успел их переварить. Осаму не смотрит на него, уводит взгляд в сторону и тянет: — Ты пришел в 11 ночи, чтобы сказать мне об этом? — Это ведь волновало тебя, а не меня, — хмыкает Чуя, правильно расставляя акценты на этой ситуации, — Уточнить просто пришел для тебя. — Да меня не волновало, — Дазай как-то сомнительно ведет плечом, будто хочет откреститься от своих же слов, но сам понимает, что выглядит странно. — Видел я как тебя не волновало, — Чуя указывает пальцами на свои глаза и почти приказывает, — Сюда смотри. Ну, вот, что он там в углу в темноте разглядывает! — Не могу, — бурчит Дазай, все ещё пялясь в сторону. Чуя цокает. Что ещё за новые проблемы? — Это ещё почему? — Поцеловать хочу. Осаму наконец поворачивается, наконец глядит прямиком в вопросительные нотки карих глаз. Чуя сегодня совершено не догоняет по всем фронтам. — Кого? Дазай разводит руками, оглядываясь, и следующие слова сочатся уже привычной дурацкой иронией. — Не знаю даже кого выбрать из толпы народу в этой квартире. Чуя, оскорбленный этой насмешкой, хмыкает и смешно упирает руки в бока. — Ты сформулировать нормально не можешь и ещё возмущаться моими вопросами успеваешь? Осаму выдыхает так, будто это Чуя испытывает его терпение. Он слегка наклоняется, что быть ближе и раздраженно, словно отвечает математичке на вопрос «15 чего? груш, йен или кучек в навозом?», цедит членораздельно: — Хочу тебя поцеловать. Чуя отвечает точно так же, отделяя каждое слово. — Поощряю твоё желание. И слегка поддаваясь вперед, он находит своими губами чужие. Сердце, которое и без того часто билось из-за небольшой ссоры, теперь ещё сильнее затрепетало. Осаму ведёт по рыжим волосам, нежно откидывая их чуть назад, и оставляет ладонь запятой в шелковистые волосы на затылке. Несмотря на его уверенные движения и то, с какой решительностью он углубляет поцелуй, Осаму все равно волнительно. Что-то из разряда «я вообще на это не надеялся», особенно после того, как не сдержался и ляпнул про свое желание, искрящееся болезненным огнем, когда он глядит на Чую. Губы сминаются ласково, чутко, но с особой остринкой - осадком от недопонимания. Пальцы от этого ощущения совсем слегка поддрагивают - сильно заметно это, когда Чуя тянется ладонью к загорелой шее. В воздухе уже чувствуется легкий флер мучительной беседы после этого, но пока так хорошо..