🩷🩷🩷
13 февраля 9:37 Шёлк фотоаппарата раздаётся по студии, отдаваясь эхом. Впереди девушка позировала легко и нежно, однако не теряла своего большого профессионализма в этом деле. Она будто сияла, когда дело доходило до какой-нибудь фотосессии. Среди всех моделей, которые были в журнале, девушка была самой яркой и запоминающиеся из всех. К этому причастен и фотограф, Хван Хёнджин, что фотографировал девушку под идеальным ракурсом, а затем слегка обрабатывал снимки за скрытие каких-либо недочётов, но обычно это не занимало много времени, ибо у модели всегда было мало пробелов. Даже внешностью она — идеал многих людей, которые знают её. И всё же, сколько бы плюсов не было за обратной стороной монеты всегда скрывается тяжёлое детство и сложный путь к такой популярности. Фотосессия заканчивается, и Хёнджин начинает просматривать сделанные снимки. На каждом из них девушка сияла по-своему неотразимо своими лёгкими и слегка хрупкими позами, но делала это с большим профессионализмом. — Сегодня вы вышли просто великолепно, Чан Вонён! — делает комплимент Хёнджин. Он не мастер комплиментов, однако хотелось порадовать уставшую девушку. — Я думаю, что обработка ваших фотографий не займёт у меня и пяти минут, поскольку здесь лишь маленькие недочёты. Вы будто сияете на каждой фотографии, и это притягивает к вам, — продолжает он. — Спасибо, Хван Хёнджин! — отвечает девушка, стоя перед дверью в гримёрную. — В последнее время я начала сильно загоняться по поводу своей внешности и как я выгляжу на фотосессиях, но вы, после каждой нашей совместной работы, начинаете говорить мне кучу комплиментов. От этого я становлюсь более увереннее в том, что выгляжу совершенно нормально, ведь я человек как никак, — заканчивает она и скрывается за дверями. Хёнджин смотрит в пол из-за какой-то напавшей грусти после слов девушки. Многое, что мы могли не замечать у кумиров, остаётся их проблемой на долгие годы не будь то низкая самооценка, рпп, вредные привычки и так можно перечислять до бесконечности. Они бывают настолько заняты, что утопают в своей тонне работы, забывая о своих чувствах, желаниях и эмоциях будто становятся куклами, которые вечно улыбаются. Честно, Хвану искренни жаль Вонён, ибо он знает её сложный путь к успеху, который она проходила будучи ещё шестнадцатилетним подростком. Однако в данное время у неё есть то, чего ей не хватало в детстве, поэтому он безумно рад, что его знакомая остаётся счастливой, даже не смотря на трудности в карьере. Для него Вонён — это тот человек, которым он восхищается, и то к чему нужно стремиться, а именно к своему счастью. Вчера, после разговора с Чаном, где тот пытался как-то вставить мозги своего знакомого на место, Хёнджин лежал в кровати без сна и думал о том, как он мог бы выбраться из всего дерьма, в которое сам закопал себя. И закончилось всё тем, что он подумал: «А зачем мне что-то делать, если меня никто не полюбит?», и крепко уснул из-за алкоголя в организме. Раз фотосессия закончилась, то у Хёнджина есть около двадцати минут, чтобы отдохнуть и поесть. На телефон пришло сообщение от Чана и, пока Хван доставал булочку из сумки, то открыл мессенджер. «Хёнджин, планы изменились и Ли Феликс приедет с минуты на минуту, поэтому никакого перерыва! Иди и шевели своей ленивой жопой, поправляя свет и всё остальное, иначе меня его менеджер съесть, если Ли Феликсу придётся ждать, пока ты всё сделаешь!» Все планы на перерыв разбились, упав с высокой горы. Ещё минуты две Хёнджин сидел с открытым чатом с Чаном и перечитывал его сообщение, да бы он написал, что этот Ли Феликс застрял в пробке и можно устроить перерыв, чтобы, хотя бы, поесть. Но удача не на стороне Хвана и ждать сообщения было бессмысленно, поэтому он встал и направился поправлять оборудование для следующей модели. Ему не хотелось делать это, а особенно фотографировать этого Феликса на обложку журнала. По тому, как Чан относится к парню, то кажется, что Ли Феликс — высокомерная тварь, которая высосет все соки из Хвана и, через некоторое время, скажет, что фотограф сделал что-то не так. Лишаться какой-либо части своей зарплаты не хочется и ради этого придётся сделать всё в наилучшем виде. С Чаном будет не сильно страшно накосячить, поскольку тот всегда поможет и исправить ситуацию. Как раз, когда Хёнджин поправил всё оборудование для приближающейся фотосессии, по студии разнёсся звук открывающиеся двери. В помещении вошли Бан Чан, какой-то мужчина, скорее всего менеджер, и парень в огромной толстовке, похоже Ли Феликс. Хорошо рассмотреть модель не получилось, ведь в этот момент, когда Ли Феликс направился в гримёрную, к Хёнджину подошли Чан и менеджер. — Здравствуйте, Пак Бао, — представился мужчина и вытянул руку для пожатия. — Приятно познакомиться, Хван Хёнджин, — и парень с улыбкой на лице пожал крепкую руку. — Вы сейчас уйдёте, да, Пак Бао? — спрашивает Чан, смотря на менеджера. — Если вы хотели поесть, то столовая на втором этаже. — Спасибо за понимание, Бан Чан! У меня не хватило времени банально поесть, а график до самого обеда, — говорит Пак Бао и направляется к выходу из студии. Он выходит, оставляя двух парней наедине, пока модель готовится в гримёрной. Чан обернулся и посмотрел на Хёнджина, который задумчиво смотрел взглядом в стену. Он похлопал по плечу, мысленно сказав: «Всё будет хорошо», и отошёл проверить уведомления на телефоне. А Хвану стало одиноко. Завтра, четырнадцатое февраля, он, вероятнее всего, будет праздновать его в привычном одиночестве, что сводит его с ума с каждым наступающим днём. Ему захотелось получить от кого-то капельку любви и подарить свою бесконечную любовь к этому человеку. Разве он настолько плох, чтобы получать любовь? Хёнджин не знает ответа. Он не чувствовал так таковой любви уже три года и за это время он лишь закапывает себя в это всё дерьмо без возможности выбраться, потому что нет надежды на счастливое будущее после расставания. Может быть и это к лучшему, что человек не будет встречаться с таким алкоголиком и нервным, как Хван. Ли Феликс вышел из гримёрной, а значит нужно приступать к работе. За одно мгновение, Хёнджин поднялся с высокого чёрного стула, на котором сидел, и взял фотоаппарат в руки. Он быстро настроил его и вытянул ленточку за шею, чтобы он висел на шее. Так удобнее объяснить, как позировать моделе, не потеряв фотоаппарат в другом конце здания. Хван хоть и не в настроении, но постарается сделать фотосессию в лучшем виде. — Что-то случилось? — спрашивает бархатный голос со стороны. Похоже, что это Феликс, а Хёнджин чуть не упал со страха. Он понял, что даже не рассмотрел модель, поэтому оборачивается в сторону, откуда исходил голос. Оказывается модель стояла совсем близко, что они чуть не коснулись друг друга. — Нет, всё хорошо, — отвечает Хёнджин, не выпуская фотоаппарат из рук, и рассматривает Ли. Его светлые волосы красиво уложены, а на лице красовался не особо приметный макияж, будто его и нет. На нём короткая чёрная кофта с длинными рукавами, заканчивающиеся на запястье, а под кофтой, скорее всего, чёрный топ. И чёрные брюки, как у какого-нибудь работника из офиса. Ещё на руках несколько серебряных колец. Этот образ изящно сидел на нём, подходил под него по всем параметрам. Честно, Хёнджин почувствовал себя как-то странно: сердце забилось быстрее, чем обычно, по телу пронеслись холодные мурашки, глаза не могли отвести взгляд от настолько прекрасной модели. Волнение настигло в миг, а руки задрожали как не в себя. Всё тело стало неконтролируемое, в особенности мозг, который говорил: «Блять, мне необходимо узнать о нём больше!». Кажется, что Хёнджин снова влюбился. Сильно. Очень сильно. — А мне показалось, что вы волнуетесь. Знаете самый лучший способ не волноваться? — спрашивает Феликс и заинтересованно смотрит в глаза Хвана. Хёнджин помотал головой в знак отрицания и тонул в этих шоколадных глазах, как лес в солнечный день. — Нам всего лишь нужно познакомиться! Меня Ли Феликс Ёнбок, а вас? — не прекращая зачаровать своим взглядом, говорит он. — Меня Х-Хван Хёнджин, — отвечает парень, запинаясь. Его руки вспотели и скоро выпустят фотоаппарат, не удержав. Фотосессия и всё остальное и остальные казались уже не таким существенным важным, как этот чёртов Феликс со своей ослепительной внешностью. Каждое его слово и действие тянуло ниточку, и Хёнджину хотелось сбежать от него, чтобы не чувствовать эти безумные чувства, играющие внутри его. Он готов прямо сейчас убежать к Чану, который до сих пор в туалете, и попросить спасти его от самого себя. — А вы любите обниматься? Если вы не против, то можно вас обнять в знак знакомства? — Хёнджин легонько кивнул, хотя сам до жути не любил с кем-то обниматься и касаться кого-то. Феликс аккуратно обхватил руками изящную шею измученного парня и с солнечной улыбкой слегка прижался, однако не сильно, да бы не испортить макияж, укладку, или одежду. А у Хёнджина чувства, обезумев от наслаждения, начали кричать, что это безумно романтично и, если в эту же секунду, Хван не попросит номер этого ангелочка, то легче будет сброситься с крыши, чем продолжать жить в серых, мутных днях. Мог бы в этой ситуации спасти мозг со своим здравым смыслом, но он за любовь, поэтому говорил о том, что бесполезно убегать от судьбы, ведь она дала ему Феликса. Нет-нет, он не мог влюбиться в человека за пару минут их знакомства и желать находиться рядом с ним каждую секунду! Надо как-то избавиться от этого. Из уборной вышел Чан, что сделал свои дела, ответив на тысячные сообщения о всяких графиках, договорах и своей любимой жены. Он посмотрел в сторону обнимающихся фотографа и модель и, закрыв рот рукой, пытался не засмеяться на всю студию, ибо может спугнуть Феликса. Его знакомый смотрел на него с умоляющим взглядом, будто насилуют здесь, а не обнимают. Поэтому Чан окликнул Феликса, спросив: «Вы уже готовы, Ли Феликс? Тогда нам стоит начать фотосессию». В свою очередь Ёнбок отпустил смущенного, залившегося красной краской, Хёнджина из своих крепких объятий. Он не сказал ни слово об внешнем виде Хвана, а напоследок мило улыбнулся. Он как солнце в неясный день, чистая правда. Время шло безумно медленно, как бессонные ночи прошедшие в страданиях из-за раздумий: «Почему он ушёл от меня? Я плохой?». Всю фотосессию Чан показывал позы, в которые вставал Феликс для хороших фотографий. А Хёнджин лишь фотографировал, иногда махая рукой, чтобы модель отошла. Ему безумно неловко после тех объятий. Он был красным как помидор, так ещё стоял дубом, когда человек его обнимает. Слишком тяжело откинуть эту ситуацию.. и свои чувства на задний план, занимаясь своей работой. Его чувства поглощали всё больше и твердили о том, что Феликс — это хороший человек для начало новых отношений и он точно не уйдёт от него, между тем подарить ему невиданную любовь. Но Хёнджин не верит, что совершенно чужой человек сможет дать ему свою бесконечную любовь, так и получить её от такого холодного Хвана. Говоря о его сердце в груди, то оно, будучи три года стоячим айсбергом, практически, растопилось от такого солнечного Ёнбока. Всё говорило, что это взаимная влюблённость, Феликс не стал бы обнимать незнакомца при первой встречи и во время фотосессии улыбаться не для фотографий, а для Хёнджина. Однако остаётся неизменным то, что Хван в любовь никогда не верил, а влюблённость — мимолётное чувство, проходящее за пару месяцев. — Всё, закончили! — восклицает Чан и улыбается. Фотосессия прошла без каких-либо косяков фотографа. — Ли Феликс, ваш менеджер, Пак Бао, ждёт вас с водителем внизу. — Скажите Пак Бао, что я задержусь, — говорит Феликс и подходит к Чану. — Пусть поменяет график и тренировку по танцам и вокалу перенесёт на час или два позже. — Но, Ли Феликс, вы не думаете, что ваш менеджер разозлится? — в недопонимании пытается переубедить Чан. — Нет, он поймёт меня, — отвечает Феликс и уходит в гримёрную. Хёнджин встаёт с колен и хлопает Чана по плечу. Он понимает, что его знакомому прилетит от менеджера Пак Бао, поскольку он не из робкого десятка. Как и Ёнбок, который прямо может сказать, что ему необходим отдых. — Удачи, — шепчет Хван на ухо, отправляя Чана к выходу из студии. Бан исчезает за дверями. В студии слишком тихо, чтобы не слышать бьющееся сердце от проснувшихся чувств в нём. Только шорохи и шум разбавляют тишину, заставляя не слышать постоянное биение сердца. В помещение царит полное одиночество, от которого хочется лезть на стены, чтобы не ощущать его и найти себе того человека, что избавить от этого. Хёнджин чувствует себя подавленно после всей этой ситуации и даже одиночество становится не таким одиноким. Он безответно влюбился в известную модель и теперь ночами будет убиваться по этому человеку. Ему хотелось бы попросить номер, сходить куда-нибудь и получше познакомиться, но все планы разрушает слава Феликса. Если у них всё пойдёт по плану, то отношения будет сложно строить и они вскоре расстанутся. Да и они мало знакомы и Хёнджин быстро привязывается к людям, а затем долго не может отвязаться. Лучше сидеть в одиночестве и страданиях, чем рыдать ночами из-за вечных ссор. Спокойную тишину разрушает звук двери со стороны гримёрной. — Вы уже уходите? — спрашивает Феликс, а его голос разносится эхом по всей студии. — Ага, вы что-то хотели? — Хёнджин отвлекается от подметания студии, переводя внимания на парня. — Я-я хотел бы ещё немного пофотографироваться, — отвечает Феликс, ближе подходя к Хвану. — В следующий раз. — Пожалуйста, я не задержу вас надолго. — Хорошо, — соглашается Хёнджин и, оставляя порядок студии на потом, берёт фотоаппарат, лежащий на высоком стуле. — Где вы хотите? — Может возле окна? Там вид хороший, — улыбаясь, предлагает Феликс. — А знаете, давайте перейдём на «ты»? — Ладно, вставай возле окна. Ёнбок встаёт возле окна и вновь задаёт вопрос Хёнджину: — А как мне встать? Хван начинает показывать простые позы, ведь Феликсу так будет понятнее и удобнее вставать, чем какие-то более сложные. Он делает бесконечное количество снимком со всеми своими чувствами, которые проснулись в нём сегодня. Раньше эти чувства были обыкновенными, но сейчас они чувствуются совершенно по-другому, как-то особенно. Может Хёнджин станет отрицать то, что фотографировать модель ему было до жути приятно, и всё же на фотографиях можно почувствовать эти чувства. — Можешь дать мне посмотреть фотографии, Хёнджин? — спрашивает Феликс и подходит ближе к Хвану. Их съёмка закончилась, теперь нужно посмотреть получившиеся снимки. — Держи, — и парень снимает с себя фотоаппарат, отдавая его Ёнбоку в руки. Феликс рассматривает каждую фотографию до мельчайших деталей. По его глазам видно, что ему очень нравятся эти совершенно обычные фотографии со своей атмосферой... Атмосферой уюта и любви. Внезапно он перестаёт смотреть фотографии и направляет объектив на Хёнджина. — Что ты хочешь сделать? — в замешательстве спрашивает Хван, не зная, что ему делать. — Сфотографировать тебя на память. Улыбнись! — восклицает Феликс. Хёнджин искренне улыбается, делая жест мира рукой возле лица. Он даже не скрывает того, что ему хорошо находиться с человеком, ведь раньше Хван просто уходил куда-нибудь, оставляя в одиночестве близкого человека. Он не хочет быть в одиночестве, а тем более оставлять. Он станет лучшей версией себя в будущем, чтобы Феликс чувствовал любовь и безопасность, находясь рядом или на далеком расстояние от него. Он будет делать всё для этого. Он больше не будет страдать в одиночестве. Наверное. Ёнбок чётко сказал «на память». То есть фотография на память, они никогда больше не увидятся? Или о памяти об этом дне? Что это значит, Хёнджину снова обеспечено жуткое одиночество с компанией дебильной железной банкой пивой и дорамы? Нет-нет, ему будет больно и сложно отпускать человека, с которым он почувствовал значение слова «комфорт» за один день. Шёлк. — Выбери и распечатай фотографии, пожалуйста, — отдавая фотоаппарат, просит Феликс. — Я хочу повесить их у себя на стене. — У тебя есть какая-нибудь страница, куда я могу написать? — спрашивает Хёнджин, грустно держа фотоаппарат в руках. Ему совсем не хочется прощаться с Ёнбоком и больше не видится с ним. — Аа, секунду, — из кармана Феликс достаёт помятую бумажка и ручку, подходит к высокому стулу и что-то активно пишет там. — Вот, — подходит обратно он и, улыбаясь, отдаёт помятую бумажку с номером телефона. Парень направляется в сторону выхода из студии, так как пора уже прощаться. Он махает рукой в знак прощания и собирается уходить, однако ему кричит Хёнджин с другого конца студии: — Это всё? Конец нашего знакомства? — А чего ты хочешь? Свидания? — Да, я не хочу вновь оставаться один на день всех влюблённых. — Я напишу тебе вечером, куда приходить. — Хорошо, удачи! И Феликс, грустно улыбаясь, выходит из студии, оставляя Хёнджина одного, но такого счастливого и влюблечевого.🩷🩷🩷
13 февраля, 19:35 По телевизору шла та же дорама, что и вчера, однако Хёнджин теперь не насмехался над персонажем, а смотрел на их развивающуюся любовную линию. Он нашёл небольшую схожесть между им и главным героем — боязнь привязанности. Главный герой не знакомится, боится привязаться к другому человеку, и всё же находит главную героиню, которая поддерживает его. Так же и Хван, что боится привязаться к другим, чтобы снова потерпеть неудачу и жить в страданиях. А это оказывается не так страшно, чем представлял себе парень. Бывает люди расстаются, бывает люди умирают, бывает люди предают. И эти события не зависят от нас, нам нужно принять их и продолжить жить дальше с этим осознанием. Жизнь, которую ты проживаешь в этой оболочке, одна, даже, если после смерти люди перерождаются, ты не сможешь снова родиться в этом теле. Нужно продолжать жить, видя в самых разных вещах чуть красоты и доброты. И Хван теперь это осознал. Весь оставшийся день Хёнджин ждал того самого сообщения с адресом объекта воздыхания. Однако время шло, но сообщения не было. Небольшая надежда есть, только она пройдёт уже на следующий день. Феликс же не обманул? Он правда напишет, или это обман, чтобы парень его послушно ждал? Похоже, что эти слова были лишь сладкой ложью, чтобы успокоить Хвана. С каждой минутой, когда парень обеспокоено проверяет телефон, становится больнее от осознания того, что Ёнбок наврал, а сам смылся. Но он дал номер и сказал, что напишет вечером. Если и дал, то зачем? Просто так? Чужой или свой? Не хочется верить в то, что Феликс дал чужой номер и соврал про свидание. Слишком много боли было в жизни Хвана, чтобы без сомнений ждал единственного сообщения. Дорама оказалась столько интересна, что Хёнджин мог забыть про свидание и этого чёртового Феликса. На телефон пришло уведомление о новом сообщении, и Хван сразу открыл мессенджер. О, боже, это сообщение от Ёнбока, которого он уже успел назвать вруном и тварью. Феликс ***, приходи ко мне завтра к 18:00:) Хёнджин Хорошо, а надо будет что-нибудь принести? Феликс Ммм, купи вкусняшек, а так я постараюсь всё сам сделать. Хёнджин Ты не устанешь? Феликс Неа, не переживай за меня! Всё хорошо) Хёнджин Удачного вечера! Феликс Спасибо, тебе тоже🤍 Сердечко в конце предложения для Хёнджина что-то новое. Он закрыл рот, чтобы не завизжать на всю квартиру от этого. Так приятно, что ставят такие мелочи, а Хвану до безумия приятно. Его сердце уже сжалось от такой милоты со стороны другого человека. Всё-таки, Хёнджин не будет в одиночестве на четырнадцатое февраля.🩷🩷🩷
14 февраля, 2:28 На дворе уже четырнадцатое февраля — день всех влюблённых. Завтра будет первое свидание с Феликсом, поэтому Хёнджин решил основательно подготовиться к нему. Он думал подарить небольшой букет цветов с конфетами, но, вспомнив про вчерашние фотографии на фотоаппарате, не сдержал желание перенести солнышко на листок бумаги. Он наносит каждый штрих с особой любовью, чтобы человек, кому предназначается этот портрет, почувствовал это и ему не было грустно в какой-нибудь дождливый день. Раньше, ещё будучи в десятом классе, Хван на каждое четырнадцатое февраля писал портреты своим объектам воздыхания с полными чувствами. Некоторые считали это абсурдом, ибо девушки рано или поздно выкинут эти портреты. Но ему нравится рисовать портреты близким людям, даже тем, кто ими не являлся. Становится лучше на душе, когда видишь эти искренние улыбки. Нанеся последние штрихи, Хёнджин спокойно выдохнул и откинулся на спинку кресла. Он любил рисование всей душой, однако безумно хочется спать. Хван собирает все карандаши, ластик и клячку на место, а рисунок в файлик, да бы не помялся и испортился. И с полным ожиданием утра Хёнджин лёг спать. 14 февраля, 17:27 На улице шёл настоящий снегопад, от которого не спрятаться. Он летел прямо в глаза, от чего стало затруднительно смотреть полностью открытыми, приходилось прищуриваться и искать дорогу по памяти, так как мало, что было видно. Белый, пушистый снег падал крупинками на холодную землю очень быстро и в большом количестве, поэтому по улице крайне тяжело ходить по многочисленным небольшим сугробам. Спасали автобусы и метро, которые приезжали в нужный момент. В момент самого холодного ветра и колючего снега. Хёнджин решил сесть на метро, ибо это быстро и удобно, не придётся мёрзнуть на улице, ожидая нужный автобус. Не считая толпы людей в вагоне, то метро — самый удобный транспорт в городе. Есть автомобили, хотя с ними можно утонуть в бесконечной пробке. А на метро можно со всей скоростью добраться до необходимого места назначения. Если говорить откровенно, то Хван не хотел, чтобы небольшой букет цветов, состоящий из нескольких цветков белой лилии и гипсофил замёрз, потому эта стала ещё одной причиной для посадки в метро. По дороге к Феликсу, он обязательно зайдёт в какой-нибудь магазинчик, что находятся на каждом шагу, даже два абсолютно одинаковые магазины могут стоять напротив друг друга. Это проблемой не было, а тащиться с пакетами практически через весь город — сложно. Район, где жил Ёнбок, находился буквально на другом конце города. Если Хёнджин жил в стороне от центра, не совсем близко, то Феликс чуть ли не в центре и это затрудняло путь, поскольку в центр и из него всегда большой поток, особенно в вечернее время. Выйдя из метро, Хёнджин, через сильный снегопад, добрался до ближайшего магазина. Не смотря на небольшое помещение, в котором находился магазинчик, товара в нём, как в самом обычном. Парень подумал, что возьмёт совсем немного продуктов, ибо Феликс написал, что он сам всё приготовит, поэтому переживать не надо. Хван взял два бутылки фруктового сока и несколько пачек кисло-сладких мармеладок в виде червячков. Этих продуктов достаточно для проведения обычного свидания, ибо даже с таким набором можно хорошо провести время. За кассой стояла миловидная девушка, которая быстро выполнила работала, обслужив очередного покупателя в магазине. Она явно профессионал, раз без всяких проблем просто обслужила покупателя. Если так подумать, то у этой милой девушки тоже есть бесконечный поток проблем. Но она, наверное, справляется с ним, раз ещё жива? Честно, в последнее время, Хёнджин, при каждой свободной минуте, думал о бесконечности проблем людей и сам смысл бесконечности. У людей множество проблем и некоторые справляются с ними, а другие запивают алкоголем или занимаются причинением вреда себе. Так почему он всё откладывает решение проблем, если остальные стараются решать? Потому что он одинок. Одинок настолько, что ему хочется убивать себя, лишь бы не чувствовать одиночество. Он может чувствовать поглощающее одиночество бесконечно, пока сам не закончит процесс. А что Хван может сделать для этого? Начать любить себя, побороть социофобию и знакомиться с новыми людьми. В прошлом это казалось чем-то нереальным, мысли пьяного человека, однако сейчас это кажется способом выйти бесконечного процесса, выйти из зоны комфорта. Особенно вдохновляло то, что Хёнджин станет жить более ярче, чем это было бы раньше. Подходя к дому с пятнадцатью этажами или больше, Хёнджин приметил, что он довольно новый в отличии от его разваливающейся пятиэтажки. Более того, домофон в подъезде ещё целый и нормально работает. Хван нажал на цифры, указывая номер квартиры, что написал ему Феликс. Из домофона произнеслось краткое «кто?». — Хван Хёнджин, — ответил парень, не понимая, зачем добавил и фамилию. Может привычка, укоренившееся в нём, ведь он всегда говорит сразу своё имя и фамилию. Это дело уже не такое важно, поскольку дверь открылась, и Хёнджин зашёл в совершенно новый подъезд. Для него стало удивлением, что ни на одной стенки нет граффити, или какого-либо рисунка. В каждом подъезде всегда есть что-нибудь такое, однако, пройдя в лифт, в котором точно должны быть тысячные объявления, то он увидел только рекламу пиццы, висевшую в специальной пластиковой штуке, чтобы не украли. Похоже, здесь живут очень богатые люди, раз у них нет тех вещей, что обычно есть, как должное, в других домах. Иногда Хвану казалось, что он слишком всему удивляется, раз обычный подъезд, который есть в во всех новых домах, у него вызывает необычный восторг. Лифт ехал плавно, без каких-либо толчков, что очень хорошо. Бывают лифты, в которых ехать до жути неприятно из-за резких толчков и грязи в нём. Это чаще происходит в более старых домах, построенных в двухтысячных годах. Хёнджин вышел из лифта на пятом этаже и направился к нужной квартире. По пути он чуть не потерялся, зайдя куда-то не туда, совершенно в другую сторону, однако затем мимолётно нашёл и квартиру, где проживал Феликс. Он подошёл к двери и с большим волнением нажал на звонок. Он боялся, что первое свидание пройдёт неловко, поскольку близко они незнакомы. А вдруг Хёнджин доверится Ёнбоку, став слишком нежным, требующим вечных прикосновений? Этого, наверное, Хван опасался больше всего. Вчера, после всего прошедшего дня, он понял, что будет жаждет обычных объятий Феликса. Каким бы холодным айсбергом снаружи и вечно недовольным парень не был, он всегда хотел тепла рядом, чтобы его обнимали, отбросив всю свою нелюбовь к прикосновениям. — Привет! — открыл дверь Феликс и светло улыбнулся, смотря зачарованно в глаза напротив. — Это т-тебе, Ф-Феликс, — Хёнджин протянул небольшой букет цветов, купленный ранее. Он выглядел как школьник, влюбившийся в одноклассницу первый раз. — Оо, спасибочки за букет! — говорит Феликс, взяв букет из слегка дрожащих рук Хвана. — Заходи, не стесняйся, — и он отходит для того чтоб парень прошёл в квартиру. Сам Ёнбок успевает понюхать цветы, почувствовав лёгкий приятный аромат исходящий от них, пока гость снимал верхнюю одежду. Цветы как майский весенний ветерок, как молодые юноши, случайно влюбившееся в друг друга. Так же Ли ухватывает пакет с пола, на который поставил его Хван, чтобы не тащится с ним по всей квартире. — Тебе не одиноко в этой огромной квартире? — спрашивает Хёнджин, осматривая помещение. — Иногда да, но не часто. Можно сказать, что бо́льшую часть времени я провожу следуя своему бесконечному графику, — отвечает Феликс и, задумавшись, останавливается перед кухней. — Честно, никогда не думал, что одиночество так сильно будет убивать меня. Раньше я думал, что совершенно привык к нему, чтобы жить одному, однако я ошибался, — и парень уходит на кухню. А Хёнджин продолжает осматривать эту просторную квартиру. Она в светло-бежевых оттенках, что давало отдохнуть от убивающего белого цвета в подъезде. Видно, что хозяин старался создать уют, поставив разные вещи, что навевали тёплые воспоминания, чтобы самому было комфортнее жить в этой большой квартире. На тумбочке в спальне, напротив кровати, стояла фотография с радостной семьёй. Хван взял в руки фоторамку и всмотрелся получше. На фотографии, похоже, изображена семья Феликса, а сзади зелёная поляна. Феликс на этой фотографии с тёмными волосами и щёчками. Совсем малыш. Рядом две девушки и, скорее всего, являлись сестрами. Дальше были обнимающиеся родители. Вся семья улыбалась и выглядела очень мило. — Что-то понравилось здесь? — неожиданно появился Феликс в спальне. — Фотографию увидел. Это твоя семья, верно? — задаёт вопрос Хёнджин, до сих пор держа фоторамку в руках. Ёнбок подходит ближе, буквально прикасаясь к телу Хвана, от чего прошлись холодные мурашки по коже. — Верно, тогда был солнечный день в Австралии и вся семья находилась дома, а я поздним вечером должен был вылетать в Корею, поэтому сильно беспокоился об этом. Мама, чтобы я расслабился и провёл последний день в Австралии, после которого не вернусь ещё минимум полгода, — рассказывает Феликс, — в тот день мы прогулялись в парке и сходили в кафе, а затем ещё в магазин, чтобы купить мне новую одежду. Было весело и грустно от того, что мне приходилось прощаться с близкими людьми. На тот момент мне было семнадцать или восемнадцать лет, только окончил школу и уже должны был улетать в другую страну, где я знал лишь пару предложений на корейском языке. Однако я справился и даже приспособился к жизни здесь, — заканчивает он. — То есть, ты не знал корейского? Ты учил его? — Да, я родился и вырос в Австралии. В детстве, отец научил меня нескольким фразам, которые потом я применял в Кореи, чтобы другим удобнее было меня понять. А так я учил его около года, ибо нужно было учить в быстром темпе, так как меня хотели дебютировать быстрее, видели во мне огромный потенциал. — И как ты всё это не бросил.. — шепчет себе под нос Хёнджин и ставит фоторамку на место. — Я хотел бросить в последний момент, когда очень устал и чувствовал дикую тоску по дому. Но меня уговорил мой друг, Джисон, остаться здесь и начать карьеру, ведь он видел во мне что-то такое, кто не видел никто другой. Он, кстати, продюсер, — и Феликс замолчал, точно о чём-то раздумывая. — Может пойдём посмотрим, что ты там приготовил? — спрашивает Хёнджин, впервые предложив что-то сделать, а не задаёт вечные вопросы. — Да, конечно! — мгновенно соглашается Феликс, улыбнувшись так, что будто сделал большой сюрприз. И Хёнджин всегда обрадуется, ведь он уже привык к этому совершенно незнакомому человеку, но такому родному. Хван находил в нём что-то, что есть в самом себе. Что-то такое скрытое, однако такое видное, только он не мог описать это словами. Он чувствует, что Ёнбок — это его человек, с которым они во многом схожи, и всё же являются противоположностями. Такие разные и всё-таки близки друг другу, точно давние знакомые. Блондин взял парня за руку и быстрыми шагами повёл на кухню, совмещенную с гостиной, с желанием удивить своего возлюбленного необычным сюрпризом. Поэтому для бо́льшего эффекта попросил закрыть глаза, чтобы Хван удивился с точностью сто процентов. А Хёнджин лишь выполнил просьбу, зажмурив глаза. Ему и в правду интересно, что же подготовил такой волшебный мальчик Ликс. Такой волшебный и наивный, кажется, что он поверит любому человеку и пойдёт за ним следом, как бродячая собака, думая, что нашёл нового хозяина. — Так, давай ты откроешь глаза через три секунды? — спрашивает Феликс и в ответ видит два кивания в знак согласия. Он накрывает его глаза двумя маленькими ладонями, да бы Хван не увидел раньше времени. — Раз.. два.. и.. три! — громко говорит последнее слово он и открывает глаза парня. В паре метров от себя, стоя у входа на кухню, которая небольшая, но места в ней достаточно, Хёнджин видит палатку, собранную из пледов, одеял, подушек. Он, кажется, мечтал об этом с самого детства — посидеть с близким человеком в таком шалаше, разговаривая обо всём и всех. И эта мечта уже на половину сбылась, осталось лишь весело провести время. Хван сильно удивился, увидев то, о чём долго мечтал, поэтому стоял в неком ступоре. Он смотрел на эту палатку с мыслями: «А я заслужил это? Может быть, это всё очередной радужный сон?». — Как, нравится? — спрашивает Феликс с нетерпением. Он затратил множество сил, чтобы построить эту палатку и сделать её комфортной. За вчерашний день он понял, что Хёнджин — очень мягкий человек, требующий тепла и любви. Иногда может быть холодным при защитной реакции, когда кто-то начинает сближаться с ним, однако он остаётся нежным и стеснительным внутри себя. — Очень сильно нравится, — отвечает Хван, оборачиваясь на светлого парня, — ты сам всё это делал? — Для нас с тобой старался! Я хотел сделать более комфортным этот шалаш, чтобы ты чувствовал себя в безопасности — говорит Феликс. Его слова совершенно правдивы. — Если я подойду, то ничего не сломаю? — Да даже, если ты сломаешь, то вместе починим. Чувствуй себя как дома, Хёнджин, я не буду ссориться с тобой из-за мелочей! Парень подходит ближе к палатке и садится в неё на мягкие подушки. Отсюда будет хорошо смотреть фильмы, поскольку всё сделано так, чтобы ничего не мешало просмотру сериалов и экран не закрывал никакой плед. Следом за Хёнджином, пролезает Феликс с довольной ухмылкой на лице. В некоторые моменты кажется, что он буквально всегда улыбается, освещая и радуя всех вокруг него. Он берёт в руки плед с котиками, лежащий рядом с ним, и раскрывает его, накрывая двух парней. — Что предпочитаешь смотреть? — спрашивает Феликс, включая телевизор. Высвечиваются разнообразные иконки и он нажимает на одну из них. — Может быть.. какую-нибудь детективную дораму, — отвечает Хёнджин, чувствуя себя неловко. Впервые за долгое время он чувствует себя.. любимым? Это странное и малоизвестное чувство, чтобы понимать, что это именно оно, а не другое. — Феликс, а ты когда-нибудь чувствовал себя любимым? — неожиданно задаёт вопрос он. — Мм.. определенно да. — А как это чувствовать себя любимым? Ёнбок пододвигается к Хёнджину, вытягивает руки и, закрепляя их на шее, отпускает светлую голову на крепкую грудь. Хван, хоть всеми руками и ногами не любил прикосновения, а особенно объятия, слегка обнимает парня за талию, боясь, что сделает что-то не так. Ему становится спокойно на душе и тепло от этого солнечного лучика. Он никогда не чувствовал себя настолько комфортно в объятиях с кем-то, всегда это казалось какой-то великой мерзостью, однако сейчас хочется лишь обниматься, обниматься и ещё раз обниматься. Именно с Феликсом и ни с кем другим. Даже в материнских объятиях, когда женщина всё же решила помириться со своим сыном, наладить их отношения, Хван не чувствовал такой теплоты и любви как от незнакомого человека. В один момент всё это начало казаться гребанной сказкой, в которую завалился Хёнджин. Не мог он найти своего человека так быстро и легко, ведь всегда и везде должны быть сотни испытаний для того, чтобы добиться сердца и начать жить спокойно. Они с Феликсом уж очень быстро связались и пришли на первое свидание. Это не странно, да? Может быть Ли проиграл спор и теперь должен побыть одной свидание с самым уродливым человеком, которого только смог найти? Нет, не хочется верить в это. Хочется чувствовать себя любимым, хотя бы, один вечер. Хёнджин в несколько мгновений отогнал от себя эти мысли и попытался расслабиться. На удивление, он, закрыв глаза, утонул в Феликсовых объятиях за одну минуту и чувствовал невероятно сильную любовь со стороны другого человека. Интересно, Ёнбок чувствует его любовь? — Чувствуешь мою любовь? Теплую и тихую? — спрашивает Феликс, заглядывая в глаза напротив. В них хотелось захлебнуться, чтобы никогда больше не увидеть человеческую ненависть к себе. — Да, чувствую, — сказал Хёнджин, ощущая маленькую ладонь на лице, взявшую за подбородок и нежно поглаживая щёку. Парень чуть ли не растворяется во всех таких ласках, чувствуя их особо остро за долгое время. — Чувствовать себя любимым — это так приятно. Мне кажется, что я скоро исчезну с Земли от приятных ощущений. В миг, Хёнджин почувствовал, что маленькие ладошки оглаживают его лицо и на губах почувствовал лёгкое, незаметное прикосновение, а затем его губы начали аккуратно сминать другие, сладкие, с персиковым привкусом. Мягко, пытаясь быть более осторожным с таким нежным как Хван. А парень не остался в стороне и вошёл в движении, так же ласково сминая чужие блаженные губы. Для него губы Феликса казались запретным плодом, который очень хотелось, как яблоко для Евы. Хотелось больше и больше с каждой секунды. Хотелось бесконечности. Хёнджин залазит рукой под футболку Ёнбока, оглаживая животик. Другая рука находилась в волосах, будто легонько оттягивая от пухлых губ. Феликс тихо стонал в поцелуй, скорее, от возрастающих ощущений из-за действии Хвана, что стали очень любовные и уже не такие сдержанные, чем ранее. Он хотел отдаться ему полностью, чтобы получить новые ощущения. Хёнджин, не смотря на то, что до предела нежен, иногда становится тем, кому хочется отдаться целиком и без остатка. Воздуха в лёгких не хватило для продолжения, и они медленно оттягиваются друг от друга, прерывисто и тяжело дыша. Они смотрят друг на друга, словно рассматривают по-новой, находя новые детали в человеке напротив. — Теперь почувствовал мою любовь? Горячую и страстную? — спрашивает Феликс. — Да, очень сильно, а ты? — отвечает Хёнджин, убирая выпадшие прядки светлых волос Ли за ухо. — Тоже, — говорит Феликс, резко замолчав, о чём-то думая. — Мне кажется, что, если мы продолжим эту любовь, то я могу сойти с ума, — добавляет он. — Так давай продолжим любовь, терять нечего, — И Хёнджин вновь притягивает к себе светловолосого парня и целует со всей своей любовью, чтобы он почувствовал её от начала до конца. В этот вечер сплелись сердца, наполненные бесконечной любовью, совершенно незнакомые друг другу, но такие родные.