Потерянный Ливерпуль

      Конечно же Трент уже давно спустился со своей трибуны и ушел туда же, куда и шотландец, верно поджидая празднующую команду и любимого парня.       Как только Александер-Арнольд наконец замечает вошедшего Энди, он, немного пошатавающейся походкой, идет прямо в его сторону, и пару секунд пытливо смотрит в бесстыдные глаза, выжидая от него первого шага.       Но тот не сдается, не ломается под проницательным взглядом Трента и продолжает ошарашенно озираться по сторонам.       – Ты ничего не хочешь мне сказать, Энди? – прерывает наконец неловкую паузу Арнольд.       – В-вроде нет, а что? Что-то случилось? Мы же суперкубок взяли, а ты выглядишь таким поникшим... Я п-понимаю, что с травмой тяжеловато прыгать до потолка, но может все-таки отпразднуешь вместе со всеми?       Или, может, со мной? Мы же все вместе добились этого, и ты тоже заслуживаешь праздника, – немного дрожащим голосом отвечает Эндрю.       Не то, чтобы он боялся своего парня, нет... Просто он не знал, что можно от него ожидать и что стоит говорить после того, как Робертсон так откровенно отпраздновал гол с Фирмино.       Парень нервно перебирает пальцы и сглатывает тяжелый ком в горле.       – Ты... Блять... Раз ты при "любимых" одноклубниках таким дураком прикидываешься, то может тогда отойдем и обсудим все подробнее?       Только ты и я, я тебе все объясню и задам всего лишь пару вопросиков, Энди, – Трент буквально цепляется в запястье парня, притягивая шотландца на себя.       – Ладно... Только, пожалуйста, Трент, не делай глупостей... Ты же прекрасно знаешь, что там все было не так, как тебе кажется, – Робертсон даже не пытается вырывать руку из мертвой хватки англичанина и послушно отходит за ним в более темный и безлюдный угол коридора.       – Энди, вот скажи честно, зачем ты меня выводишь? Тебе так нравится издеваться? Я понимаю, если бы я был неизвестно кем, но я твой парень... – Трент смотрит прямо в глаза и испепеляет взглядом.       – Или я уже для тебя вообще ничего не значу?       – В смысле я вывожу... Да что я такого сделал? Если ты про Фирмино, то это было обычное празднование и не более, – виновато смотрит Энди на новенькие, изящные бутсы рядом стоящего парня.       Только ведь недавно они вместе выбирали фирму и приятную расцветку, подходящую под любой комплект скаузерской формы, а сегодня...       А сегодня уже непредвиденные проблемы с бразильцами.       – Нет, ты реально не понимаешь или притворяешься? Ну хватит быть придурком, ты должен понимать, что нельзя так поступать, – Трент подходит еще ближе, кладя любимому руку на грудь, ближе к шее и выпирающим ключицам.       Пару лишних движений или слов, и тот, кажется, совсем перекроет своей хваткой Робертсону доступ к кислороду.       Шотландца начинает слегка потрясывать, как от прохладного воздуха в самую жаркую погоду.       – Нет, я действительно не понимаю, что произошло между нами? Я все также люблю тебя, а ты меня, разве что-то изменилось?       Трент, милый, скажи уже, что я не так сделал? Я правда не понимаю, чем я мог тебя так вывести, – Эндрю пытается убрать руку с горла, но Арнольд оказывается сильнее.       Он начинает слабо сжимать кожу горла, чтобы шотландец ощутил небольшое жжение. Не одному же ему теперь страдать.       – Тебе значит нравится Фирмино? Как парень? – не выдерживает притворства партнера Трент.       – Нет, конечно! Вспомни, сколько мы уже с тобой встречаемся. Даже дольше, чем я вообще знаю Роберто. Тем более он не гей. Ну, я так думаю... У него своя семья, а у меня есть ты, – Эндрю задумчиво почесал за затылком.       – Вау, ты хотя бы тут мне не врешь... Надеюсь.       Но меня удивляет, как ты каждый раз умудряешься находить отмазку. Если все так, как ты говоришь, все равно остается вопрос... Почему тогда ты так близко прижимаешься к нему и липнешь, будто банный лист к жопе!       Со стороны создается впечатление, что у тебя вообще никого нет, а твоя невозмутимость меня просто поражает! Ты же знаешь, как я реагирую на подобные вещи, или ты хочешь, чтобы я и его потом к стенке прижал и придушил?       Я понимаю, вы празднуете совместный гол, получившуюся атаку, радость, эмоции зашкаливают, все такое, да, но...       Это неправильно, а ты как будто не понимаешь... И мы ведь столько раз это с тобой, Энди, обсуждали. Не до такой же степени дураком притворяться. И ты прекрасно знаешь, что я могу сделать...       И с ним, и с тобой, – Трент отходит чуть в сторону от Робертсона и отпускает дрожащую руку, чтобы не продолжать делать также больно, как сделал его любимый парень.       – Я правда не понимаю, тебе моей любви чтоли мало? Ну вот что я тебе не даю? Мы вроде так часто обжимаемся и нежимся с тобой, что иногда даже тошнить начинает.       Или так ты хочешь мне показать, что я ужасный парень? – в ярости кричит на весь коридор Александер-Арнольд, дыша очень тяжело и горячо прямо в лицо своему парню.       Его уже вовсе не волнует, что будет, если их увидят и как все это расценят. Переживает англичанин сейчас только за целостность своих голосовых связок после неистовых криков.       – Алекс, успокойся, я тебя прошу... Тише, нас же все услышат... Пожалуйста, – Энди пытается положить руку на плечо своему парню, но тот резко ее отдергивает, да так, что она больно влетает в стену.       – Да мне абсолютно все равно, ты не понимаешь? Просто скажи мне, зачем ты так подло поступаешь со мной, – Трент сильно скалится и начинает пугать Энди. В таком состоянии он похож на быка, разъяренного и бесповоротливого, и самое страшное, что никто не знает, как можно его укротить.       – Ты так хочешь вывести любимого парня на эмоции? Ты же знаешь, какой я ревнивый собственник... Такое ощущение, что мои чувства и разговоры об этом для тебя пустой звук...       Я расстроен и зол на тебя, Энди, ты правда хочешь расстаться? Нам же было так хорошо вдвоем, а ты... Зачем все это...       – Трент, я, н-не... Стой, я же даже не, – парень уже отходит совсем в угол и прижимается как мокрый котенок.       – Дома поговорим. Иначе я сейчас стену вместе с тобой проломлю, – резко отрезает Трент и стремительно покидает коридор стадиона, уезжая подальше от гложащего негатива, внутренней ярости, бесящей своим бесконечным весельем команды. И главное от Робертсона.       Через пару минут к растерянному Энди незаметно подходит Ван Дейк с праздничным колпаком на голове.       Сейчас он выглядит довольно нелепо и забавно, что заставляет шотландца немного улыбнуться, но не более.       – Ну что, как у тебя все, чемпион? – и тихонько хлопает напарника по спине, – а где наш Трент? Уже в бар уехал отмечать, и без любимых одноклубников?       – Да все... Супер, я счастлив! Наконец-то мы это сделали, давно я не слышал такого гула на Энфилде... - Робертсон натягивает улыбку, чтобы Вирджил не понял, что сейчас все идет не совсем так, как надо.       – Это я понял, а с Трентом-то что? Куда ты его дел? Почему с нами не отмечает? Или вторую ногу ему доломали? – Вирджил смеется в ответ, давая понять Эндрю, что из того выходит неплохой актер.       – Я не знаю, если честно... Вроде ему нужно было срочно домой отъехать, по семейным причинам, может кошка рожает или дом ограбили, а может реально случилось что-то. Я не знаю, Вирджил. Честно.       – Ладно, передай ему там тост от всех... Стой, а медаль свою он то забрал? Тоже ведь заслужил, сидеть на трибуне и так неумолимо кричать тоже надо уметь, – Энди снова выдавливает улыбку и немного успокаивается.       – Ну разумеется, куда же без награды. Тут и его вклад есть... Если бы не та карточка и неудачный подкат...       Все сложилось бы по-другому, я уверен.       – Прекрасно, тогда будем ждать его завтра, нормально и все вместе тогда и отпразднуем. Клопп как раз дал выходной. Передай там ему, ладно?       – Да, наверное... Разумеется, я передам, – Энди немного отдаляется от веселого товарища, уже точно желая покинуть Энфилд, – я скоро присоединюсь к вам, Вирджил, хорошо?       – Уже ждем тебя, бро! – веселой походкой удаляется Ван Дейк в раздевалку к остальным ребятам, оставляя Робертсона в одиночной борьбе с внутренними сомнениями и разочарованием.