***
Они шли уже около получаса по какому-то светлому кварталу, украшенному инсталляциями с работами современных художников, когда Гермиона все же не выдержала: – Скажешь, наконец, куда мы идем? – К художнику, мистеру Малфою-младшему! – радостно отозвалась Джинни, перекинув сумочку на другое плечо. Гермиона подавилась воздухом и замерла прямо посреди тротуара, как вкопанная: – Ты... шутишь надо мной?! – наконец сдавленно прохрипела она. – Вовсе нет, – Джинни как ни в чем ни бывало подхватила ее под руку и потащила снова мимо сверкающих витрин – Как после совершеннолетия отец наследство ему выделил, он все забрал и ушел с головой в искусство! И ему нужны натурщики с интересной внешностью! Гермиону это объяснение нисколько не успокоило, она продолжала еще несколько секунд хватать ртом воздух, словно утопающая. Перед ее глазами в эти мгновения проносились хорошо известные картины Буше, Рубенса, Модильяни, которые изображали обнаженных женщин… Ей не нравилось такое искусство, и она не хотела бы ни за что оказаться на месте натурщиц, позирующих для таких полотен. – Ты… ты совсем сумасшедшая?! – наконец возмутилась гриффиндорка и вырвала руку – Я не собираюсь... – Да в одежде! В одежде! Хватит орать! – будто прочитавшая ее мысли Джинни опять вцепилась в локоть подруги и еще плотнее сжала его – И ненадолго, буквально на час, или на полтора! Сделает с тебя эскиз или небольшой этюд и гуляй! Внутри Гермионы все клокотало. Она с трудом преодолела желание вырваться и убежать, и продолжила путь в сопровождении довольной Уизли, сердито сжав губы. Сперва мысли ревели внутри, как волны, разгоняемые штормовым ветром. Кого она выбрала себе в подруги? ! Чего еще придет в эту рыжую голову?! Ей никто не нужен! Она только что вышла из отношений, которые морально вымотали ее, а подруженька уже подсовывает ей кого-то нового?! Да еще и Малфоя, с которым они в последний раз виделись два года назад! Мал-фо-я! МАЛ-ФО-Я! Заносчивого слизеринца, о помолвке которого она в последний раз читала полгода назад в “Пророке”! Въедливого гордеца, постоянно выискивающего во время совместной учебы момент, чтобы побольнее укусить ее, Гермиону! Хороша подружка, нечего сказать! Впрочем, постепенно буря в сознании утихла, и девушка справедливо отметила про себя, что ни о каком свидании речи не шло. Всего лишь о помощи творческому человеку в обретении вдохновения. И потом... ей было правда интересно увидеть, каким стал Драко, изменился ли он внешне и внутренне со времени их последней встречи. Когда в сознание ворвался непрошенный образ бывшего однокурсника в неизменном черном костюме с гордо выпрямленной спиной, в груди девушки даже начали подниматься теплые, и почти нежные чувства. Однако Гермиона, как и в школьные годы, задушила их в зародыше. Ни к чему эти иллюзии. Плохие парни кардинально не меняются. Хотя... Вот какая стезя оказывается привлекала наследника рода Малфоев! И почему она ни разу не заметила его рисующим что-то, кроме обидных карикатур? Впрочем, вероятнее всего, в школьные годы Драко пришлось скрывать талант даже от самого себя, чтобы соответствовать статусу своей семьи, считающей важным только что-то, имеющее материальную ценность. Да уж, наверняка он сильно разочаровал отца! Наследнику Малфоев прочили будущее блестящего исследователя или собирателя темных артефактов, зельевара, но уж точно не живописца. Разумеется, выбор своего пути ему пришлось отвоевывать, и это, безусловно, было достойно уважения. Однако теплый интерес к судьбе бывшего однокурсника, внезапно сменился тревогой от осознания, что пока она рассуждает и злится, они подходят, все ближе и ближе к его квартире или студии! Великий Мерлин! А если что-то пойдет не так?! А если он с порога грубо высмеет ее и прогонит?! – Думаешь, это хорошая идея?... – наконец промямлила Гермиона почти жалобно. – Разумеется! – уверенно ответила подруга – Вообще, будь Малфой обычным рядовым художником, я бы никуда тебя не повела. Да и помню, как между вами искрило в школе… – Джинни! – возмутилась девушка, слегка краснея. – Да в плохом смысле искрило, не передергивай! – раздраженно добавила Джинни и как ни в чем не бывало продолжила – Так вот. Когда я начала копать, узнала, что наш слизеринский принц все-таки умник, причем сразу по нескольким пунктам. Во-первых, нашел в себе силы отказаться от навязываемой невесты и рода занятий, и цели своей достиг. Во-вторых, его портреты действительно невероятные. Вроде как он использует маггловские краски, масло, карандаши – разные материалы. Но каждая его картина будто изнутри светится. Все, кто побывал в его студии говорят, что никогда себя такими красивыми не видели, как на полотне или на бумаге у Малфоя… Гермиона недоверчиво усмехнулась: – Ты не думала, что он мог эти хвалебные отзывы проплатить? Глаза Джинни загадочно блеснули: – Нет. Потому что я сама вживую видела некоторые его творения. И подтверждаю. – Ты так уверена, что мне нужно заказать у него свой портрет? – смущенно уточнила Гермиона. – Да, ты не заказывать идешь, а по объявлению натурщицей для этюдов. Портрет написать сможешь потом, если захочешь, это вы сами договоритесь! – заявила Джинни, немного помолчала и заговорила как-то одухотвореннее и тише, словно рассказывая сказку, – Знаешь, среди заказчиков Малфоя ходит одно поверье… – Какое же? – Гермиона с интересом глянула подруге в глаза. – Что его работы помогают ответить на давние тяжелые тайные вопросы, скрытые в душе! – торжественно ответила Джинни. По спине Гермионы пробежался холодок. – И ты в это тоже веришь? – недоверчиво пробормотала она. – Хочу проверить и поверить! – Джинни подмигнула – А ты мне в этом поможешь! – Ага, получается, я участвую в твоем коварном плане! – усмехнулась Гермиона – А почему первая не хочешь пойти? – Мне некогда! – невинно захлопала глазками рыжая гриффиндорка – Я тебя отведу, а потом побегу по делам! А ты расскажешь, как все прошло! – Ах, ты предательница! Ну я тебе это припомню! – шутливо возмутилась Гермиона, стараясь не выдавать усиливающуюся внутреннюю тревогу. – Посмотрим, посмотрим, – в тон ей отозвалась Джинни – Еще спасибо скажешь! Гермиона недоверчиво тряхнула головой, отгоняя нарастающее волнение. Как это возможно? Как написание картины может помочь ответить на тяжелые вопросы, застывшие на подкорке тяжелыми булыжниками? Как Малфой-художник может ей помочь? Действительно, какие-то лондонские городские мифы, имеющие мало общего с реальностью... Пройдя чуть ли не до конца переливающегося витринами и инсталляциями проспекта, девушки свернули в сумрачные дворы и остановились у невысокого дома, верхние этажи которого занимали просторные квартиры-студии. Джинни сразу указала Гермионе на крайнюю правую студию, большие окна которой заманчиво переливались нежно-золотым светом. Было похоже, что их ждали. Секунды, пока Малфой отпирал замок, показались Гермионе жутко длинными. Однако, все произошло просто и предсказуемо: однокурсник открыл дверь и пропустил гостий в холл. При приятном домашнем освещении Драко показался ей непривычно уютным, каким-то родным, спокойным и умиротворенным. Его рот не кривился от боли или злой насмешки, лоб не морщился, взгляд не метался в тревоге. Отросшие волосы он аккуратно убирал сзади, и эта прическа добавляла его виду творческой романтичности в сочетании с коричневым фартуком, покрытым яркими подтеками. Платиновые глаза лучились тихой радостью. – Вот, Драко, тебе натурщица, как обещала! – деловито заявила Джинни, крепко пожав Малфою руку, и добавила с доброй усмешкой – По-моему внешность очень интересная, не так ли? – Я не сомневался в твоем вкусе, Джинни, – просто ответил слизеринец улыбнувшись Гермионе так... по-дружески. Ей мгновенно стало ужасно стыдно за свои подозрения насчет него и за свой страх, что Малфой так и не перерос собственные предрассудки насчет нее. Очнулась она от размышлений, когда подруга, не попрощавшись, упорхнула по делам, а хозяин студии осторожно коснулся ее локтя: – Все в порядке, Гермиона? – спросил он. Собственное имя в устах бывшего противника показалось потерянной девушке приятнее любимой музыки. Невыразимое спокойствие обняло душу. В тишине малфоевского уголка хотелось раствориться. – Да, прости пожалуйста, я задумалась, – девушка расправила плечи и попыталась улыбнуться –Я готова работать. – Отлично. Не извиняйся только за пустяки, – Драко галантно помог ей снять пальто – Надолго я тебя не задержу и сильно менять внешний вид тебе не придется. Может, управимся даже за полчаса. Он прищурился, быстро оглядел ее простую черную юбку-карандаш до колен, переливающуюся на свету атласную блузку, классические туфли на каблуке. Кажется, оставшись довольным ее внешним видом, художник указал ей на приоткрытую дверь, украшенную стеклянным витражом. Атмосферу в мастерской можно было смело назвать творческим хаосом. Деревянные мольберты с холстами и без, висящие в разных углах и на спинках стульев разномастные драпировки, гипсовые головы и руки, вазы с искусственными, живыми цветами и метелками из сухоцветов, изящные безделушки, связки кистей, коробки карандашей и безымянных мелков, заляпанные мазками засохшей краски деревянные палитры... Среди всего этого художнического великолепия несколько инородно смотрелись вполне себе обычный рабочий стол, украшенный зажженными аромалампами, этажерка с книгами, мягкое кресло у стены и несколько стульев. Теплый свет помещению дарили круглые светящиеся сферы, которые висели на разном уровне под потолком и напоминали маленькие солнышки. Вопреки ожиданиям гриффиндорки, тех самых потрясающих, божественных портретов нигде не было видно. "Впрочем, что им делать мастерской? – подумала она – "Наверняка, свежие полотна где-то сохнут, покрытые лаком, а какие-то картины ждут своего часа в багетной мастерской. А может, у слизеринца где-то есть маленький зал или галерея, где он хранит свои шедевры". – Садись, – Драко,указал своей натурщице на мягкое кресло, рядом с которым стояла тумба с немного старомодной лампой-бра и плоская ваза из цветного стекла с красными полосатыми яблоками. Гермиона послушалась, а Малфой продолжил давать указания, спрятавшись на несколько мгновений за большим холстом. – Сядь в расслабленную позу, будто только что вернулась с работы и пытаешься отдохнуть. Откинься на спинку кресла. Можешь прикрыть глаза, если не хочешь все это время смотреть на меня. Девушка с удовольствием облокотилась на мягкую спинку, положила правую руку на подлокотник и неожиданно для самой себя неловко пошутила: – Надеюсь, ты не карикатуру будешь с меня рисовать... Тут же ей стало удушливо стыдно за сказанное, однако Малфой лишь усмехнулся из своего угла в ответ на ее колкость: – Обижаешь, Грейнджер. Он вышел из тени с планшетом и коробкой карандашей в руках и снова бросил на нее серьезный взгляд, от которого Гермиону почему-то бросило в жар. Затем, осторожно достал палочку, зажег лампу-бра рядом с креслом, а яркие "солнышки" под потолком чуть погасил, впуская в мастерскую в фиолетовую вечернюю полутьму. – Все. Сиди так. Идеально! – почти шепотом скомандовал художник, стремительно один за другим выхватывая из коробки цветные остро отточенные карандаши. Секунда – и он опустился на одно колено в полуметре от нее. Грифель заскрипел о поверхность бумаги в тишине комнаты. Гермиона слегка улыбнулась, украдкой рассматривая преображенного любимым делом однокурсника. Впервые Малфой предстал для девушки таким. В каждом движении бывшего слизеринца чувствовалась невероятная уверенность, которая не могла не восхищать. В его чуть нахмуренных бровях и морщинке на лбу играла мысль, а в серых глазах – вдохновение. Пальцы слегка подрагивали, словно от невыразимого волнения. Он явно спешил запечатлеть прекрасное мгновение, рисунок неуловимых теней на ее лице во всей точности и неповторимости и, казалось, для него не было миссии важнее... И никакого стремления показаться лучше, чем он есть на самом деле, произвести ложное впечатление. Какое счастье, что вся эта шелуха ушла в прошлое, и новому Малфою не нужно было никому ничего доказывать и не с кем соперничать за место под солнцем. Да, плохие парни редко меняются. Но из любого правила бывают исключения, не так ли? Время текло невероятно медленно для привыкшей к спешке девушки. Драко все не отрывался от своего планшета, бросая на натурщицу лишь короткие цепкие взгляды в сосредоточенной тишине. Не в силах бороться с дремотой, гриффиндорка вздохнула и тихо прикрыла отяжелевшие веки. "Ничего страшного. Можно позволить себе расслабиться, тем более, сам художник попросил! Не заснет же она посреди мастерской Малфоя!" Прислушавшись к скрипению грифеля, она снова улыбнулась. Прекрасен мужчина, имеющий любимое дело. Фантастически прекрасны его горящие глаза и умелые руки, желающие творить и создавать прекрасное... А Рон? Было ли любимое дело у него? Нет, ведь он он искал. Или оправдывался тем, что искал. Министерство, магазинчик Джорджа, а потом… Гермиона вздрогнула сквозь сладкую дремоту, как от внезапного ледяного сквозняка. Вот что ее раздражало! “Я ищу, ” – и это оправдание постоянному безделью и кругу интересов! Лень, а не активный поиск! Нежелание менять свою жизнь, трудиться, рисковать, пробовать новое! И – так у всех, с кем она пыталась построить отношения! Ужас! Идиотская закономерность! Злой рок Гермионы Грейнджер – нравиться мягкотелым инфантилам, мечтающим свалить на кого-либо ответственность за свои решения! А Драко, который в школьные годы казался ей самым неприятным воплощением несамостоятельности и зависимости от мнения родителей, сейчас предстал перед ней в совсем иной ипостаси. Той, которая ей нравилась. Которая привлекала её. Зачатки которой ей виделись ей в нем ещё в Хогвартсе и заставляли её думать о нем намного больше, чем следовало думать о главном враге и сопернике...***
Когда Гермиона открыла глаза, то увидела, что сумерки за огромными окнами студии налились тьмой и превратились в темную осеннюю ночь. "Солнышки" под потолком уже не горели, свет дарила только лампа-бра. Увидев на своих коленях жемчужно-серый плед, Гермиона испуганно подскочила на кресле, как ужаленная. Она заснула?! Она позволила себе заснуть?! Мерлин, какой стыд! – Проснулась? – Драко вошел в мастерскую через витражную дверь с большой дымящейся кружкой в руках и присел на стул напротив нее. Фартука на нем уже не было. Светло-серая рубашка изумительно подходила ему. – Прости меня, – Гермиона нервно поправила разметавшиеся локоны, в тайне надеясь, что тени вечера надёжно скрывают румянец смущения, пылающий на ее щеках, – Давно я тут валяюсь? – Нет, – Малфой безмятежно отпил из своей кружки – Я обещал, что мы закончим быстро, и действительно завершил этюд за двадцать минут и сделал несколько набросков. Но будить тебя не решился. Видимо, ты и вправду устала. Его внимание коснулось души гриффиндорки, как теплое ласковое перышко. Она снова пригладила непослушные колечки волос, вьющиеся над лбом и виновато улыбнулась: – Наверное. Просто у тебя... так спокойно здесь. "И с тобой спокойно..." – хотела добавить она, но вовремя сдержалась. – Художник может отдаваться работе только в таких условиях, – с достоинством пояснил Драко и предложил – Чай, кофе? Смущение заставило Гермиону подскочить с места и поспешить в сторону холла: – Нет, нет... Я... побегу... Спасибо... – проговорила она, едва ли не задыхаясь от волнения. – Даже на этюд не взглянешь? – Драко отставил кружку, взял с тумбы планшет и протянул его своей натурщице. От увиденного Гермиона лишилась дара речи. Спящая на кресле девушка в офисной одежде в приятной полутьме показалась ей настолько прекрасной, что на мгновение даже захватило дух. Кожа красавицы словно светилась, в локонах переливались золотые искры. Это не могла быть она. Он точно приукрасил ее образ. Хотя бы немного... А может, он действительно видел ее так? Подняв глаза, гриффиндорка тотчас оказалась в плену лучащихся глаз Малфоя. – Посмотри, ведь тут запечатлена целая история, – вдохновенно пояснил он – Юная волшебница настолько устала от работы, что задремала прямо на кресле, даже не переодевшись и не смыв макияж. Яблоки могут явиться символами её молодости. А зажженная лампа – надежды на светлое будущее. В целом, эта композиция намёк для зрителя на то, что нужно время от времени останавливаться, давать себе время на отдых и на размышления. Превосходная бы работа в масле вышла. Да уж,как оказалось, Гермионе действительно не хватало времени на размышления о своей жизни, раз только в тихой мастерской художника, она впервые за несколько недель услышала собственный внутренний голос, свои тайные мысли... – Тебе самой нравится? – снова нарушил молчание Драко. – Это не я… – только и смогла пролепетать Гермиона, не отрываясь глядя ему в зрачки и все ещё не веря, что спящая красавица на листе плотного белого картона – она. Прохладные пальцы сомкнулись на ее тонком предплечье. Драко с силой развернул Гермиону лицом к себе, окинул спокойным и почти теплым взглядом ее лицо и произнес медленно и уверенно: – Это – ты! Такие моменты в книгах называют моментами прозрения. Уже позже, дома, бессонной ночью Гермионе чудилось, что в тот миг, когда глаза цвета теплой платины смотрели ей прямо в душу, а такой знакомый желанный голос ласкал слух, с ее глаз словно слетела повязка, наброшенная когда-то давно безымянным, недоброжелателем. Несмотря на волнение, она была уверена, что прежней ее жизнь больше не сможет быть, после этой встречи. Она не могла потерять человека, смело проявившего качества, которые она так ценила. И потому, когда Малфой с безмолвной галантностью снял с вешалки ее пальто, помогая одеться, Гермиона неожиданно обернулась к нему и проговорила: – Знаешь, я подумала… Я хочу заказать у тебя свой портрет. Сомневалась, но теперь поняла, что хочу. Когда у тебя в расписании окно? – Этот четверг свободен с утра и до вечера, приходи, начнем, – необыкновенно тихо произнес Драко и неожиданно мягко улыбнулся – Только ты же понимаешь, что в этом случае работать придется не один день? – Понимаю, – кивнула Гермиона и робко поинтересовалась – Почему ты улыбаешься? Его рука слегка сжала ее запястье. – Потому что был уверен, что ты захочешь прийти еще. И рад, что предчувствие меня не обмануло. Буду тебя ждать.***
Нежданная встреча послужила для Гермионы отправной точкой в новую жизнь. Нет, это была еще не влюбленность, скорее прекрасное, новое для девушки нежное чувство, воскресшее после нескольких лет метаний, которое могло стать чем-то большим... Она несла в себе это новое великолепное чувство как хрустальный бокал с чистой водой, боясь расплескать. И впервые за долгое время ощущала себя счастливой от свалившегося на нее нового открытия. И при этом – по-прежнему свободной. Во время перерыва в ее рабочий кабинет заглянула довольная Джинни: – Ну, какие новости, моя прекрасная натурщица? – тут же спросила она, плюхнувшись рядом с ней на соседнее рабочее кресло – Светишься вся! – Джинни, милая, – Гермиона заговорила вполголоса, словно боясь, что кто-то подслушает ее излияния, – Как ты была права по поводу поверья! Он всего лишь сделал ту зарисовку, а я... Думала, а потом вздремнула. И поняла, наконец, что же для меня важно при выборе партнера! Действительно, какая-то магия... Магия искусства, о которой я прежде никогда не слышала. Я бы даже хотела изучить этот вопрос, обязательно найду время сходить в библиотеку... – Стой, стой, – Джинни ласково коснулась ее запястья – Никакого поверья у клиентов Малфоя нет. – Что, прости? – растерянно пролепетала Гермиона, не веря своим ушам. Подруга с нескрываемым озорством развела руками: – Я придумала про ответы тайные вопросы! Уж прости, нужно было тебя как столкнуть с Малфоем, пришлось напрягать воображение! – Как – придумала? – пробормотала Гермиона – Но ответы действительно пришли... – Всего лишь потому, что ты встретилась с человеком, в симпатии к которому боялась себе признаться ровно до вчерашнего дня! – объявила Джинни и обняла ее за плечи – Поэтому от тебя все парни и отскакивали. Сердце занято, и ему не прикажешь. Остается лишь дать то, что оно просит. – Но как ты догадалась о симпатии... я ведь никогда тебе не говорила, – совсем тихо поинтересовалась смущенная девушка. – Еще бы ты мне в этом призналась тогда! – ухмыльнулась Джинни – Если серьёзно, мне так казалось, потому что ты даже в состоянии неприязни пыталась его опекать и держать в поле зрения. Но в то время, мы были врагами. А сейчас он вполне искупил вину, на свои средства помог многим пострадавшим от войны, нашел любимое дело. Вы выросли, свободны и можете наконец делать, что желаете. Я вам всего лишь об этом напомнила, а дальше уж решайте сами. Гермиона тихо и коротко рассмеялась и хлопнула свою рыжую разбойницу по коленке: – Так, получается, ты мне весь этот гнев и раздражение из-за разрушенных отношений с занудой-Эриком разыгрывала?! Глаза Джинни лукаво блеснули: – Ну, да! – И портрет у Малфоя ты заказывать не собираешься? – Вот еще, я же не его матушка, чтобы с благоверным позировать у холста кучу часов! Я быстрее сфоткаюсь! Гермиона, пронзительно и безоговорочно счастливая, искренне рассмеялась и заключила подругу в крепкие объятья: – Предательница ты! И лгунья моя ненаглядная! Спасибо...