❣️❣️❣️
Раздражающая трель будильника обрывает сон, в котором у Джисона все хорошо. Как же отвратительно осознавать, что сегодня он будет видеть радостные лица людей, получивших заветные валентинки. Казалось бы, просто куски цветной бумаги в виде сердца, а сколько эмоций. Утопиться хочется. Хан потягивается, пытаясь прийти в себя после долгого лежания. На щеке отпечатался рельеф подушки, один носок успел сползти за ночь, а пальцы сжимали что-то тонкое. Пальцы? Сжимали? Что-то тонкое? Утром Дня святого Валентина?! Словно боясь пошевелиться и спугнуть неожиданную находку, Джисон медленно подводит к лицу ладонь, на которой покоилась валентинка. Самая настоящая валентинка! Как в сказках, как в рассказах родителей, как в истории Чонина и Хенджина. Она была светло-красного цвета, обклеена белым кружевом и с мордочкой кота в верхнем левом углу. Надпись посередине коротко гласила “Ли Мяу”. Если бы Джисон сейчас стоял, то точно бы потерял равновесие и упал в обморок. Столько лет прошло! На протяжении двадцати двух лет госпожа Вселенная отыгрывалась на бедном Хан Джисоне, который хотел своей чуткой душой прочувствовать любовь, а сейчас решила смиловаться? Спасибо большое, а то уже создавалось впечатление, что про него благополучно забыли, оставив на произвол судьбы с нежным чувством к Ли Минхо. На удивление, никакая симпатия к профессору не исчезла. Все еще хотелось пригласить его на свидание, но теперь Вселенная, видимо, решила поставить точку на неправильных чувствах Джисона. Но разве можно так быстро переключиться на новоиспеченную родственную душу? На негнущихся ногах Хан подходит к шкафу, выбирая свою лучшую одежду. Правда, он сам пока не понимал, зачем. Но интуиция подсказывала, что так и надо. В такой день хотелось ей довериться, ведь именно сегодня почти ничего не зависело от Джисона. Хотелось просто увидеть Хенджина, проораться ему, поплакать в плечо и отправиться на поиски своей любви. Почему-то университет не кажется ему отвратительным местом, счастливые одногруппники — раздражающими, а праздничные украшения — безвкусными. Будто Джисон всю жизнь обожал День святого Валентина. Белобрысая макушка сразу же бросается в глаза, Хан спешит к другу, но увиденная картина в очередной раз наносит ему неизлечимую психологическую травму. Хенджин грубо прижимал Чонина к стене и буквально пожирал его рот! Ян притягивал его за ворот футболки еще ближе, одной рукой зарываясь в длинные волосы своего парня. Надрывные стоны отнюдь не сглаживали ситуацию. Эти двое, не стесняясь никого, действительно готовы были разложить друг друга прямо в университетском коридоре. — Блять, вы че творите?! — раздраженно вскрикивает Джисон. — Вы хотите, чтобы я окончательно ослеп? С нахальной ухмылкой Чонин выглядывает из-за плеча Хвана, наигранно громко причмокивая губами, которые буквально мгновение назад терзал старший. Хенджин устало поворачивает голову к другу, уже готовясь по новой рассказать о прелестях любви и о том, что это называется поцелуями, а не всеми теми оскорбительными словами, которыми их окрестил сам Хан Джисон. Но вдруг он замечает в руках у Джисона красное сердечко, которое тот от раздражения и злости теребил пальцами. — Это она? — прямо спрашивает Хенджин. — Да, — на выдохе отвечает Хан. — Мой мальчик вырос! — радостно вопит Хван на весь университет. — Я же говорил, что это произойдет сегодня! А ты мне не верил. — Хватит меня позорить, — шипит Джисон. — Тут проблемка есть одна. — Да какие проблемы у тебя теперь могут быть? Осталось только найти того человека, у которого на валентинке нарисована белка, и заживешь счастливо. — Какая к черту белка? — недоуменно спрашивает Хан. — Самая обычная белка. Или хомяк, или квокка, или бурундук. — Можешь не продолжать, я уловил ряд твоих глупых ассоциаций. Но проблема в другом, — грустно выдает Джисон. — Что мне делать с профессором Ли? — А что с ним? Разве ты не должен забыть его и спокойно идти навстречу своему будущему? — Ты чем вообще меня слушаешь? Моя проблема осталась, — с нажимом говорит Джисон. — Не выходит он у меня из головы. — Когда ты встретишь своего соулмейта, ты и имени Ли Минхо не вспомнишь. — Да я и так его имя только недавно запомнил. — Покажи валентинку, — требует Хван. Джисон протягивает ему бумажку с кошачьей мордочкой и коротким именем, которым Вселенная наградила его соулмейта. Чонин тоже разглядывает незатейливую вещицу и опять ухмыляется. — Так все логично же, нет? — Поясни. — Кот, Ли Мяу, твоя проблема, — начинает распутывать клубок догадок Ян. — Не улавливаешь никакой связи? — Ты же не хочешь сказать...? — Джисон даже не осмеливается продолжить свою мысль. — Именно, — широко улыбается Чонин. — Не благодари. Позови этого своего профессора на свидание, как и хотел последние несколько месяцев. — Ему почти 28! Ты думаешь, он все это время без соула жил? — Хан не готов поверить в то, что его любимый преподаватель может оказаться его родственной душой. Ну ведь просто не бывает таких совпадений. — Я не хочу ничего утверждать, — ехидная улыбка не сползает с лица Чонина. — Но ведь игра стоит свеч? Просто подойди к нему после пары, аккуратно намекни, что, мол, День святого Валентина, получил валентинку. Может и он расскажет про свою. — Я и двух слов с ним наедине связать не смогу, а ты тут про разговор, — вздыхает Джисон. — Но ведь других вариантов нет, так? — Вот же мелкий, умеешь надавить, — сдается Хан. — Не обещаю, но чисто в теории могу попробовать. — Хани, мой малыш Хани, — продолжает издеваться Хенджин. — Это будет твой первый настоящий, мужской поступок. Чужие дети так быстро растут. — Я тебе сейчас что-нибудь в глотку засуну, — снова раздражается Джисон. — И это явно будет не язык Чонина. — Беги навстречу своей любви, Хани! — Хван притворно смахивает слезу с глаз, машет ему на прощанье и уходит дальше по коридору. — У нас совместная пара, идиот!❣️❣️❣️
Профессор Ли неизменно стоит у своей кафедры, пытаясь хоть что-то донести до нерадивых студентов, которые клали большой и толстый на философию. Размеренный голос, иногда разбавляемый едкими замечаниями и саркастичными шутками, отражался от стен аудитории, навсегда оседая в памяти Хан Джисона. Интересно, а господин Ли умеет петь? Я бы хотел записать с ним совместную песню. Какую-нибудь легкую, про любовь. На удивление, виды мировоззрения становятся понятнее, если слушать тот материал, который готовит Ли Минхо. Он рассказывает все очень четко, логично, раскладывая такую абстрактную тему по полочкам. А может, Хану просто нравится его слушать. Если бы преподаватель Ли нес какую-то чушь про киборгов и чипирование, Джисон бы незамедлительно поверил всему сказанному. Тревожность накрывает все сильнее из-за осознания приближающегося конца пары. Сегодня Джисону хочется, чтобы она длилась вечно. Ведь после занятия он должен подойти к молодому профессору, чтобы обсудить один моментик. Какой же будет позор, если Ли Минхо уже давно женат и знать не знает никакого Хан Джисона. Так, очередной студент-музыкант, который мозолит ему глаза своей абсолютно ничего непонимающей физиономией. — Надеюсь, на следующей паре мы сможем хоть немного обсудить эту тему, а то мне надоело вещать в пустоту, — сердце Джисона пропускает удар. — Все свободны. Блять! Почему эти полтора часа пролетели так быстро? Мне нужно подойти к Ли Минхо. Мне нужно подойти к Ли Минхо. Мне нужно подойти к Ли Минхо. Но я же не смогу! — Ты слишком громко думаешь, — невзначай замечает Хенджин, собирая свои вещи. — Он взрослый мужик, не будет же ржать над тобой. — Ага, просто взрослый, сексуальный препод, на которого я запал вопреки законам Вселенной! — Я тебя не заставляю, — пожимает плечами Хван. — Да вот только ныть, что не осмелился, ты прибежишь ко мне. Лучше попробовать и пожалеть, чем вообще не попробовать. Слова Хенджина все еще висят в пустой аудитории, в которой остались только профессор и студент. Джисон громко сглатывает ком, образовавшийся в горле от нервов, и подходит к столу Ли Минхо, привлекая его внимание. — Хан Джисон? — Минхо понимает на него взгляд. — Если вы хотите взять дополнительное задание, то вынужден вас разочаровать. У меня совершенно нет сил, времени и желания этим заниматься. — Нет, господин Ли, я по другому поводу, — как же у Джисона дрожит голос. — Что же, — вздыхает Ли Минхо и устало потирает глаза. — Я вас слушаю. Но, надеюсь, это стоит моего внимания. — Все двадцать два года жизни я считал бредом существование родственных душ и строго был уверен, что мне такого не светит. — Ближе к сути, Джисон. — Сегодня с утра я получил валентинку. Свою валентинку от Вселенной. Выражение лица преподавателя мгновенно меняется, губы вытягиваются в тонкую линию, а дыхание учащается. Он старается скрыть перемену настроения за напускным безразличием, но Джисону хватило секунды, чтобы все понять. — Мне нужно узнать лишь одну вещь, господин Ли. Сегодня вы тоже обнаружили ее у себя в руках, верно? — последние слова звучат совсем тихо, Джисон страшно боится, что ошибся. — К чему такие вопросы, Хан Джисон? — профессор продолжает играть роль. — Вы не находите их неуместными? — Прошу, просто ответьте. Иначе я сдохну прямо у вас в кабинете. Минхо молча отодвигается от стола на стуле, достает из ящика черную сумку и открывает ее. Пальцы ловко перебирают ее содержимое, а цепкий взгляд выхватывает именно то, что он искал. — Я даю вам последний шанс избежать ответа на ваш вопрос, Джисон, — голос холоден, как сталь, но Хана это не пугает. — Вам вряд ли хочется его знать. — Господин Ли, если я задал этот вопрос, то точно готов услышать ответ. Ли Минхо раскрывает ладони, показывая Джисону светло-красное бумажное сердце с небольшой белкой в правом верхнем углу и надписью “J.ONE” посередине. Воздух покидает легкие Хана, ноги непроизвольно ослабевают, и он упирается руками о стол, чтобы не упасть. В глазах профессора впервые проносится испуг, поэтому он аккуратно подхватывает Джисона и усаживает на стол, так близко рассматривая его лицо. Невообразимо красивое лицо. — Ты получил ответ, которого так хотел? — Вы не представляете, господин Ли, насколько сильно я надеялся, что оказался прав. Когда вы поняли, что это я? — Ты выгружаешь некоторые свои песни в сеть, — шепчет Минхо, опуская руки на талию Джисону. — А я являюсь одним из твоих самых преданных слушателей. Так что, когда увидел это имя на валентинке с утра, сразу все встало на свои места. — И вы не разочарованы, господин Ли? — он немного прогибается в спине, желая еще ближе чувствовать крепкие руки на своем теле. — Я буквально с начала учебного года глаз с тебя не свожу. Вас, музыкантов, обучают не замечать очевидных вещей? — Минхо оставляет первый поцелуй на любезно открытой для него шее, от чего младший под ним издает неловкий стон. — Мне всегда нравился твой голос, но я не знал, что он способен на такие развратные звуки. — Господи-и-ин Ли, — извивается Джисон. — Прошу, не останавливайтесь. — Ты долго об этом думал, да, Сони? — горячие губы оставляют влажный след на щеках. — Представлял, как я буду целовать тебя прямо на своем рабочем столе? — Я и не надеялся на это, — признается Хан. — Блять, господин Ли! Ладони профессора спускаются на бедра Джисона, ощутимо сжимая их и пуская волну наслаждения по телу. Умелые губы выцеловывают шею, кадык и даже тонкие ключицы. Джисон уже натурально хнычет, умоляя поцеловать его в губы. — Ты так отчаянно просишь, — кошачья ухмылка появляется на лице Минхо. — Что я никак не могу тебе отказать. Оставив последний укус на шее, мягкие губы Минхо накрывают рот Хана, снося все запреты и препятствия на своем пути. Теперь все можно. Зубы легонько впиваются в нижнюю губу, выбивая из Джисона еще один несдержанный стон. Какой же он чувствительный и податливый. Язык проскальзывает чуть дальше, обводя всю поверхность губ. Минхо ловит каждый звук, который издает его Джисон. Хан сжимает волосы профессора, углубляя поцелуй, давая возможность их языкам, наконец, сплестись. Они не могут оторваться друг от друга несколько минут, не слыша ничего вокруг. И даже открывающейся двери, которую они забыли запереть. — Джисон, он тебя тут сожрал что ли… — фраза Хенджина обрывается, когда он видит, что его лучшего друга действительно пытаются сожрать. — Блять, извините! — Научитесь стучаться, Хван Хенджин, — Минхо грозно смотрит на вошедшего, а из-за него выглядывает Джисон, показушно облизывая губы и причмокивая ими. Карма существует, однако. — Я и не думал, что вы все так быстро решите, — тараторит Хенджин. — Мой Хани и правда стал мужчиной. — Я действительно засуну тебе что-нибудь в глотку, Хван! — Смотрю, это теперь больше по твоей части! — разворачиваясь, смеется Хенджин, выбегая за дверь. — Видимо, вы потрахаетесь в университете раньше нас с Чонином. — Хван блять Хенджин! — кричит Джисон уже сбежавшему другу. — Забудь о нем. На чем мы остановились? — мурлычет Минхо и притягивает Джисон для еще одного поцелуя. Радостный хохот Хенджина раздается на все здание, когда он пересказывает увиденное своему парню, подробно описывая всю картину произошедшего. — То есть теперь и нам наблюдать за его счастливой рожей? — недовольно спрашивает Чонин. — Поверь, лучше уж за просто счастливой рожей, чем за языком профессора Ли в его рту! — Ты мерзкий, Хван, — Чонин толкает его бедром. — Я знаю, Инни, — нахально улыбается Хенджин. — Поэтому ты меня и любишь. — Но твои губы еще больше. — Эй! — успевает возмутиться Хенджин, как его нагло прижимают к стенке. Ладно, это не так уж и плохо.