В комнате Николая и Сигмы
Они кое-как уснули, стараясь устроиться поудобнее, несмотря на наручники, и в итоге выбрали несколько стыдливую, но зато удобную и теплую позу — обняли друг друга, а Сигма просунул колено между ног Николая, не обратив внимания на очередную колкую шуточку. Знал, что ему тоже стыдновато. Ночью были разнесено по домам почти все спящее агенство, т.к. проблем доставлять Федору ой как не хотелось — можно было и самому Косте от лидера организации получить. Остался только Дазай — любимчик же.Утром
По обеим сторонам от Федора лежали двое — Дазай и Гончаров. Оба уперлись лицами ему в плечо, тихо посапывая. Достоевский проснулся первым, морщась от ужасной боли в голове, но продолжил лежать, увидев рядом Ивана и Дазая.POV Ivan
Я все еще сладко спала, утыкаясь в шею Федора, но только она стала какой-то чересчур теплой и грудь Федора, на которой лежала моя рука, тяжело вздымалась. Сквозь сон я заволновался: вдруг что-то случилось с Феденькой-саном?! Поэтому проснулся. Я заметил, что Дазай тоже начал просыпаться. А вот Достоевский наоборот, провалился в тревожный сон, в котором чуть подрагивали его ресницы. Я тихо стянул Дазая с кровати — он молчал, понимая, что что-то произошло, а я легонько прикоснулся ладонью к лбу Федора — он просто горел. Хорошо хоть, что не проснулся. Мы с Дазаем вышли за дверь и прикрыли ее. — Ты тоже заметил, что с Федей что-то не то? Неужели снова заболел? — спросил я кудрявого. — Видимо да... Что делать будем? — Лечить, видимо...Конец POV Ivan
И тут в дверном проёме мелькнула голова Кости. — Неужели с ним что-то случилось? -- Он, если не ошибаюсь... — А он не ошибается! — вставил Дазай — Он заболел. — Надо же... Знаете, у меня есть интересная идея! — тихо воскликнул Костя. — хватит нам твоих "идей", — процедил Осаму. В дверном проёме показался сам Достоевский — помятый, невыспавшийся, с красным, хлюпающим носом. — Что-т... Кхе-кх... случилось? — тихонько сказал Достоевский. — Нет-нет, ты-то чего встал?? Иди в кровать! — распорядился Иван, уводя его в кровать. Остальные двое проскольызнали за ним, и Костя коснулся кончиками пальцев руки Достоевского, но было поздно. Перед ними сидел подросток четырнадцати лет, удивленно смотрящий на окружающих его людей, но вдруг жалобно хлюпнул носом и закутался в одеяло. Дазай первым очнулся от этого зрелища и нашел аптечку, которую и принёс Гончарову — тот в свою очередь достал градусник и аккуратно размотал Федора, который лишь слегка сопротивлялся — хныкал и легонько отпихивался — не хотел расставаться с тепленьким одеялом и явно не был готов к медицинским процедурам. — Феденька, мой хороший, давай температуру померяем? Это ненадолго!