Отблески любви

Дверь в комнату с протяжным скрипом отворилась, и Виолетта буквально ввалилась внутрь, всхлипывая и тяжело дыша. Небрежно отбросив школьную сумку куда-то в угол, она шаткой походкой направилась к кровати. Из-за слёз, обжигающими ручьями текущих по щекам, картинка перед глазами была неотчётливой, размывалась, однако она не обращала на это внимание. Сейчас её не волновало абсолютно ничего: ни саднящая боль в коленях, которые она разбила, пока бежала домой, ни головокружение и горящие после длительного бега лёгкие, вообще ничего. Всё, о чём она могла думать в данную секунду, — это слова её бывшего. Они прокручивались в памяти, словно заевшая пластинка, ввинчивались железными гвоздями в мозг, выжигались на нём болезненным клеймом. Они звучали повторяющимся эхом в ушах, оставляли на сердце всё новые и новые кровоточащие раны, и чем дольше Виолетта о них вспоминала, тем паршивее ей становилось на душе. Хотелось забыть. Хотелось выбросить их из головы и памяти, выкрестить из жизни вместе с этим мудаком, однако она не могла. Эти слова были ядом, изо дня в день отравляющим её, от которого она всё никак не могла избавиться, как бы сильно ни пыталась. Поэтому всё, что ей оставалось, — это только каждый раз после встречи с ним возвращаться домой и долго-долго реветь в подушку, как и сейчас. Добравшись, наконец, до кровати, Виолетта безвольной куклой рухнула на неё. Откинулась на подушку, запрокинула голову назад, уставилась невидящим взглядом в потолок. Слёзы по-прежнему катились из глаз, больно обжигая кожу, стекали по подбородку вниз, на одежду и одеяло, однако она не спешила их вытирать. У неё попросту не было на это ни сил, ни желания. Руки и ноги плохо слушались её, в голове гудело. Хотелось уснуть, чтобы не испытывать всего этого, чтобы хотя бы сейчас не думать о бывшем и его колких словах, но сон, как назло, не шёл. Поэтому Виолетта только лежала, бездумно сверля расфокусированным взглядом потолок, и тихонько всхлипывала. Иногда она тихонько подвывала, словно раненая собака, и до крови впивалась ногтями в собственные ладони. Дверь в комнату была открыта, однако она не беспокоилась о том, что кто-то мог её услышать. Родители работали допоздна, а кроме них и неё самой в квартире никто не жил. Так что сейчас она осталась один на один со своей болью. С одной стороны, в какой-то степени её это даже радовало: она не хотела, чтобы родные видели её такой подавленной и разбитой. Да и понимала она, что они скорее ещё больше надавят, чем поддержат её. Но с другой… С другой, ей невыносимо сильно хотелось, чтобы кто-нибудь оказался рядом с ней. Кто угодно, неважно, кто это будет. Главное — просто не давиться слезами тут в полнейшем одиночестве. Но, к сожалению, никто даже и не думал к ней идти, и потому приходилось справляться с истерикой самостоятельно. — Чё-ё-ёрт… — отчаянно простонала Виолетта, крепко зажмурившись. — Ну почему, почему всякое дерьмо приключается именно со мной… Ненавижу… Как же я это всё ненавижу… Сделав над собой огромное усилие, она перевернулась со спины на живот и наконец уткнулась лицом в подушку. Обхватила её руками, вновь зарыдала, отчего ткань начала стремительно намокать. Так, прижимая к себе подушку и давясь собственными же слезами, она пролежала ещё какое-то время. Она не знала наверняка, сколько именно провела вот так, да и не хотела знать, если честно. В реальность её вернула вибрация телефона в кармане джинс. Сначала она вздрогнула, не поняв, что именно произошло, но потом наконец оторвала голову от подушки и опустила взгляд на бедро. Телефон по-прежнему продолжал настойчиво вибрировать, оповещая о новом пришедшем сообщении. Виолетта прикусила нижнюю губу, нахмурилась. Сначала она не хотела отвечать, однако потом всё же передумала. В конце концов, мало ли, вдруг это кто-то из ребят пишет. С трудом управляя непослушной рукой, Виолетта не с первой попытки, но всё-таки вытащила из кармана мобильник. Перед глазами по-прежнему всё расплывалось, и потому ей пришлось немного подождать, прежде чем разблокировать экран. Когда же картинка полностью восстановилась, она наконец смогла зайти в мессенджер. Пока он прогружался, мысленно она прокручивала в голове варианты того, кто мог ей написать. Эмма? Джиллиан? Зак? Предположений было великое множество, однако ни одно из них, как оказалось, не имело ничего общего с реальностью. Потому что написал ей Оливер. Оливер, чёрт его подери, Стар. Когда Виолетта увидела его имя, то вздрогнула от неожиданности и в удивлении широко распахнула глаза. Уж от кого-от кого, а от Оливера она меньше всего ожидала получить сообщение. Но с другой стороны, это было даже как-то приятно. Он чаще звонил, чем писал, так что такой сюрприз стал для неё приятной неожиданностью. И она тут же принялась читать то, что он ей отправил. Оливер: Привет, Ви. Джиллиан мне всё рассказала. Как ты там? Виолетта глубоко вдохнула, и её губы тронула слабая, совсем блеклая улыбка. В грудной клетке сделалось по-необыкновенному тепло и даже как-то спокойно, дышать стало намного легче. Утерев рукавом рубашки остатки слёз, она принялась печатать ответное сообщение. Виолетта: Привет. Если честно, то хуёво. Умом я понимаю, что он не прав, но всё равно не могу не думать о его словах. Мне порой кажется, что я вообще задыхаюсь. Нажав на «отправить», она закрыла глаза и вновь откинулась на подушку. Глубоко вдохнула, затем медленно выдохнула. Буквально через несколько секунд телефон вновь завибрировал у неё в руках, уведомляя о новом сообщении. Она тут же поднесла мобильник к лицу и принялась читать. Оливер: Чёрт, вот же мудак… Но ты не переживай, Ви. Ты же знаешь, что всё, что он о тебе говорит, — неправда. Ты классная. Виолетта: Ну спасибо, Стар. Но всё равно я не могу об этом не думать. Мне слишком больно. И вообще, тяжело не обращать внимание на слова человека, который когда-то был тебе даже ближе, чем родители, знаешь ли. Оливер: Да знаю я… Ещё где-то с минуту он больше ничего не писал, видимо, раздумывал, как бы ещё её подбодрить. Виолетта торопить его не стала, вместо этого решила немного подождать. И действительно, вскоре Оливер отправил ей ещё одно сообщение. Оливер: Ну… Ну хочешь, я его побью? Чтоб неповадно было. Когда она это прочла, то с её губ невольно сорвался беззлобный смешок. Это так было похоже на Оливера. Он всегда был готов за друзей порвать всех, а за неё, Виолетту, — особенно. Потому что она сама была для него особенной. Она была той, кого он любил, искренне, чисто и по-настоящему. И он никогда не упускал возможности ей показать это. Он всегда заботился о ней, поддерживал в трудные минуты, как сейчас, защищал от нападок бывшего. Он окружал её лаской и нежностью, которых она не получала ни от бывшего, ни от родителей, и ей хотелось, правда хотелось бы ответить ему взаимностью, но она не могла. Потому что она боялась. Боялась снова привязаться к человеку, опять обжечься, опять быть уничтоженной и раздавленной. И точно так же она не хотела, чтобы Оливер из-за неё пострадал, а потому быстро напечатала ответ. Виолетта: Не стоит. Оливер: Ты уверена? Ты же знаешь, что мне не трудно сделать это для тебя. Если будет надо, я и Зака могу подключить. Виолетта: Уверена. Не стоит этот ублюдок того, чтобы вы морали об него свои руки. Ненадолго в чате вновь возникла тишина, однако потом Оливер всё же прислал сообщение. Оливер: Тогда, может, я просто приеду к тебе? Этот вопрос поставил Виолетту в ступор. С одной стороны, она действительно отчаянно нуждалась в каком-то близком человеке сейчас. Нуждалась в заботе, поддержке и в объятиях, просто в том, чтобы кто-то родной и близкий находился с ней рядом. Но с другой, ей не хотелось бы, чтобы приезжал именно Оливер. В конце концов, она понимала, к чему всё это могло привести. А на данном этапе она была к этому не готова. Не готова впустить его в сердце и душу, не готова привязаться к нему настолько, чтобы доверить не только то, что внутри, но и то, что снаружи. Ещё больше она боялась обидеть Оливера. Она не хотела своим неосторожным ответом сделать ему больно, ведь он был по-своему дорог ей. Поэтому сейчас она не знала совершенно, что ей делать и как помягче ему отказать. Так, мучаясь сомнениями, Виолетта просидела ещё несколько минут. Всё это время у себя в голове она перебирала различные варианты того, как бы ответить Оливеру. Какие-то она отметала сразу, считая их слишком грубыми и некорректными, какие-то недолго рассматривала, прежде чем отказаться и от них. В итоге она отклонила все варианты, кроме одного единственного. Он был простой, даже очевидный, но ничего другого у неё не оставалось. Набрав в лёгкие побольше воздуха, она начала печатать. Виолетта: Нет… Нет. Я устала и совсем не хочу никого видеть. Прости. Ответ пришёл мгновенно. Оливер: Хорошо. Я понимаю. Но если что, ты знаешь, что я всегда найду для тебя время, Ви. Виолетта: Ага. Спасибо. После этого она отложила телефон на тумбочку и, тяжело вздохнув, откинулась обратно на подушку. В сердце больно кольнул укол вины, но так же она понимала, что так будет лучше для них обоих. В конце концов, сейчас она и правда не готова подпустить Оливера к себе слишком близко. Возможно, когда-нибудь в будущем, но не сейчас.