В краю далеком или Путеводитель по Скайриму для новоприбывших

      На то, чтобы проклясть как следует свое невезение и составить план действий на случай, если оно еще не исчерпало себя, и норды попытаются его втихую прирезать, времени у Йорвета не было. Почти сразу же после поимки мятежники приволокли его в палатку попросторней, в которой тут и там виднелись разводы крови. Эльф сначала принял ее за импровизированную пыточную и даже впечатлился серьезностью их намерений, но после заметил грязные бинты и пустые бутылочки от зелий в углу и понял, что это всего лишь опустевший медпункт. Дилетанты, мысленно заключил он, пока его привязывали к одной из опор. Затем норды взялись за допрос.       Главной его темой стало то, откуда он узнал об их месте дислокации, на что он предсказуемо попытался какое-то время отмалчиваться, чтобы все дальнейшие ответы выглядели чуть правдоподобнее. Затем, достаточно выждав, решил все-таки заговорить. Первым его порывом было отчитать повстанцев за абсолютно безалаберно организованную стоянку, до которой, судя по всему, было рукой подать от расхожей дороги. Но посчитав, что для конструктивной критики момент выдался неподходящий, Йорвет смолчал и — даже не став отпускать едких комментариев — принялся отвечать по существу на все их обвинения и подозрения.       Самым веским аргументом в подтверждение его недобрых намерений мятежники наивно посчитали обнаруженную в его вещах имперскую броню. Он не стал их разубеждать на счет того, что недобрые намерения у него были с самого начала, а не появились только тогда, когда нордам пришло в голову его пленить.       Вместо этого эльф легко и незатейливо соврал, что инкриминирующий его комплект брони получил в обмен на десяток шкур от владельца Пьяного Охотника, который, как он помнил, промышлял торговлей не только алкоголем, но и легкими доспехами. На вопрос о том, зачем он приберег вражье обмундирование, Йорвет чистосердечно признался, что намеревался пустить его на заплаты для колчана и сайдака. Поверить в это было несложно, потому что сделано то было из крайне жесткой кожи, и на большее не годилось.       На вопрос о том, какого лешего его вообще занесло в предгорья, он снова сослался на босмера из таверны — сказал, что взялся за его поручение сократить поголовье волков, донимавших фермеров близ Вайтрана. Это была шаткая легенда, потому что пристально изучив содержимое его колчана было легко понять — никакой он не охотник. Дичь не требует бронебойных наконечников, если только она не двуногая и говорящая.       Но, к некоторому облегчению эльфа, как только норды обнаружили столь насторожившую их броню, те взялись инспектировать не его оружие, а оставшиеся в мешке вещи. Выгребли из него книги, нарисованную от руки карту и стопку исписанных листов, пролистали их с озадаченными лицами, но ничего разобрать не смогли. Чтобы разубедить их в том, что это некий тайный шифр, а он сам — шпион Талмора, Йорвет вынужден был рассказать, что с местным языком знаком поверхностно и что «странные каракули» — ничто иное как его попытка обучиться письму и чтению. Благо, книги о божествах не показались нордам крамольными, и они вернули все обратно в котомку. Даже отпустили замечание о том, что не всякий чужеземец проявлял интерес к их религии, и что он, видать, не ровня своим надменным сотоварищам с островов, раз выбрал подобное чтиво. Йорвет едва удержался от смеха, но постарался состроить в меру почтительную гримасу.       Когда с этими подозрениями было покончено, и мятежники почти уверились в том, что никакой он не засланец Легиона или заморских эльфов, Йорвет без утайки изложил им всю цепочку событий, приведших его к подлеску возле их лагеря — от пути к камням и до конфронтации с магиком. Умолчал он только о том, что до разрушенного алтаря он все-таки добрался, и что отправился в этот увлекательный маршрут вовсе не один. По завершению рассказа ребра изрядно ныли от излишней прыти одного из дознавателей-дилетантов, все еще слегка кровила рана в голени, но, в целом, разговор свернул в весьма плодотворное русло.       — Так ты, говоришь, некроманта встретил у камня? — уточнил здоровяк, бывший среди мятежников за главного, и которого его товарищи звали то ли Вагни, то ли Варди.       — Верно, — кивнул Йорвет.       — И он, значит, кучу трупов поднял?       — Именно, — снова согласился он.       — Так чего ж ты ему сразу стрелу не вогнал промеж глаз? Да и маги обычно только одно умертвие могут призвать. Откуда остальные-то взялись?       — Или тебе от страха стало всякое мерещиться, а? — скривился презрительно второй его собеседник, имени которого эльф так и не разобрал, и который за время учиненного повстанцами дознания чаще всего порывался пустить в ход кулаки.       С ответом на этот вопрос вышло несколько сложнее. Для начала пришлось сдержать злость на то, что он и правда просчитался, когда поставил в приоритет не ту угрозу. Затем — унять поднявшееся горячей волной негодование, что чертов д’хойне смеет называть его трусом, когда сам, видимо, считал избиение связанного и с виду безоружного пленника проявлением недюжинной храбрости. А уже после — убедить себя прислушаться к здравому смыслу и не темнить попусту.       В итоге он поведал нордам, что ежели они не верят его словам, то могут пойти и убедится в их правдивости воочию, пересчитав трупы, оставшиеся на косогоре, которых было не менее пяти. Когда это вызвало у мятежников некоторое удивление, Йорвет добавил, что пока маг пытался наделать в нем новых дырок, метая ледяные иглы, тот бахвалился некой дарованной ему свыше силой. Это, по его мнению, вполне могло объяснить аномальное количество нежити.       Их главарь после подобного признания слегка потеплел к эльфу, буркнул что-то нелицеприятное и гневное про чародеев и их фокусы — с чем Йорвет был согласен всецело, даже не до конца расслышав чужую ругань про каких-то даэдра и какой-то Обливион — и снова принялся за вопросы, но уже менее стратегического характера.       — Чего тебя вообще к камню Ритуала понесло, а? Вокруг него ж вечно всякие некроманты и ведьмы крутятся, души мертвых призывают и прочую жуть творят.       — Или ты, как и талморские отморозки, тоже маг? — подозрительно нахмурился его охочий до рукоприкладства соратник.       — На кой дьявол мне был бы лук, окажись я способен поджечь идиотов вроде тебя силой мысли? — вопросом на вопрос ответил Йорвет, теряя терпение.       Разговор начинал уходить от привычных ему тем — кто такой, откуда взялся и что тут делаешь — к таким дебрям, о которых он знал слишком мало, чтобы сочинять правдоподобные ответы. К тому же он придерживался мнения, что любой допрос заканчивался ровно тогда, когда становилось понятно, как сильно пленник хочет жить — за этой гранью всегда начинались торги. Он же торговаться был не в настроении, как и распространяться про то, что никаких оживляющих трупы магиков явно встретить не ожидал, и что сейчас вообще слабо себе представлял, на что еще способны местные чародеи, раз уж даже двимерит на них не действовал.       Более воинственный из его дознавателей только бросил на него недовольный взгляд исподлобья, но ничего больше спрашивать не стал.       — Ладно, — мрачно заявил Вагни или Варди, вдумчивым жестом огладив густую бороду и серьезно кивнув самому себе. — Вот что я тебе скажу, босмер. Больно складная у тебя история получается, чтоб никакого подвоха в ней не было.       Эльф настороженно проследил за его жестом, всмотрелся пристальнее в выражение лица, пытаясь предугадать, не закончится ли эта логическая цепочка весьма предсказуемым «так что снесем-ка мы тебе голову с плеч». Но — к его неподдельному облегчению — норд добавил весьма рассудительным тоном.       — Да и очень уж невовремя ты близ нашей стоянки оказался — ровнехонько когда командира на месте нет. Я-то сейчас в лагере за главного, но что с тобой делать, пусть он сам решает, как вернется. А до тех пор, значит, сиди тут, и чтоб не рыпался. Ясно?       — Яснее некуда, — покладисто кивнул Йорвет, крайне обрадованный фактом отсутствия на посту штатного главаря этой шайки.       По его многолетнему опыту наблюдений за армиями всех мастей, без бдительного ока старшего по званию бойцы часто шли вразнос, и он надеялся, что мятежники не станут исключением — ближе к ночи ослабят внимание или и вовсе махнут рукой на дисциплину.       Услышав согласие эльфа вести себя подобающе, их временный главарь зашел к нему за спину, оценил крепость веревок, которыми он был связан, окинул взглядом его рану, но предпринимать ничего не стал, вопреки опасениям Йорвета, что тот решит ткнуть в нее побольнее для острастки. Но тот только хмыкнул что-то себе под нос и широким шагом вышел из палатки, махнув рукой своим товарищам снаружи, чтоб заступили на пост. Второй норд, которого про себя он обозвал Злобным Ослом, хмуро глянул на него из-под кустистых русых бровей, буркнул гневно, что будь его воля, вздернул бы эльфа на ближайшем суку, и тоже удалился.       Сторожить его оставили двоих, и Йорвет узнал в одном того идиота, что пытался стащить с него броню. Что ж, с некоторой досадой заключил он, с таким караулом на поблажки вроде промыть рану или лишний раз глотнуть воды рассчитывать не приходилось.       Почти до самого наступления сумерек Йорвет вслушивался в звуки лагеря, тут и там ловя краем уха обрывки разговоров, и все это — приглушенные голоса повстанцев, бряцание плошек и котелков у костра, отдаленное мерное звяканье молотка и скрип точильного камня — рано или поздно стало просто фоновым шумом, и он принялся раздумывать над тем, что видел у разрушенного алтаря.       Прежде всего, теория о порталах, ведущих в один и тот же мир, подтвердилась. Было рано говорить о том, что если они узнают расположение других камней и доберутся до ближайшего из них, то непременно встретят там всех своих соратников, но некоторую надежду это давало. Равно как и позволяло сформировать четкий план действий: найти более точную карту, отметить все известные нордам алтари и в кратчайшие сроки обойти их, попутно прислушиваясь к тому, не ходят ли сплетни о появившихся возле них буквально из ниоткуда путниках или бьющих в небо лучах света.       Очевидна же стала и обратная сторона медали — Ольхи тоже попали в этот мир. И пусть тот, на которого наткнулись они, был уже мертв, рассчитывать, что такая участь постигла всех прочих, казалось ему наивным. Даже если тех выжила всего горстка, их следовало опасаться — Дикая Охота состояла из опытных, безжалостных бойцов.       Да и потрепанные битвой в Каэр Морхен и выброшенные после в не самую дружелюбную среду, те не стали бы сидеть, сложа руки, покорно ожидая спасения в лице своих чародеев-навигаторов. Были ли они способны дать какой-то сигнал, или как-то поставить остальных в известность о своем нынешнем расположении, Йорвет не знал, но решил предполагать худшее — старые легенды твердили, что имея под рукой нужный артефакт, Нагльфар можно призвать, и он был склонен им верить.       Ожидать преследования все же стоило, хоть и не прямо сейчас, заключил он. А до тех пор — устранять всех блуждающих по Скайриму воинов Народа Ольх, во избежание того, что они не просто выйдут на их след и попытаются весьма прозаично свернуть им шеи, но и вызовут подмогу. Потенциальное появление кавалькады Дикой Охоты было им с Роше не по зубам, и в лучшем случае ознаменовало бы их скоропостижную гибель, а в худшем — долгую, мучительную и при этом совершенно бессмысленную, потому что никакими сведениями о месторасположении Цири, которая была целью Эредина, они все равно не обладали.       Так в план добавился пункт про сбор слухов не только о путниках, свалившихся будто с неба близ алтарей, но и о рослых эльфах, закованных в смахивающие на скелет доспехи. С последним, как заметил Роше еще у разрушенного камня, дела могли пойти плохо — в мистических существах Скайрима Йорвет еще не разобрался, но и сам понимал, что издали Дикую Охоту легко было принять за драугров. Достоверность подобных слухов и так являлась сомнительной, а с необходимостью различать, были ли они они о воинах Народа Ольх или обычной нордской нежити, полезность их и вовсе стремилась к нулю.       В целом, картина происходящего не претерпела в его сознании значительных изменений, за исключением того, что фокус сместился с поиска дороги домой сначала на поиск всех остальных защитников Каэр Морхен, которые могли оказаться в этом мире. И далеко не потому, что Йорвет посчитал непорядочным бросить тех на произвол судьбы — будь его воля, он разве что Геральта взялся бы спасать и, может, еще Золтана, из солидарности к представителям Старших рас, и если б настроение выдалось хорошее. Наверное, подсобил бы и Меригольд, но только чтобы рассчитаться за свое исцеление после фиаско в Лок Муинне — быть в долгу у чародейки претило его натуре. Ну, и самой Зираэль, потому что та все-таки могла вернуть их обратно, да и взбалмошность девчонки можно было списать на ее возраст. Но большая численность являлась залогом успеха при сборе сведений, да и в деле выживания — тоже. С учетом угрозы драконов, гражданской войны и не самой легкопроходимой и, к тому же, незнакомой местности от подобного преимущества отказываться было глупо.       При этом в списке угроз, подстерегающих их в пути, Йорвет переместил чародеев на позицию почти сразу за драконами и Ольхами. Для надежности. И взял себе на заметку всеми правдами и неправдами избегать стычек с ними. Раз двимерит здесь действовал на магиков не намного дольше пяти минут, то шансов выжить в бою против одного из них было мало. Он сомневался, что местные колдуны поголовно практиковали оживление трупов, потому что это казалось слишком ситуативным приемом, но крайне не хотелось встретить того, кто имел в арсенале что-нибудь более убойное, чем способность создавать ледяные глыбы — например, мог метать молнии или швыряться огнем.       Найти же такого несчастного, который добровольно и правдиво рассказал бы им о способностях, ограничениях и уязвимостях чародеев этого мира тоже возможным не представлялось. Как минимум потому, что едва ли кто-то из их братии стал бы такой информацией делиться, а из третьих рук она могла оказаться заведомо недостоверной. В случае же недобровольного сбора сведений… Что ж, двимеритовый наконечник у него оставался только один, так что допрос вышел бы удручающе коротким.       За мыслями о том, какие еще коррективы внести в их маршрут, Йорвет едва не пропустил раздавшийся откуда-то справа знакомый свист и встрепенулся только когда разобрал его значение — сигнал о смене плана. Учитывая, что у него самого плана на побег еще не имелось — голова большую часть вечера была забита другими размышлениями, более глобального толка — менять ему точно было нечего. Но раз темерец все-таки предупреждал, что рассчитывать на его содействие не стоит, значит у того обнаружились какие-то сложности. Может быть, рассудил он здраво, Роше оказался вынужден где-нибудь укрыться, чтобы не привлекать хищное зверье, обитавшее в гористой местности.       Потом донеслись ещё две трели — «оставайся на месте» и «жди сигнала». Йорвет слегка недоуменно наклонил голову, прислушиваясь к свисту. Видимо, дело было не в монстрах, решил он, и интерпретировать сообщение следовало почти буквально — «побег откладывается, так что не рыпайся, пока не скажут».       Делать этого он, разумеется, не намеревался.       Во-первых, рану в ноге нужно было обработать и перевязать, и сделать это, будучи привязанным к столбу, он не мог. Всерьез она пока не досаждала, но жизнь научила Йорвета относится к такого рода вещам крайне щепетильно. Провести пару дней в изнурительной горячке из-за собственной беспечности, отмахнувшись тем, что «царапина, само заживет», было бы вершиной идиотизма, особенно учитывая неслабый шанс подхватить какую-нибудь заразу с когтей дохлого чудища.       Во-вторых, никакого веского повода задерживаться в не самой гостеприимной компании мятежников у него не было, даже ради сбора информации о них. В отсутствие командира действительно важные детали в лагере не обсуждались, и кроме того, кто пойдет в ночной караул, кто будет делать ужин, у кого снова пучит живот, и кто будет спать от него с подветренной стороны, Йорвет за весь вечер никаких сведений не почерпнул.       Что бы ни произошло у темерца, столь неожиданное, что заставило его изменить планы, эльф заключил, что его самого это касается мало — он освободится от пут в любом случае, а затем будет действовать по ситуации.       На случай, если они с Роше вдруг разминутся — сомнительно, ведь с его временной хромотой тот должен был оставить хорошо заметные следы возле укрытия на скалах, и по ним найти его не составило бы труда — можно было оставить человеку стрелу с засечками, как в прошлый раз. Воткнуть её, например, в верстовой столб, мимо которого они проходили. Тот, конечно, не смог бы понять, что именно на ней вырезано — как показал случай в таверне, темерец даже простое «ушёл, скоро вернусь, жди здесь» оказался не способен прочитать — но логика подсказывала, что он быстро свел бы воедино идентичные знаки и понял намек.       За размышлениями о подобном плане коммуникации Йорвет сделал себе мысленную пометку все-таки обучить человека этому виду сигналов. Всё равно сейчас никто, кроме его собственного отряда и бойцов Верноссиэль, им не пользовался — остальные рассеянные по всему Северу группы скоя’таэлей возглавлял молодняк, не намного старше Фэнгиля. Те шифра не знали, потому что активное его использование предшествовало их появлению на свет. А создан он был еще раньше — тогда, когда и сам Йорвет мог считаться молодняком, задолго до возникновения первых партизанских отрядов — и являлся изобретением одного Оксенфуртского студента, лелеявшего мечту сделать чтение доступным для слепых. Люди его идеи не оценили, быстро забыв предложенный алфавит, но через пару десятков лет эльфы увековечили творение непризнанного гения. Правда, посмертно. И слегка изменив его назначение, но тут уж ничего не попишешь… Тем не менее, Йорвет искренне верил — вдохновенный студент, чьего имени он не знал, гордился бы тем, что его изобретение обрело вторую жизнь.       Вынырнув из воспоминаний о временах давно минувших, эльф понял, что молчит слишком долго, никак при этом не поставив Роше в известность, что сигнал им услышан, но к исполнению не принят. Нужно было сделать это хотя бы в подтверждение того, что он жив.       А потому, решив совместить полезное с приятным, Йорвет выждал момент, когда его уже заскучавшие надзиратели, начавшие с наступлением темноты изрядно клевать носом, отвлекутся, и резко свистнул ответную трель. Те едва не подскочили на месте, обернулись к нему, держа руку на оружии, и эльф только пожал плечами.       — Если вы, как лошади, собираетесь спать стоя, — отозвался он, — то не в том месте это делаете. Коновязь чуть правее находится. Там, кажется, даже травку пощипать можно, если проголодались.       — Заглохни, остроухий, — мрачно зыркнул в его сторону один из нордов, — или мы тебя самого к коновязи выведем, а то и вообще куда подальше. Глядишь, когда зубы пересчитаем, больше рот открывать и не захочется!..       — Хм. Предлагаете прогулку? — усмехнулся он в ответ. — Я только за — хоть ноги разомну. Да и вам двоим под шумок черепа проломить будет несложно.       Мятежник такого намека не оценил и собирался уже было взяться за рукоприкладство, чтобы как следует пояснить Йорвету всю глубину своего недовольства, когда его напарник — тот, что пытался ранее лишить эльфа брони, и которого он окрестил Трусливым Идиотом — вмешался в перепалку.       — Ты это, к остроухому не суйся, Свен. Шалый он какой-то.       — Ну не знаю, — протянул насмешливо Йорвет, не дожидаясь реакции того самого Свена, который только насупленно свел брови. — Сижу себе смирно, выгляжу вполне безобидно, даже молчу большую часть времени. Как ни посмотри, образцовый пленник. Даже слежу за тем, чтоб вы, болваны, на посту не заснули…       Норды проворчали что-то недовольное в ответ, но конфронтация утихла еще не начавшись, прерванная зычным басом их главаря, который раздался откуда-то слева — видимо, из штабной палатки.       Эльф усмехнулся сам себе, довольный произведенным эффектом, а также отметил, что спровоцировать своих стражей пока не выйдет — следовало дождаться того момента, когда их главарь ослабит внимание или вовсе покинет пост. И вот тогда, лишившись бдительного надзора старшего по званию, те бы охотно сунулись в палатку, чтобы почесать кулаки за разговором по душам. После чего обзавелись бы ножом под ребрами или вспоротым горлом, а сам Йорвет — шансом улизнуть из лагеря.       Покончив с проверкой благоразумия нордов, он еще пару минут поразмышлял, что именно могло приключиться у темерца, и какой замудреный план мог прийти тому в голову, для исполнения коего от Йорвета требовалось задержаться в обществе повстанцев, но решил, что уточнит детали позже. Роше мыслил специфически, и угадать, куда именно свернет его изобретательность — обычно касающаяся методов чьего-нибудь умерщвления или поимки, но, как оказалась, распространяющаяся и на более приземленные задачи — было не всегда легко.       А потому Йорвет взялся за подготовку побега, даже слегка довольный тем, как все сложилось — зная, что рассчитывать приходится только на собственные силы, было намного привычнее действовать.       Ко времени смены караула — уже глубокой ночью — желудок его начал ворчать от голода, связанные за спиной руки изрядно затекли, царапина в ноге противно ныла, а его хмурые надзиратели только раз предложили ему глотнуть воды из бурдюка. Но, в целом, детали того, сколько в лагере людей, как далеко стоят дозорные, и каким маршрутом они обходят территорию, а также где примерно могут находиться его вещи, он сумел определить. Что-то на слух, по звукам шагов или обрывкам фраз, что-то по памяти, восстановив схему лагеря исходя из того, что успел увидеть, когда его вели к нынешнему месту заточения, да и не слишком плотно сомкнутое на углах полотнище палатки давало какой-никакой обзор.       Он уже было начал осторожно, не привлекая внимания ни резкими движениями, ни шорохом одежды, вытаскивать спрятанный под полами гамбезона нож, идеально подходивший для избавления и от пут, и от нерасторопных д’хойне, которые его стерегли, когда снаружи произошло какое-то оживление. Кто-то крайне нетрезво принялся возмущаться, кто-то разъяренно гаркнул, а затем раздались шаги совсем рядом от входа, и полог палатки дернули в сторону.       — Тебе хватило мозгов налакаться, когда в лагере и так людей меньше обычного, — раздался гневный голос того самого недогалаваря, которого Йорвет окрестил Вагни, но который вполне мог оказаться Варди, — а палатка для раненых занята пленником.       Второй вошедший — который вошел не сам, а был втащен за шкирку, как нашкодивший котенок — замычал что-то нечленораздельное в ответ.       Вагни хорошенько его встряхнул, поставил в вертикальное положение и вручил тому пустое ведро.       — Так что пока ты не заблевал все вокруг, проветришься здесь. Ясно тебе, оболтус?       Новообретенный сосед Йорвета пьяно икнул, пошатнулся и осел на землю, источая алкогольные пары, до того стойкие, что у эльфа начал тотчас же слезиться глаз.       — Й-асно, — с трудом выговорил тот.       — Развязывайте остроухого, — обратился главарь мятежников к караульным. — В штабную палатку его, раз уж больше места нет.       Пока двое нордов — все тех же, что стояли на посту с самого его пленения, с которыми эльф вел ранее занимательную беседу о прогулке и проломленных черепах — возились с веревками на его руках, Вагни или Варди отчитывал своего товарища.       — Радуйся еще, что я тебя с этим мрачным типом не оставил! Глядишь, может, и поумнел бы, когда глаза б пришлось держать открытыми всю ночь, чтоб он тебя не пришил, ежели бежать вздумает.       Йорвет был с этим заявлением не согласен в корне, потому что избавиться от вусмерть пьяного идиота являлось не лучшим вариантом — он бормотал, блевал и барахтался так громко, что прирежь его эльф, внезапное затишье тут же всполошило бы стражей. Но радовался он своему переселению едва ли не больше пьянчужки, который вообще мало был сейчас способен на осознанные действия.       В целом, продумывая свой побег, Йорвет намеревался дождаться пересменки дозорных на дальней стороне лагеря, которая вот-вот должна была произойти. После недавней побудки, с глазами, еще не привыкшим к темноте после света костра, те были бы не более, чем болтающимися туда-сюда без дела болванами. К тому же их смена должна была случиться раньше, чем на пост его собственных надзирателей заступили бы новые, менее уставшие бойцы. От них обоих, уже зевающих и едва держащих глаза открытыми, он планировал избавиться хорошо проверенным на охочих до драки д’хойне приемом — спровоцировав зайти в палатку, чтоб пересчитать ему ребра. Там же он и оставил бы их трупы и, пока дозорные делали круг почти до самой дороги, проскользнул по лагерю в поиске своих пожитков. Затем Йорвет собирался двинуться к подлеску, до которого было рукой подать, прячась за кривенькими тентами на другой стороне стоянки, чтобы не попадаться никому на глаза.       Но сейчас перед ним разворачивался вариант намного более удобный, чем его изначальный план.       Во-первых, командирская палатка находилась на самом краю лагеря, почти примыкая к скалам. И хотя они выглядели почти отвесными, по ним, при должной сноровке, можно было взобраться вверх, полностью минуя просматриваемую зону дозорных, выставленных с противоположной стороны, ближе к насыпи. Со склонов прекрасно просматривалась местность, чтобы выискать лучший путь отхода, а при необходимости — занять такую позицию, чтобы перестрелять треть нордов еще до того, как они поймут, что происходит.       Во-вторых, по предположениям Йорвета, в том самом полевом штабе могли хранится конфискованные у него клинки и зефар, что тоже облегчало задачу побега в разы — не нужно было плутать по лагерю в поисках своего снаряжения.       В-третьих, там должны были найтись карты местности, если повезет — с отметками ближайших к ним форпостов мятежников. Даже если их предусмотрительный недоглаварь убрал куда-нибудь все важные документы, вряд ли бы он спрятал их далеко — максимум, сгрузил бы в сундук, чтобы те не попались пленнику на глаза.       В-четвертых…. Что ж, этого пункта Йорвет предусмотреть не мог. А потому оказался морально не готов, что норды, отконвоировав его к новому месту заключения, пристегнут его к этому самому сундуку добытой откуда-то цепью, какую обычно носили каторжники. Кофр был неподъемный, кандалы — судя по ощущениям — пудовыми, а временный глава повстанцев, которого, оказывается, звали вообще Валли, спрятал ключ куда-то за пазуху.       Не сказать, что это сильно меняло планы Йорвета на побег, но к моменту смены дозорных он бы точно не управился — возни с подобными оковами предстояло намного больше, чем с веревкой. С другой стороны, хоть он и не был большим спецом по вскрытию замков, до наступления утра времени чтобы освободиться все равно оставалось достаточно.       Но на этом неожиданности, увы, не закончились.       Главарь мятежников все еще стоял на пороге, поглаживая бороду и осматривая с довольным видом заточенного в, по его мнению, более прочные и надежные оковы эльфа, как откуда-то издалека раздался скрипучий утробный звук, раздробившийся эхом о склоны гор. Йорвет на миг замер, прекратив греметь цепями, разминая затекшие мышцы рук, а затем мысленно проклял свою удачу, пьяных нордов и вообще весь мир. Потому что в он узнал в этом реве весьма существенную угрозу — приближающегося дракона.       Временный лидер повстанцев тоже насторожился. Судя по виду, он напряженно прислушивался, пытаясь понять, откуда именно донесся звук, и посматривал в сторону дозорных — как те на него среагировали. Выставленные ближе к дороге, где горные склоны не закрывали обзор, они должны были первыми заменить приближение опасности.       Йорвет же постарался не терять трезвость мысли и стал обдумывать возможные варианты развития событий. Лихорадочно перебирая их в голове, он почти в каждом случае приходил к крайне неутешительным выводам — пламя дракона испепелило бы лагерь в три счета, так что нужно было покинуть его в кратчайшие сроки.       Два других его конвоира тоже выбрались наружу, удивленно покрутили головами, но существенных опасений почему-то не высказали, и главарь повстанцев обратился к ним ворчливо.       — Сходите-ка спросите у дозорных, что там стряслось, — велел он, — а я пока за остроухим пригляжу.       — Я знаю, что там стряслось, — мрачно подал голос Йорвет, придя к умозаключению, что поставить нордов в известность о возможной атаке может оказаться наиболее полезным вариантом. — И вам лучше готовиться к бою.       Да, это решение было предпочтительнее, потому что отвечало сразу нескольким целям. Так мятежники могли выдать свою связь с драконом, если бы реакции на предупреждение о его нападении не последовало. Или, окажись это лишь пустыми домыслами, принялись бы за приготовления к предстоящему сражению, напрочь забыв о своем пленнике.       На крайний случай, если положение окажется совсем бедственным, эльф вообще был готов клятвенно пообещать, что поможет Братьям Бури в обороне лагеря. Он не особо рассчитывал, что норды клюнут, но так имелся шанс избавиться от оков и получить свое оружие обратно вообще без лишней возни. А потом, разумеется, под шумок унести ноги.       — Это еще как понимать? — бросил ему недовольный взгляд временный глава мятежников.       — До вас разве не дошли новости про сгоревший Хелген? — вопросительно выгнул бровь Йорвет. — Там тоже, говорят, похожий скрежет и рев слышали. А потом появился дракон.       — Да быть не может, — ошарашено протянул один из его прежних конвоиров, подняв взгляд в небо, словно пытаясь проверить, не кружит ли тот прямо над ними.       — Байки все это, которыми трусы из Легиона прикрываются, — хмуро покосился на эльфа тот норд, что был за главного в лагере.       — Через пару минут сможешь убедиться в этом сам, — флегматично отозвался он. — Только будет поздно, потому что в Имперском форте у солдат были хоть стены, чтобы за ними укрыться, а вы тут, считай, с голым задом и тремя лучниками на весь отряд.       Будто в подтверждение его слов над зубчатым склоном снова раздался скрежещущий звук, и бородач Валли на пару секунд замер, а затем моментально развернулся в сторону дозорных и рявкнул сердито.       — Доложить обстановку, остолопы! Что вы видите?       Те робко отрапортовали о какой-то тени, скользнувшей над вершинами гор на юге, которая двигалась так быстро, что рассмотреть ее как следует они не успели.       — Кости Шора!.. — воскликнул один из нордов, бывших еще пару минут надзирателями Йорвета. — Так значит не врали-то, про чудище!       — На ноги всех! — резко подобравшись, приказал главарь двум своим соратникам, все еще топчущимся рядом. — Вооружить луками даже тех, кто с двадцати шагов в мишень не попадает, и стрел не жалеть. Затем проверить запас зелий и бинтов. После — рассредоточиться вдоль уступов перед лагерем. Марш выполнять!..       Что ж, среагировал тот грамотно, признал эльф. Только это все равно не спасло бы повстанцев от драконьего пламени.       — А ты, босмер, — наконец обратился к нему Валли почти дружелюбным тоном, — молодец, что предупредил. А то неохота пока в Совнгард, когда дел еще невпроворот…       Что это за Совнгард такой Йорвет не знал, но подозревал, что если туда попадали после испепеления, то место явно было недружелюбным. И что д’хойне, вопреки его оптимизму, очень скоро должен там очутится. И что он сам не горит желанием последовать тем же маршрутом.       — Уверен, что вам не нужен еще один лучник, чтобы одолеть такого противника? — не особо веря в успех этой затеи, но полагая, что терять все равно нечего, забросил удочку он. — Все-таки дракон это не шутки…       Главарь мятежников пристально его осмотрел, словно оценивая по некой одному ему известной шкале, но после отрицательно покачал головой.       — Ты-то, может, и не шпион никакой, но стрел нам в спину не откажешься навтыкать при случае. Так что отсидишься пока на новом месте. Глядишь, и выдастся шанс повидать вблизи, как настоящие норды сражаются!.. — усмехнулся он в бороду напоследок.       Йорвет с досадой вздохнул, но возражать не стал, а только равнодушно пожал плечами.       — Как скажешь, человек, — отозвался он, а затем добавил, демонстративно звякнув оковами. — Да и какой у меня еще выбор?       Разумеется, выбор у него был, но оставаться в лагере, чтобы увидеть, как истинные норды героически превращаются в хорошо прожаренные бифштексы и, если не повезет, разделить их участь, он не собирался. Однако эльф решил не огорчать этой новостью бравого идиота — пусть верит в лучшее перед смертью.       Меньше чем через минуту прогалина, где располагалась резко пришедшая в движение стоянка Братьев Бури, наполнилась шумом голосов, бряцанием оружия и топотом ног. Дозорные сместились к краю насыпи, выходящей на дорогу, и пристально следили за небом, дожидаясь того, с какой стороны появится дракон. Прочие мятежники деловито облачались, готовясь к возможному бою, часть — будили особо нерасторопных товарищей, еще несколько нордов тревожно переговаривались, нервно переступая у края лагеря. Один панически молился всем богам, которых мог вспомнить, нарезая круги вокруг костра.       Йорвет тоже не терял времени и наскоро осмотрелся в своем новом месте заточения. Заметил что стол действительно оказался пуст, стойка для оружия — с двумя помятыми щитами, но без единой хотя бы самой завалящей секиры — отодвинута от него подальше, и даже пыльные вещмешки, сваленные в углу палатки, среди которых виднелась и его котомка, находились вне зоны его досягаемости. Колченогий табурет, который бы развалился в труху от одного удара по чьей-нибудь голове, и тот было не достать. Зато быстро нашелся его зефар, небрежно брошенный в противоположном углу вместе с колчаном. Оставалось только найти клинки и освободить руки, и дело было в шляпе.       Но вот здесь и начинались плохие новости. Его кандалы были уродливыми железными обручами, которые плотно обхватывали запястья, и запирающий механизм имелся в каждом из них, а посередине они скреплялись цепью, вдетой в увесистый навесной замок на сундуке. Времени на то, чтобы ковыряться во всем этом разнообразии оков у него не было, даже имея под рукой с десяток отмычек вместо тех двух, что были спрятаны в швах гамбезона. На то, чтобы попытаться сбить замок тоже можно было не рассчитывать — для хорошего замаха не хватало длины цепи, соединяющей его с чертовым кофром. Да и это наделало бы изрядно шума, что в его планы точно не входило.       С другой стороны, пусть полог палатки и остался распахнут, стражи больше не было, и в общей суете надзор за пленником мало кого интересовал — норды сновали ближе к костру, часть топтались у точильного камня, кто-то раздавал среди бойцов склянки с зельями, настойчиво напоминая о том, что пить их надо сразу после ранения, а не ждать, пока совсем поплохеет. В целом, внезапное оживление обходило его стороной, как эльф и рассчитывал.       Так что когда дозорные подали знак, что дракон приближается, заходя на новый круг над горными хребтами, и мятежники ринулись вперед, рассеявшись вдоль переднего края прогалины, Йорвет воспользовался моментом — не особо скрываясь, добрался до ножа, вогнал его со скрежетом в стык неплотно сомкнутых звеньев цепи и пару раз хорошенько приложил их о массивный кофр. Это явно не попадало под определение скрытности, но было значительно быстрее, чем взлом замков.       Ржавые кольца слегка разошлись — достаточно, чтобы разжать их окончательно, упершись ногами в сундук и пару раз рванув цепь изо всей силы, используя нож в качестве импровизированного рычага. Несмотря на столь варварское обращение, лезвие осталось невредимым, без единой зазубрины, и он искренне пожелал Хаттори, выковавшему ему почти все снаряжение взамен тому, которого он лишился во время отступления из Аэдирна, долгих лет и всех благ.       После оказалось, что он рано радовался. Освободившись от цепи, но, увы, не от широких металлических обручей на запястьях — с теми можно было разобраться позже, в более спокойной обстановке — Йорвет первым делом выхватил свою котомку из кучи сваленных у входа вещмешков. Почти рефлекторно оценил взглядом соседние и решил задержаться на лишние пару секунд, сняв с одного слегка помятый котелок, а со второго — свернутый кулем отрез плотной кожи. Затем тихой тенью метнулся к противоположной стороне палатки за луком и, уже закрепляя сайдак на спине, обернулся, высматривая клинки. Тех нигде не было — ни на сложенных у дальней стены ящиках, ни на стойках для оружия, выстроенных рядком сразу позади стола, ни среди сгруженных неподалеку комплектов брони.       Не найдя искомого, он перевел взгляд обратно на сундук. Тот не сулил своим видом ничего хорошего, но оставался единственным местом, где могло оказаться его оружие. И, скорее всего, карты местности тоже, но на них прямо сейчас эльфу было плевать.       Взлом замков на скорость, когда над головой вился дракон размером с дом, был последним, что Йорвет бы согласился делать. Но и променять свои мечи на грубые тяжелые железки, вроде нордских секир, он посчитал кощунством. Да и Эйвар, в своей излюбленной манере делать внушения даже тем, кто был его в разы старше, прожужжал бы ему все уши, приди он за новой парой сабель так быстро после предыдущего заказа. А потом бы еще заставил пробовать новую партию вареников. А потом… В общем, клинки нужно было вернуть, и точка.       Дракон мог подождать, невозмутимо рассудил Йорвет, тем более у него была некоторая фора, пока тот будет испепелять нордов. Если он вообще не улетит к Вайтрану, жечь фермы или сам город.       Много лет назад искусству взлома его обучал один добродушный и жизнерадостный низушек и сравнивал это дело с ублажением женщин, в чем эльф видел некоторую иронию — с женщинами у низушка было все плохо, в отличии от замков. У самого же Йорвета, говоря откровенно, в последние годы недоставало практики на обоих фронтах. Но тот замок, что находился прямо сейчас перед ним — такой же увесистый и солидный, как и сундук, к которому он крепился — был в этой метафоре троллихой, ублажать которую не хотелось даже под страхом смерти. Выбора, однако, особого не было, и он взялся за работу.       Спустя пару минут упорной борьбы он, наконец, приловчился и, вслушиваясь в скрип пружин, подбирал правильный угол, чтобы задеть зубчиком инструмента нужную деталь. Железное нутро замочной скважины уже сжевало и выплюнуло одну слишком тонкую отмычку, и Йорвет не планировал жертвовать второй — проще в таком случае было вообще попытаться расковырять замок ножом или сбить к дьяволу.       Дракон в небе зарычал еще раз, но звук не приближался, а наоборот — сместился куда-то на северо-запад. Это внушало некоторую надежду, что он доберется до своего оружия, не поджарившись в его пламени.       Ровно в тот момент, когда проклятый замок, наконец, щелкнул, открываясь, за его спиной, у распахнутого полога палатки, показалась тень. Йорвет молниеносно обернулся, приготовившись метнуть кинжал прямо в лоб незваному гостю, но тенью оказался злой как черт Роше, мрачно зашипевший на него прямо от входа.       — Какого хрена ты тут возишься?!       Йорвет поначалу едва узнал стоящего у проема темерца — до того неожиданным было и его появление, и его внешний вид. Тот был без шаперона, променял свой бессменный синий акетон на раздобытый где-то комплект кожаной брони, такой же, как и у мятежников, а из оружия на нем остался только шестопер.       — Я не оставлю свои мечи пылиться в этом проклятом сундуке! Или ты предлагаешь мне сражаться тем ржавым хламом, что повстанцы зовут оружием?! — вполголоса возмутился он, быстро сбросив с себя удивление.       Хотя, на задворках сознания болталось все-таки недоумение тому, зачем Роше примчался на стоянку Братьев Бури. Не могло же появление дракона быть частью его плана, здраво рассудил эльф. Вдруг человек просто попутал сигналы, пришла к нему догадка. Или, может, не понял, что Йорвет просвистел ему что-то в духе «иди лесом со своими затеями, я сам все сделаю». Или вообще тот с самого начала имел в виду что-то совершенно другое, а не абсолютно идиотское указание «сиди и жди».       Что бы там ни было, приходилось признать — их не самые эффективные методы переклички привели к сложившейся ситуации, где приходилось наспех удирать не только от мятежников, но и от чертова летающего ящера.       — Я тебя сейчас насажу на одну из твоих же сабель, — гневным шепотом прервал его рассуждения темерец. — Шевелись, едрена вошь, норды вот-вот поймут, что тварь улетела куда-то к Вайтрану, и вернутся обратно в лагерь.       Йорвет раздраженно скрипнул зубами, но смолчал — нырнул в, наконец, призывно раскрывшийся сундук, сгреб ворох бумаг, весьма предсказуемо в нем спрятанных, выудил свой нож, затем подцепил перевязь с мечами и, даже не став их как следует закреплять, кивнул в знак того, что готов. Роше осторожно выглянул наружу и, подтвердив, что все чисто, отозвался не терпящим возражений тоном.       — Идем через подлесок.       Йорвет даже не успел задать встречный вопрос, когда тот выскользнул из палатки, и ему пришлось метнуться следом.       — В первый раз рев раздался откуда-то с вершины, — поделился с ним темерец негромко, когда они укрылись чуть позади лагеря, — так что в горы — ни ногой. Там, скорее всего, логово этой твари. Может, на скалах их вообще целый выводок обитает…       — Я рад, что твой гениальный план не включает в себя сражение с драконом, — проворчал эльф, — но все равно не могу взять в толк, какого дьявола ты вообще здесь оказался.       — Вот так и знал, что нужно было тебя бросить огнедышащей бестии на съедение, — мрачно процедил темерец после короткой перебежки к следующему укрытию.       — Сильно бы ты помог, примчавшись… — вполголоса отозвался он, но Роше быстро его перебил и гневно зашептал.       — Йорвет, захлопни пасть и шевели задом, или я тебя сам прибью, не дожидаясь летающего ящера!.. И у меня, между прочим, был план, и получше, чем оказаться прикованным к сраному сундуку, пока над лагерем кружит чудище, способное его испепелить!       — Тогда какого дьявола ты с ним так долго возился, что мне пришлось самому все делать?! — не остался в долгу Йорвет, изрядно раздраженный всем происходящим — затеями Роше, проклятым драконом, нелепым побегом, пустым желудком и саднящей раной в ноге.       — Поговори мне ещё тут, — так же тихо огрызнулся тот. — Ты вообще сидел весь вечер и в ус не дул, будто тебя норды к костерку погреться пригласили, и мне какую-то чушь в ответ просвистел! А когда появилась угроза заживо поджариться, в замке целую вечность ковырялся, будто на свете мечей других нет!..       Йорвет было уже набрал воздуха в грудь, чтобы высказать Роше все, что о нем думает, но разговоры временно пришлось отложить. Они выждали момент, когда крылатая тень снова появилась из-за гор на северо-западе, отвлекая на себя внимание повстанцев, и трусцой метнулись к прилегающему пологому склону, поросшему деревьями.       Добравшись до кромки подлеска, они притормозили, нырнув за деревья, скрываясь от глаз повстанцев, в лагере которых все еще царило оживление. Эльф оперся спиной на один из кедров и быстрыми движениями привел все свое снаряжение в порядок — закрепил ножны, проверил ремни на броне, перевесил поудобнее колчан. Теперь, убедившись в том, что несмотря на саднящую царапину и слегка одеревеневшие мышцы он сможет беззвучно двигаться и, при надобности, стрелять, он вернулся к прерванному спору.       — Во-первых, я — существо привычки, — признал он, — и мои привычки старше тебя, д’хойне. Нордскими топорами я сражаться не согласен. А во-вторых, кузнецы страшны в гневе, особенно когда ты теряешь выкованное ими на заказ оружие.       — Что, страшнее дракона? — скептически выгнул бровь Роше, отвлекшись от осмотра покинутого ими лагеря и оборачиваясь в его сторону.       — В некотором роде, — кивнул эльф, решив не упоминать про то, что драконы обычно не заставляют тебя носиться по Новиграду, решая все их жизненные проблемы, чтобы обзавестись приличным клинком. И в благодарность за это не делают пять порций разных вареников, которые нужно не просто дегустировать — с этим у Йорвета как раз проблем не наблюдалось — но и давать о них отзывы более внятные, чем «вкусно» и «добавь еще».       Роше хмыкнул с некоторым сарказмом, но уточнять подробности не стал.       Примерно в этот момент эльф, наконец, заметил то, что должно было броситься ему в глаза еще в первую очередь, но почему-то осело на задворках сознания — человек больше не хромал, а на раненой руке не было даже повязки. Это было странно — на людях так быстро ничего не заживало — и потому заставило его насторожиться.       — Ты не хочешь мне рассказать, что стало с порезом на твоем плече, — уточнил Йорвет, мысленно прокручивая в голове все, что знал о доплерах и прочих тварях, которые могли принять чужую форму, — или с ногой, на которую ты…       — Зелье, что у магика отобрал, — отмахнулся тот, перебив его на полуслове. — На вкус — та еще мерзость, но исцеляет почти моментально.       Это было даже хуже, чем теория о том, что перед ним был не Роше, а что-то другое, принявшее его облик. Потому что подтверждало неоспоримый факт — за несколько часов, что они провели порознь, тот явно поглупел.       — Тебе жить надоело, д’хойне? — зашипел эльф, едва находя цензурные выражения, чтобы донести до темерца всю глубину своего возмущения. — На кой дьявол ты… А если бы оно оказалось как ведьмачьи эликсиры, которые убивают обычного человека? И раз оно так быстро лечит, значит без магии в нем не обошлось. Вдруг здесь она совершенно иначе работает, и ты бы откинулся от одного глотка…       — Я тронут твоей заботой, — прервал его гневную тираду Роше, в голосе которого слышалась ничем не скрытая усмешка, — только давай ты отложишь ее до более подходящего момента, идет?       Йорвет недовольно поджал губы, из-под сведенных бровей бросил тому испепеляющий взгляд и процедил вполголоса.       — Забота? Еще чего!.. Я на тебя даже стрелы не стал бы тратить, раз ты так стремишься умереть по собственной глупости.       — Ага, не стал бы он стрелы тратить, конечно… То-то у меня треть шрамов именно от них, — ворчливо отозвался Роше, но продолжать перепалку не стал, а только двинулся вглубь подлеска.       Пару мгновений гневно посверлив взглядом его спину, эльф принялся пробираться следом, ступая тихо и пристально вглядываясь в просветы между деревьями.       Когда они достигли дальнего края подлеска, можно было, наконец, признать, что побег — нелепый, суматошный, но все-таки успешный — был позади. На фоне этого знаменательного события Йорвет вернулся почти в благодушное настроение, растеряв свой гнев на весь мир, и испытывая лишь легкое любопытство о том, откуда Роше взял повстанческую броню, чем был занят всю ночь, что эльф провел в отвратительной компании нордов, и какой у него был план до того, как дракон пустил его псу под хвост.       Но вести расспросы было слегка преждевременно, потому что требовалось не только сбежать, но и добраться до относительно безопасного места, чтобы переждать там возможное преследование или — если удача все-таки решила не поворачиваться к ним лицом — нападение огнедышащей бестии.       Беспокоиться о последнем вскоре стало не нужно — крылатая тень еще немного покружила над окрестными горами и окончательно скрылась в направлении Вайтрана, где принялась жечь одну из сторожевых башен.       Йорвет — впервые за последние полчаса — позволил себе перевести дух, а затем искренне понадеялся, что его неизгладимый пессимизм все-таки даст сбой, и на этот раз с ними больше ничего не приключится.       Хотя бы до рассвета, мысленно пожелал он, если уж на большее рассчитывать не приходилось.