Фетиш на тебя

Глаза Минни мокрые. Сердце бешено колотится в груди, когда она врывается в квартиру. Глаза отчаянно бегают по комнатам, дабы увидеть Соён. Бедная Пак, бежала домой со всех ног, когда увидела сообщение подруги, в котором она эмоционально просит прощения и молит, чтобы та вернулась, а последние слова ведут в тупик: «он вернулся...» «Кто?» Минни качает головой отчаянно, верит, что думает не о том, но когда находит Соён в ванне, в порванном платье и взлохмаченными волосами, понимает всё без слов. — Соён... — у Минни голос подрагивает, когда она садится на корточки, тянется к блондинке, которая на взрыв рыдает, размазывая тушь по щекам. — Он-он... — восклицает, боится чего-то, хватает Минни за руку, смотрит боязливо. — Минни... пожалуйста не бросай меня, пожалуйста... — Не брошу. Не брошу тебя, Соён. Всё хорошо, — шепчет Минни, притягивая блондинку к себе, что громко всхлипывает, а Пак молчит, даёт Соён успокоится, порыдать в плечо. Оба молчат не долго. Соён пустым взглядом смотрит на дверь. Языком по зубам проводит, кривит лицо от сухости во рту. — Он... вернулся, Минни, — у Соён руки подрагивают. Она шумно вбирает воздух, чтобы продолжить дальше, а Минни поглаживает успокаивающими движениями спину девушки, чтобы та снова не впала в приступ боли. — Я сначала не поняла, что это он. Пьяная, весёлая. Не видела его лица, а потом всё так быстро случилось. Он... он... — к глазам слёзы приливаются, Соён громко сглатывает. — Он потянул меня в вип-комнату и... и снова... снова изнасиловал... Соён издаёт всхлип, кусает пальцы, чтобы не поддаться эмоциям, смотрит, будто не верит, что с ней произошло тоже самое, что и несколько лет назад. Минни плохо была осведомлена. Соён в подробности не вдавалась, потому-что тема ей была не приятна, но именно тогда она сломалась и исчезла, как личность. Поломанная игрушка. Соён пыталась делать вид, что всё хорошо, всё отлично, но слишком наигралась, понимая, что испортила саму себя. Секс по пьяне, клубы, алкоголи, тусовки у подруг — Соён разошлась, меняя мужчин, как перчатки, словно они были проститутами. Она мстила, разбивая мужчинам сердце, хотела и сердце Минги разбить, разбила наполовину, но что-то остановило, будто поняла, что сошла с рельсов, творя не пойми что. — Кто-бы он не был — он насильник и должен понести наказание за содеянное. Я буду рядом. Мы справимся, Соён. Ты не одна, — шепчет Пак, поглаживая блондинку за волосы. — Тебе надо поспать. Давай, поспим, хорошо? Сейчас тебе надо отдохнуть. Соён еле кивает, пытаясь встать. Кривит своё лицо, когда взгляд падает на порванные колготки и подол платья. Еле заметные покраснения и следы биологической жидкости на бёдрах — вызывает тошноту, поэтому девушка слоняется над унитазом, а Минни придерживает волосы блондинки, которая всем телом дрожит, явно ещё не выбросив наружу все эмоции. Пак горестно прикусывает губу, жалеет, что не была рядом... А ещё Минни жалеет, что позволила Дьяволу дотронуться её губ. Поцеловать зверски. Жалеет, что у неё чувства в душе есть. К нему. К Дьяволу. В Минни что-то страшное пробудилось, что-то к Дьяволу. Боится собственных чувств. Себя, идиотку, боится. Соён уверяет, что всё в порядке, принимает душ, а Минни стоит в коридоре, молча сверля потолок, пока не слышит стук в дверь, отчего вздрагивает. Сама уже боится всего, поэтому осторожно подходит к двери, смотрит в глазок, успокаивая сердце. — Где Соён?! Минги, стоит Минни распахнуть дверь, входит в квартиру, ожидающе смотрит в стеклянные глаза Пак, которая губу до крови кусает, а затем взгляд отводит, кивая в сторону ванны... * * * — Он какой-то странный, — выдаёт Дьявол, кивая на двоих молодых заключённых, что сидят на лавочке, наблюдая за игрой. — Кто? Японец? Этот малой не странный, а смешной, — хмыкает по-доброму Сан, недовольно выкидывая пустую коробочку спичек. — Я про его друга, — цедит Уён, не прекращая наблюдать за брюнетом. — Чонвон? — кривится Сан в непонимании, устремляя свой взгляд на простого парнишку. — Я бы сказал, что он умный и более мыслящий, чем этот японец, которому явно не хватает пару мозгов. Мне кажется, он догадывается, что они всего лишь пешки, которые нужны нам для отвода глаз. Забей. Ты уже с ума сходишь. Каждого подозревать собрался? Уён поджимает губы, явно осознавая, что ему просто кажется, но Чонвон правда странный. Если по началу этот мальчишка был вполне обычным, то сейчас Уён ощущает странную ауру исходящая от него, будто он... — Думаешь, я не знаю, чем ты занимался в клубе, пока меня не было? — Сан перестаёт быть «живым», тускнея, хмыкает открыто, закатывая глаза. — Прекращай. — Она давалка. Я всего-лишь потрахался. Или мне у тебя спрашивать в чью дырку лезть? Я же не спрашиваю тебя, потрахался ли ты со своей медсестричкой. Скорее всего, по твоей реакции, она уже дала, да? Все бабы шлюхи! Ну, так что, она дала, ведь так? — бросает едкое, провоцирует зверя. — Сан, — звучит угрожающе от Дьявола. — Я, в отличии от тебя, не творю хуйню. Ещё раз скажешь свои грязные слова в сторону медсестры Пак — я вырву тебе язык. Уён нагло выдыхает дым в лицо Сана, кивая ему, чтобы тот отошёл и дал личного пространства. Чхве хмыкает зловеще, матерится грязно под нос, видя, как друг, дурак, влюблён в по уши в медсестру. Любовь — станет его же концом жизни... А жертвовать жизнью, ради непрочной любви — Сан не собирается, ведь, как он говорит: «все бабы — шалавы.» Чонвон, словно ощутив на себе взгляд, поднимает голову. Его глаза скользят по зданию, поднимаясь всё выше, к крыше, в котором находятся два заключённых. Чонвон ловит моментально взгляд Дьявола, и тот, явно мрачнеет, отворачиваясь. Дым сигарет медленно поднимается вверх, растворяясь в воздухе. Пожилой мужчина заходит на крышу, закрывая дверь. Грустно вздыхая, смотрит на мрачную погоду, что потеряла окраски жизни, а затем осмотрев заключённых, садится на лавочку. Сейчас пахнет ушедшим дождём и сыростью. Небо серое, будто предвещает беды. Ощущение тревоги не покидает пальцы, что еле заметно дрожат, будто, и вправду, что-то движется... — Дед, — тишину разрушил Сан, который взглянул на пожилого мужчину с озорными глазами, сев рядом с ним. — Трудно было делать вид, что вы хороший человек? Хван скривил губы, расслышав в голосе высокомерие и ехидство. Сан любил ставить человека в неудобное положение, но пожилой лишь добродушно хмыкнул. — Я ни о чём не жалею, — ответил тот спокойно, услышав, как заключённый издал смешок. — У меня есть дочери. Мой самый лучший период — это встреча с женой и рождение детей. Я не буду жалеть, ведь у меня сейчас есть эти светлые воспоминания, а что будет у тебя? Заключённый двести сорок замер, грязно прошептав себе под нос и криво улыбнулся, явно поняв к чему ведёт заключённый Хван. — Мне эти сопливые воспоминания будут ни к чему. Херня полная ваша любовь! — Возраст будет требовать своего. Однажды останешься совсем одиноким и тогда поймёшь... что нечем пустоту заменить. — Херня, — махнул рукой Сан, теряя интерес в разговоре. Дьявол, что стоял поодаль, прислонившись к бетонной стене, смотрел на небо, слушая разговор. Он опустил взгляд на свои грязные ботинки, задумываясь над чем-то. На лице не играла ухмылка, а в глазах не было насмешливого тона. Серьёзный, мрачный и какой-то тихий, словно и не здесь вовсе, а там, с ней. С Минни. Там, где он целует её, прижимает к себе, стискивает, мнёт в своих руках, там где сплошное безумие и страсть, там где только она и он. Без рамок, без правил. Вкус её застрял на губах, словно воздух, проник в лёгкие, одурманивая. Уён сам не осознаёт, когда расплывается в дурашливой улыбке, отчего Сан косится на друга с приоткрытым ртом. — Сколько вам? Двадцать пять? — дядя Хван заставляет Сана перевести на себя внимание, из-за чего Чхве фыркает. Заключённый недовольно выдыхает дым, явно уставший вести разговоры с этим старым. Удерживает только Уён, что явно в другом месте мысленно находится. — Двадцать восемь, — ворчит Сан, ожидая скучной морали. — Дед, заканчивай свою слащавую сказку. Тошнит уже. Лучше поговори с Чоном. Он совсем расклеился, как сопляк лыбится. Лыбится! Твою-ж мышь... Дьявол откашливается, чуть не подавившись дымом. Меняется в лице, устремляя свой взгляд убийственный на Сана, что сидит с кислой миной, изображая, как тошнит его. — Пасть захлопни, — отрезает Уён, устремляя взгляд на пожилого, что усмехается по-доброму. — А зачем про возраст спрашивали? — В двадцать два у меня уже ребёнок родился, — Сан выпучил глаза от такой информации. — Многое вы упускаете, ребята. Многое... — Ну н-е-е-т, ненавижу этих малявок, бесячие. Противные, как бабы. Сплошные нытики... — прокомментировал Чхве Сан. — Проституток хватит. Сплошной кайф.  Уён скривил губы, нахмурившись, принял серьёзный вид, выкидывая не докуренную сигарету в урну и перевёл свой взгляд в сторону двери. Кто-то быстро приближался, громко дыша, Сан даже не смог удержать смех, явно поняв кто бежит в их сторону. Дверь распахнулась, явился японец, задыхаясь от долгой пробежки. Словно снимаясь в фильме, упал на пол, драматизируя своё геройство. — Э. Чё случилось? — любопытно спросил Сан, не скрывая в своих глазах, как черти смеются с его актёрских талантов. — Там... там Вонбин с ума сходит... Уён прищурил глаза, схватил Рики за шкирку, приподнимая и потянул за собой, окунаясь во тьме. Сан оживился, наконец-то радуясь, что покидает компанию Хвана. Встал со скамейки, дабы поскорее уйти, но обернулся. — Я пошёл, надеюсь, этот разговор у нас последний, дед Хван. Поскорее вам выйти отсюда, а то я не выживу, — похлопал по плечу пожилого, словно приятеля, а Хван лишь расплылся в ехидной улыбке, оставаясь вместе с одиночеством и тлеющей сигаретой... Дьявол сам не знал, почему незнакомый мальчишка так волновал его, особенно стоило увидеть его на земле, в лужи крови, словно он был родным младшим братом. Он, ведь, по сути, был никем для Уёна, но что-то внутри хрустнуло. Противное ощущение... Чонвон тяжело дышал, пока рядом крутились медицинские работники, уложив его на носилки. Взгляд презрения упал на бледного, сходящегося с ума, Вонбина. Он махал ножом, угрожая пырнуть каждого, кто посмеет сделать шаг к нему. — Не подходите! — воскликнул, увидев, как Дьявол уверенно надвинулся в его сторону. В глазах Вона отразился страх. Дьявола он жутко боялся, но что-то его держало, что-то не понятное, какая-то странная причина его поведения. — Говорю же... не подходите! Махнул рукой, заставляя Дьявола замереть и опустить свой взгляд на порванную ткань тюремной формы, которая мгновенно впитала кровь, вызывая неприятные ощущения. Дьявол тяжело вздохнул, явно мысленно убивая Вонбина, который поверил в себя. Его руки дрожали, а глаза бегали, весь потный и бледный — Вон мучился от ломки, потеряв тормоза. Дьявол отошёл назад, заметив, как вбегает охрана, отталкивая толкучку заключённых, что перестали играть в футбол, наблюдая за зрелищем. Из рук Вона выбили нож, а его толкнули лицом к земле, приковывая наручники на запястья. Заключённый триста один поднял голову, натыкаясь на Ким Намджуна, что озорно улыбнулся, подмигивая. Он встал со скамейки, медленно направляясь прочь, словно удостоверился, что всё прошло по плану...  — У Чонвона перелом рёбер, — прошептал нервно Рики, грызя ногти от волнения. Дьявол качнул головой, устремляя свой взгляд на японца, что стоял рядом. — С ним всё будет в порядке, — Уён неловко прокашлял, похлопав мальчишку по плечу, покидая игровое поле, а японец вытянул лицо от удивления, как и Сан, что явно удивил такой... поддерживающий жест? * * * — Медсестра Пак, проконтролируете состояние заключённого семьсот двадцать один. Минни кивнула, наблюдая, как врач выходит из палаты, оставляя её наедине с заключённым. Пак его помнит. Он спас ей, по сути, жизнь, ведь страшно представить, если исход был бы другим, поэтому Минни грустнеет, когда подходит ближе к кровати, явно не ожидав, что снова встретится с ним. Вот только в других обстоятельствах. — Здравствуйте, — хрипит Чонвон, а Минни натягивает слабую улыбку, здороваясь в ответ. —Как состояние? Болит? Чонвон кривится, улыбаясь, оглядывает медсестру Пак слишком долго, отчего Минни отводит взгляд, явно игнорируя такое странное внимание на себе. — Да, болит. Не впервой. В подростковом возрасте тоже была травма. Уже привык быть поломанным, — хмыкнул Чонвон, слабо улыбаясь. — Не поломанный вы, — заверила Минни, устремляя свой взгляд на прибор давления. — Раз вы считаете себя поломанным, тогда и я поломанная, потому что ломала всё что угодно в детстве. Минни расплылась в улыбке, а Чонвон так и замер, словно смотрел на что-то необычное, нереальное, будто медсестра Пак была нарисована, будто она была лишь сном. — Вы хороший и... счастливый человек, — прохрипел неожиданно он, заставляя Минни смутится. — Не улыбайтесь. Вам не идёт, — ну, комплимент! Минни присела, почему-то не пугаясь разговора, ведь общаться с пациентами она совсем не умела, можно сказать, что не хотела, но почему-то Чонвон был совсем не похож на плохого заключённого, словно его подставили или ещё что-то, в любом случае, с ним было безопасно что ли? Минни не знала какие слова нужно было подобрать, но не видела в заключённом опасности. — «Счастливый человек?» — повторила себе под нос Минни, задумываясь над словами парнишки. — Думаю, все мы скрываем истинные эмоции. Я далеко не счастливая, раз улыбаюсь. Я не помню и дня, чтобы была счастливым человеком, поэтому вы ошибаетесь, заключённый. Чонвон отвёл взгляд, нахмурившись. Почему-то ответ Пак ему явно не понравился и даже не ясно... почему он так помрачнел? Из-за собственных когда-то выводов? — Вы теряли родных? — вырвалось у Чонвона, прежде чем он понял, что произнёс. Минни слегка удивилась, но виду не подала. — Да. Есть человек, которого я ищу долгое время... — решила не скрывать Минни, на мгновенье подумав, что если Чонвон сможет ей помочь? Он ведь заключённый, многое знает, многое слышит. — Мог бы ты помочь мне? Я ищу брата. Его зовут Вонтэ... не знаешь такого? Чонвон отвернулся, устремив свой взгляд в окно. Лил дождь, сметая всё на своём пути, а ветер расшатывал бедные исхудалые деревья. В палате возникла мучительная тишина, но оба смотрели на непогоду с разными мыслями, но одинаковой болью. — Вы глупая, — вырвалось у него довольно резко и раздражительно. — Только не говорите, что устроились сюда работать из-за этого. Не поверю. Вы могли найти своего брата ещё раньше. Могли найти тогда, когда вас разлучили, всё-же времени у вас было много! Минни застыла, удивлённая тирадой от заключённого, что казался довольно безобидным и... милым, а сейчас открылся совсем с другой стороны. — Глупая? Хорошо. Я глупая, но я никогда не забывала о своём брате! — Чонвон стиснул челюсть, чем-то раздражённый и вспыльчивый, не дарил свой взгляд, чтобы не... растаять? — Никогда... Я не сдамся так быстро. Не так просто следы привели меня сюда и чьё-то письмо... — Письмо? — удивился Чонвон, поворачивая свою голову в сторону медсестры, которая кивнула. — А что, если это чья-то шутка, а? Что если вашего брата здесь даже нет, медсестра Пак? Вы так просто поверили? А если у этого незнакомца свои цели? Ваша наивность и дурость погубит вас же! Чонвон заметно бесился, а Минни не понимала такой реакции, ведь он, по сути, даже не знает о ней ничего, чтобы так... переживать? Можно ли считать это именно переживанием, хоть и наполненной агрессией? — Даже, если ваш брат здесь, не боитесь, что он самый опасный преступник на подобие Дьявола? Внимательный взгляд вцепился в лицо Минни, которая нервно сглотнула, опустив взгляд. Странная реакция. Чонвон прищурил глаза, скорее всего, догадываясь, почему девушка застыла, прикусив губу. Стыд ощущала? Или... — Хорошо, я вам помогу, — прохрипел заключённый, убирая от неё свой взгляд. — Но, обещайте мне кое-что... * * * Минни, задумчивая и хмурая шла по коридору, совсем не поднимая взгляда, пока не услышала голос медсестры Ли Чеён, что выходила из процедурной, застыв на мгновенье, будто даже удивилась, что Минни вообще пришла сюда. Пак смирила девушку пытливым взглядом, кивая, чтобы медсестра Ли вернулась в процедурную, дабы поговорить. Ли хмыкнула, оглядывая коридор и послушно зашла в помещение, ожидая Пак, которая зашла следом, закрыв за собой дверь. Медсестра Ли уселась на тумбочку, доставая с кармашка медицинского костюма сигареты. — А ты, оказывается везучая, медсестра Пак, — явно насмехается, изучая Минни своим завидующим взглядом. — Я жду объяснений, — сложила свои руки Пак, ожидая услышать правду. — Мне нечего скрывать, — затянулась Ли, а затем раскрыла свои руки, будто ничего не скрывает. — Мне приказали, а я и выполнила. Минни, добрая душа, перестань быть такой наивной. Ты пришла сюда работать, даже не по собственному желанию, а только чтобы удовлетворить мужское эго. Всё-же... долго он ждал тебя. — О чём ты? — ничего не понимающая Пак, нахмурилась, сделав шаг вперёд. — Перестань меня хмурить, Ли! — Ха! Ты даже и об этом до сих пор не знаешь? Смешно. Я думала ты догадывалась... — Если ты... — Зачем мне тебя обманывать, Пак? — перебила Ли, любуясь сигаретным дымом. — Я только на своей стороне. Мне плевать на эти игры мужчин в которых ты пешка. Смешно, даже наблюдать. Интересно... какой будет исход? — Ли Чеён! — процедила Минни, не выдерживая загадок. Пак, если честно, так устала от секретов, как же она ненавидела такое. Она ведь просто пришла сюда, чтобы брата найти, не больше! — Знаешь... у Дьявола есть младший брат, которому всё и досталось. Дьявол родился от проститутки, поэтому его не признавали наследником. Вся власть досталась Чон Чонгуку. Он то и приказал мне, чтобы я привела тебя к этим голодным зэкам, поэтому будь осторожна в следующий раз, вдруг какая-нибудь Чхве Джису позовёт тебя убрать капельницы в какой-нибудь камере, а ты и поверишь, — улыбнулась Ли. Минни ни черта не понимала, пыталась, но словно нитку смысла утеряла, поэтому качала головой, ведь... при чём здесь она? — Почему я? Перестань говорить загадками, Ли Чеён! Почему этот некий Чон Чонгук хочет... — А ты не видишь? — вытянула своё лицо Ли, улыбаясь чему-то. — Не догадываешься? Не видишь, как на тебя Дьявол влюблённый смотрит? Пытается столкнуться с тобой. Понравится. Я бы сдалась от такого тестостерона, а ты вместо этого притворяешься дурой, пф! Ты важная пешка в руках Чонгука, который хочет нанести крупный удар по сердцу Дьявола. Тот всё знает. Заключённый триста один всё прекрасно знает, но ему видимо плевать. Мужчина хочет женской ласки, поэтому дай ему себя и он о тебе забудет, наверное, хотя завидую... Дьявол влюблён в свою первую любовь. Такая сильная связь с детства. Завид... — Замолчи! — качает головой Минни, не собираясь верить, нет, она ведь не поверит, да? Слишком звучит... правдиво... — Ты дурачишь меня... Значит, догадки Минни были верны? Дьявол тот самый мальчик с детства? Тот мальчик, что испытал всю боль и горечь... — Как хочешь. Я заебалась, что все крутятся возле тебя, поэтому быстрей съебись отсюда, пока всё не закончилось печальным концом! — злобно произнесла Чеён, взглядом проклиная Минни, что мгновенно помрачнела. — Не знаю, что ты будешь делать этой информацией, но мне плевать, поэтому не попадайся мне на глаза... Не забудь проветрить помещение. Ли выкинула сигарету в отходы класса Б, смирила своим ненавидящим взглядом и покинула помещение, оставляя одинокую Минни вместе с неприятными мыслями. — Медсестра Пак? — вопросительный голос вывел Пак из раздумий. — Вы поссорились? Голос медсестры Ли был очень хорошо слышен... Охранник Пак Чонсок, оглядел медсестру, принюхиваясь, слегка улыбнулся своей невинной улыбкой, неловко закрывая за собой дверь. Следы побоев сохранились на его лице, и Минни заметно напряглась, вспомнив кто именно напал на Чонсока. — О, Чонсок... рада тебя видеть, — устало прошептала Минни, прислоняясь к тумбочке. — Почему так странно улыбаетесь? Минни не понимающе установилась на охранника, который так резко засветился, словно его чем-то похвалили. — Впервые обратились ко мне так неформально, — застенчиво произнёс он. — Как дела... у тебя? Всё хорошо? Всё-же долго мы не виделись... — Хорошо, наверно... процесса нет... Что-то внутри засело неприятное, скользкое и липкое, что-то схватило сердце и лёгкие. Неприятное ощущение напала на медсестру Пак, вызывая тошнотворное состояние. Ей было противно. Было противно от всего происходящего. Что именно хочет от неё Дьявол? Значит... он знает о Вонтэ? Значит... письмо отправил он? Мысли путаются, кажется у Пак сейчас будет паническая атака, но она держится, сглатывая ком. — Прогуляемся? — неловко произнёс Чонсок, дабы намекая, чтобы они поговорили в более комфортной обстановке. Минни противится не стала, вышла следом за мужчиной, который последовал на выход. Одинокая лавочка ждала бесед и спокойного молчания, словно звал, чтобы люди сели и поделились своими мыслями. — Я, честно, хочу тебе помочь, Минни, — начал Чонсок, стоило им сесть на лавочку. — Но зная твой характер, ты мне не позволишь... — Да, не позволю, — усмехнулась грустно Пак. — Не хочу тебя в это втягивать... Чонсок неожиданно коснулся ладони Пак, которая замерла, а мысли улетучились. — Всё будет в порядке. Я хочу помочь, поэтому доверься... — Нет, — Минни неловко убрала ладонь и отвела свой взгляд. — Я разберусь, всё хорошо. Мы всё обо мне и обо мне, лучше о себе расскажи! Чонсок не смирился с отказом помочь, поэтому не стал подавать ввиду, а лишь улыбнулся, устремив свой взгляд на валяющееся стекло. — Я восстановился. Живой и сильный, как никогда! Только грудь иногда болит, всё-же сильный удар получил, но, как видишь, выкарабкался! — Аккуратней в следующий раз, — прошептала Минни, явно волнуясь за Чонсока, который был так добр к ней и заботлив, поэтому видеть избитым было больно и неприятно, особенно, когда знаешь от кого именно ожидать опасность. — И... — Пак Чонсок, ну где ты болтаешься... Здравствуйте, медсестра Пак! — удивился охранник, увидев Чонсока с девушкой, а затем устремил свой взгляд обратно на друга. — Пошли. — Я пойду... извини... — зачесал свой затылок Чонсок, вставая с лавочки. Минни слабо улыбнулась, помахав рукой. С печалью в глазах смотрела на удаляющуюся мужскую спину, совсем не ощущая чужое присутствие. Сжала ладони в кулак, прикусив губы, чтобы не показать свои вырывающие эмоции. Ком в горле застыл, вцепившись в глотку мёртвой хваткой, прекращая поток свежего воздуха. Она думала не только о себе, но и о Соён, которая явно и сейчас рыдала на взрыв, как бы Минни хотелось оказаться рядом с подругой и зарыдать вместе с ней, поделится всем, что находится в душе. Успокаивало, что рядом с Соён был Минги, а кто был у Минни? Кто мог успокоить её? Тихий всхлип вырвался с уст. — А он к тебе неровно дышит, — послышался ехидный голос, заставляя Минни мгновенно устремить свой взгляд на Сана, что расслабленно сел рядом, отчего Минни отползла на конец лавки, явно страшась. — Я не нападу. Можешь не бояться. — Что вы здесь делаете? Совсем не боитесь, что я могу позвать охрану? Сан тихо засмеялся, шумно выдыхая. Прислонился к спинке лавочки, устремив свой взгляд на унылое небо. — Охрана? Охрана давно приручена служить заключённым, малышка М-и-н-н-и, — растянул он имя Пак, улыбаясь своей кошачьей улыбкой. — Склоняют головы перед сильными. Заключённые и есть та самая охрана. Бабки творят всё в этом мире, поэтому начальник Ким набрюхатился им досыта. Пора снять розовые очки и понять, что в этом нынешнем мире деньги имеют большое значение. Деньги — и есть справедливость. Деньги, малышка, именно деньги. Минни скривила лицо. Находится рядом с заключённым двести сорок было страшно и неприятно. Он был до ужаса странным, со своими секретами. От него исходило чем-то страшным, плохим, чем-то непонятным. У него были свои методы. Больше любил дурачится и никогда в нём не проявлялась серьёзность. — Поэтому вы и гуляете на воле? Хорошо устроились, — процедила Минни, явно не готовая мирится с такой жизнью. Сан неожиданно придвинулся ближе, заглянув устрашающе в глаза Пак. — Ты мне не нравишься. Совсем не нравишься, — честно произнёс он. — Говоришь о справедливости и о чистоте мира, но посмотри на себя. Ахуительно было целоваться с преступником? Минни застыла, будто из неё кислород весь высосали. Сан попал в точку, поэтому злорадно улыбнулся, отстранившись от Пак, которая не знала какие слова подобрать. А надо ли? Она целовалась с Дьяволом. Она, чёрт побери, целовалась с тем, с кем явно не по пути. Она, чёрт побери, даже самой признаться себе не может, что ей понравилось тонуть в этих ни откуда взявшихся чувствах. Дура. — Да, мне понравилось, — честно призналась Минни, а к глазам прилили слёзы. — И что дальше? Я не идеальная, поэтому вы, заключённый Сан, снимите с себя розовые очки, прежде чем осуждать меня. Сан удивился, а брови его взлетели от наглых слов медсестры Пак, которая сквозь слёзы, смотрела ненавистно, гордо и высокомерно. Сан удовлетворительно улыбнулся, не ожидав услышать правду. — Всё же... в тебе есть некая перчинка, — прошептал равнодушно Сан, вставая, чтобы покинуть Пак, но, на мгновенье, он замер, обернувшись. — Передай плаксивой Соён, что я жду не дождусь с ней встретится. Желательно в том-же месте, где я её имел. Ехидная улыбка расползлась на лице мужчины, открывая свою страшную сторону его личности. Минни перестала дышать.