Фетиш на тебя

— А здесь столовая, медсестра Пак. Несколько взглядов заключённых, что сидят за столом, поедают рис и ячмень под соевым соусом, с интересом рассматривают черноволосую девушку, судя по белому халату, что пришла работать здесь медсестрой. Позади вспыхивают посвистывания и улюлюканья, но сразу-же затихают, стоит начальнику тюрьмы устремить свой холодный взгляд в их сторону. Девушка вежливо кивает всем присутствующим и расплывается в сладкой улыбке, от которой хочется упасть на колени и подарить своё сердце. Её длинные прекрасные волосы собраны в хвост, обнажая хрупкую шею, на лице лёгкий макияж, но больше всего в ней притягивают глаза, такие большие и наивные, как у детей. — Не будем мешать этим недоумкам, пройдёмте в мой кабинет, — начальник тюрьмы пропускает медсестру вперёд, и бросает напоследок презрительный взгляд в сторону возбуждённых мужчин, что с замиранием сердца смотрят на спину удаляющейся медсестры. Мимо проходит молодой парень, с подносом еды в руках, он сухо здоровается с начальником, а затем переводит заинтересованный свой взгляд на медсестру. Кажется его глаза округляются, и он чуть-ли не роняет поднос от шока, словно увидел призрака, но шатен вовремя приходит в себя, и резко отводит взгляд, делая вид, что всё в порядке. Прищурив глаза, находит невыносимые лица неподалёку, от которых тошнит, стоит увидеть, как самый мелкий в компании, корчит дурашливо своё лицо и подзывает к себе. Парень тяжело вздыхает и оказавшись рядом, усаживается на стул. — Странно, что сам начальник проводит экскурсию по нашему холостяцкому дому... — бормочет парень со светлыми волосами, устремляя свой взгляд на серьёзного друга, что только-что подсел и принялся есть. — Вонбин, видал медсестричку? Твоего возраста, вот не дурачился бы, бурная жизнь ждала бы тебя. — Кто-бы говорил, Рики, кто-бы говорил, — отзывается добродушно пожилой, не поднимая взгляда, что сидит скраю, и отламывает кусочек хлеба, а затем нахмурившись от резкой тишины, поднимает взгляд в сторону входа. — Что здесь Дьявол забыл? Взгляды падают на молодого мужчину в песочной униформе, что расслабленно проходит вглубь, и хватает поднос, задумчиво окидывая безвкусные блюда, которые совсем не вызывают аппетита, такая уж тюремная еда, редко здесь можно поесть чего-то вкусного. Чон Уён, известный всем по кличке — Дьявол, являлся чуть-ли не страхом каждого тюремщика. Его боялись и презирали, его слушались и пытались убить, но он смог всем здесь доказать, что стоит бояться ни каких-то старых извергов, что бессмысленно спугивают каждого щенка на своём пути, а его. Вонбин слышал множество слухов его приключений здесь, например, что он устроил массовую драку, и каким-то чудом оказался живым после «мясорубки», которую сам и создал среди многоуважаемых тюремщиков, когда узнал, что они объединили свои силы против него. Вонбин совсем не понимал этого человека — Уён любил рискованность, а особенно поиграться в тюрьме было ни чуть-ли его особенностью, в чём Вонбин убедился, когда Дьявол устроил кровавую бойню между тюремщиками, как-то сумев открыть все железные двери, та ночь была очень страшной в жизни Вонбина, наполненная криками о мести и с свистящими звуками лезвий, что рассекали воздух, наполненный смертью, тогда-то Вон понял, что все слухи про его бесстрашие, если честно, он назвал бы это сумасшествием, оказались чистой правдой. Вонбин не сразу заметил, как сам Дьявол приблизился к ним в любопытстве склонив свою голову над Рики, что без умолку восхищённо бубнил про черноволосую красавицу, даже дядюшка Хван замер в напряжении и кидал «молнии» в него, но этот идиот продолжил делится своими мыслями о красавице, что украла его сердце при первой же секунде, продолжая игнорировать взгляды своей компании. Уён лениво зевнул и оттолкнулся от спинки стула, устремляя свой взгляд на более интересные слова в сторону одной компашки, что как гиены, не заметив его присутствия громко рассуждали о медсестре. Вонбин открыто смотрел на Уёна, замечая, как он расплывается в кривой ухмылке и приближается в сторону молодых парней, что всегда неугомонны и предпочитают играть грязно. Очень грязно. — Я бы ей вдул, — хохочет злобно самый обезбашенный. — Давно тёлки здесь нормальной не было, хочу её опробовать... Вонбин не отрывал взгляда от Дьявола, словно пытался впитать его эмоции, поэтому нагло смотрел ему в лицо, замечая, как кривая улыбка спадает с его лица, а затем всё происходит слишком быстро, поднос встречается с затылком Гонука, а вся еда — вязко скользит по его волосам, по кусочкам падая на униформу. Дьявол пинает резко ножку стула, из-за чего Гонук падает на холодный пол, вытягивая руки в защите. — За что?! — верещит громко, привлекая внимание всех. — Началось... — вздыхает недовольно дядя Хван, наблюдая, как Дьявол хватает Гонука за волосы и задирая голову, заставляет посмотреть в свои хищные глаза, а глаза Уёна, как у самого настоящего хищника: острые и ледяные. Рики, который является фанатом всего этого безумства, смотрит восхищённо на то, как его кумир начинает наносить жёсткие удары по лицу парня, а тот даже не может ответить на эти удары, а лишь давится собственной кровью, превращаясь в кровавое месиво. Охрана как обычно, поздно включается в действие, и хватая Дьявола за руки, отталкивают от бедного Гонука, что давится в собственной крови. Дьявола уводят, и он не забывает бросить на каждого проницательный и жаждущий мести взгляда. Тихие бормотания возникают в помещении и ясное дело про кого. Компашка гиен сваливают отсюда, бросая мрачные взгляды на всех. Один, как обычно, не забывает грубо взъерошить волосы Вона, отчего тот замирает, переставая есть.  — Чёрт, я хочу также, — летает в своих фантазиях Рики, где он супер-убийца. — Идиот, ты своё худощавое тело видел? Тебе до него, как до космоса и зачем тебе быть таким? Точно, ты явно псих, раз поддерживаешь этого сумасшедшего. Мамка явно плохо порола, вот и попал в тюрьму. Вонбин мрачно хмыкает на слова старшего, глядя как Рики начинает пыхтеть, защищая себя и своего кумира. Вон продолжает кидать в рот безвкусный рис, задумываясь о нелогичном поведении Уёна, вот только сколько-бы не думал, понять не может за что он накинулся на Гонука и чуть-ли не избил до полусмерти. Что же его так разозлило? Может... * * * В вечернее время в тюрьме очень тихо, словно все вымерли, а Минни осталась здесь одна со своим токсичным медицинским персоналом. Её сразу же невзлюбили девушки её же возраста, и никак не шли на контакт для общения, поэтому Минни осознала, что здесь ей будет трудно, в плане, что ожидать помощи тут будет не от кого. Всего медсестёр было двенадцать, и лишь взрослые женщины, а их было только шесть, объяснили, как здесь всё устроено. Минни тяжело вздохнула, и слегка нагнулась, чтобы извлечь иглу из вены, а затем приложила спиртовую салфетку, подняв свой взгляд на пожилого человека. Его глаза захватила катаракта*, но Минни казалось, что он мог отлично разглядеть её черты лица. — Хорошая вы... — добродушно прохрипел он, коснувшись её ладони, из-за чего охранник, что стоял около железной двери, угрожающе сделал выпад, но Минни покачала головой, давая понять, что всё хорошо. —Но жизнь твоя будет несправедливая и жестокая, хочешь жить? Тогда уходи отсюда, он погубит тебя... они погубят тебя, останешься со сломанным сердцем! Рука его мелко задрожала, и Минни взволнованно, с неким непониманием смотрела на то, как он жадно хватается за воздух, и пытается приподняться. — Они сломают тебя, покроют тьмой. Уходи сейчас же... — с нажимом прошипел, его руки намертво сжали женскую ладонь. Охранник подбежал к медсестре и грубо оттолкнул ладонь старика, слегка надавив на его плечи, и тот безжизненно упал на подушку, с приоткрытым ртом, словно хотел сказать что-то важное, но не успел, потому что смерть догнала его быстрее. — Этот старик всегда чепуху нёс, не стоит верить его словам, — произнёс сухо охранник. Минни прикусив губу, пыталась не обращать внимание на то, как внутри что-то гложет. — Пойдёмте, я прикажу, чтобы здесь убрались. Минни пропустили вперёд, но медсестра замерла, словно собираясь с мыслями, и тихо вздохнув вышла из одиночной камеры, вместе с подносом в руках. — Минни, то есть... можно мне к вам так обращаться? — Минни не долго думая, слабо кивнула, не вникаясь в слова. — Не думайте про этого старика, рано или поздно он должен был умереть. Минни знала, что тюремщик посаженный на пожизненное заключение, являлся инкурабельным пациентом*, но всё же смерть, как в первый раз видела, поэтому трудно было вести себя, что всё в порядке. Охранники, что сторожили коридор, распахнули железную сетчатую дверь, пропуская преступника, которого держали за обе предплечья, поэтому Минни терпеливо ожидала, когда она сможет пройти, совсем не поднимая взгляда, потому что она проникла в некий транс, крутя слова, которые засели в душе и царапали внутренности. Её слегка задели плечом, но она не обратила на это внимание, готовая пойти дальше. — Вы обронили, — послышался глубокий голос, заставляя Минни прийти в себя и обернуться. Она встретилась с хищным взглядом, что заставил замереть, как пугливого кролика перед хищником. Уголки его разбитых губ слегка приподнялись в дерзкой ухмылке, а Минни, словно завороженная, не могла отвести взгляда. «Вот значит, как выглядит тьма» И было в нём что-то знакомое, давно потерянное и родное: эти пухлые слегка губы, что были разбиты и изогнуты в улыбке, чуть-ли в не оскале, обнажая ровные белоснежные зубы, волнистые тёмные волосы, что манили, а чёлка, которая непослушно упала на лоб, придавало ему дерзости. Взгляд упал на глаза, что с необычным разрезом гипнотизировали, под его взглядом можно было просто задушиться, и в хорошем смысле, и в плохом. И трудно отрицать, что он не притягивал своей мрачной энергетикой. Они смотрели друг другу в глаза, не в силах отвести взгляд, и Уён был готов поклясться, что никогда не видел таких глаз, потому что в них отражалось звёздное небо. У неё всегда отражалось звёздное небо. С детства. Его подтолкнули вперёд, поэтому он тихо усмехнулся, позволяя себя повести дальше. Минни покачала головой, приходя в себя, она быстро подобрала свои перчатки и направилась в процедурную, всё ещё находясь в своём мирке, не замечая, как за ней последовал охранник. — Лучше не стоит вам пересекаться с тем преступником,— Минни нахмурилась, поэтому Пак Чонсок, судя по бейджику, что висел на форме, в области груди, решил объяснится. — Заключённый триста один самый наглый здесь и проблемный. Устраивает беспорядки, играя с нами в непонятную игру, поэтому будь... те осторожны и не попадайтесь ему на глаза, а то он может... может, в общем, может причинить вам вред, Минни. Медсестра слабо усмехнулась, замедляя шаг. — Я могу постоять за себя, Пак Чонсок, поэтому вы можете не переживать, — доброжелательно улыбнулась Минни, устремляя свой взгляд на дверь с табличкой «процедурная». — Что-ж, я пойду, хорошей работы вам. Чонсок кивнул, не отрывая взгляда от медсестры, которая аккуратно приоткрыла дверь и закрыла за собой. Теперь он мог прижать ладонь к груди и расплыться в широкой улыбке. Понравилась она ему жутко. * * * За шторами луна выглядывает, поблёскивая вместе со звёздами, что как изумруды пришиты к небу. Все они разные, абсолютно разные: начиная с маленьких и заканчивая большими, что выделяются сильнее на фоне других. Разум туманится, а душное помещение, в котором нет воздуха, заставляет задыхаться наедине с мыслями. Слёзы, как кристаллы катятся по щекам, и всё что остаётся после них, это солёная дорожка. Шумный выдох вырывается с приоткрытых губ, которые впитали соль, из-за бесконечных слёз, что наполнены мучением и горечью. Токсичный привкус на языке не расслабляет, а наоборот, приводит к эмоциональности, спина дрожит каждый раз, когда с губ вырывается всхлип, и если взглянуть глубоко, можно заметить ураган боли, который кружится везде: в лёгких, диафрагме, в сердце и в душе. Душа... Душу излечить невозможно, так как местоположение не найти, душа тонкая открытая и ранимая, поэтому душу можно убить лишь словами и жизненными обстоятельствами. Минни касается своей груди, отчётливо ощущая, как бьётся сердце, и медленно успокаивается при ритме своего бьющегося органа, что является для неё собственной индивидуальной колыбелью. — Снова плачешь... — недовольно шепчет блондинка, протягивая салфетку черноволосой. — Я уверена, что ты его найдёшь, не знаю, что он там забыл, но вы обязательно встретитесь. Ты найдёшь его, Минни. Я уверена! Уголки губ Минни слегка приподнимаются, она тихо сморкается, а блондинка, Соён, молча хмыкает, доставая пачку сигарет с карманов своих брюк. — Спать не пойдёшь? Тебе завтра рано вставать, побереги психику свою, знаю я этих «вояк», им лишь красивых медсестёр подавай! — Соён хватает зажигалку, и тихо ругнувшись, поднимает свой взгляд на Минни, что недовольно смотрит на сигарету, которую Соён держит так элегантно. — Что? Ааа, чёрт, забываю, что ты у нас святоша. Соён нагло лыбится, наблюдая, как Минни хватает банку пива и выкидывает в мусор, удаляясь из кухни, чтобы не вдыхать токсичный дым. Спать пошла, Соён бы поучится манерам у неё, но она слишком плоха для этого мира, поэтому она усаживается на стуле поудобнее, и устремляет свой взгляд на тёмное небо в котором луна сияет, давая надежду, что завтра будет лучше, намного лучше, чем сегодня. Примечания: 1. Катаракта* — это помутнение хрусталика, если кратко, приводит к ухудшению зрения и к слепоте, выглядит как белое «пятно» в зрачке глаза. 2. Инкурабельный пациент* — неизлечимый.