Первое свидание последней весны

Голубые глаза становятся красными Нам порознь нельзя, это просто опасно

      Фор нахмурился внезапному заявлению матери. Должно быть, раньше он и не предполагал, что его семья не ограничивалась Маркусом и Эвелин. В Джейн же слова афракционерки вызвали волну, казалось бы, необоснованной тревоги.       Каждый за столом напряженно ожидал продолжения её рассказа, потому как с каждым словом всем присутствующим раскрывались все более и более нелицеприятные стороны истории города.       — Моя старшая сестра тоже была дивергентом, — тише прежнего произнесла Эвелин, практически с печалью в голосе, — мы обе перешли в другие фракции на Церемонии и обе вышли замуж за «грязных». Мне повезло, мои гены оказались сильнее, и Тобиас родился «чистым».       — Меня зовут Фор, — с ледяным равнодушием произнес инструктор, окинув мать таким же безразличным взглядом. На его слова Эвелин лишь потерянно кивнула, словно настолько погрузилась в воспоминания о сестре, что до конца не расслышала фразу сына.       — Ладно, — выдохнула она, неоднозначно поведя плечами, а затем просто продолжила: — сестра вышла замуж не просто за «грязного». Её избранник был настолько испорчен, что безжалостно испоганил гены их потомства. Ни один её ребенок не родился дивергентом, поэтому её и забрали для проверки.       — Ты никогда не говорила, что у меня есть кузены или кузины, — без претензии, но точно с налетом обиды проговорил Фор. Джейн понимала его чувства — если бы инструктор знал, что у него есть к кому сбежать от отца, он непременно этим бы воспользовался. Но умалчиванием Эвелин лишила его этой возможности.       — Говорю сейчас, но предупреждаю — тебя не обрадуют новости, — афракционерка сделала большой глоток вина и с присвистом выдохнула, откинувшись на спинку стула. Её темно-русые волнистые волосы покачнулись и дрогнули как пружинки, вселив своим видом некие сомнения в разум Женевьевы. Девушка с подозрением всмотрелась в лицо женщины, теперь начавшее казаться ей отдаленно знакомым. Между тем, мысленно приготовившись, Эвелин заговорила: — моя фамилия Райт, а семья родом из Бесстрашия. Мы с сестрой — погодки, и выросли вместе с Натали Лоран. На Церемонии мы с Натали перешли в Отречение, где почти сразу вышли замуж: она за Эндрю Прайора, я за Маркуса Итона. А моя сестра, — Эвелин рвано вдохнула, и Джейн почудилось, будто в её глазах блеснули слезы, — Эмма перешла в Эрудицию. Там она тоже вышла замуж за самого гадкого из всех Эрудитов, каких только можно себе представить. Став в браке Эммой Коултер, она родила двоих сыновей. Они — погодки, как и мы с сестрой.       Женевьева медленно развернулась в сторону Эрика, крепко сжав ладонь на его запястье, тот пораженно смотрел на афракционерку. Его голубые глаза, казалось, сделались настолько прозрачными, что были едва заметны на фоне белков.       Эвелин досадливо прицыкнула и цепким взглядом прошлась по лицам племянников.       — Эмму забрали, потому что ни один из вас не родился дивергентом, — изрекла она, прежде чем озвучить едва ли не самую жестокую фразу за весь этот долгий разговор: — выходит, вы убили свою мать.       Джейн не успела отреагировать первой на безжалостное высказывание женщины. Её настолько возмутили эти жуткие обвинения, что девушка практически в этом задохнулась. Женевьева зло сцепила челюсть, когда в считанных дюймах от лица афракцонерки пролетела наполненная водой жестяная кружка.       Джеймс подскочил из-за стола, едва его не опрокинув. Задетая им столешница покачнулась, по покрытию растеклось несколько красных пятен пролитого вина. Парень остервенело отшвырнул от себя свой же стул и стремительно приблизился к Эвелин, в порыве гнева с силой растолкав в стороны её охранников.       — Какого черта ты считаешь, будто можешь раскидываться подобными обвинениями? — зло выкрикнул он, нависнув над женщиной тучей сплошной ярости. — Моя сестра виновата в смерти Оливера? Уилл и его брат виноваты в смерти матери? Черта-с два! Такие как ты убивают их, люди гибнут из-за вас! Хочешь кого-то обвинить — загляни в ближайшее зеркало.       Джейн и Эрик одновременно порывисто поднялись со своих мест, когда Изгои, охраняющие Эвелин, пришли в себя и с вытащенными из-за пояса пистолетами шагнули к Джеймсу. Ни одна из сторон не собиралась миндальничать со второй, а потому Эрик без предупреждения дважды выстрелил под ноги афракционерам, заставив тех с поднятыми руками попятиться подальше от Джеймса.       Эвелин не повела и бровью ни на угрожающую претензию Отреченца, ни на выстрелы Бесстрашного. Женщина отвернулась от Джеймса и молча взглянула в глаза сына.       — Ты бы предпочел расти с ними, а не с Маркусом? — просто спросила она. Фор никак не отреагировал.       — Ущербные отцы — проблема вашего поколения, — с хрипотцой в голосе произнес Уилл, словно только очнувшись от поражающих новостей, и махнул рукой в сторону Джейн: — прости, украл твои слова, — затем, обведя глазами поочередно Вирджинию и Эвелин, добавил: — то же можно сказать и про матерей.       Афракционерка раздраженно цыкнула, дергано отодвинувшись на стуле подальше от Джеймса. Парень, бросив на женщину уничтожающий взгляд, вернулся на свое место рядом с Уиллом.       — Когда ты был маленьким, — вдруг заявила Эвелин, прислонившись подбородком к подставленной руке, и с мечтательной полуулыбкой посмотрела на сына, — я надеялась, что ты выберешь одну из них, — женщина без стеснения оценивающе взглянула сначала на Беатрис, потом повернулась к Джейн. — Тогда мне казалось, что ты остановишься на ней, — черные глаза встретились с черными глазами напротив и, сверкнув, вернулись к Беатрис, — девчонка Прайор была слишком тихой и незаметной, — произнесла Эвелин, будто Трис за столом и не сидела, а затем невозмутимо пожала плечами: — ничтожность никого не привлекает.       Джейн презрительно фыркнула и опасно резко подалась вперед.       — Кажется, ты так и не сообразила, что друг за друга мы перегрызем тебе глотку, — девушка с говорящим угрожающим взглядом встретилась с глазами Эвелин и медленнее, разборчивее предупредила: — еще раз оскорбишь кого-то здесь, и разговор будет окончен.       — В любом случае, — прочистила горло афракционерка, снисходительно усмехнувшись угрозе девушки, — сейчас я рада, что ты выбрал Прайор. Обидно, что чистые гены Сент-Клеров могут перемешаться с грязью Коултеров, но эти парочки друг друга стоят.       Женщина по-настоящему презрительно посмотрела сначала на Джеймса и Уилла, затем на Джейн и Эрика. Её глаза сузились, будто она ждала реакции на её высказывание, но на провокацию никто не повелся. Проведя языком по верхнему ряду зубов, Эвелин обратилась к Джейн:       — У этих двоих совместного потомства не будет, — заявила она, мотнув головой в сторону старшего Сент-Клера и младшего Коултера. Те озадаченно переглянулись между собой, но ни одного из них, казалось, не смутило то, как живо и безапелляционно Эвелин записала их в пару. — Но тебе бы следовало подумать головой, — порекомендовала женщина Женевьеве. — Мир катится к чертям из-за поражения населения грязными генами. Не рассчитывай, что ваш ребенок этого избежит — Даррен Коултер «грязный» от мозга до костей, и его старший сын — его точная копия.       — Не говори о том, чего не знаешь, — наигранно спокойно произнесла Джейн, под столом сплетя свои пальцы с пальцами Эрика. Девушка чувствовала нарастающую в мужчине злость и сама едва сдерживала кипящее раздражение. — И придержи свои бесполезные советы, я к ним прислушиваться не стану.       — Это не совет, — хмыкнула Эвелин, — а призыв к твоей сознательности. Городу необходимо больше «чистых», и ты способна воспроизвести такое потомство. Но не с ним.       Джейн растянула губы в сардонической улыбке и нахально закинула ногу на ногу, закатив глаза.       — Ты с кем-то путаешь меня, Эвелин, — подумав, снисходительно спокойно и медленно проговорила она, — я не главная героиня подросткового романа, готовая пожертвовать своим будущим ради спорной перспективы спасти человечество.       Эвелин зеркально снисходительно усмехнулась.       — Рано или поздно, но придет время, когда ты поймешь истину, — уверенно заявила женщина.       — Давай приблизим это время, — предложила Джейн. — Я скажу это сейчас и не откажусь от своих слов в будущем: наши отношения — только наше дело. Они касаются лишь нас с Эриком, но никак не тебя, не ваш тайный совет и не наших родителей. Если мы когда-то и расстанемся, то только по нашему решению, а не по вашему; если мы захотим родить ребенка, то спрашивать ни у кого не станем.       — И если ваш дрянной совет посмеет протянуть свои длинные руки к нашим детям, — предупредил Эрик с холодной яростью в голосе, — или к нашим племянникам, — добавил он, бросив быстрый взгляд на Джеймса и Уилла, — я сотру все ваше «тайное общество» с лица земли.       — Мило, — только и выдохнула Эвелин, недовольно изогнув губы, — что ж, ещё посмотрим.       — Если обмен любезностями окончен, — проговорил Фор, устало утерев ладонью лоб, — вернемся к обсуждению насущных проблем?       — Джанин Мэтьюс и Даррен Коултер стремятся уничтожить дивергентов, — озвучила Эвелин и без того очевидное, — они непоправимо «грязные» и не понимают, что без «чистых» город перестанет нормально функционировать. Потому их необходимо уничтожить.       Впервые с начала этого сложного разговора все были согласны с мнением Эвелин.              По возвращению в Искренность Джейн на некоторое время осталась совершенно одна. Нападение на Эрудицию планировалось только на рассвете, а потому у всех было время отдохнуть, подготовиться или что-то обсудить.       Эрик и Джейн до их временного убежища шли в конце группы, отстав от последних её членов на добрые пару ярдов. Они оба сошлись во мнении, что не станут рушить только-только окрепшие отношения из-за слов Эвелин и уж точно не станут делать поспешные выводы касательно «чистоты» или «нечистоты» их возможных детей.       В Искренности Эрику потребовалось время наедине с братом. В конце концов, не каждый день приходится узнавать, что ваша мать не просто умерла, когда вы были еще детьми, а была отдана на опыты. Подобные новости определенно выбивали из колеи.       Джеймс захотел поговорить с родителями. Женевьеву мутило от одной только мысли начать с ними обсуждение её незапланированно долгой жизни, а потому последовать за братом она не поспешила.       Фор новости о внезапном родстве воспринял на удивление спокойно и даже без явного негатива. Они с Беатрис что-то обсуждали всю дорогу до Искренности, то и дело оглядываясь на братьев Коултеров, разделившихся на пары с братом и сестрой Сент-Клер.       В доме Правдолюбов Фор и Беатрис незаметно для всех удалились в свою комнату, и Женевьева не успела уличить момент, когда оказалась сидящей на мраморных ступенях у входа в главное здание.       Ночной воздух приятно охлаждал кожу, легкий ветерок трепал распущенные волосы. Каждая рана и синяк на теле Джейн продолжали беспрестанно ныть, туманя болью её мысли.       Оставшись наедине с собой в практически кромешной темноте, Женевьева почувствовала, как в глазах собрались слезы. Девушка закрыла лицо руками и позволила соленым ручейкам окропить её щеки и шею.       Джейн было больно. И эта нестерпимая боль никак не касалась ран от датчиков или гематом от ударов. Её сердце щемила тоска по старшему брату, сознание Женевьевы захватила единственная мысль — Оливер был бы жив, если бы не этот чертов совет с его непоследовательными решениями. Она вдруг подумала: лучше бы они и правда забрали её. Лучше бы Оливер и Джеймс прожили счастливую жизнь вместе, их бы любили родители, а дом не был бы похож на молчаливый склеп.       Горько всхлипнув, Джейн проглотила слезы в горле. Серый шум, звенящий в её голове беспрестанно целый год до злополучной четверти розовой таблетки, вновь вернулся. Девушке казалось, что никогда и ни за что она не сможет справиться со всем, что недавно на неё обрушилось.       Она была благодарна Эрику, ни на мгновение не прекращавшему её поддерживать, и Джеймсу, защищавшему её несмотря ни на что. Но оглушающий шум в черепной коробке и навязчивое желание прекратить существовать перекрывали собой все остальное.       Джейн прочистила горло и быстро утерла слезы с лица, когда услышала чьи-то тихие шаги наверху лестницу.       — Удели мне лишь минуту, Ева, — попросил Николас, бесшумно опустившись на мрамор рядом с ней, — не уходи.        Женевьева шумно выдохнула и посмотрела в сторону Искреннего.       — Сейчас не время, Ник, — честно сказала она, едва сумев проглотить подступивший к горлу поток слез.       — Я вижу, что тебе плохо, — тихо произнес парень, положив ладонь на руку Джейн, но она тут же её одернула. Николас грустно усмехнулся и пояснил: — у тебя глаза такие же, как были в нашу первую встречу — будто внутри что-то трещит по швам. Я не знаю, что с тобой происходило тогда, и не знаю, что происходит сейчас, но одно могу сказать точно, — парень протянул к девушке открытую ладонь, в центре которой лежала злосчастная четверть розовой таблетки, — это поможет.       Джейн опустила глаза к раскрытой ладони и с ужасом осознала, что этот момент слишком сильно напоминает ей один из страхов в её пейзаже. Но в отличие от симуляции в этот раз Женевьева не оттолкнула руку Николаса. Она осторожно подцепила пальцами часть таблетки и зажала её в своей руке, кивнув Николасу в качестве своеобразной благодарности.       Искренний поднялся на ноги и еще тише протянул:       — Веришь или нет, но я правда любил тебя, Ева.       Женевьева фыркнула, покачав головой.       — Избавь меня от этого, Ник, — попросила она, и парень спешно удалился.       Еще несколько мгновений Джейн молча рассматривала таблетку в своей ладони. Она знала, стоит только проглотить спасительную пилюлю, и в голове тут же станет тихо. Мысли перестанут одолевать разум, а шум исчезнет.       Женевьева сложила пальцы вокруг таблетки и поднялась на ноги. Если она и соберется принять наркотики, то точно не у всех на глазах. Джейн медленно побрела вверх по ступеням, погрузившись в мысли настолько, что не заметила появления в дверях перед ней еще одной мужской фигуры.       — Я всё видел, — с ходу сообщил Питер, пихнув плечом в плечо Джейн и заставив её остановиться. Девушка недоуменно нахмурилась, незаметно заведя за спину сжатую в кулак ладонь, где между пальцами горела таблетка. Бесстрашный, прищурившись, шагнул ближе к ней и наклонился почти к самому лицу Женевьевы. — Не дури, Сент-Клер, — твердо проговорил он, внезапно крепко схватив девушку за запястье, — ты сумела развязаться с этой дрянью, так не ныряй обратно в дерьмо.       — Это не твое дело, Питер, — ровно отозвалась Джейн, не позволив ему раскрыть её ладонь, но и не сопротивляясь этому в полную силу.       — Отдай мне то, что тебе передал придурок Этвуд, — приказал Питер, сильнее сжав пальцы вокруг её запястья, — или мне придется пожаловаться твоему злому парню.       Джейн вдруг разжала ладонь и скрытая там таблетка упала на пол. О чем она думала? Что закинется наркотиками и пойдет обдолбанная спасать город от Джанин? И Эрик ничего не заметит?       В ушах девушки, словно пластинка на повторе, зазвучали его слова: «для меня ты значишь всё». Фраза эхом отдавалась от стенок черепа, рикошетом отлетая вверх-вниз и в разные стороны.       Джейн порывисто отшагнула назад, пораженно уставившись на Питера. От фатальной ошибки её уберег именно он.       — Спасибо, — скомкано буркнула она, заспешив прочь.              На вылазку в Эрудицию собралось неожиданно много народа. Многие Искренние, ведомые жаждой отомстить за своих погибших при нападении близких, вызывались добровольцами, не принимая отказов. Каждый готов был отдать жизнь, лишь бы уничтожить Джанин и Даррена.       Эвелин привела своих людей в сектор Эрудиции за несколько минут до рассвета. Эффект неожиданности играл основную роль в их наспех придуманном плане.       Вынужденные мятежники разделились на несколько групп, окружив главное здание Эрудиции со всех сторон. Джейн, Эрик, Фор и Беатрис, а также еще несколько Бесстрашных и Искренних, в том числе Молли Этвуд и Питер Хейнс, вломились в широкостворчатые стеклянные двери, как только первый луч солнца мелькнул на горизонте.       Главной задачей было обезвредить и уничтожить Джанин и Даррена, второстепенной — достать шкатулку с посланием Основателей. Группа Эвелин встретилась с группой дивергентов у дверей лаборатории.       Мысленно Джейн приготовилась вспомнить, как совсем недавно в этом помещении её пытал лучший друг. Как только рука Фора легла на ручку железной двери, над головами повстанцев загорелись красные лампы, а по просторным коридорам разнесся громкий звук сирены. Неожиданным теперь их нападение можно было назвать с натягом.       Эрик и Фор первыми ворвались в просторное помещение лаборатории, однако ни Джанин, ни Даррена там не было. Группа бросилась на поиски лидеров Эрудиции, обезвреживая каждого умника на своём пути.       Первым они встретили Даррена. Мужчина закрылся в собственном кабинете, заблокировав дверь книжным шкафом, опрометчиво полагая, что это сдержит его старшего сына. Эрик выбил дверь с первых же двух ударов ноги, но им всем не стоило недооценивать главу семейства Коултеров. В конце концов, Эрик и Уилл именно от него унаследовали поразительную находчивость и стойкость.       Даррен выхватил ремень из-за пояса брюк так ловко, словно тот и не был продет в шлевки. Удар массивной железной пряжки он сумел обрушить лишь на плечо увернувшегося Эрика. Мужчина поморщился от боли, схватившись за место удара, но все с той же решимостью обернулся к отцу.       Эрик сделал шаг в направлении Даррена, последний уже замахнулся ремнем для очередного удара, но нанести его не успел. Единственный выстрел пистолета продырявил лоб Даррена, окропив его кровью лицо и шею Эрика.       Тяжело дыша, Фор смотрел на своего недавно приобретенного кузена. Медленно моргнув, Эрик кивнул Фору и в несколько широких шагов покинул кабинет человека, которого шестнадцать лет называл своим отцом.       — Подожди, — попросила Джейн мужчину, придержав того за руку и пропустив вперед них остальных Бесстрашных и Искренних. Когда они под воем сирены и беспрестанным миганием красной лампочки остались вдвоем, девушка осторожно стерла с лица Лидера капли крови и спросила: — ты в норме?       — Мы за этим сюда и пришли, — отмахнулся Эрик, пожав плечами. Он быстро поцеловал Женевьеву в лоб, и они вместе поспешили за удалившейся группой.              Джанин Мэтьюз явно ждала этого нападения. Она забаррикадировалась в подземной лаборатории, окружив себя несколькими дюжинами Эрудитов, готовых защищать её ценой собственной жизни.       Попасть в эту маленькую цитадель оказалось не так-то просто. Укрепленные двери долго отказывались поддаваться крепким ударам, а навороченный электрический замок был надежно защищен от взломов.       — Замок можно отключить в аппаратной, — заявил Питер, внимательно осмотрев электрическую панель у двери, — я часто бывал там, когда…       — Идем, — скомандовала Джейн, избавив парня от необходимости договаривать. Обернувшись к Эрику, Беатрис и Фору, она добавила: — мы вернемся сразу, как отключим замок. Не вздумайте за время моего отсутствия как-то пострадать.              Аппаратная комната создавала шума больше, чем сирены над головой. Компьютеры и другие устройства гудели с такой громкостью, что ни Питер, ни Женевьева не слышали звуков, с коими их кулаки соприкасались с лицам Эрудитов в помещении.       Как только умники были обезврежены, Питер с видом специалиста принялся что-то тыкать на одной из клавиатур, пока Джейн внимательно следила за происходящим в здании по камерам видеонаблюдения.       — Есть, — усмехнулся Питер, прихлопнув ладонями, — все готово.       — Включи громкоговоритель, — попросила его Джейн, выведя на главный экран изображение с камеры в лаборатории, где скрывалась Джанин. Бесстрашный снова принялся набирать что-то на клавиатуре и, закончив, протянул Женевьеве микрофон. Собравшись с мыслями, она произнесла во всеуслышание: — здание Эрудиции захвачено, ваше сопротивление бесполезно. У каждого Эрудита есть единственный шанс сдаться и покинуть здание, не пострадав. Нет нужды погибать за идеалы Джанин, если вы их не разделяете, и нет смысла жертвовать своей жизнью ради защиты её. У Эрудитов в лаборатории есть ровно десять секунд на принятие решения, затем вас возьмут штурмом.       С долей отчаяния отсчитывая от десяти до нуля, Джейн наблюдала на экране, как ни один из Эрудитов не дернулся с места. Сколько же людей должно погибнуть, прежде чем Джанин успокоится?       — Время вышло, — объявила Женевьева в микрофон и, проследив за тем, как мятежники врываются в лабораторию, бросилась им на помощь.              К тому моменту, как Джейн и Питер вернулись к дверям в подвальном помещении, в лаборатории разразилась настоящая бойня. Эрудиты защищали своего лидера едва ли не как признанное божество, но они не могли сравниться силой и бойкостью с Бесстрашными и мстящими Искренними.       Пол лаборатории был залит кровью, поскользнувшись на которой от неловкого движения, Женевьева упала на пол. Резкой подсечкой она сбила с ног уверенно надвигающегося на Фора Эрудита и выхватила пистолет из рук еще одного умника, замыслившего нападение на Молли.       Не успев отдышаться, девушка уперлась скользящими по крови руками в пол и попыталась подняться, однако наткнулась настороженным взглядом на Эвелин Итон.       Женщина довела патрон в патронник пистолета и с наигранным сожалением посмотрела на Женевьеву.       — Ничего личного, — проговорила она одними губами, направив оружие на Эрика.       Время вокруг будто замедлилось. Казалось, перед глазами Джейн серыми красками расцвело её будущее без Лидера. Будущее, которое ей было не нужно.       Женевьева не была убийцей и никогда не хотела ей стать. Но ей был нужен Эрик, и потому сейчас, заключив сделку с совестью, Джейн вскинула отобранный у Эрудита пистолет и, наспех прицелившись, застрелила Эвелин Итон.       Пораженное лицо Фора, показавшееся перед её глазами через мгновение после выстрела, навсегда запечаталось в сознании девушки. Инструктор отрешенно осмотрел истекающий кровью труп матери и, медленно моргнув, пошатнулся от очередного выстрела.       Держа перед собой дымящийся пистолет, Беатрис застыла в дверях, глядя лишь на бездыханное тело убитой ею Джанин Мэтьюз.              Эрику пришлось постараться, чтобы вывести целой и невредимой из толпы Изгоев Джейн. Разъяренные афракционеры норовили разорвать девушку на куски за свою убитую королеву. Женевьева, прижимая к груди шкатулку с посланием, петляла в разномастной толпе, уворачиваясь от цепких рук и острых ножей. Фор и Беатрис держали оборону сзади, а Питер и Молли расчищали дорогу перед Эриком.       — Мне жаль, — произнесла Джейн, как только они оказались в относительной безопасности на улицах сектора Искренности. Девушка остановилась возле Фора, неловко облизав губы и покачав головой, — жаль, что мне пришлось это сделать.       Говоря откровенно, Женевьева не жалела об убийстве Эвелин. Мерзавка решила, будто в гуще битвы сможет избавиться от Эрика, а потом замести следы, словно не имела к его смерти никакого отношения. Что ж, Джейн непременно выскажет ей всё, что она думает об этом плане, как только они встретятся в Аду.       Но о чем Женевьева действительно сожалела, так это о том, что незапланированное убийство Эвелин произошло на глазах у её сына. Пускай они долгое время не общались, пускай Фор, вероятно, злился на мать за то, что та его бросила, но она в любом случае оставалась его матерью.       — Я понимаю, — безжизненно тихо отозвался Фор, тяжело сглотнув, — ты защищала того, кого любишь. Эвелин не имела права так с ним поступать.       — Но она твоя мать, — с полным пониманием произошедшего выдохнула Джейн. Должно быть, случись подобное с Вирджинией или Генри, её бы опечалила их смерть, пусть и родителями для неё они были некудышными.              Здание Искренности осталось в прежнем виде, что Женевьева приметила отчего-то с удивлением. Течение истории города только что перевернулось и перекрутилось, а здесь все осталось так же, как было, когда они уходили.       Бесстрашные и Искренние были всего в паре ярдов от мраморных ступеней, когда, преследуемый парой охранников, на крыльцо выбежал Калеб Прайор.       Парень резко затормозил и, покачнувшись, замер на верхней ступени, вперившись ошалелым взглядом в шкатулку в руках Женевьевы.       — Расслабься, — бросила ему Джейн, покрутив послание в руках, — Джанин мертва.       В мгновение ока Калеб стал белее мрамора под его ногами. Парень в отчаянии схватился за волосы и судорожно закачал головой.       — Нет, — безысхдно протянул он, скривив лицо в гримасе нестерпимой боли, — нет.       — У тебя окончательно крыша потекла, Прайор? — пренебрежительно фыркнул Питер, изогнув верхнюю губу. — Главное зло повержено, радуйся.       — Джанин не была злом, — еле слышно произнес Калеб, потерев лицо ладонями, — она была главой тайного совета основателей.