Первое свидание последней весны

Сквозь море слез и смех Мы отыщем тропу к весне

      Для Джейн в жизни не было ничего страшнее, чем потеря родного человека. Она с трудом пережила изнасилование, едва перешагнула через наркозависимость, но согласилась бы пройти через это вновь, если бы то было необходимо для спасения близкого.       Женевьева аккуратно коснулась кончиками пальцев части большой татуировки на спине и мысленно обратилась к Оливеру, вымаливая у него прощение. За то, что забыла его; за то, что не пыталась выяснить, что с ним произошло; за то, что оставила в относительной опасности его близнеца.       Между братьями и сестрами зачастую существует невидимая связь, которая сопровождает их всю жизнь. Крепкая нить, тянущаяся от одного к другому и позволяющая распознавать эмоции, желания и необходимость в помощи, защите.       Джейн едва успела подумать о старшем брате, когда в толпе людей у стеклянных дверей в кабинет раздался громкий, требовательный голос.       — Где моя сестра? — Джеймс не просто требовал ответа. Казалось, появись необходимость, он бы выгрыз необходимые сведения из глотки охранника на входе. Парень попытался оттолкнуть Бесстрашного со своего пути, однако тот даже не шелохнулся. — Немедленно пропусти меня, — зло велел ему Джеймс, сжав кулаки и приблизившись вплотную к охраннику, — если я сейчас же не увижу сестру, ты уже никогда не сможешь ничего увидеть.       Возле Джейн кто-то восхищенно присвистнул. Девушка озадаченно обернулась к Уильяму, который, не обратив на неё никакого внимания, наблюдал за Джеймсом с задорной улыбкой на губах.       — Пропусти его, Дэн, — велел Фор Бесстрашному-охраннику, разрешающе махнув тому рукой. Инструктор уселся за столом Джека Кана, обнимая за талию стоящую рядом Беатрис и устало прислоняясь головой к её телу. Девушка ласково перебирала пальцами его волосы.       Женевьева приблизилась к входным дверям ровно в тот момент, когда охранник позволил Джеймсу войти в помещение. Старший брат ворвался в кабинет словно вихрь и, резко затормозив перед лицом сестры, пошатнулся.       Джеймс пораженно осматривал раны на теле Джейн, невесомо касаясь их пальцами.       — Ради всего святого, Джейни, — в конце концов в ужасе выдохнул он, взяв в ладони лицо сестры и обеспокоенным взглядом заглянув в её глаза, — кто сделал это с тобой?       У Женевьевы непрошено дрогнули губы — само её естество отказывалось произносить вслух страшную правду. Калеб предал её; Калеб истерзал её тело дюжиной датчиков; Калеб чуть было не поджарил её мозг.       Девушка слабо улыбнулась брату и поджала губы, погладив его по руке, все еще лежащей на девичьей щеке. Она ничего не ответила на вопрос Джеймса, а потому тот подозрительно осмотрелся по сторонам, одарив каждого присутствующего обвиняющим взглядом.       Когда глаза Джеймса наткнулись на Беатрис, он сдавленно охнул. Парень отрешенно провел пальцами по волосам, зачесав передние пряди назад, и неопределенно повел той же рукой в сторону. Он явно приметил схожесть в форме и местоположению ран на теле сестры и старой подруги.       — Беатрис, милая, — безжизненно выдохнул Джеймс, — что с вами произошло? — Парень потерянно покачал головой, зажмурившись, и посмотрел теперь на второго Прайора в кабинете. — Калеб! А с тобой что? Кто сломал тебе нос?       Калеб пристыженно опустил глаза к полу и попытался спрятать за полами синего пиджака свои сцепленные наручниками запястья. Но этим он лишь сильнее обратил внимание Джеймса на свое Эрудитское одеяние.       Старший сын Сент-Клеров, пускай и не был настолько же умен, как Джейн, достаточно живо соображал и складывал детали обстановки одну к другой. Джеймс, нахмурившись, долго осматривал ссутулившуюся фигуру Калеба и его скованные Фором руки, затем также внимательно оглядывал раны на шее Женевьевы и издалека Беатрис.       В конце концов, сложив одно с другим в полную картинку, парень, вмиг рассвирепев, ухватил Калеба за лацканы пиджака, приподняв того над полом и приблизив к нему свое лицо.       — Ты ранил мою сестру? — сквозь плотно сжатые челюсти уточнил Джеймс.       Калеб несколько раз открыл и закрыл рот, глотая воздух, как рыба на суше. Его глаза панически метались по людям вокруг, но никто не спешил приходить ему на помощь. Парень неловко попытался сбить с себя захват Джеймса, но ему это не удалось, а потому, раскаянно опустив глаза к полу и скорбно выдохнув, он слабо кивнул.       — Всё не так просто, — слабым голосом произнес он, — это было ради общего блага.       — Я голыми руками вырву тебе горло ради общего блага, если ты еще раз приблизишься к моей сестре, — голос Джеймса был ровным и наполненным ледяной яростью, а оттого пробирал до костей. Калеб тяжело сглотнул и согласно кивнул.       Оттолкнув тщедушного паренька в сторону, Джеймс ласково провел рукой по щеке младшей сестры и мягкой ей улыбнулся.       — Ты всегда подпускаешь к себе не тех мужчин, Женевьева, — безразлично напомнила дочери Вирджиния Сент-Клер. Женщина не подошла к Джейн и не удостоверилась, что та была, по крайней мере, цела. Даже не поинтересовалась у дочери о её самочувствии после часовых пыток в лаборатории Эрудиции. Вирджиния лишь холодно осмотрела Эрика за спиной Джейн и неприязненно дернула одной бровью.       Генри Сент-Клер рядом с женой встал в стеклянных дверях. Он небрежно сложил руки на груди и поджал губы, что стало его единственной реакцией на возвращение Джейн живой и относительно целой.       Джейн глубоко вдохнула и втянула щеки внутрь, сдержав в себе бушующие эмоции. Среагировав моментально на изменение в её состоянии, Эрик осторожно обвил плечи девушки руками и прижал её спину к своей груди, возвышаясь теперь позади Женевьевы как каменный страж.       — Почему вы заставили нас забыть его? — спросила она у родителей, чувствуя, как глаза постепенно увлажнялись набегающими слезами. — Почему мы не говорили об Оливере?       Вирджиния, опешив, в немом жесте открыла рот и нахмурилась, Генри же болезненно скривился. Они обвиняюще смотрели на дочь, словно та была виновата в смерти их ребенка.       — О чем нужно было говорить? — хрипло спросила у Джейн её мать, под стать мужу сложив руки на груди. — О том, что мы лишились сына?       — О том, что мы с Джеймсом потеряли брата, — отозвалась Женевьева, облачив свой голос в панцирь из непробиваемого льда. — Вы запретили вспоминать о нем, выбросили все его вещи. Забрали даже подаренную им игрушку.       На лице Вирджинии дернулись все мышцы одновременно. Она цыкнула, с напускным безразличием закатив глаза.       — Эта безделушка ничего не значила, — отмахнулась она, — ты давно о ней забыла.       Джейн порывисто шагнула вперед, вынырнув из рук Эрика, и скинула с плеч кожаную куртку, заботливо накинутую Лидером. Девушка перебросила растрепавшиеся волосы со спины на грудь и стремительно повернулась на 180 градусов, оголив перед родителями разрисованную спину.       На лопатках Женевьевы покоились раскинутые крылья оранжевого дракона, его голова же упиралась в затылок, опаляя ненастоящим пламенем её волосы. Длинный хвост с красным наконечником выглядывал из-под топа Джейн, извиваясь по её пояснице и скрываясь за поясом джинсов.       — Подавленные воспоминания об Оливере практически убили меня сегодня, — сообщила Женевьева, так и не обернувшись обратно к лицам родителей. Девушка проглотила подступившие к горлу слезы и благодарно улыбнулась Эрику, вновь накинувшему свою куртку на её голую спину. Лидер успокаивающе погладил её по щеке и поцеловал в лоб, прежде чем Джейн нашла в себе силы развернуться.       Губы Вирджинии нещадно дрожали на побледневшем лице, а Женевьева не могла уверенно назвать этому причину. Мать сдерживала или слезы, или злость.       — Что с ним произошло? — требовательно спросила Джейн, не намереваясь больше находиться в неведении.       Вирджиния, очевидно, сдерживала гнев. Она оттолкнула от себя протянутую руку мужа и дала волю эмоциям. Сначала из её глаз хлынули слезы, а затем изо рта поток обвиняющих слов:       — Это должна была быть ты, — прокричала она, махнув задрожавшей рукой в сторону дочери, — они должны были забрать тебя, а не Оливера.       — Джин, — предостерегающе протянул Генри, одернув жену за рукав.       Джейн вдруг отчетливо почувствовала, что граница была пересечена. Если до этого её с родителями связывали хоть минимальные, но все-таки теплые, родственные чувства, то сейчас она полностью от них отделилась. Вернее сказать, они от неё отказались. Женевьева мирилась с их безразличием к ней, с предвзятым отношением и откровенным стыдом за неё перед чужими людьми. Но она не могла принять это обвинение.       Ей только исполнилось десять лет, когда Оливер скоропостижно скончался с неведомым диагнозом. Джейн никак не могла стать причиной его смерти. И она не понимала, как роди́тели могли посчитать виновной её.       — Мне не нравится, как вы говорите с моей будущей сестрой, — ровным тоном осведомил Вирджинию и Генри Уильям, с вызовом посмотрев поочередно на каждого из них.       Джейн медленно моргнула, пытаясь взять в толк его слова. Она посмотрела на излишне уверенного парня, в немом вопросе подняв брови.       — Что? — тут же отозвался Уилл, легко пожав плечами и коротко пробежавшись взглядом по плечам Джейн, где покровительственно покоились ладони Эрика. — Вы же когда-нибудь поженитесь, и тогда ты станешь моей названной сестрой.       Шок, боль и обида, до этого плотно застилающие все сознание Женевьевы, сейчас необъяснимым образом рассеялись. Девушка озадаченно обернулась к Лидеру, но тот лишь так же пожал плечами, словно говоря на предположение Уилла: «а почему нет?».       Между тем, теперь настала очередь Джеймса Сент-Клера восхищенно наблюдать за Уиллом Коултером. Распахнутые глаза с внезапно расширившимися зрачками смотрели на младшего брата Лидера так, словно Джеймс только сейчас заметил его присутствие в помещении.       Вдоволь налюбовавшись миловидным Эрудитом, Джеймс одернул себя и хмуро посмотрел на родителей.       — Что это значит? — спросил он, обратившись к матери. — Почему ты сказала, что вместо Оливера должна была умереть Джейн?       Вирджиния прикусила язык, явно успев пожалеть о том, что ранее вырвалось из её рта. Она сдавленно проглотила комок в горле и еле слышно произнесла:       — Придет время, и ты обо всем узнаешь.       Джеймс в ответ недовольно сцепил зубы.       — Я понимаю, что потеря сына стала для вас ударом, — проговорил он, прижав обе руки к груди, — Оливер был моим близнецом, — напомнил парень, изогнув брови, будто от нестерпимой боли, — но вы не можете говорить такое Джейн. Она не заслужила подобного обращения.       Генри, поджав губы, согласно кивнул, однако никаких действий в дальнейшем не предпринял и на дочь даже не посмотрел.       — Кто забрал вашего сына? — вдруг спросил Фор, задумчиво оперевшись руками на край столешницы и пристально всмотревшись в лица Сент-Клеров. Вирджиния непонимающе вскинула брови. — Вы сказали «они должны были забрать тебя». Кто — они?       Ответный пристальный взгляд Вирджинии заставил Беатрис поежиться. Кончик языка скользнул по нижней губе женщины, когда она сощурила глаза и медленно, четко проговорила:       — Твоя мать обладает ответами на все вопросы, Тобиас.       Трис негодующе и со свистом втянула ртом воздух, насуплено шагнув навстречу Вирджинии.       — Это жестоко, — тихо произнесла девушка, осуждающе глядя на мать Джейн, однако последняя не обратила на неё никакого внимания.       — Ты встречался с Эвелин после её похорон? — спросила Вирджиния, так и не оторвав сосредоточенного взгляда от Фора.       Джейн и Беатрис озадаченно переглянулись — ни одна из них не могла и предположить, о чем идет речь.       — Нет, — коротко осведомил женщину Фор, — и не стремился.       Вирджиния медленно кивнула его ответу, пожав плечами, и посмотрела, наконец, на дочь. Почти сразу затем её взгляд переместился выше лица дочери — на лицо Эрика позади неё.       Женщина хмыкнула, неодобрительно покачав головой.       — Сначала отдалась наркоману, теперь убийце, — без каких-либо эмоций, совершенно ровно сказала Вирджиния своей дочери, а потом дернула губами: — впрочем, из-за этого в компании Эвелин дискомфорт ты не почувствуешь — именно такие люди её теперь и окружают.       Джейн привычно пропустила мимо ушей нападки матери и сосредоточилась на главном — Эвелин Итон, умершая восемь лет назад, каким-то образом оказалась живой. Да еще и обладала информацией о смерти Оливера.       — Где её найти? — спросила Джейн, не удостоив мать взглядом. Девушка смотрела на инструктора, по выражению лица которого легко можно было сделать единственный вывод: он был в курсе фиктивности похорон матери.       — Я отведу тебя к ней, — отозвался Фор, кивнув, чем и подтвердил истинность умозаключения Джейн.                     За считанные минуты до отправления в место обитания Эвелин Итон у Джейн состоялось сразу два неприятных, бессмысленных разговора. Сначала в одном из широких мраморных коридоров к Женевьеве привязался Николас Этвуд.       — Дай мне всего минуту, Ева, — попросил он, когда в очередной раз получил категорический отказ на предложение поговорить. — Я лишь хочу извиниться.       — Я не держу на тебя никаких обид, Ник, — на ходу отозвалась Джейн, не обернувшись к парню за спиной и только увеличив скорость шага.       — Ева, — настойчивее позвал он, прихватив вспотевшей ладошкой запястье Женевьевы и потянув её на себя.       Николас отчего-то был слишком уверен в себе и не заметил, как теперь уже за его спиной выросла крупная, широкоплечая фигура.       Эрик одернул руку парня, отпихнув того в сторону, подальше от Джейн, и встал рядом с ней. Обняв девушку рукой за плечо, Лидер угрожающе посмотрел на Искреннего.       — Еще раз прикоснешься к ней, и я оторву тебе руки, — холодно предупредил мужчина, совсем не весело сверкнув глазами.       Когда Николас уязвленно ретировался, а Джейн и Эрик остались вдвоем, девушка посмотрела на Лидера с веселой усмешкой.       — Значит, — заигрывающе протянула она, положив ладони на плечи мужчины, — ты собираешься на мне жениться?       Эрик не отвел глаз от цепкого взгляда черных глаз напротив и растянул губы в не менее заигрывающей улыбке. Его руки тут же сложились вокруг талии Джейн.       — Только если ты сама этого хочешь, — ответил он, дразняще наклонившись к её губам, но не поцеловав, а лишь смазано их коснувшись.       — Нам нет и двадцати лет, — тихо напомнила Джейн, поднявшись на носочки и все же урвав желанный поцелуй, — ни к чему торопить события.       — Ни к чему, — эхом согласно отозвался Эрик, щедро одаривая лицо девушки мягкими, излечивающими поцелуями. Ни один синяк и ни одна рана не остались без внимания чувственных прикосновений.       Джейн прикрыла глаза, ощущая впервые за долгое время спокойствие и безопасность. Её губы вновь растянулись в лисьей улыбке, когда она спросила:       — Выходит, в кабинете Кана это не было неуклюжим предложением руки и сердца?       Эрик усмехнулся, но ответил быстро и серьезно.       — Нет, — произнес он, покачав головой, и одарил Джейн любящим взглядом практически прозрачных глаз, — когда ты будешь готова, я сделаю его как положено.       Женевьева закусила нижнюю губу, удержав рот от широкой улыбки. Ей понравилось обещание Лидера.              Когда, докуривая сигарету, Джейн дожидалась остатки группы на мраморном крыльце, к ней совершенно беззвучно подкрался Фор. Однако и этот разговор не был вторым из двух неприятных разговоров, случившихся перед отправлением.       Инструктор встал плечом к плечу с Женевьевой и всмотрелся в закатное солнце на горизонте. Его руки были сцеплены за спиной, а расставленные ноги твердо упирались в пол, но вот губы будто бы неловко поджались.       Когда девушка, посмотрев на мужчину, ожидающе подняла брови, он прочистил горло, сделал глубокий вдох и лишь тогда заговорил:       — Прости, Джейн, — тихо произнес он, дернув одним уголком губ, — я не имел права подозревать тебя в сговоре с Джанин. Теперь, после всего случившегося, я это понимаю.       — Не ты виноват в своей подозрительности, а твой печальный опыт, — легко пожала плечами Женевьева, немного улыбнувшись и боком ткнув Фора в его бок, — я не держу зла, забей.       Бесстрашный протяжно выдохнул, ответно пихнув её в бок. Он о чем-то задумался, задержав глаза на ступенях под ними, а затем посмотрел прямо в глаза девушки.       — Я ошибался насчет Эрика, — честно признался он. — Я не думал, что ты настолько растопила его сердце, что он стал бы изменять своим взглядам.       Джейн улыбнулась. Да, ей необходимо было это услышать. Женевьеве были не нужны извинения за необоснованные подозрения в предательстве, но она хотела услышать раскаяние в голосе Фора, когда он признает, что напрасно вторгся в её личную жизнь и, в частности, в отношения с Эриком. И ожидаемое раскаяние явно прозвучало.       Хмыкнув, девушка проговорила:       — Кому как не нам, Убогим, знать, что судить людей по стереотипам — глупо.       Инструктор насмешливо фыркнул.       — Забавная команда у нас выходит, — сказал он, — три Убогих и бывший Умник.       — Три дивергента и Лидер Бесстрашия, — смеясь, поправила его Джейн.              — Притормози, Сент-Клер, — попросил Питер, когда Женевьева, вслед за уходящей группой, уже сбежала по мраморным ступеням вниз. В паре ярдов от нижней ступеньки её ждал Эрик. — Кое-кто настойчиво желает с тобой переговорить.       — Я не в настроении слушать сопливые извинения Николаса, — отмахнулась она, почти сделав шаг вперед. Появившийся в дверях Эрудит с израненной осколками очков кожей под глазами невольно заставил Женевьеву остановиться.       — Николас не умеет искренне извиняться, как бы парадоксально это не было, Джейн Доу, — произнес Калеб, робко улыбнувшись.       — Чего ты хочешь? — вмиг охладев, спросила Джейн. Ей было больно даже просто смотреть на Калеба — перед глазами тут же возникали воспоминания о топорности, с коей он вонзал в неё иглы, а на теле расцветали очаги фантомной боли в местах ранений.       — После всего этого извиняться будет уже глупо, — пожал плечами он, — так что хотел просто спросить.       — Спросить о чем?       — Ты ведь расшифровала послание основателей?       Джейн разочарованно цыкнула. Конечно, его интересовало только это.       — Ты не услышишь ни слова из послания, пока мы не решим, что с ним делать, — предупреждая последующие вопросы, сообщила она.       Калеб в своем нынешнем бессилии мог лишь согласно кивнуть. Он наклонил голову вниз, вновь вцепившись глазами в наручники на запястьях. Несколько секунд он просто молчал, и Джейн посмела надеяться, что разговор, во-первых, окончен, а во-вторых, станет последним неприятным разговором на сегодня.       Женевьева уже кивнула Питеру на прощание и повернулась к Калебу спиной, когда последний тихо произнес:       — Мама была дивергентом.