И солнце взойдёт

Края реальности размываются быстрее, чем ему кажется… Му Цину кажется, что ещё пара минут — и он забудет всё. Своё имя. Происхождение. Зачем он здесь. Но дни проходят, а он всё ещё помнит и это пугает. Был ли смысл во всём этом? В его жертве? Он уже не знает. Просто лежит неподвижно в море красного шёлка и ждёт. Когда Хуа Чэн оторвется наконец от поцелуя со своим гэгэ и соизволит уделить ему внимание. Му Цин не выдерживает. Он издаёт слабый вдох и перекатывается вдоль кровати, почти падая на демона. Какого чёрта тот притащил его сюда, если бросил лежать без внимания? Когда Хуа Чэн привёл в свою спальню Се Ляня, одной рукой обнимая того за талию, а второй — крепко закрыв его глаза, Му Цина бросило в дрожь. Он судорожно зажимает себе рот, неотрывно глядя в глаз демона, а после бессильно падает на груду красных простыней, содрогаясь всем телом. Се Лянь неловко сидит на краю кровати, зажмурившись, пока Хуа Чэн мягко целует его, едва касаясь лица и в Му Цине формуется странный комок неудовлетворенности. Се Лянь понятия не имеет, как на самом деле целуется демон! Он крепко сжимает руки в кулаки, вынужденный наблюдать за этим бесполезным времяпровождением. Вся его долгая и мучительная жертва идёт крахом, когда Хуа притаскивает сюда причину их договора. Се Ляня. — Какого чёрта, — хрипло произносит он, с силой дергая Хуа Чэна за рукав. Тот недовольно хмурится, но Се Лянь мягко толкает его, отстраняясь. — Какого хуя он здесь?! Как… Но наша договорённость! — Она в силе, — невинно ухмыляется Хуа Чэн, едва бросая на него взгляд. — Я не трогал гэгэ. О том, что он не будет ничего знать, договора не было. — Но… — Му Цин издаёт возмущённый возглас, когда его мягко затыкает пара пальцев. Се Лянь с дружелюбной улыбкой толкает их в его рот, протискивает, раздвигая его зубы и чуть оттягивая щеку изнутри. Жуткое чувство неправильности, нереальности происходящего наполняет его, заставляя очумело распахнуть глаза и застыть. Улыбка Се Ляня всё такая же дружелюбная и он мягко гладит большим пальцем подбородок Му Цина. Слезы наворачиваются на глаза Му Цина, а всё слова вмиг превращаются в невнятную кашу, когда его в четыре руки переворачивают на живот. Кто-то — и он так отчаянно надеется, что не Се Лянь — тянет его за волосы, да так, что небожитель кричит и тянется наверх, сжимая руками виски. Его утыкают лицом в ворох простыней и удерживают так, пока кровь не начинает холодеть от страха и недостатка воздуха. Му Цин невнятно мычит, пытается оттолкнуться, чувствуя, что скоро потеряет сознания от удушья. Тогда его снова тянут за волосы. Перед глазами маячат тёмные пятна после удушения, Му Цин щурится и рвано дышит, глотая воздух. Се Лянь — теперь понятно, что это он — укладывает его подбородок на бедро Хуа Чэна, прямо напротив недвусмысленного бугорка в паху демона. — Что ты… Зачем… Ваше высочество… — хрипит он, пытаясь осознать ужас, который происходит прямо сейчас. Он не верит, не верит, отказывается верить в то… Что Се Лянь всё знал? Или узнал лишь недавно? И он даже не попытался защитить Му Цина! — Ну если вы с Сань Ланом действительно потрясающе проводите время, — нараспев отвечает тот, отпуская наконец волосы бывшего слуги, — то я, так уж и быть, уступлю тебе мужа. — Се Лянь, — тихо зовёт Му Цин, с долей страха обращаясь к принцу по имени. Он боязливо косится на Хуа Чэна, который, впрочем, не пытается ничего предпринять. — Что он рассказал тебе? — Всё как было, с самого начала, — хмыкает демон, отвечая вместо супруга. Тот издаёт короткое «угу». — И гэгэ захотел посмотреть, не так ли? — Посмотреть, — тупо выдавливает Му Цин. В нём всколыхивается непонятное чувство, липкое, отвратительное и злое. Но не на Хуа Чэна, как ни странно. На Се Ляня. Он хочет схватить идиота, встряхнуть за одежду и проорать «сгинь!» прямо в глаза. Какого хера ему понадобилось притаскиваться туда и смотреть, как Хуа Чэн ебет Му Цина вместо него? Му Цину плохо и смешно одновременно от того, что он задумывается о том, как действительно выглядят их действия со стороны. Настолько плохо, что хочется удавиться. Он почти жалеет, что его не задушили во время этого странного акта подчинения. Он судорожно сжимает руку Хуа Чэна, пока Се Лянь медленно и с долей любопытства стаскивает с него штаны. Это… Странно. И немного страшно. Он был уверен, что хорошо знает Се Ляня, но… Они действительно не общались очень, очень долго. Что если тот всё же не простил Му Цина и это способ мести? Готов ли Му Цин безропотно принять эту месть? — Сегодня ты будешь делать то, что скажет гэгэ. И я тоже, — с предвкушающей улыбкой говорит Хуа Чэн, чуть поглаживая его по руке. — Будет весело, не переживай. Му Цин издаёт нервный смешок, понимая, что он уже раздет. Он поудобнее устраивается головой на бедре демона, подтягивая к себе ногу, когда Се Лянь отдаёт первый приказ. — А-Цин, раздень Сань Лана. Хуа Чэн чуть хмурится (или Му Цину так кажется?), но не шевелится, послушно позволяя Му Цину стаскивать с себя одежду. Тот пытается подавить дрожь в пальцах, но не может, раз за разом оглядываясь на сидящего за столиком неподалёку Се Ляня. Тот безмятежно пьёт принесённый чай, наблюдая за ними. В голове Му Цина всё ещё не укладывается и он тайком надеется, что это всё же не Се Лянь. Один из клонов Хуа Чэна? Замаскированный демон? Он действует чуть грубее, чем хотел бы, когда наклоняется, чтобы развязать пояс штанов Хуа Чэна и, набравшись смелости, одним движением сдернуть их. Демон издаёт невнятный звук, когда Му Цин задевает его эрекцию. — Ты, блять, от одного вида моей задницы встаёшь? — язвительно, почти истерично, интересуется Му Цин, чуть сжимая член, пока Се Лянь не видит. — Или это потому, что гэгэ на нас смотрит? — Закрой рот, — неожиданно напряжённо отвечает Хуа Чэн, угрожающе щурясь и вздергивая подбородок. — Кажется, я не разрешал вам разговаривать, — чуть повышает голос Се Лянь. — Новое правило! Вы не можете обращаться друг к другу. Только ко мне. На секунду в Му Цине вспыхивает злость. Он пытливо изучает глаза Хуа Чэна, словно пытается установить с ним телепатическую связь и найти ответ: какого хрена? Демон чуть приоткрывает рот, словно хочет что-то сказать, но потом быстро закрывает, притягивая к себе Му Цина за лёгким целомудренным поцелуем. О, тот почти испытывает злорадство, представляя, как наблюдает за ними Се Лянь. Му Цин и сам не понимает, в какой момент начал конкурировать с бывшим другом за внимание Собирателя Цветов. Но он нарочно позволяет тонкой ниточке слюны стекать между их губами, приоткрывая рот и настойчивая толкаясь языком. Хуа Чэн, кажется, не возражает, легко позволяя ему вести. Тяжело дыша, Му Цин склоняется над ним и опасливо касается волос демона, испытывая практически экстаз от подобной вседозволенности. Он мстит, чуть тянет голову Хуа Чэна на себя, и снова целует его, долго, влажно и требовательно, низко стонет в чужой рот. Он практически готов к тому, что Се Лянь захочет прекратить это. Хоть сам не понимает, чего хочет добиться этими проявлениями ревности к тому, кто ему никогда не принадлежал и никогда от него не зависел. И принц действительно прекращает. Он в мгновение оказывается рядом с ними и практически дёргает Му Цина за волосы, оттягивая от поцелуя с демоном. Тот громко сглатывает, с тревогой пытаясь поймать взгляд гэгэ. О, он все еще смотрит на Се Ляня, не смотря на раздетого небожителя прямо перед ним, в паре дюймов от его лица. Смотрит на него… В Му Цине полыхает злость. На себя, на свою глупость, на то, что он все еще надеялся на что-то после стольких ночей (и дней), проведенных ими так близко, что кажется — невозможно, чтобы ничего не было. Разве трахал бы его Хуа Чэн, не испытывая ничего? Ведь Се Лянь был с ним все это время, был его супругом! У Му Цина голова раскалывается от этого недоразумения, казавшегося сном. — Что?! — неожиданно от себя огрызается он на Се Ляня, сощурившись. Он медленно и нежно проводит пальцами по скуле и шее демона. Едва ли он способен отдавать себе отчёт о том, что делает, а главное — зачем. — Какого хрена? — Я не говорил вам целоваться! — почти рычит Се Лянь наматывая на кулак волосы Му Цина, пока у того слезы из глаз не брызжут, до того резко и безжалостно дёргает небожитель. — Кажется ты забыл, для чего ты здесь, Му Цин. — Гэгэ, — растерянно тянет Хуа Чэн, как если бы ему, равно как и Му Цину, такой Се Лянь в новинку. Му Цин задаётся вопросом, действительно ли они ни разу с момента свадьбы не делили постель? И он теряется ещё сильнее, когда Се Лянь с лёгкостью опрокидывает их обоих на постель. Му Цин задерживает дыхание и жмурится, с едва слышным вздохом падая под давлением тяжёлой руки грудью на спину Хуа Чэна. Тот вздрагивает под ним и генерал неосознанно проводит пальцами по чужим лопаткам, завороженно лаская их. — Ты ждал такой возможности, Му Цин? — Се Лянь легонько поднимает брови, хватая его за подбородок и притягивая почти вплотную к своему лицу. Му Цин судорожно сглатывает: дадут ему пощёчину, ударят, поцелуют — это жутко, всё равно жутко. — Ты будешь сверху сегодня. Сможешь трахнуть его. Весело, правда? Можешь поблагодарить меня. — Се Лянь, — беззвучно выдыхает он, бросая быстрый взгляд на замершего Хуа Чэна. Ему явно плохо: тело демона сильно нагрелось и дрожит. Му Цин задаётся вопросом: выпил ли он какой-то возбудитель или это возбуждение другого толка? Сделал ли Се Лянь что-то с Хуа Чэном до того, как они пришли в спальню к Му Цину? — Поцелуй меня, А-Цин, — взгляд Се Ляня тёмный, жуткий, почти звериный, когда он дёргает Му Цина на себя. Их губы больно сталкиваются, генерал пытается отстраниться, жмурясь: он совсем не хочет целовать своего... Друга? Принца? Кто Се Лянь ему сейчас? — Неужели тебе не противно целовать демона, но меня — отнюдь? Горячее дыхание обжигает лицо Му Цина, опаляет его губы и щеки. Голос Се Ляня, приглушённый, низкий, чуть гортанный, действует на него почти как снотворное, как неизвестный яд, который Му Цин глотает против своей воли. Он жалобно стонет, приоткрывая рот и прижимаясь мокрыми губами к лицу Се Ляня. Он промахивается в этой странной дымке полузабытья: попадает наугад не в губы Се Ляня, а в уголок его рта, но быстро перестраивается. Му Цин запускает руку в волосы небожителя, заставляя его наклонить голову, но надежд не испытывает: он смог заставить Се Ляня пошевелиться лишь потому, что тот позволил. Он целует его быстро и сухо, пуская в ход зубы и мстительно прикусывая губу Се Ляня. Тот протяжно стонет прямо ему в рот. Му Цин дышит Се Лянем и задыхается, судорожно оттягивая чужие шелковистые волосы. Бог войны пахнет кровью, пахнет страхом, пахнет чем-то, что заставляет Му Цина подчиняться, отбрасывать мысли о сопротивлении и продолжать лениво ласкать чужой язык, ритмично двигая подбородком. Понимание, что Се Лянь и целоваться толком не умеет, не помогает, лишь добавляет страху. Му Цин двигается грубее, глотает слюну, чтобы та не вытекла ненароком: ему совсем не нравится мысль о по настоящему мокром поцелуе с Се Лянем. Тот слишком ненастоящий, слишком безразлично-глупый, словно пресная еда, такая, что немного подгорела, но есть ещё можно. Но не вкусно. Желание «заесть» этот акт унижения лёгким умелым поцелуем с демоном заставляет его со стоном разорвать их губы и закашляться. Му Цин охает, понимая: он только что возбудился от картины поцелуя с Хуа Чэном в голове. Он даже не пытается возразить себе: демон очень, очень хорош. Ему понадобилась не одна и не две ночи, чтобы хотя бы в половину овладеть мастерством ласки губ, как Хуа Чэн. Тот даже старался учить его и Му Цину... Он может сказать это, хотя бы себе... Нравилось. — Хорошо, — почти задыхаясь, удивлённо выдыхает Се Лянь. И Му Цин почти горд, хотя эта похвала режет его слух и нервы. — Но укуси ты меня ещё раз — я бы ударил. Руки Му Цина трясутся, а пальцы леденеют, когда он падает на колени между раздвинутых стройных ног Хуа Чэна. Кожа демона аристократически бледна, даже по сравнению с его, хоть его лицо и шея сейчас покрыты едва заметными красными пятнами. Хуа Чэн не боится — понимает Му Цин. «Ты лучше знаешь, как делать,» — читает он в прикрытом глазу демона. Тот доверяет. И от этого безоговорочного доверия Му Цину сносит крышу хлеще, чем от согревающих масел. Се Лянь усаживается у изголовья кровати, скрестив ноги и положив голову Хуа Чэна себе на колени, перебирает рассыпавшиеся по простыне волосы мужа. Му Цин скрипит зубами, морщится от их умиротворенных лиц. Крышечка от бутылька с маслом со звонким чпоканьем падает на живот Хуа Чэна, прокатываясь по рельефным мышцам, становящимся блестящими от масла с свете свечей. Му Цин и сам не понимает, чего ему больше хочется: увернуться от этого блеска и закрыть глаза или облизать сладковатое масло с чужого пресса, заставив Хуа Чэна отвлечься, и получить внимание. Вставший член демона покоится у него на животе, Му Цин уже было наклоняется, чтобы взять в рот, но передумывает. Почему-то ему кажется, что это — его последний раз с Хуа Чэном. И напоследок ему хочется наесться ощущениями досыта. Его руки трясутся словно в лихорадке, пока он спускается быстрыми грубыми поцелуями по груди Хуа Чэна, краем глаза стараясь следить за тем, что делает Се Лянь. Му Цин чувствует прохладную руку демона в своих волосах, он искренне благодарен за это. Прохлада демонического тела — вот что он безумно любит, впитывает каждый момент. Му Цин ненавидит жару, жажду, обжигающие прикосновения ещё со времён Сянлэ. И холодные ладони, прохладные длинные пальцы Хуа Чэна дарят ему лёгкую уверенность, что в случае чего они его направят. Это надёжность, это жизнь. Это практически зависимость. Пока он растягивает демона непослушными руками, тот неожиданно начинает дышать. Несмотря на недовольный взгляд Гэгэ, Хуа Чэн мягко притягивает его к себе за ещё одним медленным поцелуем. Не то чтобы Му Цин беспокоился о том, насколько приятно Хуа Чэну, но он останавливается. Останавливается и замирает, не вытаскивая пальцев из прохладного тела. Тут могло бы возникнуть ощущение, что Му Цин хочет взять мертвеца. По сути так и есть, только Хуа Чэн живее его, живее Се Ляня, живее всех небесных чертогов. Он сжимается вокруг неподвижных пальцев Му Цина и шепчет ему в ухо, дыша ровно, но дыша: — Двигайся, — его вздох опаляет щеку Му Цина, хотя дыхание демона холодно. И небожитель послушно напрягает руку, глубже проталкиваясь в податливое нутро, стискивает колено Хуа Чэна, несильно кусая чужое расслабленное бедро. — Я запрещал говорить, — хмурится Се Лянь, но не двигается, лишь несильно тянет Хуа Чэна за волосы, прищуривается. Демон даже не меняется в лице, хотя Му Цин уверен, что это было не слишком приятно. Он на несколько секунд задумался, насколько Хуа Чэну нравилась боль. — Да, гэгэ, — невинно ухмыльнулся демон, легко покачивая бедрами навстречу пальцам Му Цина. Тот тяжело и рвано выдохнул, чувствуя, как демон сжимается. Небожитель украдкой взглянул на Се Ляня, тот заметно расслабился, однако все еще перебирал волосы демона, время от времени оттягивая их и заставляя Хуа Чэна резко вдыхать и запрокидывать голову. Он судорожно цеплялся за простыни, словно эти ощущения были чем-то великолепным. Мягко двигая рукой и растирая упругие стенки, Му Цин понемногу смирился с тем, что его возбуждение действительно вызвала вовсе не магическая настойка. Каждое движение, стон, прохладный вздох Хуа Чэна — он привык к ним, внимал жадно и отвечал так, словно готов был к этому всю жизнь. Ощущения, когда он сам становился ведущим в процессе соития с демоном, были... Странными. Но безусловно, это доставляло не меньше удовольствия, чем когда Му Цин отдавался Хуа Чэну. Он жадно и мстительно сжал упругую ягодицу, понимая, что оставит красные следы. О, теперь он понимал, почему это настолько нравилось демону. Все гибкое прохладное тело Хуа Чэна было в его, пусть и наигранной, но власти. Му Цин наклонился, игриво кусая Хуа Чэна за внутреннюю сторону бедра, когда тот в очередной раз отвлекся на поцелуй с Се Лянем. Демон вздрогнул и глухо застонал, дернувшись всем телом непонятно куда: то ли навстречу неожиданно болезненным ласкам, то ли от них. Войдя во вкус, небожитель уже не останавливался, с чувством мрачного удовлетворения оставлял метки на бледном теле ртом и руками, пробовал на вкус тонкую кожу, разукрашенную сеточкой мертвенно-синих сосудов. Это вызывало некий резонанс в его голове: чаще Хуа Чен не раздевался, когда спал с ним, но сейчас... Когда они оба были обнажены, ощущение сплетённых тел, двигающихся в едином темпе, было особенно прекрасным, правильным, вызывало приятные мурашки где-то внизу живота, переходящие в почти болезненное томление. — Хватит, — внезапно произнёс Се Лянь и резко дернул демона на себя, переворачивая того на живот. — Будь послушным, А-Чэн, помоги Му Цину ртом, ладно? — Да, гэгэ, — жалобно вздохнул демон, перебираясь ближе к сидящему на кровати Му Цину, абсолютно ошарашенному прерыванием их гармоничного единения. Му Цин резко вдыхает и непроизвольно вздрагивает, когда демон, чуть прищурившись, опускает голову к его паху. Холодные и мокрые от поцелуев губы мягко касаются его члена, заставляя тот дернуться. Му Цин готов поклясться, что никогда в жизни не был так возбужден. Не торопясь, Хуа Чэн вылизывает его, чуть помогая себе рукой. Длинный острый язык демона закручивается вокруг члена и медленно ползёт от яичек к головке, задевая каждую морщинку на чувствительной коже. С тихим хлюпаньем отрываясь от облизывания, Хуа Чэн замирает, когда рука Му Цина вцепляется в его волосы. Небожитель крепко держит его, позволяя двигаться на жалкие сантиметры: было бы страшно обидно кончить прямо сейчас, когда все только начинается. Му Цин хватает чужие растрепанные волосы и для верности наматывает пару прядей на кулак, контролируя каждое движение Хуа Чэна головой. Тот протестующе дергается, но все же не сильно. Демон почти не сопротивляется, покорно открывает рот пошире и, высунув язык, медленно опускается губами на чужой член. Каждое его движение Му Цин выверяет, степенно направляя голову Хуа Чэна вниз. Демон с готовностью и даже излишней покорностью опускается дальше, погружая возбуждение Му Цина в мягкую, но все еще прохладную глотку, и наконец замирает, уткнувшись носом в чужой лобок. — Дыши, — приказывает Се Лянь. Его рука, с легким, едва уловимым звуком поднимается, прежде чем ощутимым хлопком опускается на ягодицы Хуа Чэна. Демон слушается: в ту же секунду Му Цин, практически разжавший хватку в его волосах, слышит громкий вдох и утробный стон, вибрацией проходящийся по его члену, что медленно движется в глубине чужого прохладного горла. Это абсолютно умопомрачительно. Под веками небожителя вспыхивают искры, тело прошибает током. Он слышит еще один легкий свист и размеренный умелый удар; Хуа Чэн вновь безумно стонет, распахивая глаза; невероятная стимуляция проходится по члену Му Цина. У него поджимаются пальцы на ногах. Звучные шлепки с оттяжкой даются Се Ляню если не превосходно, то судя по звукам, которые они извлекают из Хуа Чэна, Му Цин оценит бы однозначно выше среднего. Он продолжает размеренно трахать глотку демона, плавясь под напором вибраций и длинного демонического языка. Му Цин почти мечется по кровати, задыхаясь от удовольствия, комкает одеяло и едва не плачет от удовлетворения, когда видит, как Хуа Чэн делает тоже самое. Глаз демона покраснел, он тяжело дышит, тщетно удерживая себя на руках. Легкая дразнящая мысль мелькает в голове Му Цина и прочно цепляется за податливость его размягченного возбуждением сознания. Он видит порку Хуа Чэна и мысль о том, как ему самому хочется почувствовать сильные и выверенные хлопки по заднице, плавит его где-то в районе груди. Небожитель жалобно всхлипывает и сам не замечает, как кончает в чужой рот, падая спиной на кровать. Му Цин чувствует как ему невыносимо хорошо и невыносимо тошно одновременно. Послеогразменное удовлетворение не успевает задержаться: проходит пара минут и небожитель снова чувствует стояк. Хуа Чэн уже не отсасывает ему. Голова демона, выпустившего чужой член изо рта после оргазма, покоится на бедре Му Цина, рядом с пахом. Он лениво тянется рукой к чужим волосам и медленно гладит их в такт жестким ударам. Му Цину кажется, что он заснул на мгновение, но когда сознание вновь связывает его с миром, Се Лянь мягко, но напористо прижимается поцелуем к его губам и одной рукой опрокидывает Хуа Чэна в коленно-локтевую. Му Цин тяжело дышит, повисая на руках божества. — Ты ведь хотел поиметь его? — соблазняюще шепчет Се Лянь, опуская руки на талию Му Цина. — Давай, еще немного, и ты будешь полностью отомщен. Происходящее доходит до Му Цина также внезапно, как всколыхивается в груди протест. — Это не месть... — выдыхает он, мягко притягивая Хуа Чэна за плечо и отстраняясь от Се Ляня. Они почти вслепую находят губы друг друга, проходятся языками по носу, стукаются зубами. Му Цину кажется, что он плачет. Хуа Чэн мягко кладёт его на спину, придерживая голову. — Гэгэ! — надрывно зовёт он, вцепляясь одной рукой в ладонь Се Ляня и переплетая их пальцы. — Ты не поможешь мне? Се Лянь легко поднимает демона под бедра и нарочито медленно позволяет ему опуститься на член Му Цина. Тот стонет: ощущения от того, как он находился в чьем-то рту отличаются. Но Хуа Чэн все еще потрясающе холодный. Буквально плавящийся от нового возбуждения, от переплетения их тел, от нагревшегося в комнате воздуха Му Цин пьет эти леденящие прикосновения и закатывает глаза от наслаждения. Се Лягь помогает Хуа Чэну двигаться на нем и то, как демон сжимается вокруг его члена, как спонтанно и несдержанно целует его грудь и губы, стонет и дрожит — это выше его восприятия. Кажется, Му Цин уже достиг своего пика, но продолжает лениво подмахивать бёдрами, лежа на простынях безвольным кулём. — Кажется, А-Цин устал, — примирительно улыбается Се Лянь. Его рука на глазах Му Цина плавно хватает у основания член Хуа Чэна и медленно движется вдоль ствола. Демон срывается почти на крик и, вцепившись в плечо Се Ляня, обильно кончает в чужой кулак. Выжатый, Хуа Чэн буквально оседает на нем, слабые стоны все еще вырываются изнутри, когда член Му Цина оказывается еще глубже в нем прямо во время оргазма. Се Лянь ласково гладит его по плечу и низу живота, поглаживает ладонью бедро и слегка тянет наверх, меняя угол проникновения. О, Му Цин почти на яву чувствует эту боль. Это неприятное ощущение покалывания, когда тебя трахают через оргазм, вызывая гиперстимуляцию. Хотя он не знает, насколько приятно подобное демону. — О, А-Чэн, ты хорошо поработал, — мягко произносит Се Лянь, помогая демону соскользнуть с чужого члена и лечь на живот. Тот все еще дышал, но почти не шевелился. С трудом хватаясь за подставленные руки, Му Цин поднимается, лениво раскрывая рот для очередного напористого поцелуя от другого небожителя. Это ощущается для него сейчас как чересчур сладкая конфета: губы Се Ляня были бы приятнее, целуйся он чуть жёстче. Стоит попробовать — думает Му Цин, — раз уж это действительно последний раз. Он поднимает голову и задушенно произносит, лихорадочно ловя взгляд Се Ляня. — Се Лянь... Если можно... Выпори меня, — он не понимает, каким образом эти чужие ему слова вырываются из него. Кажется, это говорит не он, а что-то внутри него. Что отчаянно жаждет чуть экстрима в этом море сладкого удовольствия. — Не ожидал, — Се Лянь вдергивает бровь. Он сажает Му Цина на колени спиной к себе и шепчет. — С чего бы ты этого захотел? — Что?... — роняет Му Цин, тяжело дыша и прижимаясь к чужому горячему телу. — Я... Я... — Не хочешь отвечать? Неважно, — усмехается Се Лянь. Он толкает Му Цина вперед и бросает веское, — на локти. Тот устраивается поудобнее и замирает, опуская голову к ладоням. Небожитель замирает, затаив дыхание. Сожаление о том, что он решился, приходит на секунду раньше, но Му Цин заставляет себя остаться на месте. Лёгкий шорох раздается у него за спиной, пальцы Се Ляня едва-едва касаются кожи ягодиц, пуская волны мурашек. Прохладный воздух немного остужает кожу. Му Цин медленно вдыхает через рот и прикрывает глаза, когда горячая ладонь хлопком опускается на его задницу. Волны жгучих мурашек проходятся от низа спины и небожитель замирает, прикусывая губу. Новый удар не заставляет себя ждать. Се Лянь не жалеет силы, планомерно уничтожая чувство одинокого холода, что на минуту возникает в Му Цине. В отличие от демона тело Се Ляня горячее, даже теплее, чем у Му Цина. Удары обжигают нежную кожу, оставляя фантомное ощущение прикосновений. Му Цин вздрагивает каждый раз, скользит коленями по одеялу, сжимает руки в кулаки и запрокидывает голову в беззвучном крике. Это становится действительно больно, но кажется, что эта боль — именно то, что ему было нужно в эту ночь, чтобы действительно достигнуть пика желания. Руки Хуа Чэна обхватывают его лицо, заставляя повернуть голову к себе. Му Цин шумно и прерывисто дышит, впиваясь в губы Хуа Чэна отчаянным поцелуем. Очередной размашистый шлепок наконец-то заставляет его ноги скользить, но другой рукой Се Лянь удерживает его, останавливая порку. От внезапного прерывания в Му Цине все дрожит. Он бессильно утыкается лицом в кровать, чувствуя, как пальцы Хуа Чэна медленно перебирают его волосы. Се Лянь властно опускает ладонями на его бедра и тянет вверх. Му Цин выгибает спину, прикосновения к покрасневшей коже ягодиц болезненны и жгучи. Он едва слышно стонет, слезы наворачиваются на глаза и Му Цин пытается вытереть лицо об одеяло. Се Лянь медленно, не слишком ласково гладит его по спине, сжимает поясницу, оставляя следы от пальцев. Му Цин вздрагивает, когда он вжимается пахом в ложбинку между его ягодиц, и закусывает губу, пытаясь найти точку равновесия. Се Лянь медленно трется о его кожу членом сквозь одежду, притягивает Му Цина к своей груди и тяжело дышит, обжигая шею небожителя. Ягодицы Му Цина жжет от прикосновений, он жмурится, едва слышно охая. Се Лянь на секунду отпускает его, позволяя снова опереться на локти, быстро распахивает свою одежду. Му Цин с трудом поднимает голову, ловя темный взгляд Хуа Чэна, который все еще лежит подле него. Демон снова гладит Му Цина по щеке, устало щурясь. Му Цин не понимает, чем вызван такой упадок сил в нем. Он с трудом осознает, что происходит, когда Хуа Чэн целует его и тянется следом, когда Се Лянь вновь прижимает его к груди. Горячий стояк протискивается между бедер Му Цина и тот стонет, выгибаясь и роняя голову на плечо Хуа Чэна. — Сожми, — приказывает Се Лянь, проходясь щекочущим движением по его шее, и давит на ямку между ключицами. Му Цин резко распахивает глаза, с трудом двигает коленом. Не сдерживаясь, Се Лянь сам дергает его бедро и тяжело стонет, медленно покачиваясь. Му Цину приходится изрядно напрячься, чтобы его колени вновь не разъехались на простынях. Он крепче держится за Хуа Чэна, ощущая себя чертовски ненадёжно. Член Се Ляня движется между его ног, и Му Цин почти облегченно дышит от понимания, что никто все же не собирается овладевать им сегодня. Руки Хуа Чэна также ложатся на его бедра поверх ладоней Се Ляня, создавая приятный контраст холода и тепла. Теперь они вдвоём раскачивают Му Цина, не давая ему раздвинуть колени. Напряжение в мышцах бёдер становится болезненно, от неестественно напряженной позы тело ломит. Хватаясь за плечи Хуа Чэна, Му Цин чувствует, как силы постепенно покидают его. Он стонет уже от бессилия. Рука Се Ляня почти грубо опускается на его член и ласкает в темп своих толчков. Болезненное возбуждение наплывает на Му Цина на жалкие минуты, прежде чем он с коротким всхлипом кончает во второй раз за ночь. Этот раз действительно плохой. Му Цин надеется закрыть в памяти все, что происходило после его первого оргазма. Хуа Чэн успокаивающе гладит его по спине и плечам, позволяя опереться на себя. Се Лянь содрогается в оргазме следом за младшим небожителем, до синяков вцепляясь в бёдра Му Цина и прижавшись губами к шее. Он стонет, позволяя наконец-то ногам Му Цина разъехаться по одеялу в естественное положение. Облегченно выдыхая, небожитель практически виснет на демоне, их губы медленно сплетаются, лениво и неторопливо. Му Цин замечает, что вся конструкция из трех тел падает на кровать. Хуа Чен мокро и долго целует его, нежно, без языка. Просто немного ласкает и покусывает уже опухшие от поцелуев губы Му Цина и гладит его по плечам и спине. Нежность к демону вспыхивает в нем с новой силой. Му Цин ненавидит себя за возросшую чувствительность, но он готов разрыдаться, приласкай его Хуа Чэн еще и словами сейчас. К счастью, демон заткнут поцелуем и не пытается говорить. Ласковый молчаливый Хуа Чэн — то, что Му Цин любит больше всего в их странных отношениях. Се Лянь медленно перебирает его волосы, лежа за спиной Му Цина, тянется к Хуа Чэну и требовательно тянет его на себя. Демон неловко отрывается от губ второго небожителя, они с Се Лянем сливаются в поцелуе прямо над головой Му Цина, вызывая у того жгучее чувство досады. Но ему все еще хорошо, Му Цин также чувствует себя тепло и безопасно, лежа между двух сильных тел: прохладного и невероятно тёплого. Он мычит от наслаждения зарываясь глубже в простыни и позволяя демону и небожителю прижаться к нему крепче. Он понимает спустя какое-то время: это действительно первый раз, когда он чувствует себя хорошо после соития. Му Цин первый раз, после многочисленных ночных встреч с Хуа Чэном, готов положа руку на сердце заявить, что это не было изнасилованием. Ему снова хочется разрыдаться от мысли, что с ним действительно были настолько нежны, что о том, чтобы он получил действительно хороший оргазм, позаботились. Му Цин все еще не до конца уверен, насколько большую роль сыграл в их постельном акте Се Лянь. Все сомнения, он полностью руководил процессом, но в какую именно сторону? Что из действий демона было вызвано его собственной инициативой, а что — желанием угодить гэгэ? Му Цин не хотел знать ответа на этот вопрос. Мерное дыхание за его спиной совсем затихло. Хуа Чэн тоже перестал дышать. Му Цин долго колебался, прежде чем тихо выскользнуть из чужих объятий и перебраться на пол, подбирая свою одежду. Он быстро накинул на себя штаны, нижнее и верхнее ханьфу, подобрал сапоги и на дрожащих ногах выскользнул из комнаты. Пустые коридоры Резиденции Блаженства больше не пугали. Му Цин тихо закрыл дверь и облегченно выдохнул, закрывая лицо руками. Его плечи задрожали, так что увидь его со стороны кто-то, проходящий мимо, непременно решил бы, что небожитель плачет. Чтобы оторвать руки от лица и, медленно, шипя от боли в нижней половине тела, наклониться и надеть сапоги, справляясь с ремешками и завязками на штанах, у Му Цина ушла изрядная доля самообладания. Оглядывая проделанную работу, он тяжело вздохнул: одежда тяжестью ощущалась на обнаженном продолжительное время теле. Спустя несколько минут плутания по хитросплетенным коридорам Резиденции демона, он все-таки смог выйти на свежий воздух. Му Цин бессильно рухнул на ступени черного входа, прислоняясь к стене и с трудом дыша тяжелым кислородом Призрачного города. Неуловимый запах смерти витал здесь, оседая везде. Он поднял руку, чтобы заправить волосы за ухо и застыл, широко распахнув глаза. Серьги с серебристой бабочкой больше не было. Му Цина бросило в холод, когда он нащупал на мочке рельефный, но уже затянувшийся шрам. От клыков демона или... Где-то в глубине Резиденции раздались шаги. Му Цин лениво поднял голову и вздрогнул, сталкиваясь взглядом с Се Лянем. Всего за какие-то полчаса, что они не виделись, небожитель преобразился, принимая свое привычное выражение лица. Его добрые светлые глаза и мягкая улыбка словно физически коснулись Му Цина. Тому стало почти жутко, будто человек перед ним был совсем не тем, кого он видел ранее. Се Лянь был... Другим. И в то же время привычным, давно знакомым Се Лянем: чуть наивный светлый юноша, не ведающий порока и слабости, бесконечно милосердный. Это он? — Я так и знал, что ты не уйдешь далеко, — примиряющим тоном произнес он. — Надеюсь, я достиг того чего хотел. Му Цин, — он с неким отражением вины в глазах отвернулся. — Не уверен, что я смогу помочь тебе излечить душу после всего, что произошло. Всего, что сделал с тобой Сань Лан. — Тогда почему ты помог ему? — после непродолжительного молчания спросил в ответ Му Цин. Его душа зудела от этих слов, но желание понять Се Ляня было выше. Понять, что тот все ещё ценит его, что считает его другом больше, чем Хуа Чэна. Что Се Лянь был на его стороне. — Как бы я не дорожил тобой, Му Цин, — произнес небожитель, вновь поворачиваясь к нему лицом. — Я не хочу, чтобы ты ненавидел Сань Лана. Я понимаю, что все, на что ты согласился было и ради меня тоже. И я не знаю, как благодарить тебя за это. Но я не хочу, чтобы двое дорогих мне людей были так жестоки друг к другу. — Но ты... — начал было Му Цин, но Се Лянь прервал его, коротким взмахом руки. — Уж лучше вы оба будете меньше любить меня, станете худшего мнения обо мне. Но разрываться между тобой и Сань Ланом невыносимо. Я прошу прощения, — с широко раскрытыми глазами Му Цин наблюдал, на старший небожитель поспешно опускается перед ним на колени и касается лбом холодных ступеней. Он вспыхнул, морщась и поджимая губы. — Встань, Се Лянь, не надо! — Му Цин вскочил и быстро поднял Се Ляня с пола, отряхивая местами белые одежды. — Хватит об этом, прошу. — Скоро солнце взойдет, — тихо проговорил Се Лянь, улыбаясь. В его светлых глаза что-то сверкнуло, прежде чем теплые руки обхватили плечи Му Цина. Он боялся шевельнуться, вздрагивая в горячих объятиях и медленно опустил ладони на спину Се Ляня, который спрятал лицо у его на плече. Рассеянно улыбнувшись, Му Цин пробормотал. — Солнце взойдет...