Паучья Невеста

      Сердце леса — так Наади называл ту пещеру. Она располагалась в самой непролазной чаще, окруженная логовами волков, впрочем, сами волки туда не захаживали и пауки боялись, неспроста — тут валялось множество костей, еще с тех старых времен, когда им приходилось есть друг друга ради выживания. Многие арахниды были суеверными, но даже те, что не были, считали это место проклятым.       Едва добравшись туда, ее спутник упал без сознания, он и так продержался довольно долго, учитывая пути, которые сюда вели. Сахфия была в шоке, тем не менее она понимала: теперь их жизни зависят только от нее.       Первое, и самое страшное — повязка, которую сделал себе арахнид, спала с раны. Толи от обилия крови, толи из-за резких движений, но теперь девушка один-на-один встретилась с двумя рваными дырами от клыков Шумы. Она разорвала оставшуюся перчатку, чтобы перевязать ее, но конечно же это была временная мера. К тому же близился вечер, в пещере было довольно прохладно (и это при том, что на улице начало лета), нужно было развести костер и смастерить себе одежду — не бегать же в равном платье по кустам. И это не думая о том, что ближайшую неделю как минимум ей предстоит добывать пищу в таких условиях.       Выйдя наружу воительница принялась собирать хворост и ветки, к счастью сухих дров тут было более чем достаточно. Приложив немного усилий она смогла отломать два куска кремня от большой скалы, а вот с повязкой дело обстояло сложнее. Почти сразу нашелся мох — он рос на северной стороне пещеры большими комьями. Но пауки — как огромные, так и обычные — здесь не водились. На их поиски пришлось отправиться дальше, по дороге, каждый шаг на которой давался с трудом. Бесконечные ямы, беспорядочно торчащие кусты, недоеденные волками олени… Двигаясь по этой тропе, рыцарша добралась и до логова опасных зверей, которые пока что спали.       Можно сказать, именно там начинались первые признаки жизни — и не только животной. Словами не описать, как девушка была счастлива, отыскав огромного паука, расплевшего сеть размером с ее голову. Последние события придали смелости в обращении с этими насекомыми и Сахфея осторожно подула на него, заставив пошевелиться, а когда мохнатый не сдвинулся, девушка смело пустила в ход палку, отталкивая его от сети.       В освободившуюся паутину исследовательница завернула мох, предварительно помытый в близлежащем ручье. Насколько она помнила, такая повязка должна была вытягивать из раны гной и лимфу, помогая заживать, но в их лесах не было настолько больших пауков, чтобы это проверить.       Собрав все необходимое, беглянка вернулась к месту, которое теперь станет их домом. Она перевязала рану снова, положив целительный компресс, и принялась разводить огонь — ночью становилось еще холоднее. Где-то вдалеке завыли волки, засвистел, не залетая в пещеру, холодный ветер. Наади все еще лежал без сознания, но дышал, и на том спасибо.       — Не беспокойся, все будет хорошо, я все улажу. — Чувствуя вину за случившееся, она чуть не расплакалась, а тогда осторожно погладила арахнида. — Главное, отдыхай и набирайся сил.       На завтрак девушка собрала себе плоды шиповника и пожарила, так как емкости для варки не было. Однако, этим нельзя было ограничиваться — скоро Наади должен прийти в себя, и ему понадобиться восстановить здоровье, да и она на одних корешках долго не протянет. Надо было отправляться на серъезную охоту, при том, что у нее не было ни орудия, ни одежды.       Хорошо, что на верху пещеры росли лианы, достаточно прочные, чтобы обвязать ими что-либо. Используя их, парочку острых камней и палки девушка смастерила нож и несколько копий, теперь надо было сделать ловушки. Самая простая — толстая палка, разрезанная пополам почти до основания, между двумя половинками вставлялась палочка потоньше и на нее вешалась приманка — в данном случае ягоды. Когда животное тянуло за нее, две половины схлопывались, и получалась добыча.       Поставив пять штук таких Сахфия вернулась к вопросу одежды. Пока что самым умным вариантом было обвязать лианы вокруг тела, приматывая к ногам ошметки юбки. Вроде бы мелочь, но сделав это, девушка почувствовала себя увереннее. Она так же собрала еще дров и пошла проверять ловушки — несколько раз, за день туда попалось только три ежа, но и это было лучше, чем ничего.       К вечеру и ее спутник начал приходить в себя. Он не мог связать слов, но не мешал ей менять повязку. Девушка отдала ему две части улова а одну оставила себе. Поев, Наади пробормотал что-то невнятное и снова отключился. Она осталась сидеть около него, подкидывая дрова в костер, и сама не заметила, как начала гладить лапки, боясь зацепить больное место на теле.       На третий день было две новости. Хорошая — нашлись крупные орехи, в скорлупах которых можно было принести воду, плохие — ежи больше не попадались в ловушки, так что пришла пора отобрать добычу у волков.       Они бегали охотиться, судя по следам, на юг от своего логова, и там уже можно было заметить паутину больших арахнидов, то есть первые следы жизни. Если только ее поймают, последствия будут ужасными, понимая это, девушка взяла пару копий и пошла охотиться на оленей.       Ей пришлось уподобиться падальщикам, напав на старого зверя, так как он был самым медленным. И даже его догнать было проблематично — с копьем-то на перевес. Тем не менее, если первое попало в бедро и замедлило, то второе уже в шею и добило. Сахфея не могла позволить себе унести всю тушу, только срезанное мясо, завернутое в сырую шкуру. Эту пищу и немного воды вместе с новой повязкой она принесла в акурат к вечеру и принялась готовить. Пока добыча жарилась девушка снова устроилась около арахнида, непроизвольно поглаживая его. Почему-то это ее успокаивало.       — Как больно… — Тихо простонал он, приходя в себя. А тогда, почувствовав, что она убрала руку, добавил, — нет, на месте раны, не надо.       Удивленная воительница продолжила его гладить, уже как-то привыкла к лапам, покрытым ворсинками. Наади улыбнулся, подвинувшись чуть ближе к костру.       — Наконец-то пришел в себя. — С облегчением сказала рыцарша.       — Сколько?       — Два дня. — Быстро ответила, а тогда вернулась к костру, переворачивать мясо.       — Ты сама это все ловила?       — Да, но это не так уж и сложно. Я патрульный рыцарь, помнишь? Очень много знаю о животных и лесных ловушках.       — А откуда на моей ране свежая паутина? — Удивленно поглядев на нее, словно пытаясь рассмотреть еще одну пару глаз, поинтересовался раненый.       — Твои маленькие друзья поделились. Повезло, что не покусали, меня всегда учили, что крупные пауки ядовитые.       — Хорошо, что среди нас таких почти не встречается, иначе этот укус мог бы стать для меня последним.       Они еще немного посидели в тишине и поужинали без лишних слов. Как и предполагала Сахфия, Наади очень хотел пить, и у нее была для него вода. Теперь сознание еще немного прояснилось, ему хотелось столько всего сказать, жаль только, что слова боролись с позывом поспать еще немного.       — Моя рана… Должна быстрее зажить. Мы не можем тут долго оставаться, опасно.       — Не думай об этом, выздоровеешь тогда поговорим. У нас еще все сложится. Я попаду домой а ты… Найдешь счастье в этом мире. Кто знает, может в другом королевстве есть хорошая девушка, которая будет счастлива быть с тобой, и для нее даже приказ короля не станет преградой.       Он посмотрел на нее всеми своими глазами. Даже сейчас, в полусонном бреду, в ошметках одежды, уставшая и с растрепанными волосами Сахфия была прекрасна. Ему подумалось, как же похожи их судьбы, и как непреднамеренно оба остались одиночками из-за профессий, которые общество считает неподходящими. Если бы в этом мире жила воительница без родителей, что порою патрулировала лес, если бы в том мире таки был лесничий, любящий одиночество, они бы оба были счастливы.       — Пара… — Тихо прошептал он. — Это то, что наше сердце выбирает. Мы давно уже не следуем инстинктам, полагаясь на разум, но, пожалуй, любовь всегда будет той сферой, где сердце остается полноправным хозяином. — Закрыв глаза, он протянул к ней руку, слегка сжав нежную кисть. Такая иная, ей вовсе не обязательно иметь лапы или две пары других глаз, чтобы оставаться красивой. — Я уже нашел. Почему-то все вокруг говорят, что она слишком норовливая, но как по мне, самая прекрасная. — И, снова проваливаясь в сон, закончил, — Жаль только, что скоро уйдет, навсегда, но я буду хранить ее образ в сердце.       На утро раненый чувствовал себя гораздо лучше. Союзница оставила его, выйдя из пещеры, но арахнид был достаточно крепок, чтобы стать на лапы. Он, хоть и с трудом, последовал за ней, хотел сказать, что сам может себя перевязать, и что ей больше не надо искать паутину. Однако, как оказалось, девушка пошла к ручью чтобы смыть с себя грязь, а вовсе не на охоту.       Наади замер как вкопанный, сам не знал почему. Он боялся, что она его увидит, или не хотел портить момент? Силуэт воительницы в темноте был просто очарователен, а его паучьи глаза видели больше — каждый изгиб тела, и эти причудливые лапы, которые она называла ногами. В груди что-то горячо запекло, нечто, что он списал на инфекцию или заживающую рану. Но как можно было себе соврать? Он хотел взять ее прямо сейчас, унести в свой кокон и оторвать голову любому, кто посмеет обнажить на нее клыки, хотел прижать к себе, зарывшись в мягкие волосы, и послушать одну из ее историй о другом мире.       Это было лето… Конечно, пик брачного сезона прошел, однако сам он не закончился. Все наваждение, которое надо оставить в прошлом. Он никогда не посмеет причинить ей той боли, которую оставил Шума, ни за что не станет насильником. Если она вернется домой, так будет лучше для них обоих.       Приведя себя в порядок, Сахфея была вынуждена снова надеть обноски, однако в пещере ее ждал приятный сюрприз: Наади, собравшись с силами, соткал для девушки новую рубашку, правда, совершенно без узоров и немного больше ее размера, зато намного теплее, чем порванное платье.       — Прости, я никогда не делал штаны для людей, не думаю, что получится. — Сказал он видя, что ниже пояса это все еще обрывки юбки, перемотанные лианами.       — Да и ладно, я еще никогда так не радовалась одежде.       Арахнид сказал, что чувствует себя хорошо, и что он вполне способен собрать дрова неподалеку, пока его сожительница охотится. Воительница все равно попросила его быть осторожным, взяла еще пару копий и выдвинулась в путь.       На этот раз она осмелела и нацелилась на оленя помоложе, и надо же, с первого раза попала прямиком в артерию, уложив животное! Радостная девушка кинулась разделывать тушу, когда она услышала тихое рычание за спиной, оставалось только пригнуться.       Волк-одиночка, вероятно, изгнанный из стаи, пришел на запах свежего мяса. Он был одноглазым, с огромным шрамом на пол морды, следовательно — матерым и очень злым. Правда, теперь зверя интересовала не туша, а живая добыча. Бежать было бесполезно, оставалось только схватить крепче копье и приготовиться к битве, не позволяя хищнику себя укусить.       Сахфея чувствовала, как сердце ее замедляется, когда они кружляли вокруг мертвеца. Волк оскалил зубы, она — хоть и не имела паучьих клыков — тоже. С каждой секундой рык наростал, он готовился к прыжку. Девушка была готова поклясться, что в тот момент чувствовала, как за руку держит отец, вспоминая его уроки о владении базовым оружием.       Наконец зверь не выдержал и прыгнул, ответом на это стало выставленное вперед копье. Хищник налетел на острие, пронзившее грудь, и все равно пытался достать ее лапами, корчась в предсмертной агонии. Только сейчас к девушке пришло понимание, в какой опасности она была, а когда волк испустил дух — облегчение. Осмелев, она собрала больше мяса, и все это принесла в пещеру, где уже ждал вновь разоженный костер.       Так они и прожили еще шесть дней, к тому времени рана уже подзатянулась. Арахнид мог спокойно передвигаться, помогал справляться с различными проблемами, но охотиться напарница ему не позволяла. Да, наверно сети были куда более безопасным способом достать мясо, но на стены и деревья у него еще не получалось залазить. Тем не менее, как-то он сумел обустроить себе кокон и даже спал в нем, пока девушка охотилась, но вечер всегда проводил около костра, на случай если кто чужой явится к их укрытию.       Это было забавно, ведь паук засыпал вразы быстрее Сахфии. Она же могла подолгу сидеть глядя на огонь, просто притулившись к нему. Раз за разом девушка прокручивала в голове слова, которые, кажется, он совершенно позабыл. Наади назвал ее… своей парой?! Он же сам прекрасно понимал, что она никогда не сможет прикоснуться к подобному существу как к партнеру, а что эти монстры творят в брачный сезон даже подумать было страшно. Вспоминалась первая встреча с Шумой: две дополнительных пары глаз, острые клыки, которые, возможно двигались, непонятные прорези на запястьях для паутины, шестеро мохнатых лап. Они же были такими страшными! Но почему тогда воительнице было так неуютно засыпать одной в пещере, почему рыцарша хотела желать ему спокойной ночи и быть уверенной, что никто не поранит этого арахнида?       Ей не хотелось уходить, зная, что король пауков может разыскать Наади, как-то навредить ему. И — как бы безумно это не звучало — даже хотелось забрать его к себе домой, пусть он и замотает всю хижину в паутину. Хотелось узнать…       Арахнид же находился на тонкой грани между сом и явью. Он закрыл глаза, расслабил тело и уже видел грезы, но какая-то его часть оставалась в пещере, около костра. Думая о своем девушка и сама не замечала, как начинала поглаживать его лапы, но он никогда не был против. Наверно, стоило ей сказать, что они чувствуют малейшее колебание на паутине и вызывают даже больше тактильных ощущений, чем кожа, но тогда она могла подумать, что мешает ему и больше так не делать.       Наади обожал ее прикосновения. Иногда ему казалось, что только благодаря им начал приходить в себя. Она была восхитительна, особенно сегодня, в один из самых теплых дней лета, потому что напоминала ему о тех временах, когда еще не было работы лесника. Тогда он верил, что найдет себе партнера, и даже пытался свить какие-то отношения, но те постоянно рвались то из-за его непонятной отметины, то из-за любви к животным (ведь пауки их просто ели).       И вдруг его сон разорвало на мелкие кусочки, а грудь обожгло пламенем. Всего на миг арахнид ощутил чьи-то влажные губы на своих губах, а тогда это наваждение прошло, заставив его открыть глаза, прогоняя остатки грез. Сахфия сидела рядом, глядя на него взглядом перепуганной девушки. Паук хотел сказать ей что-то, но воительница опередила его, прижав палец к губам.       — Я сама не знаю. — Ответила на немой вопрос «что это только что было?!» рыцарша. — Мне хочется быть рядом, но в то же время страшно. Хочется плакать и радоваться одновременно, бежать домой и остаться тут. Не понимаю…       — Лето. — Ответил он ей, слегка улыбнувшись. — Летом всегда так.       Сахфия не знала, что на нее нашло. Видя добродушие в его глазах (и не только человеческих) девушка ощутила небывалое спокойствие и просто упала ему на грудь, прижимаясь к сердцу. Оно принадлежало тому, кого разумно было бы назвать монстром, но стучало так же, как ее собственное.       — Прошу, не говори ничего, просто дай мне почувствовать это мгновение. — Прошептала она, закрывая глаза.       Наади послушал воительницу, и сохранил молчание, только обнял, прижимая к себе. Как король назначил его лесничим? Ну, это была странная история, тогда арахнида дразнили стражи за его особые чувства, но Шума сказал, что понимает, и предложил такую работу, где никто не обидит.       Этот паук, как и любые другие, мог чувствовать сети и нити, из которых те состояли. Вот только ощущения его не ограничивались обычной паутиной. Порой в очень напряженные моменты ему казалось, что натяжение между двумя спорящими можно буквально схватить в руку, разорвать, натянуть еще сильнее, или сплести с чем-то другим. На больших праздниках он не мог находиться подолгу, так как обилие радостных эмоций буквально не давало двигаться, словно ты запутался в паутине сородичей.       И вот сейчас он снова ощутил нечто необычное. Это была тонкая нить, светлая, едва уловимая, трепетавшая между ними. Она брала свое начало прямиком из сердца девушки и готова была порваться, стоило ей только отпустить его и забыть об этом наваждении, вернувшись к мыслям о доме. Наади понимал, что если поймает ее, то может сплести такую сеть, из которой им уже не выпутаться, а если упустит — будет жалеть об этом всю жизнь.       Осторожно, как те пауки, которые плетут кокон для будущего потомства, он коснулся ее подбородка и слегка приподнял голову. Удивленная девушка перевела взгляд на него, но не успела рассмотреть выражение черных бусин, не успела испугаться, когда уже он начал поцелуй. Ее губы были такими же желанными, как и яркими, мягкими и влажными.       В первом порыве Сахфея попыталась оттолкнуть его, вспоминая едкий поцелуй Шумы, но, кажется, на секунду тоже стала паучихой и ощутила эту нить. Голову наполнил розововатый туман и все проблемы отошли на второй план, и тогда девушка открыла рот, позволяя ему скользнуть туда своим языком.       Они обхватили друг друга руками, даже не заметв этого, Наади продолжал целовать избранницу, слегка надавливая на нижнюю губу, но не кусая. Несмотря на наличие у него острых клыков, с ней было просто сохранять осторожность и не поранить — в конце концов, паутины он плел не первый год.       Наконец парочка оторвалась друг от друга. Оба раскрасневшиеся, до сих пор до конца не понимающее, зачем сделали это, но теперь их нить окрепла, и, кажется, начали появляться другие. Осмелевшая девушка начала целовать его шею, поглаживая руками передние лапки. Наади закрыл глаза, пытаясь сдержать томный вздох, но с каждым мгновением, проведенным рядом с нею, чувства только нарастали. Наконец он остановил ее, и прошептал на ухо:       — Я хочу создать с тобой пару, сейчас.       Воительница посмотрела на него удивленно, а тогда ответила:       — Если мы целуемся, разве это не значит, что у нас появились какие-то отношения?       — Ухаживания. — Поглаживая рукой ее спину сказал Наади. — Приятно, но мне хочется именно пару. Мы становимся партнерами, когда свиваем общий кокон и оставляем друг другу связь, в природе она длится год, но арахниды обновляют ее каждый сезон.       — Люди не плетут паутину. — С этими ее словами одна из нитей оборвалась, но он знал, как ее починить.       — Я сам его сделал, тебе не обязательно, просто будь со мной, раздели эту ночь.       Она ненадолго замолкает, с одной стороны ощущая страх перед неведомым существом, с другой — туман уже покинул голову и теперь спустился ниже, заставляя все внутри живота сгорать от томления. Брачный сезон арахнидов звучит как нечто ужасное, но воительница слишком заинтересовала в своем партнере, чтобы не попробовать.       Вместо ответа она снова целует его, расстегивая рубашку, которую Наади уже успел залатать. Он растерян, так как пауки уединяются уже в коконе, но вдруг понимает, что у девушки не было пары, ни здесь, ни среди людей, и что она чертовски смела, как для невинной невесты.       Арахнид берет ее на руки, встает с пола и осторожно направляется к кокону. Он чувствует, как ее пальцы касаются уже обнаженной груди, как ее нос утыкается в ключицу а губы оставляют влажный след. Она хочет, а он ругает себя за промедление.       Наконец-то Наади добирается до своего спального места. Тесновато, но если учитывать, что люди чуть поменьше его вида, все должно пройти идеально. Положив внутрь девушку, паук принимается раздевать ее, развязывая лианы, убирая остатки юбки, снимая рубашку и замирая, любуясь ее аккуратной грудью.       Сахфия чувствует спиной мягкий шелк, видит в каждом глазу своего партнера замешательство. Она лукаво улыбается, стягивая с себя последний предмет одежды — нижнее белье, после чего принимается за набедренные повязки своей пары. Он довольно рычит, поглаживая ее ноги, а девушка ощущает, как растет напряжение. Пальцами он касается ее сокровенного места, после чего проводится по бедрам, оставляя мокрый след. Опять какие-то фокусы с паутиной? Нет, ее собственные соки, несчастное тело поет дифирамбы, желая вкусить запретный плод любви.       Когда они оба оказываются голыми, Наади делает несколько жестов рукой, и кокон закрывается. Паутина все еще пропускает воздух, но оберегает партнеров от чужих взглядов. В этом мире, который он сам соткал, они остаются вдвоем, и арахнид снова прижимается к губам партнерши, продолжая оглаживать бедра. Насколько он понял, человеческие ноги не менее чувствительные, чем его лапы.       Рыцарша чувствует его возбуждение, и уже готовый к занятию любовью орган. Его вязкая смазка капает на живот, делая каждую клеточку кожи невероятно чувствительной, вызывая сладкие стоны, которые паук ловит своим ртом.       Партнер немного теряется, вспоминая, что арахниды обхватывают друг друга лапами, но лап у его избранницы нет. Он осторожно подымает ее ноги, кладя на талию, и прижимает ее к себе своими конечностями, дарит еще один легкий поцелуй.       — Постараюсь быть нежным.       Его возбужденный орган входит в нее одним резким движением, впрочем, они всегда так делают, из-за особенностей позы. Воительница прикусывает губу, ей кажется, что живот пронзили острым мечем, но уже через мгновение его секрет убирает болезненные чувства, и потерявшая невинность девушка успокаивается.       Наади начинает двигаться, покусывая ее грудь. Он знает, что природа наделила его вид секретами, дающими сильное возбуждение на момент спаривания, но быстро проходящими после, так что это не влияет на обычную жизнь. Арахнид волновался, что на людей это могло не работать, однако, судя по звукам, которые издает партнерша, она так же получает удовольствие.       — Быстрее. — Умоляет Сахфия, прислушиваясь к желаниям своего нутра. — Пожалуйста, двигайся немного быстрее и глубже.       — Тебе нравится. — Отвечает он, слегка прикусив ее левое плечо. От такого укуса почти нет крови, он безболезненный и быстро заживет, но след будет держаться до следующего года, теперь это его пара, уже окончательно.       Девушка выгибает спину, позволяя ему это сделать. Она понимает, что не сможет оставить никаких меток, но партнер все равно подставляет ключицу, где она оставляет засос. Его движения достают все глубже, задевая ее нутро, воительница двигает бедрами ему навстречу, желая арахнида еще сильнее. Это казалось полнейшим безумием но теперь… Хочется чтобы они на всю ночь остались в коконе, отдаваясь друг другу.       Дойдя до предела он резко начинает сбавлять темп, но движения стали более глубокими. Партнер отрывается от страстных игрищ, и внимательно смотрит на нее всеми своими глазами.       — Я не хочу оставлять тебе детей против твоей воли. — Говорит он, возвращая рыцаршу в реальность.       — Мы же теперь пара, так будем ею до конца. — После секунды раздумий отвечает Сахфия.       Он кивает и останавливается после очередного толчка, когда девушка ощущает, как ее заполняет горячее семя. Ее не очень волнует вопрос, как у них появляются дети, по крайней мере, люди после такого не умирают, ведь Лори родила двух сыновей и осталась жива.       — Только вот, в брачный сезон мы обычно не ограничиваемся одним разом. — Предупреждает Наади, возобновляя движения.       За эту ночь она успевает словить четыре оргазма, прежде чем они оба устают. Арахнид выходит из нее, но все равно обхватывает тело лапками, прижимая к себе. Она понимает, что в обнимку с ним, спать гораздо удобнее, и жалеет, что не делала так раньше.       Только вот сны у девушки недобрые: в них разъяренный Шума хватает ее у портала снова и снова. «Ты никогда не вернешься домой», кричит король пауков. Она смотрит на него и замечает странный узор на нижней части. Он… напоминает паутину.