Оазис посреди холодной пустыни

      Красивая яркая звезда потихоньку опускалась за горизонт и в дело вступал спутник нашей планеты. Луна, такая безжизненная и холодная, такая же бледная и одинокая как и парень, который уже беспрерывно два дня борется с желанием всё бросить и умереть в беспощадной пустыне. Никита медленно и не спеша брёл по горячим пескам, что обжигали ноги. Мокрый лоб был признаком толи сильного жара, толи почти полного обезвоживания. Парень даже не знал, что было бы лучше, будь сейчас он под палящим солнцем или под холодной и безжизненной луной. Солнце хоть и обжигало, но при дневном свете шансов выжить было намного больше чем под тусклым светом спутника. Хоть он и находился в пустыне, но ночью тут было холоднее чем в арктике. Кожа, которая целый день находилась под ультрафиолетовыми лучами, ныла и облазила уже которым слоем. У паренька уже совсем не осталось надежды на хоть какое-то спасение. Все попытки были четны и провалены. Иногда ему попадались кактусы, из которых он пытался выжать хоть что-то похожее на воду и у него, на удивление, получалось.       Знаете, иногда, когда ты уже совсем сходишь с ума и теряешь надежду на сохранение рассудка, ты способен на многое. Адреналин в крови шпарит так, будто ты только что закинул в себя таблеток так пять амфетамина. По ушам долбит собственное сердце и проситься выйти наружу. В такие моменты вспоминаешь всех, кто когда-либо присутствовал в твоей жизни. В разуме всплывают фрагменты нелепых ситуаций, когда ты мог ответить по другому, забавные фейлы и многое другое. Никите же в этот момент вспомнился фрагмент, который будто был стёрт из его сознания. В нём он веселиться с каким-то человеком. Непонятно было, какого он пола, волосы-каре, белая футболка, примерно одного роста с Никитой, а вот лица совсем будто и нет, всё смазанное и такое странное. Они вместе выходят из клуба под грохочущую музыку и после этого Никиту будто по башке треснуло чем-то, он падает и проваливается в сон, глубокий, приносящий боль и страдания.       И вот, он тут. В непонятной пустыне, откуда нет выхода. За всё время прибывания здесь он не встретил ни души. Ни одного животного, хотя это может и к лучшему, но, что не так хорошо, ни одного человека. Воды было достаточно, питался парень какими-то толи ягодами, толи фруктами, которые росли на маленьких кустах и были буквально повсюду. В сильную жару под этими кустами он и спал. Казалось, его специально хотели извести, сначала довести до истощения, что было не так сложно, так как парень сам по себе был тощий, а потом он умрёт либо от солнечного удара, либо от этого самого полного истощения. Никита всё шёл, песок стал ему привычным и уже даже не вызывал такого удивления. Сам песок просто вёл его по пустыне к чему-то неизвестному. Парень привык к темноте, глаза хорошо ориентировались, но слипались с очень скорой периодичностью, ведь он не спал с самого своего попадания сюда. Его хватило лишь на минуту, он прилёг под куст, чтобы утром не так сильно напекло, и сразу же уснул. Холод заставлял продрогнуть до костей, дрожать и молиться чтобы поскорее наступило утро, но сон побеждал в этой борьбе и отправлял парня в царство Морфея.       Никите уже давно не снились сны. Не то чтобы он жил скучную жизнь и вёл себя непродуктивно. Скорее это было просто на подсознании. Он не хотел никаких снов, ночью он хотел просто уйти от реальности и побыть наедине с чёрным экраном и белым шумом. Но в этот раз он желал, чтобы хоть сон дал ему какую-нибудь подсказку на спасение. Первые размытые штрихи были холодными. Будто кто-то водил краской синих оттенков по чёрному холсту. Затем стали появляться и другие краски. Сначала зелёная, фиолетовая, малиновая, фуксия, жёлтая, бордовая и, наконец, оранжевая. Оранжевый цвет вызывал у Никиты чувство, будто он не один тут такой. Словно не один он попал в эту глупую ситуацию с пустыней и есть ещё один такой же глупый человечек. Затем снова появилось ощущение чьего-то присутствия и появилась фигура того самого человека с каре, но теперь уже в голубой футболке на фоне красно-оранжевого заката. Проявились бирюзовые волны, песок, такой золотисты, вовсе не такой как в пустыне. Человек бежал к морю, он одним махом нырнул в воду. Золотистые волосы отливали от солнца чистым блеском, таким, каким не отливали волосы тысячи девушек из реклам шампуней. Человек был счастлив, он веселился и скакал на волнах, утончённая фигура в мокрой одежде придавала особого шарма, но лица так было и не распознать. После чего всё снова стало расплываться в краски, словно какой-то нано художник включил обратную съёмку и принялся рисовать свою картину наоборот. Фигура пропала, от неё остались лишь золотые нотки. Цвета заката смешались в оранжевую чепуху, а бирюзовое море и вовсе пропало. Чёрные мазки стали заполнять разум и сознание. Всё снова стало как прежде.       И это чертовски пугало Никиту. Неизвестность.