***
— Сатору, ты ведь не в серьёз…
— Тебе удобно?
— Нет!
— Странно… когда ты так же сидела на мне, но в моей комнате, тебе, вроде как, нравилось.
***
Он не волновался и не боялся, когда в мыслях кто-то усмехнулся нахально и громко. Всего-то плод его фантазий, как ни как, он
взрослый мальчик. Но организм спохватился молниеносно, стоило глазам зацепиться за чёртову фигуру на этих чёртовых трибунах. Такую еле заметную, строящую из себя нечто большее, чем являлось. Глядевшую так, словно была готова отвесить пару прелестных лещей по его тусклой коже. Такую знакомую.
Годжо Сатору не верил в какую-либо религию, но, Святой Бог, какая же она…
Капля пота быстро скатывается с виска под футбольную форму, теряясь в рельефах его тела. Юношеский разум остался без шанса на лёгкую смерть.
Это правда происходит с нами?— отозвался личный монстр Годжо Сатору где-то в глубинках его подкорки.
Да, такая реальность однозначно вскружила ему голову, и не просто до мягких и приятных покалываний в сердце, а до раскаленных углей в лёгких.
Соврал бы, сказав, что ему не нравятся эти ощущения.
— Сугуру, испытывать эмоции это так… клёво.
Гето Сугуру наблюдал за открывшейся картиной, считай, с первого ряда. Видел, как у его друга задергались ёбаных два глаза, если не все конечности тела. Брови поползли вверх, стоило ему проследить за голубыми глазами, чтобы наконец понять,
кто что же стало корнем столь резкой вспышки.
Сугуру прочистил горло, дважды сглотнул образовавшийся в глотке ком. Внутренние дьяволы Сатору явно просили и звали о чём-то неведомом, но он никак не мог понять: о чём же? И когда парень сорвался с места, Гето доходчиво понял, кто этими дьяволами мог управлять, дергать их за ниточки, подобно кукловоду. И Сатору, черт возьми, велся. Велся по-соплячьи, не думая ни о каких последствиях.
—
Ты пошел, потому что сам захотел. Ты испытал эмоции, потому что сам захотел, — втюхивали свою ложную правду дьяволы. Сатору отмахивался с особой резкостью, ибо знал одну важную деталь. Они такие же эгоисты, как и он сам, зачем ему вестись? Это так запарно, слушать чужое мнение.
Даже если это мнение сидит внутри тебя.
— А ну стой на месте! Годжо, ты больше ни на шаг не подойдешь, ты… !
— Подошёл… и не просто подошёл, он нарушил твоё личное пространство, Утахиме-сэмпай, — звонко рассуждал вслух Гето, явно забавляясь столь яркой реакцией друга на внезапное появление своей девушки. Годжо Сатору выглядит таким… живым.
Но разве в «Синей тюрьме» разрешено пускать кого попало? — вопрос, скорее, риторический, ведь зная Утахиме Иори… Проникнуть к своему ненаглядному в не самую легкодоступную зону Японии —как «два пальца об асфальт».
У Сатору буквально выжжено в груди это выражение лица. Её острый язык прямо-таки вертел и имел футболиста как мог, а он любезно принимал это, подобно дару свыше. Настолько не имел желания злостно отыгрываться против девчонки, что однажды захотел её себе. Захотел навсегда и безвозвратно. Сломать девичью гордость было одной из «великих» его идей. Её хотелось рассмотреть, потрогать, зажать в каком-нибудь уголке, заставить подчиниться…
—
Слишком лень, — дышал чересчур глубоко. Уже
тогда прекрасно осознавал своё плачевное положение, но никак не жаловался и не пытался его исправить. Лишь кланил голову, однобоко улыбаясь. Высматривал добычу, манил сделать неверный шаг.
А вот Утахиме этот самовлюблённый гигант по началу пугал. Заметная разница в росте, характере, увлечениях — всё это создавало еле видимые разводы неизвестных ей нитей. И, как позже выяснилось, это были нити азарта. Ей хотелось поиграть в его игру и выйти из неё с победной ролью. Но как ей стать исполнителем этой роли, если Сатору буквально не мог оторвать этих цепких глаз, когда она заводила с ним очередной «ядерный» разговор. Разве ему самому не надоел этот испытывающий взгляд? Такая хамоватая полуулыбка, стоило Иори в очередной раз начать яростно спорить о своём. Как он хитро скланивал голову набок, взирая на девушку из-под длинных белоснежных ресниц. Словно с ней у него снизошло что-то сверхъестественное, чего он никогда не ощущал.
Будто это и правда было подарком свыше.
Оказывается, от Сатору пахло свежескошенной травой и лесными ягодами. А также нотками чего-то дикого и мятного. Оказывается, в его глазах можно было увидеть весь Млечный путь наяву. Оказывается, весь противовес между ними только растил наваждение изнутри.
Опасно-запретный ток первый скользнул по её телу, когда они, будучи оба наказанными, убирались в классе после уроков. Утахиме тогда действовала исключительно на собственных инстинктах: быстро мазнула по мужским губам своими, а затем сама же испуганно выпучила янтарно-коричневые глаза, нелепо почесывая щеку.
Попытки смямлить хоть что-то связное превращались в надрывную членораздельную речь.
— Я понял, Химе, — уверенно произнес Сатору, прицеливаясь в неё своими до жути красивейшими глазами. В них плясали бесхитростные узоры, которые тут же собирались воедино. Но Иори заметила их. Впервые заметила, как его глаза опасно потемнели.
— Нет, тогда ты всё не так понял, ясно тебе?! — по-детски отрезала девушка, в очередной раз пугаясь своей естественной реакцией на этого парня: наивной и непосредственной.
Сатору незамысловато потянулся к своим волосам, проводя рукой от затылка до макушки, задумчиво почесал её, пытаясь сопоставить этот мини-поцелуй с резко изменившейся интонацией, а затем и с её привлекательно-розоватыми щеками.
Сатору приблизился. Очень опасно приблизился. Так опасно, что женская поясница вынужденно стукнулась о деревянный угол школьной парты. Его дыхание чувствовалось на коже морозной свежестью, а когда кончик его языка скользнул по собственным губам, смакуя вкус недавнего грязного приемчика Утахиме, так она вообще готова была утонуть.
Утонуть в себе, а затем разорвать изнутри собственное тело.
Сатору бегло, почти лениво скользил по её лицу, отмечая донельзя симпатичные черты лица. И этот до жути соблазнительный шрам, отголоски которого кричали о себе из-под плотного тонального средства. И почему он раньше так мало обращал на него внимание? Даже подметил, как чарующе припустились её веки, как голова практически уткнулась ему в грудь. У неё в запасе ноль попыток, чтобы попытаться сбежать от него.
— Нет, Химе, это ты меня не так поняла, — шепот, прямо в губы. Его лицо в жалких пяти-шести сантиметров от её. Мужское тело было донельзя теплым, хотелось забить на все рамки приличия и наконец вкусить это ядовитое яблоко. «Хоть помру счастливой», — печально подумала Утахиме, сдавшись с потрохами своим хотелкам. Голубые глаза поблекли только сильнее, стоило ей поднять на него свой стыдливый взгляд, — я же говорю, я все понял.
И снова в реальность.
Смелое и несдержанное касание языка отдалось глухим стуком в груди. До боли впечатавшись в рот, Сатору начал с глубоких движений, отнимающих дыхание. Большая ладонь огладила талию, заставляя Утахиме гореть от стыда и желания тянуться в эту бездну сильнее. Лёгкий укус со стороны девушки заставил его мягко оттолкнуться.
Иори проникла под кожу и сплелась с каждым миллиметром его тела.
— Обалдеть, котёнок, я как раз о тебе дум-
— Закрой рот, Годжо! И вообще, разве это надежное место…
Футболист лениво огляделся. Прямо сейчас он собрался омрачить мужскую раздевалку. Не без помощи его девушки, разумеется. Хотя в голове промелькнула мысль, что это место давно было развращенно кучками пубертатных пацанов. Но, в их случае, в одиночку.
Сатору легкомысленно улыбнулся навстречу сведённым к переносице бровям и, не имея малейшего желания доказывать, что к ним никто не посмеет зайти, стал ласкаться о щёку Утахиме холодным носом. Такой изголодавшийся жест дал понять Иори, что просто так она отсюда точно не уйдет.
— Хочешь, можем там на поле-
— Сатору!
Глаза в глаза. Настойчивые аквамариновые зрачки испытывали её, проверяли на прочность, упругость, хрупкость. Поименно знали всех её скелетиков в шкафу, все потайные желания. Чёрт, он слишком хорошо её знает. Этот шаткий баланс на кончике иглы только распалял юные тела.
Годжо задорно усмехнулся, в очередной раз припадая к мягким губам, кусая и сминая так сладко, что веки ежесекундно наливались тяжёлым свинцом. Утахиме издала возмущенный стон который, почему-то, перешёл в более тихую и медленную форму и протяжно утонул в мужских губах, что продолжали ласково терзать её. На этот миленький звук Сатору лишь улыбнулся сквозь поцелуй, с чмоком отстранился. Но ненадолго.
Опасаясь лишний раз шелохнуться, Утахиме сжалась к ближайшей стене, позволяя парню полностью прижаться к миниатюрному телу. Через секунду на шее почувствовалось что-то мокрое, а когда последовал первый укус, она слегка вздрогнула всем телом, ударяясь головой о чужой шкафчик сбоку.
— Упс, извиняй,
принцесса.
Вскруженная голова не успела ничего сообразить, как Утахиме уже была приподнята крепкими руками футболиста над полом. Рефлексивно завертелась, на что получила лёгкий шлепок по бёдрам.
— Ты… засранец, — только и могла выдавить, оказываясь снова захваченной под власть мужских губ. Поцелуй получился игривый, чересчур медленный и плавный. Будто Годжо пытался растянуть этот момент как можно дольше. Хотелось продлить его до самой бесконечности, понимая, что это невозможно.
— Всё нормально, никто не зайдёт, — в жарком перерыве пояснил футболист, усаживаясь с ней на скамью и откидываясь всем телом назад.
Нет, всё ненормально, — хочется язвительно воскликнуть девушке, но что-то заставило её поперхнуться воздухом.
И, скорее всего, не что-то, а кто-то.
Недоразумение, появившееся на этот свет и, развалившееся у неё на глазах. Но, стоит отметить, чертовски красивое недоразумение.
Годжо опустил её прямо на свои бедра, позволяя в полной мере оценить, как долго он мучается тут один.
— Бедненький.
— Тц, заткнись. Небось, сама страдаешь там без меня, я прав?
Утахиме вкрадчиво осмотрела его. Разве законно выдавать такую обтягивающую форму участникам проекта? Сатору взаправду стал крупнее и массивнее. Без стеснения изучая его взглядом, она подняла глаза выше. Его губы, чуть приоткрытые, маняще блестели, светлая челка прикрывала горевшие циановым пламенем глаза. Мужская грудь тяжело поднималась и опускалась, а кадык нервно дёргался из-под тёмно-синей формы.
Светлый разум точно покинул её подкорку, когда любопытные пальчики сами полезли изучать своего возлюбленного. Сатору мутило, конкретно мутило. Ему было чертовски тесно, чертовски жарко, чертовски мало. Подушечки Утахиме водили по груди мучительно-медленно, смакую каждый сантиметр его крепкого тела.
Он невольно подался вперёд.
Девичья мочка ушка краснела из-за любого жаркого укуса, с каждым разом приобретая оттенок алее и алее. От несдержанных мужских вздохов под животом, постепенно, стягивался тот самый тугой узел. Обжигающий и до коликов в конечностях приятный. Пальцы спустились ниже. Она прекрасно чувствовала огромный напор на её нижнюю часть сквозь ткань белья, что пряталась за непримечательной юбкой.
И прежде чем женские пальцы успели настигнуть то, что скрывалось поодаль крепкого торса, Сатору с рыком схватил её запястья, заводя руки за девичью спину. Вскинул бедрами. Сильно выпирающая эрекция потерлась об неё несколько раз, прежде чем до неё дошло, чего хочет юноша.
— Пообщаемся, Химе? — привычный веселый голос сменился на хриплый баритон. Сатору снова толкнулся ей между ног, на что Утахиме попыталась отодвинуться, но ей мешали сильные руки за спиной, — чёрт, котёнок, я соскучился, — мурлыкал на ушко, свободной рукой задрал подол черной теннисной юбки, оглаживая округлые молочные бедра.
— Сатору, ты ведь не в серьёз…
— Тебе удобно?
— Нет!
— Странно… когда ты так же сидела на мне, но в моей комнате, тебе, вроде как, нравилось.
Утахиме подавила возмущенный оглас, предпринимая вторую попытку отодвинуться. Но случайно задела пульсирующий клитор, выпирающей из-под формы головкой члена. Она расширила глаза, анализируя происходящее.
— Ты что… тренируешься без нижнего белья?!
— Вот такой вот я плохой мальчик, — ни капли не стесняясь вопроса, Сатору продолжил плавные движения, ощущая влажность между девичьих ног на своей форме. Превосходно, — Да ладно тебе, Химе, здесь нет ничего такого.
— Ничего… такого?
Писк. Движения со стороны Годжо стали активнее, а напор мощнее. Мокрая, вспотевшая и вся алая Утахиме Иори непроизвольно сотрясалась на бедрах Годжо Сатору и занималась с ним бесконтакным сексом. В чёртовой мужской раздевалке «Синей тюрьмы».
— Ну же, котёнок, подвигай ими, — жаркий шепот на ушко пробудил в ней неистовое желание продолжить его дурную идею. Длинные пальцы окончательно отпустили её запястья, поддевая края серого женского свитшота. Утахиме поперхнулась воздухом, стоило накаленным ладоням скользнуть по светлой коже. Автоматически втянула живот, принимая нежные прикосновения.
— Ты невыносим, как же ты меня бесишь, Сатору…
— Да, знаю.
Двинув бедрами, Иори в очередной раз удивилась, каким же Годжо был «огромным». Ткань трусов неприятно терлась о ноющий клитор.
— Постой.
Девушка подняла прикрытые глаза на Сатору, сталкиваясь с ним лбами. Смотреть было невозможно и хотелось сильно.
Какой же красивый засранец.
— Приподнимись, Химе.
На дрожащих ногах она сделала так, как он велел. На всякий случай ухватилась за его плечи для подстраховки. Хотя знала, что он не позволил бы ей упасть. Годжо бесцеремонно залез под юбку, нащупывая влажное пятнышко на белье. Гордо усмехнулся, цепляясь за ткань. Иори тяжело сглотнула, стоило футболисту потянуть её трусики вниз по собственным бедрам, вынуждая ткань безвольно упасть к его ногам. Она только сейчас заметила отпечаток того самого пятнышка на материи его формы. Боже, стыдоба.
— А теперь, поговорим? — довольный, словно объевшийся кот, протянул Сатору, вновь приглашая девушку уместиться на своих бедрах. Приглашения это, конечно же, формальность, так как он одной рукой, словно та была не более чем пушинкой, усадил Иори обратно.
— Здесь неудобно, — отчаянно настаивала на своём Утахиме, стараясь не глядеть парню в необычайно пленительные глаза. Тот же в свою очередь не унимался нагло сверлить в ней множество дыр. Ломалась как могла, честно.
— А у меня на кровати — удобно?
Беззастенчивый флирт только добавлял ему мужской энергии. Утахиме буквально трепетала, когда оголённый клитор касался влажной выпирающей поверхности. Раз за разом она велась на его уловки. Но ни единожды не оставалась разочарованной. Годжо в ней внутривенно, он никогда не покинет просторы её тела.
Сатору надавил на узкую спину, полностью прижимая Иори к своей груди. Короткий мужской стон. Половые губы обхватили выпуклую поверхность как могли, всем своим диаметром. От такой позы в глазах начали гореть звёзды, если не целые галактики. Сатору скользнул губами по румяной щеке, лаская дыханием нежную кожу. Руки смело легли на талию, сжимая кожу в тисках. Дыхание участилось, а движения стали более рваными.
— Химе… со стороны кажется, будто мой член сейчас в тебе, — надрывисто произнес Сатору, пока длинные пальцы нетерпеливо пролезли под бюст, настигая твёрдые от трения соски, — будешь смеяться, если я сейчас кончу только от твоего запаха?
Сатору глубоко зарылся в копну волос, водя носом до затылка, а затем продолжая череду влажных причмокиваний по дрожащим плечам. Свитшот и бюст полетели в сторону одним быстрым движением. Иори окончательно потерялась в нём.
— Буду, — Утахиме с долей грубости сжала отросшие белые волосы, похныкивая от ватности конечностей и неуправления ситуацией. Всё, что оставалось — двигаться навстречу влажности и раскалённости футболиста.
Мужские пальцы кружились вокруг напряжённых ореолов. Пока их не заменил теплый язык. Мазок, ещё один, и ещё.
— Т-Тору…
Полностью сломленная и поверженная. Мокрые полоски слюны обдувались горячим дыханием, заставляя грудь покрываться волнами мурашек. Годжо дразнит. Наслаждается. Издевается.
А Утахиме пылает. Терпит. Принимает.
— Умничка, давай же, — сталкивается с зубами. Буквально впивается в её рот, заглушая каждый сладостный стон, потом так же быстро шепчет, — Химе, ты такая умничка…
Бедра ударяются друг о друга с бешеной скоростью. Фрикции не прекращаются ни на секунду. Стоны бьются о стены, растворяются в каждом углу раздевалки. А рты жадно изучают друг-друга, точно как в первый раз. Сатору с трепетом оттягивает её губу своей, пока Иори старается подстроиться под неуловимый темп парня.
Член ныл от теплоты влажных складочек даже через ткань надоедливой формы. Ещё немного. Сатору глухо зарычал, ощущая каждую венку снизу. Девушка почувствовала, как под промежностью становится ещё влажнее, а мужская эрекция непрерывно дёргается, посылая приятные импульсы по всему телу.
— Двигайся, не останавливайся.
И Утахиме двигалась, сбивчиво, но двигалась не меняя темпа. Сатору с болезненной жадностью окольцевал женскую талию. Блаженно прикрыл глаза, расслабляясь в лёгкой эйфории над её резвыми толчками.
Чувствовать его горячий эякулят, сочащийся из ткани, под неприкрытым влагалищем стало последней каплей.
Утахиме безысходно спрятала лицо у основания мужской шеи, отдаваясь минутному экстазу. Стоны рассыпались по всей коже Годжо, впитались в неё и остались там навсегда. До самой бесконечности. И он сделает так, чтобы это стало возможно.
Иори мычала от блаженства. Будь она красной шапочкой, Сатору бы давно её съел. Будь он черной дырой, Утахиме бы давно уже засосало.
Годжо оставил смазанный поцелуй на подбородке. Это выражение лица, Боже. Он готов отдать миллиарды, лишь бы видеть его каждый день.
— Такая нуждающаяся, да, сэмпай? — незлобно усмехнулся, завел выбившуюся прядку волос за ухо и провёл кончиком языка от линии челюсти до маленькой впадинки у губ. Иори медленно открыла глаза, тут же падая всем телом на парня. Оба влажные и горячие. Оба нуждающиеся.
— Я…я… боже.
— Чем занимаешься там без меня? — внезапный вопрос, вводящий в ступор её не до конца работящий мозг.
— Мы реально сейчас будем разговаривать об этом? — почувствовала, как тяжёлые руки начали гладить её оголенную спину.
— Что-то не так? — такой невозмутимый тон. Она точно предвидела его довольную кошачью ухмылку.
— Ты такой придурок, Сатору.
— Но ты меня любишь.
— Люблю… придурок.
